Дебора вскинула на него потупленный было взгляд. Она еще не понимала.
-Положи на него руку,— предложил Карл.
Дебора недоверчиво посмотрела на него, но всетаки положила руку на рукоять меча.
-Да,— потрясенно сказала она через секунду.— Все так и есть.
-Убийца не он,— объяснил Карл,— а я, если я убийца. В противном случае он — благородное оружие, которое убивает, лишь защищая своего человека.
-И только?— В ее голосе звучало сомнение, но Карл видел: она начинает понимать.
-Нет, конечно,— через силу усмехнулся он.— Еще меч убивает тех, кто по тем или иным причинам действительно достоин смерти. Но ты ведь поняла, о чем я говорю?
-Да,— не очень уверенно сказала Дебора.— Может быть.
-Отпусти его,— предложил Карл.— Он часть тебя, но он, как и мой меч, сам по себе.
-Отпустить?!
-Ты не сойдешь с ума,— успокоил ее Карл.— Теперь — нет. Просто ты должна понять и принять, что есть ты и есть он, часть тебя, но не только. Он так же реален, как ты и я.
-Понять?— Она почти шептала.— Карл, ты не понимаешь. Это ужас. Ты знаешь, что такое ужас? Он сводил меня с ума, и он убьет меня. Это решено. Извини.
Последнее слово она произнесла так тихо, что другой человек его, возможно, и не услышал бы.
-Не извиню,— покачал головой Карл.— Ты ошибаешься, Дебора. Он не причинит тебе зла.
Он помолчал, с жалостью глядя на полную отчаяния и страха Дебору.
-Твою жизнь чуть не загубили люди,— сказал он наконец.— При чем же здесь адат?.. Кто это был?— спросил через секунду Карл.— Твой отец?
-Нет,— покачала она головой.— Мой брат.
-Он еще жив?— Вопрос был не праздный.
-Жив,— кивнула она.
-Я его убью.— Карл не обещал, он просто сообщил ей о том, что случится.
-Карл!
-Тогда его убьешь ты,— согласился он.— Но это сейчас неважно. Выпусти адата, Дебора. Ты должна это сделать сама. Ты его человек!
Дебора снова отвернулась, и Карл не видел сейчас ее лица. Зато он ощущал ее напряжение, ее отчаяние.
Пожалуйста, попросил он ее мысленно. Ты должна.
Он положил руку на ее напряженное плечо, пытаясь помочь, поддержать, и в этот момент гдето справа мелькнула быстрая тень, и, оглянувшись, Карл увидел, как бежит полем огромный зверь. Адат стелился над землей, совершая огромные грациозные прыжки. Он был похож на призрак, но это был не призрак. Древний ужас во плоти бежал в отдалении, не приближаясь к дороге, чтобы не напугать лошадей. И людей тоже.
-Ну вот и все,— сказал Карл устало.— Теперь все будет хорошо.
-Ты знал с самого начала?— спросила она напряженным голосом, все так же повернувшись к нему спиной.
-Нет, конечно.— Карл не мог сейчас рассказать ей все: и время не пришло, и силы его были на исходе.— Догадывался о чемто, чтото предполагал, чувствовал, но не знал. Поверь. Такие, как ты, давно не посещали этот мир. О вас стали забывать... вернее, забыли.
-Ты расскажешь мне?— спросила Дебора и повернулась к нему лицом.
-Обязательно,— пообещал Карл.— Но не сейчас... Сейчас я уже еле сижу в седле,— ответил он на невысказанный вопрос.
-Что?!— встрепенулась она.— Ты...
-Нет я не ранен,— успокоил ее Карл.— Просто этой ночью я потратил слишком много сил. Своих и чужих. За это надо платить.
-А что случилось этой ночью?— В ее глазах светилась тревога, тревога за него.
-Я все тебе расскажу,— снова пообещал Карл.— У нас еще будет время — ведь ты останешься со мной?
-Я здесь.— Она неожиданно улыбнулась.— Даже если ты и в самом деле мой дедушка.
-Прадедушка,— поправил ее Карл и тоже улыбнулся.— Неделю или две я таким и буду.
Она его поняла.
-Я буду за тобой ухаживать.— В глазах Деборы, в серых бездонных глазах, вставало солнце счастья.— А куда мы едем?
-Во Флору,— ответил Карл.
-А зачем?— Судя по всему, ее это совершенно не интересовало.
-Еще не знаю,— ответил он и подумал, что и в самом деле не знает, но, с другой стороны, он чувствовал, что Судьба ведет его во Флору не случайно.— Еще не знаю,— повторил Карл,— но думаю, нам будет там хорошо.
Он снова посмотрел направо. Огромный зверь бежал не отставая от их маленького отряда, но и не опережая его. Адат был сам по себе, но и с ними, вернее, со своим человеком.
4
Позвякивала сбруя, и мягко ступали в дорожную пыль копыта бежавших неспешной рысцой лошадей. Было тихо, никто не разговаривал, лишь птицы перекликались между собой в редких придорожных деревьях, за которыми лежали возделанные поля.
Они ехали не очень быстро, жалея лошадей, а солнце медленно поднималось над горизонтом, и воздух был чист и прозрачен, море спокойно, и ясная голубизна небес лежала над их головами, предвещая теплый день и легкую дорогу. Но и погожий день, и обещание легкого пути были обманчивы. За спинами всадников остался город, который не так легко отпускает тех, кто должен ему принадлежать. Карл не оглядывался, но знал, чувствовал: Сдом еще не сказал своего последнего слова. И он видел, что то же знание не отпускает и других, тех, кто по доброй воле разделил с ним новый поворот Судьбы.
Прошел час с тех пор, как их маленький отряд покинул рощу у развилки дорог. Теперь на тракте уже появились крестьянские телеги — не много, но достаточно, чтобы дорога не казалась пустынной — и в полях тоже зазвучали человеческие голоса. Адат исчез, и Дебора, уловившая состояние Карла, молчала, не обременяя его необходимостью вести разговор, на который у него не было сил. Чувствовал он себя все хуже, но полагал, что если не случится задержки, то до "Коршуна" доберется в седле. Однако опыт и чутье подсказывали обратное, и Карл не удивился, когда его нагнала Виктория.
-Погоня в пути,— сказала дама Садовница и внимательно посмотрела на Карла.— Ты долго не продержишься.
-Знаю,— кивнул Карл.— Но что делать?
-Да,— согласилась Виктория,— делать нечего. Сейчас тебе уже не поможет никакое снадобье. Только сон и покой.
-Поскачем быстрее,— предложил Карл, догадываясь, что не все так просто.
-Где они?— спросил подъехавший ближе Август.
-Я "видела" их на Долгом мысу,— ответила Виктория.
-Они нагонят нас на подъезде к Пяте,— сказал Карл.— Их много?
-Не знаю,— грустно улыбнулась Виктория.
-Не беспокойтесь, капитан,— зло усмехнулся Август.— Лойн мало не пошлет. Но, с другой стороны, у нас четырнадцать мечей.
-Тринадцать,— поправил его Карл.— Я драться не смогу.
-Четырнадцать,— вмешалась в разговор Дебора.— Если, конечно, ктонибудь даст мне меч или алебарду. Алебарду даже лучше.
Про адата она ничего не сказала, но Карл был уверен: когда дойдет до дела, адат придет. Вот только будет ли этого достаточно?
-С ними идут маги,— охладила их пыл Виктория.— Не знаю, кто и сколько, но они там есть. И еще...
Она помолчала секунду, потом пожала плечами, как бы извиняясь за то, что собиралась сказать, и, обведя взглядом вопросительно смотрящих на нее людей, добавила:
-В море вышли галеры.
-Август,— спросил Карл,— ты послал человека в Пяту?
-Конечно,— удивился Август.— Еще вчера.
-Мастер Март!— позвал Карл.
-Я вас слышу, господин мой Карл,— откликнулся ехавший позади аптекарь.
-Нет ли у вас?..— начал Карл свой безнадежный вопрос.
-Нет,— твердо ответил Март, даже не дождавшись, пока Карл закончит фразу.— Вам нечем помочь, господин мой Карл. Извините.
-Не за что извиняться.— Карл просто искал выход и не спросить Марта не мог, хотя заранее знал, каков будет ответ.
-Поскачем,— решил он, и они ударились в бег.
5
Через полчаса бешеной скачки сквозь застилающий глаза туман Карл увидел мыс Скиф. До Пяты оставалось совсем немного, но он чувствовал, что может выпасть из седла в любую минуту.
-Стойте!— Крик Анны прорвался сквозь сонное оцепенение, охватившее Карла, несмотря на напряжение момента, на ветер, бьющий в лицо, и бешеный галоп, которым он гнал коня.— Стойте!
Карл резко натянул поводья и от резкого толчка чуть не вылетел из седла. Удержаться на коне оказалось непросто, и хотя он справился, но от напряжения его пробил холодный пот. Впрочем, нет худа без добра, как любят повторять мудрые люди,— встряска заставила его проснуться окончательно.
-Нам не уйти,— сказала Анна, подъезжая к Карлу.— Смотри!
Карл повернул голову туда, куда указывала дочь Кузнецов, но ничего не увидел. Перед глазами стоял колышущийся туман. Все, что находилось больше чем в пятишести метрах от Карла, тонуло в этой белесой мути, которая, как он знал, существовала только для него одного.
-Что там?— спросил он Анну, изо всех сил напрягая зрение.
-Галеры.— Анна и Дебора смотрели на него с откровенным беспокойством.— Погоня будет в Пяте одновременно с нами.
Карл сделал еще одно усилие, и туман вдруг исчез. Открывшаяся картина поразила его произошедшими за столь краткое время изменениями. Небо затянули неизвестно откуда взявшиеся тучи, солнце скрылось, и недавно спокойное синее море потемнело и покрылось барашками низких волн. Было очевидно, что надвигается шторм и идет он как раз оттуда, куда вскоре должен был отправиться их когг. Ветер крепчал, а навстречу ветру шли от едва видимого вдали Сдома несколько больших галер. Судя по всему, они успевали — даже несмотря на противный ветер — перехватить "Коршун" на выходе из бухты. Но даже если нет, парусному кораблю было не уйти от них в море.
Карл оглянулся. Далеко позади, но не так далеко, как ему хотелось бы, над Чумным трактом поднималось густое облако пыли, с которым играл стремительно набиравший силу ветер.
Четверть часа, оценил Карл разделявшее их расстояние. И нам скакать еще полчаса, а лошади уже устали.
-Зачем же ты нас остановила?— спросил он Анну, поворачиваясь к ней лицом.
Она наверняка сделала это не просто так, а значит, терять надежду было рано. Да и не умел он отчаиваться. Просто не знал, что это такое.
-Костер,— ответила Анна и, ничего более не добавив и не объяснив, направила своего коня к берегу моря.
Несколько секунд Карл смотрел на то, как, съехав с тракта, колдунья движется по плотному песку дюн, и, наконец решившись, направил коня вслед за ней. Он не знал, что задумала Анна и что собирается сделать — что вообще может она теперь сделать,— но решил, что своим людям надо верить, а она, как ни крути, уже стала его человеком, даже если сама об этом пока не знала.
Поднявшись на низкий гребень, Карл увидел, куда направляется Анна. Здесь в небольшой ложбинке, укрытой от ветра между двумя песчаными волнами, курился слабый дымок над прогоревшим уже костром. Рядом с костром прямо на плотном песке спали двое бродяг. Пустой кожаный бурдюк изпод вина, валявшийся рядом, сразу объяснил Карлу, почему эти двое все еще спали, несмотря на то, что давно уже наступило утро. А вот зачем Анне понадобился этот костер — вернее, кострище, потому что огонь уже догорел,— предстояло еще узнать.
-Пусть их уберут!— коротко приказала колдунья и легко соскользнула со своего высокого черного коня.
За спиной Карла прозвучал короткий приказ Марка, и двое солдат галопом подскакали к костру и, соскочив на землю, тут же потащили бродяг прочь, схватив их за ноги. Впрочем, те — на собственное счастье — спали крепко и не проснулись даже тогда, когда их грубо потащили по песку. Счастье же их состояло именно в том, что они не проснулись и соответственно не мешали солдатам. Проснись они, и, вполне возможно, солдаты оттаскивали бы теперь в сторону их трупы.
Между тем, не обращая никакого внимания на подъехавших к костру спутников, Анна стала раздеваться, бросая одежду как попало, прямо на песок. Через секунду к ней присоединилась дама Виктория, которая ничего не спрашивая, стала помогать молодой колдунье. Еще через минуту Анна была уже совершенно нагой.
Попрежнему ничего не говоря, не объяснив своего поступка и даже не посмотрев в сторону молча наблюдавших эту странную сцену всадников, она подошла к бывшему костру и остановилась рядом с оплывшей кучкой темных, чуть рдеющих коегде углей. Белая тонкая рука поднялась над кострищем, и неожиданно угли засветились сквозь серый пепел, стремительно наливаясь малиновым жаром. Еще одно плавное движение рукой — и первые язычки пламени взметнулись вверх над источающими жар углями. Здесь нечему было гореть, но тем не менее огонь на глазах набирал силу. Секунда — и перед ними пылал жаркий костер. Еще секунда — и Анна вступила в него, как если бы входила в озеро или в банную лохань. Она сделала это спокойно, без колебаний, грациозно шагнув вперед, прямо на раскаленные угли, во взметнувшиеся до плеч языки пламени. Мгновение она стояла в сердце разгоравшегося костра, омываемая огнем, спокойная, сосредоточенная, затем белые руки, как крылья птицы, взметнулись над ее головой, и ревущий столб багрового пламени ударил вверх, прямо в темные тучи на низком предгрозовом небе. Вопль ужаса и изумления вырвался почти у всех присутствующих при этом невиданном свидетельстве колдовства, и дико заржали обезумевшие от страха лошади. Поражен увиденным был даже Карл, которому прежде никогда не приходилось ни слышать о таком, ни читать.
Теперь костер превратился в круг, выложенный ослепительно горевшими рубинами раскаленных углей, в центре которого все так же с поднятыми вверх руками спокойно стояла Анна, уже едва видимая сквозь темное, пронизанное багровыми плетями пламя, поднимавшееся вертикально вверх и упиравшееся прямо в тучи. Там, где живой огонь касался их фиолетовой плоти, тучи окрашивались алым, и пятно быстро темневшего и становившегося багровым свечения медленно расползалось вширь, охватывая все новые и новые бугристые глыбы грозовых облаков. Когда багровым окрасилась едва ли не половина неба, Анна запела и начала медленно вращаться внутри попрежнему неколебимого огненного столба. Сначала ее голос был едва слышен за торжествующим ревом пламени, но вскоре он окреп, усилился, и тогда стало понятно, что колдунья поет на никому не известном наречии, звучавшем для слуха Карла грозно и торжественно.
В этот момент к костру подошла Виктория. Она была смертельно бледна, а широко открытые глаза Садовницы горели черным пламенем. Подойдя почти вплотную к огню — так, что непонятно было, почему не вспыхнули от нестерпимого жара ее одежда и волосы,— она раскинула руки, как бы обнимая и огненный столб, и заключенную в него нагую девушку, и тоже запела, но у ее песни был иной мотив, и слова были хоть и на том же чужом языке, но другие. Два голоса вели теперь странный диалог, выпевая дико звучащие слова на два разных мотива. Однако хотя это и были две разные мелодии, они странным образом дополняли друг друга, порождая необычный ритм, чуждый человеческому слуху и, казалось, заставляющий дрожать саму душу слышавших песню людей. Этот ритм причинял физическое страдание, но одновременно от него невозможно было уйти, бежать, спастись, потому что песня двух колдуний притягивала и завораживала. Возможно, поэтому Карл чуть не пропустил мгновение, когда столб пламени дрогнул и стал медленно, как во сне или в бреду, вращаться вокруг танцующей свой дикий танец Огненной Девы.
Звучала песня, и постепенно ускорялся темп вращения, и огненный столб начинал очевидным образом закручиваться в спираль. Прошло еще несколько секунд, и уже не огненный столб, а спирально закрученный тонкий конус, наподобие рога единорога, упирался в еще ниже опустившиеся грозовые тучи, как будто собирался их пробить. И в самом деле, вращаясь, как сверло плотника, он наконец прорвал их мягкую плоть и углубился в темные недра, заставив тучи светиться изнутри точно так же, как светились под ногами Анны раскаленные угли. Судя по тому, как быстро наливались они внутренним все более усиливающимся огнем, внутри туч происходило чтото невероятное. А еще через мгновение огонь изменил свой цвет. Казалось, только что Анна стояла на россыпях пламенеющих рубинов, но вот уже под ее ногами ослепительно сверкают огромные изумруды, и окрашенный во все оттенки зеленого смерч поднимается от них в небо, пронзая грозовой фронт, наполняя его тяжелым зеленым сиянием и вовлекая в свое безумное вращение.
