Книга 6. Воздушный cтрелок. Опричник

— Да, хоро-ош, — голос Раисы, донёсшийся от входной двери, заставил Лёню смутиться. Правда, виду он не подал, но... мачеха всегда отличалась высокой чувствительностью, так что скрыть накатившие эмоции, Бестужеву не удалось.

Раиса Илларионовна подошла к юноше, и тот с удивлением обнаружил, что возвышается над женщиной на целую голову. А ведь раньше он этого и не замечал!

— Ра... — начал было Леонид, но жена отца не дала ему договорить.

— Вырос Лёнечка, возмужал, — погладив юношу по плечу, грустно улыбнулась Раиса и, смахнув с лица слезинку, договорила: — видела бы тебя матушка, порадовалась. Совсем взрослый стал... не барчук — боярич. Настоящий боярич. Скоро уже и в мужи осмысленные выйдешь, а?

— Раиса Илларионовна, вы о чём? — чуть не икнул Лёня от такого прозрачного намёка на грядущую свадьбу. Ну да, бояре, евгеники, подбор подходящей линии и прочие радости родовитых, заставляющие их отпрысков взрослеть раньше прочих сверстников. Но от этого тема собственного брака для юнцов не становится менее смущающей, и боярич Бестужев тому подтверждение. Покраснел Лёнечка катастрофически, что не укрылось от внимания мачехи. Та вновь улыбнулась, на этот раз куда веселее и, похлопав пасынка по тому же плечу, поманила за собой.

— Идём вниз, Лёня. С минуты на минуту гости подъезжать начнут, а батюшка твой в Приказе задерживается. Так что, будешь встречать их вместо него, — проговорила Раиса, направляясь к выходу.

— Гости? У нас пир намечается, что ли? — нахмурился Леонид и окинул свой костюм совсем иным взглядом. Ну да, с чего бы ещё слугам пришло в голову подготовить для него представительский френч!

— Не пир, приём. Малый, — уточнила мачеха, задержавшись на пороге. — Совсем тебе любовь голову вскружила. Неужто и впрямь не видел, как слуги дом готовили? Тут же уже три дня дым коромыслом!

— Э-э... — Леонид с удивлением вспомнил, что в последнее время в доме действительно было как-то слишком шумно и суетно, но в своём нервном состоянии он просто не обращал на происходящее вокруг никакого внимания. Осознание такого неприглядного факта Лёню обескуражило. И это сын дипломата, для которого внимательность такое же оружие, как красноречие?! Позорище.

— Счастливец, — улыбнулась мачеха, абсолютно правильно поняв ступор пасынка. — Идём уже, времени почти не осталось!

Леонид бросил ещё один взгляд на своё отражение в зеркале, поправил воротник-стойку и, одёрнув полы френча, сверкнувшего золотом крестов на чёрных щитах гербовых пуговиц, решительно шагнул к выходу из покоев. Встречать гостей нужно на пороге, и не дай бог опоздать. Пусть сейчас к таким нюансам древнего этикета относятся куда проще, чем ещё век назад. Пусть такой конфуз уже не считается тяжким оскорблением и поводом для местнических споров, из-за которого может начаться долгая межродовая вражда, но охладить отношения между боярскими домами до арктических температур, он ещё вполне способен... как, впрочем, и любое другое проявление неуважения, оказанное нерадивым хозяином дома доброму гостю.

Первыми к московскому особняку Бестужевых, по праву считающемуся одним из красивейших зданий первой четверти прошлого века, подъехал тяжёлый бронированный вездеход с пустыми алыми флажками на крыльях. Леонид даже не успел начать гадать, кто из служилых людей пожаловал в гости, как из пассажирского салона угловатого авто выбрался Кирилл. Один. Ну, Ольги, понятное дело, с ним сейчас и быть не может. Пусть она ему невеста и ученица, но приводить её в качестве гостьи в дом родителей — это уже перебор. Но Мария-то где?! Отец говорил...

Бестужев тряхнул головой, прогоняя несвоевременные мысли, и окинул взглядом поднимающегося по широкой лестнице друга. Какая-то деталь в наряде Николаева зацепила сознание Леонида, заставив того внимательнее присмотреться к гостю. Расстёгнутое пальто? Так в машине иначе и свариться можно. Нет, пальто обычное, тёмно-серое с чёрным воротником из кротового меха. Френч... почти такой же, как у самого Леонида, только угольно-серый, да обсидиановый кабошон гранда, сменивший звезду мастера Эфира под воротником-стойкой, притягивает взгляд. Стоп!

Ветер шевельнул полы расстёгнутого пальто, и на груди Кирилла тускло мелькнул какой-то знак.

— Ну, здравствуй, Лёня, — Николаев не стал чиниться, изображая великосветские манеры, и без затей облапил друга.

— Отпусти, медведь! — прохрипел тот, на что Кирилл только рассмеялся.

— На себя посмотри! Скоро все косяки в доме плечами посшибаешь, — отозвался Николаев, тем не менее, отстраняясь от Леонида. — Вымахал орясина орясиной. Как, слуги ещё с батюшкой не путают?

— И ты туда же, — вздохнул Лёня. Повёл плечами, покрутил головой, проверяя не сломал ли ему чего бывший однокашник на радостях и, убедившись, что всё в порядке, бесцеремонно схватил Кирилла за лацкан пальто. — Ну-ка, показывай, что за висюльку отхватил!

— Эй-эй, повежливее! Не о бабской цацке говоришь! — вздёрнул нос Кирилл, принимая деланно чванный вид.

Леонид хохотнул, но уже в следующую секунду улыбка сбежала с его лица.

— Ох ты ж, — протянул Бестужев и, непечатно выразившись, в неверии провёл пальцем по четырёхцветной колодке неброского серебряного восьмиконечного креста в белой эмали. — Мне кажется, или жизнь в приграничье действительно веселее, чем можно представить по вашим куцым рассказам?

— Кажется-кажется, — покивал Кирилл. — Вот приедешь на Апецку, сам убедишься.

— Значит, — Леонид отвлёкся от разглядывания орденского знака, — ты всё же решил заняться моим обучением?

— Я обещал, — пожал плечами Николаев и, усмехнувшись, договорил: — к тому же, Ольга донесла, что Мария обещала устроить бабий бунт в отряде, если я вернусь в воеводство без тебя. А это, брат, такая вещь, по сравнению с которой знаменитый русский бунт, который "бессмысленный и беспощадный", покажется дракой детишек в песочнице. За красивый совочек, ага.

— Издеваешься, — констатировал Бестужев, но заметив снисходительно-сочувствующий взгляд друга, осёкся. Да не, Маша же умница и прелесть. Какой бунт? Нет, точно, издевается Николаев. Или... Леонид тряхнул головой и уставился на собеседника. — Так, прекращай компостировать мне мозги и уводить разговор в сторону. Откуда награда?!

— От капитула Ордена Святого Ильи, — пожал плечами Кирилл и Лёня чуть не зарычал. Очевидно, заметив что-то во взгляде друга, Николаев всё же соизволил объясниться. — Ладно-ладно, расскажу, только коротко, а то вон уже очередной рыдван с гостями на подходе. Мы поучаствовали в операции по уничтожению сети работорговцев, освободили несколько одарённых рабов и доставили их в Россию. Вот по совокупности заслуг нам и пожаловали знак ордена.

— Мы... это? — прищурился Бестужев, краем глаза поглядывая в сторону выруливающего на подъездную дорожку лимузина.

— Отряд "Гремлины" в полном составе, — кивнул Кирилл, подтверждая подозрения друга. — Да, Маша тоже. Рад?

— Безумно, — улыбнулся Леонид, ничуть не покривив душой. Конечно, знак, это не сам орден, но много ли семнадцатилетних мальчишек и девчонок могут похвастать таким достижением? К тому же, учитывая нынешнее положение Вербицких в обществе, наличие у Машеньки боевой награды разом заткнёт большую часть старых вотчинников, радеющих о замшелых традициях и "невместности" серьёзных отношений между боярским отпрыском и дочерью простолю... простите, государева человека, разумеется. С-старпёры, чтоб их!

Тряхнув задумавшегося друга, Кирилл ему подмигнул и устремился в дом. Вовремя, новые визитёры уже поднимались по ступеням.

Гости прибывали один за другим, и было их немало, так что вскоре пришлось отправлять их шикарные лимузины на арендованную, как всегда в подобных случаях, платную стоянку в паре кварталов от дома. Иначе, уже через полчаса в небольшом дворе московского особняка Бестужевых, стало бы не протиснуться даже на своих двоих.

Мачеха говорила, что приём "малый", но приветствуя очередных гостей, Леонид уже начал в этом сомневаться. Конечно, это не пир, где и за тысячу приглашённых бывает, но полторы сотни гостей для малого приёма, это как-то многовато. И ведь не просто родственники собрались. Нет, были и они, и дети боярские от рода Бестужевых, но основная часть приглашённых представляла собой натуральный калейдоскоп. Тут и государевы люди: военные, статские... в разных чинах и званиях. И бояре: служилые, вотчинные, опричные. Болховы и Рюмины, Мстиславские и Вяземские, Куракины, Захарьины, Шуйские, Гюрятины, Посадские... московские, новгородские, ливадийские. Весь цвет русского света. Даже казачью старшину занесло на приём, устроенный боярином Бестужевым. Вон как косятся друг на друга "черкассцы" с "хортицкими", подъехавшие сразу друг за другом. Интересно, что ж батюшка-то задумал? Зачем такое собрание организовал?

Поприветствовав вновьприбывших, Леонид выжидающе глянул в сторону пока пустой подъездной дорожки, но беззвучно появившийся рядом управляющий, отвлёк его внимание на себя.

— Все приглашённые прибыли, Леонид Валентинович, — тихо произнёс он. — Идёмте в дом, пока совсем не продрогли, боярич.

— Спасибо, Сергей Львович, — улыбнулся старому управляющему тот и, передёрнув плечами, сбросил почти выдохшийся согревающий конструкт, подсмотренный когда-то у Кирилла. — А что отец, не звонил?

— Приехал Валентин Эдуардович вместе с Ольгой. Они с чёрного хода вошли. Обещали через пару минут к гостям спуститься, — покивал Рост и аккуратно подтолкнул младшего Бестужева к распахнутым дверям, из-за которых доносился шум голосов и чей-то смех. — Идёмте, идёмте боярич. Ищут вас, да и негоже гостей одних оставлять.

— Ищет? Кто? — рассеянно спросил Леонид, так и не разглядевший среди гостей ни Марию, ни её родителей. Обидно.

На вопрос боярича, управляющий так и не ответил, лишь окинул внимательным взглядом, убедился, что тот достойно выглядит, и подтолкнул в спину. Шаг, другой, и Леонид оказался в наполненном людьми зале. Блеск дамских нарядов и военных орденов, сверкание хрусталя и ровный гул голосов сработали словно триггер. В ход пошли вбитые с детства рефлексы, и младший Бестужев легко влился в круговорот перемещающихся по залу гостей. Улыбнуться компании девчонок, щебечущих под присмотром матерей, вежливо поклониться паре старых пер... бояр, должно быть помнящих три предыдущих царствования и резню князей. А то и принимавших в ней участие. Переброситься парой слов с коллегами отца... Покорно выслушать наставление какой-то матроны и сбежать от неё, пока та не начала знакомить его со всеми своими шестью племянницами. Обычный, в общем-то, приём... ничего необычного. Почти.

— Вот ты где! — тихое восклицание за спиной, заставило Бестужева оглянуться.

— Привет, сестрёнка, — искренне улыбнулся он.

— Привет-привет, — крепко ухватив братца за руку, Ольга, не прекращая мило улыбаться, резво повлекла его куда-то в сторону малой гостиной. — Мы тебя там уже заждались.

— Кто "мы" и где "там"? — нахмурился Лёня. Происходящее вокруг резко перестало ему нравится, а где-то в глубине души боярича начала тихо попискивать паранойя.

— Кирилл, я, отец, Вербицкие... Тебе мало?

— Стой! Вербицкие? Маша здесь?! — чуть не подпрыгнув на месте от избытка чувств, Леонид прибавил шаг, и теперь уже Ольге пришлось подстраиваться под его шаг. — Но как они прошли мимо меня?

— Мы приехали вместе, — ответила сестра и, резко затормозив у дверей в малую гостиную, сотворила какую-то эфирную технику. Что именно это было, Лёня не понял, лишь ощутил лёгкие вибрации эфира. А расспросить Олю он банально не успел. Двери в комнату отворились и на пороге возникли отец и идущий с ним бок обок Анатолий Семёнович Вербицкий. За их спинами маячила ехидно улыбающаяся Василиса Тимофеевна, рядом с которой шла её дочь. Красивая и неприступная... вот только Леонид слишком хорошо знал свою пассию, так что моментально заметил и шалый отсвет в её глазах и нервное подрагивание рук... Да какого дьявола здесь происходит?!

— Лёнечка, честное слово, я ничего не знала! Они мне и слова не сказали! — прошептала Маша, поравнявшись с младшим Бестужевым. А идущий следом за ней, довольный, словно обожравшийся сметаны кот, Николаев фыркнул.

— Ты о чём? — нахмурился Леонид. Ответа он не услышал, поскольку в этот момент все звуки заглушил голос отца.

— Дорогие гости, я рад приветствовать вас сегодня в этом доме на торжестве посвящённом помолвке моего сына Леонида, наследника рода Бестужевых с Марией Анатольевной Вербицкой!

Глава 6. Безумству храбрых...

Видеть как с каждым новым словом Бестужева-старшего, вытягивается лицо его сына, было приятно, не скрою. Равно как несколькими минутами раньше я искренне наслаждался ошеломлением Марии, когда её батюшка сообщил, что они с Валентином Эдуардовичем договорились о её помолвке с Леонидом.

Месть? Она самая. И плевать, что со времён подставы, устроенной мне этой сладкой парочкой в бункере "Девяточки", минуло больше года. Росомахи, вообще, существа злопамятные. Собственно, поэтому меня так и прозвали когда-то... ну, в основном, поэтому.

Вообще-то идея этой мести пришла мне в голову во время разговора с моим будущим тестем, состоявшегося через пару дней после завершения нашей поездки в СБТ за грузом "тактиков". Бестужев позвонил сам и не просто так. Пообещал поделиться интересной информацией и сообщил, что имеет ко мне некоторое предложение, обсуждать которое лучше при личной встрече. О том и договорились. Между делом Валентин Эдуардович напомнил об обещании, данном мною Леониду в прошлую встречу, вот тогда-то у меня и появилась мысль о мести. Бестужев выслушал идею с видимым интересом, помолчал немного и вздохнул.

— Кирилл, будь на твоём месте кто-то другой, я бы и разговаривать на эту тему не стал, — проговорил он. — Это женщины могут обсуждать подобные вопросы почти без оглядки. Домашний очаг и продолжение рода — их епархия, а значит и о помолвках-свадьбах сговариваются именно они. Когда же подобные разговоры ведёт посторонний для рода мужчина, это повод для недоверия... Понимаешь?

— Прошу прощения, не подумал, — искренне извинился я, вспомнив заморочки родовитых на тему евгеники.

— Пустое, — отмахнулся Валентин Эдуардович. — Не в упрёк тебе сказано, а для понимания. Судя по всему, раньше такие "мелочи" тебе никто не объяснял, хотя и следовало. А вообще, ты хоть и не входишь в род Бестужевых, но и посторонним тебя назвать у меня язык не повернётся.

— То есть, идея всё же обсуждаема? — осведомился я.

— Вполне, — невозмутимо ответил Бестужев. — И сразу могу сказать, сын влюблён в эту самую Машу, как мартовский кот во всех дворовых кошек разом. Вопрос в другом, как сама Вербицкая относится к моему сыну? Что скажешь, учитель? Кому как не тебе это знать, всё же с Марией ты общаешься куда чаще, чем даже её родители.

— Если бы она относилась к нему иначе, я бы и не поднимал эту тему, — развёл я руками и, чуть помолчав, всё же решил уточнить, на правах признанного "почти родственника", так сказать: — А это не будет мезальянсом? Всё же, Вербицкие пока не бояре...