Книга 6. Воздушный cтрелок. Опричник

Закончив серию приёмов, слившихся для меня в одно плавное, выверенное воздействие на окружающий Эфир, я закончил упражнение и тут же погрузился в транс, раскрывая сознание навстречу миру... как говорил один старый джемадар.

И мир ответил, расцвёл невиданными красками, одарил совершенно неописуемыми ощущениями, названиям которых нет ни в одном языке мира. Хорошо!

Сознание рвануло ввысь и вширь, огромным облаком накрыло территорию бывшего конного клуба, и покатилось дальше, невесомо касаясь спящих деревьев и мёрзлой земли, охватывая своим вниманием всё большее и большее пространство. В какой-то момент, ощутив как смазываются, истончаются границы внимания, я притормозил этот процесс, переключившись на детализацию ощущаемого пространства. Двенадцать гектар... примерно. Рекорд, можно сказать.

Неожиданно, где-то на пределе дальности, сознание словно что-то царапнуло. Какое-то неудобство, почти физическое, словно застрявший в ботинке камешек, заставило обратить на себя моё внимание. Боль, тоска, голод... какие-то неопределённые, будто смазанные ощущения, но довольно неприятные...

Определившись с направлением, в котором чувствовалось побеспокоившее меня странное искажение Эфира, я, не торопясь, выплыл из транса, открыл глаза и, вздохнув, поднялся на ноги. Надо бы посмотреть, что там случилось. Не из любопытства, вовсе нет. Просто, ощущения были довольно противными, и, боюсь, если не разобраться с происходящим сейчас, то каждый выход "вовне" будет сопровождаться эфирным следом от этого события. Недолго, конечно, но портить себе настроение каждый день этого недолгого отдыха, я не намерен.

Вернувшись в дом, я ополоснулся в душе, и, смастерив себе на кухне пару бутербродов, отправился одеваться. Нищему собраться, только подпоясаться. Ну, я, допустим, далеко не нищий, но тратить время на долгие сборы не стал. Камуфляжные штаны, такая же куртка и тёплый свитер под неё, вместо спортивного костюма, уже отправившегося в корзину для грязной одежды. Ботинки с высоким берцем, сбруя с рюгерами и кхукри... А вот бронежилет я надевать не стал. Не в приграничье, всё-таки. Это там подобным видом никого не удивишь, хоть в будни, хоть в праздники, а здесь, почти в центре столицы... как говорил один персонаж: "не поймут ведь, азияты". Но от оружия и ножей, тем не менее, я не отказался, привык. Да и запрета на его ношение, для меня, как одарённого, нет. А что не запрещено, то разрешено, не так ли?

Выбравшись с территории "усадьбы", я не стал петлять по обледенелым тропинкам лесопарка и рванул напрямик, через уже осевшие и почерневшие снежные сугробы. Хотя, что там, тех сугробов?! Зима в Москве, в этом году выдалась удивительно бесснежной и тёплой, и пятнающие землю островки снега в парке мог бы перепрыгнуть даже котёнок. Ну а об иных препятствиях можно и вовсе промолчать. Нет их. Валежник собирает обслуга парка для выбирающихся летом на шашлыки обывателей, что приносит им неплохую прибавку к жалованью, а иной мусор и вовсе не стоит внимания, поскольку препятствием для тренированного человека не является.

Преодолев небольшой овраг, я, наконец, добрался до запомненного во время транса места и, на миг притормозив, пустил волну Эфира. Получив с эхом уже знакомый, полный тупой боли и безнадёги отклик, я, на всякий случай, укрывшись отводом взгляд, скользнул вперёд. Сотня шагов и вновь волна Эфира уходит вперёд, чтобы через секунду донести до меня очередной эмоциональный всплеск. Корректировка курса и ещё сотню метров бегом.

На то, чтобы найти источник возмущения в Эфире, у меня ушло чуть больше получаса. Оказавшись на небольшой полянке, в центре которой красовался огромный пень-выворотень, я даже несколько удивился открывшейся картине. Впрочем, после недолгого размышления до меня дошло, что следящие за парком, работники просто не могли вручную справиться с вывозом этого гиганта и, ограничились распилом и уборкой самого дерева. А пень так и остался на месте, огромным комом корней нависая над глубокой ямой, из которой, собственно, и доносились те самые эфирные возмущения, что заставили меня проделать весь этот путь.

Лезть сходу в эту дыру я не стал. Покрутился вокруг, "принюхиваясь" к месту, исследовал ближайшие окрестности и, лишь убедившись в отсутствии каких-либо сюрпризов, сунулся к тёмному зеву, откуда, время от времени, слышался какой-то тихий писк. Я заглянул в яму, да так и застыл... Впрочем, раздавшееся через секунду очередное жалобное поскуливание, сопровождаемое довольно ощутимым посылом в Эфире, заставило меня пошевеливаться.

Соваться в довольно глубокую нору, образованную переплетением замёрзших корней, я не стал. Оглядевшись по сторонам, и даже пройдясь ещё разок Эфиром по округе, но не обнаружив и следа пребывания каких-либо животных в округе, я отошёл на пару шагов назад и, осмотрев выворотень, Эфиром вцепился в осыпающийся край ямы и осторожно потянул его на себя. Телекинез рулит, что я ещё могу сказать? Не прошло и пяти минут, как мне удалось расширить проём достаточно для того, чтобы получился эдакий пологий спуск на дно ямы, где, вяло попискивая, копошились несколько комков грязно-серой свалявшейся шерсти, время от времени поблёскивающих чёрными бусинами глаз.

Сняв с себя куртку, я разложил её на свободном от вывороченной из ямы земли месте и, морщась от бьющих по мозгам эфирных возмущений, волнами расходящихся вокруг зверят, полез на дно этой своеобразной берлоги, за её обитателями. Удивительно, но щенки не проявили ни капли нервозности, словно их каждый день тягают за шкирку огромные двуногие, ни черта не похожие на родительницу, ни видом, ни запахом. А может, они уже просто были не в силах реагировать на изменение обстановки. Исхудавшие, явно давно не кормленые малявки, стоило их ухватить за шкирку, повисали безжизненными тряпочками, продолжая при этом фонить в Эфире голодом, тупой болью и безысходностью. Жуть.

Аккуратно уложив четырёх лопоухих щенков в куртку, я накинул на каждого из них диагностическую целительскую технику, а получив отклики, только покачал головой и, подхватив превращённую в переноску куртку, стремглав помчался обратно к дому. Понятное дело, что предназначенный для людей, приём не мог выдать нормальный результат, будучи наложенным на щенков, но уж на то, чтобы определить почти полное истощение оставленных матерью бедолаг, его хватило. А значит, разобраться с аномальной предрасположенностью зверят к Эфиру, можно и позже. Сейчас же необходимо озаботиться их здоровьем. Иначе, боюсь, скоро исследовать будет просто некого. Сдохнут же!

Дома я задержался ненадолго. Точнее, ровно настолько, чтобы кое-как почистить притихших зверят, да найти через коммуникатор адрес ближайшей ветеринарной клиники. Счастье ещё, что она оказалась не так уж далеко от парка и, соответственно, от моего дома. Будь ещё Рыжий под боком, и стало бы совсем славно. Но увы, мотоцикл увела Ольга, так что пришлось мне вспоминать не такое уж давнее прошлое и нестись в клинику под разгоном на своих двоих. Получилось, не намного медленнее, чем, если бы я отправился в путь на байке.

А вот в самой клинике пришлось задержаться надолго. Ветеринар, оказавшийся здоровенным, лысым, словно коленка, детиной за два метра ростом и как бы не с метровым разворотом плеч, с головой ушёл в обследование принесённых мною пациентов, щедро осыпая их целительскими техниками. Эфир гудел от манипуляций здоровяка... а мне, не имеющему возможности чем-то помочь, оставалось лишь провожать взглядом весьма привлекательных помощниц ветеринара, то и дело заглядывавших в его кабинет, да убивать время, гадая о возможном статусе здоровяка. Мастер или магистр? И чем дальше, тем больше я склонялся к мысли, что имею дело с последним. Уж очень точны и выверены были техники, да и вкладываемая в них мощь впечатляла.

— Так, — тихий, можно сказать, интеллигентный голос ветеринара, самым причудливым образом сочетался с его внешностью. Я отвлёкся от разглядывания плавно покачивающихся бёдер удаляющейся прочь от кабинета девчонки-сотрудницы, и перевёл взгляд на замершего рядом со мной хозяина этих "владений". — Господин Николаев, щенков я осмотрел и даже привёл в относительный порядок. По крайней мере, теперь они способны питаться не только жидкой пищей. Список рекомендаций в течение получаса скину на ваш коммуникатор. Советую их выполнять, если не хотите лишиться своих питомцев... Но, вообще-то, я бы предложил передать животных в питомник.

— Зачем? У меня дома вполне достаточно места. Да и прилегающая территория не маленькая, им будет где порезвиться, — пожал я плечами.

— Они же дикие, — пожал плечами ветеринар. — И я бы на вашем месте не рассчитывал, что удастся их приручить. Это, всё-таки, не собаки.

— А кто? — удивился я.

— Э-э, молодой человек... — протянул ветеринар, окинув меня взглядом. — Пройдёмте-ка в мой кабинет, поговорим.

— Ведите, — согласился я.

Устроившись за столом в своём кабинете, здоровяк дождался, пока я устрою попискивающих зверят у себя на коленях, и, чему-то кивнув, уставился куда-то в окно.

— Думаю, не ошибусь, если предположу, что этих детёнышей вы нашли где-то в лесу... вчера вечером или, скорее даже, сегодня днём, иначе, ваш визит состоялся бы раньше. Так?

— Именно так, — кивнул я.

— И посчитали их обычными щенками бродячей собаки, верно? — вздохнул ветеринар, снимая очки и, протерев их несколько нервным движением, вновь водрузил на нос. А получив в ответ мой кивок, покачал головой. — Так вот, спешу вас уведомить, что эти животные, хоть и относятся к семейству псовых, собаками не являются, уж поверьте профессионалу. Это явные смески, скорее всего, так называемые блюфросты, помесь чернобурой лисы и песца. По крайней мере, форма морды и общее строение тела, как и характерная расцветка, соответствуют. Но, это, определённо, дикие животные, что само по себе довольно странно. Подобные смески в природе встречаются крайне редко, а чтобы ещё и в наших местах... удивительно, м-да. Как бы то ни было, я рекомендую вам отвезти щенков в питомник, где им обеспечат правильный уход и содержание, позволяющее впоследствии вернуть зверей в дикую природу.

— Именно рекомендуете? — уточнил я.

— Ну, приказать-то я не могу, — развёл руками ветеринар. — Не в моих силах и компетенции подобное, знаете ли. Итак, ваше решение?

Я покосился на сладко посапывающих у меня на коленях, фонящих сытостью и довольством щенков и...

— Я подумаю, господин магистр.

— Вот даже как? — белёсая бровь ветеринара поползла вверх, но он тут же спохватился. — Полагаю, коллега, а?

— Кирилл Николаев, официально, мастер Эфира, — я чуть наклонил голову.

— Даниил Тодт, магистр Эфира, — ветеринар пожевал губами и прищурился... а в следующую секунду меня окатило лёгкой волной Эфира. — Даже так? Хороший блок. Что ж, коллега, вижу, с эмпатией у вас всё в порядке, а значит, есть неплохие шансы, что вы справитесь с этими зверями самостоятельно. Но учтите, если, точнее, когда они к вам привяжутся, вернуть их обратно в дикую природу будет невозможно.

— Понимаю, — кивнул я в ответ и, чуть помявшись, всё же не удержался от вопроса. — А это, вообще, нормально? В смысле, такой вот эмпатический контакт с животными?

— Хо! — ветеринар рассмеялся. — Более чем, коллега. Более чем. Другое дело, что в наше время, эфирники не горят желанием развивать эту сторону дара. Зачем, если есть куда более "интересные" области приложения таланта? Тем более, что далеко не каждый зверь способен транслировать достаточно мощный эфирный сигнал, позволяющий войти с ним в контакт. Но, сами видите, — магистр кивнул на сопящих щенков, — это не такая уж и редкость. Да... так, раз уж вы склоняетесь к мысли, чтобы оставить лис у себя, то через неделю жду вас вместе с ними на приём. Будем делать необходимые прививки и оформлять документы. А до тех пор, я настаиваю, чтобы вы чётко следовали моим рекомендациям по уходу за ними. И... Кирилл, если вам действительно интересно, я с удовольствием просвещу вас в вопросе эмпатического общения с животными. Что скажете?

Глава 4. Четыре половинки, это две целых... или два полных?

Вернувшись из ателье, Ольга застала на кухне странную картину. Её жених сидел на табуретке перед плитой и сосредоточенно медитировал на болтающуюся в ковшике с водой, бутылку молока... с соской.

— Кир? — удивлённо произнесла она, а когда тот обернулся, кивнула в сторону плиты. — М-м, милый, я не ошибусь, если предположу, что просто физически не могла пропустить момент появления наших с тобой детей? Отсюда вывод: либо ты тренируешься заранее, что похвально, либо в моё отсутствие, ты, каким-то образом, успел обзавестись бастардами... грудничкового возраста. Зная мужскую природу, в первом варианте я очень сильно сомневаюсь, посему... Дорогой, если хочешь умереть быстро и почти безболезненно, ответь честно, с кем и когда ты успел мне изменить!

Смотреть на то, как меняется выражение лица Кирилла, было забавно. Ошеломление, изумление, осознание... ой, а вот этот прищур уже перебор! Злость не злость, но безмолвное обещание отыграться за невинную подколку, на которую нежная, а потому весьма чувствительная пятая точка среагировала предупреждением о грядущих неприятностях, её хозяйку совсем не обрадовало.

— Дорогая, — растянул губы в неестественной улыбке Кирилл. — Если я когда-нибудь сойду с ума настолько, чтобы сбежать от тебя в чужую постель, поверь, мне всё равно хватит разума, чтобы вышибить себе мозги до того, как ты утопишь меня в своём яде. Вот это будет действительно, быстро и безболезненно. У тебя же в арсенале подобных средств сроду не было, так что на признания во всех тяжких можешь не рассчитывать. Толку-то? Что так мучиться, что эдак...

— Вот не веришь ты в меня, учитель, — пробухтела Ольга, изображая всемерную печаль. — Совсем не веришь в лучшую ученицу. А я... я же для тебя... эх!

— Ну-ну, — протянул в ответ Кир. — Верю-не верю... оставим эти гадания церкви, мне они ни к чему. Я тебя просто знаю!

— Как и я тебя, — улыбнулась девушка и, усевшись на колени жениха, договорила: — и это знание говорит мне, что ты опять во что-то вляпался. Рассказывай!

— Да, о чём тут говорить-то? — вздохнул Кирилл и указал на стоящую в углу кухни коробку, которую Ольга только сейчас и заметила. — Набрёл в парке на потеряшек, пожалел, забрал в дом. Показал их ветеринару, теперь вот выхаживаю в соответствии с рекомендациями.

Кирилл ещё не договорил последнюю фразу, а любопытство уже понесло Ольгу к большому картонному ящику, в котором обнаружилось четыре сладко сопящих лопоухих комка серебристо-чёрного, блестящего меха. Руки девушки сами потянулись к этому учетверённому, а потому совершенно убойнейшему заряду милоты, но, получив ощутимый телекинетический удар по пальцам, тут же отдёрнулись.

— Но-но! — погрозил ей пальцем Кирилл. — Не трожь, дай им поспать и прийти в себя. Они же, судя по истощению, дня три-четыре без пищи и сна доходили. Уж не знаю, куда делась их мамка, но когда я их нашёл, они только пищать и могли. А если бы не ветеринар Тодт с его медтехниками... в общем, оставь их пока. Пусть оклемаются немного.