Школа выживания

Когда стало ясно, что Быстрый больше ничего нового не сообщит, Григорий встал, отошёл в сторону, и не оборачиваясь сказал:

— Кеша, я узнал всё что хотел. Мне он больше не нужен. Мы уходим. А сейчас, как я и обещал, даю тебе возможность самому решить, как далее поступать с этим человеком.

— Он трус. И его жизнь мне не нужна. Думаю своему племени это существо тоже ненужно, он его позорит. — с этими словами, Иннокентий исказил своё лицо гримасой призрения, и вонзил свой нож в грудь Быстрого, прервав его никчёмную жизнь. — Поплыли домой.

Поутру, не успело солнце оторваться от горизонта, как произошло два судьбоносных события. Первое, Ольга рожала двойню, мальчика и девочку, вообще-то, голос первенца зазвучал под сводом пещеры ещё до появления первых утренних лучей. Отчего, взвинченный до придела папаша, был выставлен женщинами на улицу, за малым не известил этот мир о своей радости — посредством пальбы в воздух. Но этот душевный порыв был остановлен Викторией, которая заявила, что роды ещё не окончены, так как она подозревает, что у молодых родителей будет двойня. Что ввергло Григория в очередную волну душевных терзаний. Он знал, что роды вне роддомов, чреваты осложнениями, вплоть до смерти матери. А в этом мире не было не больниц, не медиков. И потянулись мучительные минуты, казавшиеся часами; каждый натужный крик роженицы, воспринимался как предсмертный. Несколько раз, Гриша вскакивал со скамьи, бежал к входу в пещеру, останавливался, нервно топтался на месте, и, сжимая до хруста кулаки, возвращался на место, Солнце вышло из-за горизонта наполовину, когда уставшая, но радостная Вика, вышла с хорошей вестью: "Гришаня, всё отлично. Ты стал папой, дважды. У тебя здоровые дети, сын и дочь. С Ольгой тоже всё в полном порядке, она устала и ей нужно хоть немного поспать. Я вижу, что тебе не терпится пострелять в воздух. Так что, будь добр, отойди подальше от входа, и там отводи душу, как тебе хочется и сколько заблагорассудится‟.

Так что, после окончания "торжественного‟ монолога Виктории не прошло и двух минут, как окрестности озера были разбужены радостным улюлюканьем опьяневшего от счастья Гришки и сухими щелчками выстрелов его револьвера. И как положено в таких случаях, не все на это безобразие отреагировали одинаково. Если Вика и Кеша смотрели на чудачество новоявленного отца со снисходительной улыбкой (нужно же мужику хоть когда-то "выпускать пар‟), то прочие жители селения, испуганно покидали свои жилища, и с ужасом наблюдали за не сдерживающим свои эмоции Акимовым, гадая: "А чего это он творит? Не несёт ли это какую-либо опасность?‟. — А папаня двойни, после того как в револьвере закончились патроны, спрятал в кобуру пистолет и в такт своим движениям что-то выкрикивал, и хлопал в ладоши.

Впрочем, это наблюдение за резвящимся как ребёнок Гришей было не долгим. Так как вскоре пришла вторая радостная весть. Кто-то из аборигенов посмотрел на небо, и у самого горизонта, заметил небольшой клочок чёрной тучи. Мгновенно позабыв о своих страхах, мальчишка, именно он оказался тем внимательным человеком, запрыгал, замахал руками, и закричал:

— Дождь! Приближается дождь! Нарыи не забыла о нас! Она прольётся с небес живительной водой, и уже сегодня вдоволь напоит свою дочь Нашиа!

— Нарыи не забыла о нас! — закричали аборигены, которые находился вне хижин, к ним присоединялись те, кто их только что покинул. — Дождь! Приближается дождь! Мы спасены! Да! Да! Да! Да прольётся дождь! Дождь! ...

Из-за этих возгласов, Григорий окончил свой радостный танец и обратил внимание на быстро приближающиеся тучи, и снова возрадовался, теперь этому событию. В скором времени, он и сам не мог сказать, что в большей степени его обрадовало. То, что Ольга благополучно родила, и сегодняшним утром он стал счастливым отцом, или то, что затянувшаяся сушь вот, вот закончится. Вот только у аборигенов было своё понимание произошедшего и оба события, были истолкованы, самым невероятным образом, — люди, немного успокоившись, шептались: "О-о! Это всё дела нашего фуира! Видели, это он камлал и это именно он вызвал дождь! ...‟ — И далее, всё звучало в таком же духе. ... Но, как бы не была велика радость у людей, но зря терять время они не стали. Дети этого мира, начали спешно готовиться к затяжному ливню. Правильнее сказать, они спешно осматривали, не нуждается ли чего-либо в экстренном ремонте. Проверяли состояние своих жилищ, так как к наступлению сезона дождей, они готовились заранее. Таков закон выживания.

Ливень начался резко. Вначале налетел сильный порывистый ветер, после чего наступило временное затишье, следом за которым, накатила плотная стена дождя. Казалось, что после такого долгого солнцепёка, сухая почва должна особенно жадно впитывать пролившуюся на неё влагу, но толи земля слишком быстро насытилась, толи количество проливаемой с небес воды, было слишком велико. Как-бы там не было, но Виктория, стоявшая возле импровизированной двери, закрывающей вход в пещеру, была поражена тому, как почти мгновенно по земле побежали мощные потоки, которые непостижимо быстро набирали мощь. Впрочем, это было не единственным проявлением силы разбушевавшейся стихии. На улице заметно потемнело и за плотной стеной дождя, не было видно стоявших неподалёку построек.

Как говорилось выше, Шмиль по-прежнему стояла возле входа в пещеру, держа на руках обоих своих малышей, и заворожённо смотрела на разгулявшуюся стихию. Женщина понимала, что с разбушевавшейся погодой ничего сделать не в силах, поэтому, особенно остро переживала, не смоет ли ливень все её посадки. Не "перечеркнёт‟ ли результаты её долгого, и такого нелёгкого труда. Понимая, все, что она делала, помимо ухода за посадками, было направлено на то, чтоб урожай пережил и такое бедствие. Она как заклинание твердила: "Всё будет хорошо. Видите, Коленька и Машенька, ваша мама всё сделала правильно. Принятые мамой меры, сохранят наши огородики.‟. — Этими мерами были прокопанные водоотводы, с укреплёнными стенами и прочие хитрости, о которых она когда-то читала. И вот, сейчас, главное дело последнего времени, проходило суровую проверку.

Совершенно другими заботами был занят Григорий. Он сидел рядом с женой и нежно держал на руках, сразу обоих своих детей, опять двойня, вторая подряд. Почему так произошло? Непонятно. Дети спали, временами забавно морщили свои маленькие личики, улыбались чему-то. А Гриша, впервые за последнее время никуда не спешил, не думал над решением очередной проблемы, и не контролировал назначенных им людей, которые предваряли его решения в жизнь. Сейчас он радовался жизни и был готов убить любого, кто позволит себе разрушить этот хрупкий кокон этого оазиса счастья. Понимая, что долго так не продлиться, мужчина с упоением наслаждался каждым мгновением дарованного ему райского блаженства. Пусть до конца и не понимал, что он стал отцом, глаза видели, руки могли прикоснуться к запелёнатым малышам, разум радовался, а осознания того, что эти маленькие человечки стали его вечной заботой, не было.

А тем временем, в соседнем селении, Клык так же как и Григорий, сидел в своём жилище, вот только не испытывал ни радости, ни покоя, ни умиротворения. За стенами его дома, громко шумя, лил сильный дождь, жёны Хыра, как это и положено женщинам, занимались неотложными делами, а сам вождь сидел на своём излюбленном плетёном матрасе как статуя, и опустошённо смотрел в одну — только ему видимую точку. Вожак племени Седой Волчицы не двигался, он обдумывал результаты кропотливой работы последних дней. А результатов, как таковой, можно сказать и не было. Нет, не так. Они были, вот только совершенно не те, на которые рассчитывал этот человек. Что его сильно бесило.

Но обо всём по порядку. После того как в нужных местах были вывешены черепа тал ыров, соседи, долго не раздумывая, ответили согласием на переговоры. Было согласовано место и время встреч. Однако на этом удача отвернулась от детей волчицы. Хитрые соседи, каждый раз, выслушав все аргументы, соглашались с тем, что поселившиеся неподалёку фуиры, представляют большую опасность. Все людям — без исключения. Но по их разумению, волки, просто обязаны стать ключевым центром сопротивления злу. Тем более, они смогли одолеть сильное и очень агрессивное племя рысей, которое в одиночку боролись со слугами того, чьё имя нельзя произносить. То, что волки добили оставшихся в живых после кровопролитного сражения воинов рыси и забрали себе их детей, и женщин, никого не смущало. Дело, в общем-то, житейское, нормальное. Затем. Так ничего дельного и, не сказав, все разошлись, для принятия окончательного решения. У каждого вождя возникла необходимость экстренно пообщаться со своим прародителем.

После чего и начались неприятности. Прародители создания высшего порядка, в отличие от людей, они мыслят иначе намного шире и сложнее. То как они видят мир, для их детей непостижимо, вот поэтому их послания и кажутся такими расплывчатыми, туманными. Для осознания посланий прародителей, есть жрецы, в чью обязанность входит толкование полученных ведений. Делают они это для того, чтобы всё, что будет сказано великим предком, стало понятным для его детей. Вот здесь и сокрыта беда. Желая благополучия своему племени, служители, ненароком, а может быть и намеренно искажают то, что услышали. Неправильно его толкуют.

Другого объяснения тому, что началось после перерыва, необходимого для советов с прародителями, Клык не находил. Оба вождя, Обезьяны и Кабана, соглашались, что фуиров надо уничтожать как можно скорее. Вот только выдвигали такие условия, по которым всю опасную работу, должно проделать племя Волчицы. Проще говоря, соседушки возжелали загребать жар руками только что начавшего набирать силу племени. Не позволив ему, как следует окрепнуть.

Морщинистый как высохшее яблоко, но всё ещё крепкий, и явно не страдающий старческим слабоумием вождь народа обезьян, отговаривался весьма витиеватыми речами. Мол, его племя сделает всё возможное для того, чтоб помочь детям седой волчицы. Выделит столько, сколько сможет, воинов, и выступит на тропу войны, как только будет к этому готово. Никакой конкретики добиться не удалось, понимай сказанное, как хочешь. С одной стороны обезьяны стали союзниками, а с другой стороны, с такими условиями они, не нарушая договорённостей, могут совсем не участвовать в намечающейся бойне. У них есть законная отговорка: "Мы всё ещё не готовы к этой войне‟. — Или другой вариант, они могут вступить в бой на завершающем этапе битвы, когда враг будет сломлен и не сможет достойно сопротивляться. В таком случае, эти хитрецы, не понесут сколь либо существенных потерь. Но станут победителями.

Вождь кабанов, ровесник Клыка, вообще заявлял. Что много людей не выделит, так как его постоянно притесняют другие соседи — с запада. И по этой причине, он не может оголять свои рубежи, иначе коварные дети Кхес¹⁵ воспользуются этим послаблением и обязательно нападут на его селение. Мол, эти птенцы хищной птицы, спят и видят, как им удалось прибрать к своим рукам приглянувшиеся земли.

"Как же? Так я вам и поверил. — думал Хыр, борясь с разбушевавшемся в его груди раздражением. — Лесные духи ещё не лишили меня разума. Один, выкормишь гиены, кормит нечего не значащими обещаниями, другой прикрывается враждебно настроенными соседями. И подталкивают меня к соглашению, по которому мы — дети Седой Волчицы, взвалим на себя все основные тяготы этой битвы. Да. Такие союзники хуже самого свирепого врага! Последний хоть честно тебе угрожает и нападает, поэтому ты знаешь, что к нему нельзя поворачиваться спиной. А эти черви, прячутся за твоею спиною и только ждут мгновения, когда можно будет нанести добивающий удар. Пусть этот коварный поступок произойдёт не сразу. Нужно некое время, дабы соседние племена не обвинили их в клятвоотступничестве. Всему своё время. По истечению определённого срока, можно спровоцировать какую либо ссору, и имея оправдывающую твои действия причину, добить ослабевшего соседа. Позабыв, что именно он, сражаясь с общим врагом, не щадя своей жизни, не так давно спас всех от великой беды. ...‟

Нет. Клык решил, что не позволит такому случиться. Он подождёт. Он продолжит наблюдение за демонами. А там, изучив врага как следует, выявив его слабые стороны и поняв, что от него можно ожидать, и будет принято окончательное решение.

"Решено. Как закончится дождь, — облегчённо вздохнул вождь, а на его лице промелькнула и тут же исчезла кривая ухмылка, — сменятся наблюдатели, я буду сам, тщательно, опрашивать их о том, что они видели. Всех без исключения. Мне нужна информация из первых рук, и отныне, я буду добывать её постоянно‟. ...

Глава 15

Ливень продлился не так долго, как этого ожидал Григорий — всего пять дней, не считая нескольких перерывов на несколько часов. Но разверзшиеся небесные хляби, сделали очень важное дело, на острове были смыты все следы произошедшей на нём расправы. Пусть теперь, любопытные аборигены ломают головы, ища ответ на очень важный вопрос: "Что стало с их разведчиками? И вообще, куда они делись?‟ — Чем меньше будут знать те, кто придёт искать своих наблюдателей, тем страшнее получаться версии относительно того, что на самом деле произошло на острове.

Но всё это будет позже, а сейчас, не дожидаясь, когда окончательно просохнет земля (ливни могли возобновиться в любой момент), Акимов снова погрузился в рутину неотложных дел. Ему, было необходимо, как можно быстрее оценить ущерб нанесённый дождями хозяйству Шмиль. Посмотреть, во что превратились прочие хозяйственные постройки, дабы решить, что нужно предпринять для ликвидации последствий разгулявшейся стихии. И самое главное, узнать, как это стихийное бедствие перенесли домики мазанки, построенные новообращёнными гражданами. Если всё будет хорошо, и возникнет такая необходимость, то такие постройки можно будет использовать как временное жильё для всех провалившихся в этот мир людей.

Как показал беглый осмотр, без разрушений не обошлось. Но к огромной радости Григория, они не были фатальными, а что насчёт животных, для кого были построены эти сооружения, так им и без того ничего не угрожало, они были вовремя переведены в пещеру. Мера не очень-то приятная, но необходимая. Дело в том, что молодые мамы (точнее только Ольга), были недовольны запахами, идущими от животины, и высказывали претензии: — "Ни дай бог, от этих тварей начнёт распространяться инфекция! А у меня, между прочим, маленькие дети!‟ — но на эти высказывания никто не обращал внимания.

А тем временем, пока погода позволяла это делать, Григорий и Иннокентий, бродили по всему подворью и не обращали никакого внимания на то, как разительно изменился окружающий их мир. Казалось, что они не желали замечать, что исчезла угнетающая пыльная серость. Даже пожухлая листва лесных деревьев, потерявшая во время засухи свою зелень, сейчас радовала глаз насыщенными красками. Весьма живописно смотрелись эти яркие вкрапления (напоминающие осень покинутого мира), начиная от привычного, жёлтого цвета, до ярко огненных оттенков. Что касалось воздуха. То после прохладных ливней, он радовал приятной прохладой и своей необычайной, кристальной прозрачностью. Будь среди поселенцев хоть один художник, или просто человек, умеющий рисовать. То он, как личность, умеющая видеть прекрасное, поставив мольберт, взяв кисти и краски, приступил бы к созданию своего лучшего шедевра, подсмотренного у природы — великолепного пейзажа. Но. Здесь не было ни художников, ни их инструментов. Поэтому пока что никто не мог оценить красот возрождающейся флоры. И люди, занятые своими делами, всё равно поддались магии оживающего мира, и слегка расслабились.