Книга 6. Воздушный cтрелок. Опричник

— Вот именно, "пока", — ухмыльнулся мой будущий тесть, и я замер от пришедшей в голову догадки.

— А ведь вы уже рассматривали этот вариант, да? В смысле, не только вы лично, но и с Анатолием Семёновичем говорили на тему возможного брака ваших детей. Я прав?

— Конечно, — как ни в чём не бывало, с лёгкой улыбкой кивнул Бестужев. — Хреновым я был бы отцом, если бы этого не сделал. Правда, мы с Вербицким решили подождать, пока дети сами не дойдут до мысли о браке... или не разбегутся в разные стороны. И твоё предложение, надо признать, меня сильно удивило. Или... это Мария тебя настропалила? Как тогда в "Девяточке", а?

— Э, нет, Валентин Эдуардович, — я позволил себе ухмыльнуться. — Можно сказать, что таким образом я хочу расквитаться с ними за ту подставу с объяснениями-объявлениями. И именно поэтому настаиваю на сохранении договорённости о помолвке в тайне от наших голубков.

— И не ёкнет ничего, а? — прищурился Бестужев.

— С чего бы? — не понял я.

— Так ведь нынешняя молодёжь не желает жениться по указке старших. Вам свободу воли подавай, любовь непреходящую, а интересы рода побоку. Вот я и спрашиваю: не боишься таким шагом настроить против себя Машу с Лёней? — развернул своё объяснение Валентин Эдуардович.

— Не боюсь, — покачал я головой. — Как вы сами заметили, с любовью у них всё в порядке, так что, особо артачиться они не станут. Обидятся? Может быть. Ну, так я не вижу в этом ничего страшного. Подуются и перестанут. Зато Мария получит наглядный пример того, к чему порой приводят манипуляции окружающими, а для Лёни это станет неплохим уроком на внимательность к тем самым манипуляциям. Жена, она, конечно, "шея", и крутить мужем-"головой" — её святая обязанность, но и "голова" не должна забывать о том, что её основная задача — думать... порой за двоих.

— Мстительный ты, Кирюша, — подперев щёку кулаком, протянул Бестужев, внимательно выслушав мой ответ. Но почти тут же рассмеялся. — Ладно, договорились. Но! Сватать невесту отправишься лично. А то, что это за месть, когда ты ради достижения цели пальцем о палец не ударил?!

— Договорились, — улыбнулся я в ответ, но тут же опомнился. — Только, Валентин Эдуардович, вы бы мне методичку какую-нибудь дали, о том как правильно невесту за друга сватать, а то я в этом деле ни бум-бум.

— Эх, молодёжь! Не чтите вы традиции, старших не уважаете, вот уже и обычаи забывать стали, — показательно закряхтел Бестужев, изображая шамкающего старика, но тут же гулко хохотнул. — Ладно-ладно, не кривись, будет тебе "методичка"! Вот как приедешь в гости, так сразу и получишь её... студе-ент.

В Москву я приехал через пару дней в сугубом одиночестве, оставив учениц на Апецке. И первым делом наведался в госпиталь к бойцам Толстого, оставленным на попечение Нулина. Те уверенно шли на поправку и уже вовсю флиртовали с медсёстрами, но о выписке пока и речи не шло. Осип Михайлович наотрез отказался отправлять бойцов на домашнее долечивание, аргументируя это необходимостью профессионального присмотра за нашими "сайгаками". Хотя я подозреваю, что причина была совсем иной: главврач просто не желал расхолаживать подчинённых, скучающих в госпитале без дела. Пришлось поспорить с доктором, но в результате мы сошлись на том, что бойцы отправятся к месту службы не позже чем через неделю. М-да, сколько здесь живу, какой только "магии" не видел, но возможности местной медицины до сих пор приводят меня в состояние тотального удивления.

Из госпиталя я рванул в Сокольники, нужно было подготовить дом к вечернему визиту, обещанному мне Бестужевым. Тот факт, что Валентин Эдуардович не пожелал назначить встречу у себя меня несколько удивил, но возражать я не стал. Мне и самому куда уютнее в своём доме в Сокольниках, нежели в музейной обстановке шехтелевского особняка Бестужевых.

Как и положено дипломату, мой будущий тесть приехал точно к назначенному времени. Часы в гостиной как раз отбивали наступление восьмого часа, когда от ворот донёсся протяжный гудок автомобиля, и я отправился встречать гостя. Точнее, гостей.

Бестужев приехал не один, а в компании коллеги... и будущего родственника.

— Здравствуйте, Валентин Эдуардович, Анатолий Семёнович, — поприветствовал я выбирающихся из вездехода гостей.

— И тебе не хворать, Кирилл, — прогудел Бестужев с лёгкой улыбкой.

— Добрый вечер, Кирилл, — чопорно отозвался Вербицкий, подхватывая с сиденья машины небольшой кофр. — Уж извини, что без предупреждения...

— Пустое, я всегда рад вас видеть, — отмахнулся я. — Проходите в дом, я как раз чай поставил.

— Мы и от чего покрепче не откажемся, — переглянувшись со своим спутником, усмехнулся Бестужев и кивком указал выбравшегося из машины и теперь сосредоточенно оглядывающего окрестности, охранника, — благо, есть кого за руль посадить!

— Что ж, найдём и покрепче, — улыбнулся я, отворяя дверь.

Честно говоря, увидев Вербицкого, я было предположил, что это Бестужев таким образом решил облегчить мне задачу по сватовству, но уже через несколько минут разговора понял, что Анатолий Семёнович вообще не в курсе задуманной каверзы. То есть, Бестужев ему ничего не говорил, а значит, у визита Вербицкого есть какая-то другая причина. И она должна быть довольно веской, в противном случае тот мог бы просто пригласить меня к себе, хоть домой, хоть в присутствие. Впрочем, о том, что разговор будет серьёзным, говорил и настрой Анатолия Семёновича. Уж слишком сурово он выглядел, на фоне улыбающегося Бестужева.

Угадал... почти.

— Гадаешь, с чего вдруг я решил заявиться к тебе в гости, без приглашения или хотя бы предупреждения, Кирилл? -спросил Вербицкий, когда наша компания уже устроившаяся за столом, покончила с привычным ритуалом приветственно-необязательной болтовни.

— Скажем так, мне очень интересно, что заставило уважаемого генерала, начальника самой одиозной специальной службы страны сорваться с места ради встречи с обычным юнцом, — улыбнулся я в ответ.

— Вот смотрю я на этого молодого человека, Валентин, — Вербицкий неожиданно переключил своё внимание с меня на своего спутника, — смотрю и понимаю, что твой будущий зять до жути похож на тебя самого. Такой же вечно прибедняющийся хитрец... Разве что маски у вас разные. Ты всё "служивостью" прикрываешься, да так ловко, что многие всерьёз в эту чушь верят, напрочь забывая о Бестовых вотчинах, а Кирилл вот маску "обычного юнца" себе придумал. И ведь работает же... с теми, кто его не знает.

Резко развернувшись, Вербицкий наградил меня тяжёлым взглядом и, со вздохом водрузив на колени принесённый кофр, принялся выкладывать его содержимое на стол. Первым, между блюдцем с печеньем и конфетницей, лёг бумажный пакет, перетянутый алой бечёвкой, прихваченной сургучными печатями со вздыбленными единорогами. А следом за ним, потеснив заварочный чайник, на стол ровной стопкой легли ещё семь бумажных пакетов. Размерами чуть побольше, но упакованные несколько иначе. В частности, алую бечеву заменили чёрно-золотая и четырёхцветная, бело-сине-чёрно-красная, а на сургучных печатях красовался не личный царский, а государственный герб. Я было потянулся к стопке пакетов, но Вербицкий перехватил мою руку, и кивком указал на свёрток с царскими гербами.

— Сначала, это... — проговорил Вербицкий. Пожав плечами, я взял в руки перетянутый алой бечёвкой пакет и, покрутив его, решительно резанул обвязку мелким воздушным лезвием. Развернув плотную бумагу, я обнаружил под ней небольшую, обтянутую чёрным бархатом шкатулку и небольшой конверт без каких-либо надписей.

— Открывай, Кирилл, — поторопил меня Бестужев. — Письмо потом прочтёшь.

Ну, потом, так потом. Тихо щёлкнул замок, и крышка шкатулки медленно пошла вверх. Увидев же содержимое богато украшенной коробки, я задумчиво почесал подбородок. Глянцево мерцающий чёрный кабошон в серебряном обрамлении не вызвал у меня никаких ассоциаций. Что это, награда? Ювелирное украшение? Если награда, то непонятно за что, а ювелирка... мне кажется, я совсем не подхожу на роль царского фаворита. Пол не тот.

— И что это за медальон? — протянул я, обводя взглядом своих гостей. Но нет, никаких усмешек-насмешек. Что Вербицкий, что Бестужев были предельно серьёзны.

— Знак гранда на замену твоей звезде мастера, — откликнулся Валентин Эдуардович, задумчиво рассматривая содержимое шкатулки.

— Интересно, — я вытащил символ статуса из коробки и принялся крутить его в руках, параллельно размышляя над смыслом "подарка". Странный чёрный камень, при ближайшем рассмотрении оказался обычным обсидианом, да и серебряная отделка медальона не претендовала на сложность. В общем, бижутерия и только. Качественная, да, но не более того... если не знать, что именно означает этот медальон, как символ. Пожалуй, круче будут только медальоны ярых. Рубиновый маркиз в золоте для огненных монстров, вроде покойного Георгия Громова. Изумрудный багет в чёрной бронзе для ярых Тверди, алмазный триллион в платине отличающий ярых Ветра, и аметистовая груша, словно капля воды в белом золоте для ярых Воды. Ну а гранды скромные, да. Нам и обсидиана в серебре достаточно. Ха.

Впрочем, как я уже говорил, дело не в цене медальона, а в его смысле. Точнее даже в их количестве.

— Объясните мне, о многомудрые, неужто сей подарок означает, что опасность для служилых русских грандов миновала? — спросил я собеседников. Те переглянулись, и вместо прямого ответа, одновременно и молча ткнули в письмо, приложенное к подарку государя. Что ж, логично. Посмотрим, что пишет сюзерен.

Вотще! Короткое послание написанное стремительным "летящим" почерком не внесло никакой ясности. "Служить с честью... носить с гордостью..." и так далее. Общие слова и ни намёка на объяснения, если не считать короткого постскриптума: "Выслушай предложение В.Э. Если согласишься участвовать, надень знак на первом же официальном приёме. За наградами дело не встанет. Р."

— М-да, цесаревичу ещё учиться и учиться у батюшки ведению переговоров, — протянул я, вручая письмо тому самому "В.Э.". Тот пробежал взглядом по записке и неопределённо хмыкнул. — Что скажете, Валентин Эдуардович?

— Скажу... — протянул тот и кивнул в сторону стопки нераскрытых пакетов, возвышающейся посреди стола. — Но позже. Сейчас разберёмся с остальными подарками.

Разобрались быстро, благо, никаких непоняток и двойных-тройных смыслов в этих свёртках не крылось. Извлечённые из пакетов, обтянутые четырёхцветной орденской лентой, шкатулки содержали скромные восьмиконечные кресты знака Ордена Святого Ильи, соответствующие удостоверения к ним, подписанные капитулом Ордена, и информ-кристаллы с электронной версией тех же удостоверений. В общем-то, ничего неожиданного... но надо было видеть лицо Вербицкого, когда он увидел имя своей дочери в одном из удостоверений. Впрочем, Бестужев от него не отставал, и рассматривал награду Ольги с не меньшим удовольствием и гордостью. Понятно... одно дело, знать о решении капитула, и совсем другое — держать в руках обещанную награду.

Но меня, если честно, сейчас интересовал совсем другой вопрос, о чём я не преминул напомнить гостям. Те с неохотой оторвались от разглядывания "подарков", но надо отдать им должное, профессионализм всё же взял верх над родительской гордостью, так что уже через минуту собеседники вновь сосредоточились и посерьёзнели.

— Что ж, пожалуй, начнём по порядку, — медленно произнёс Валентин Эдуардович, глянув на Вербицкого. Тот кивнул.

Рассказ о том, как трясли подноготную Добужского и его захваченного в Польше сюзерена, надолго не затянулся. Меня лишь удивила оперативность, с которой сговорившиеся о совместных действиях, служилые бояре провернули похищение пана Казимира. Понятное дело, что вовсе не нападение на мой отряд стало причиной таких стремительных действий. Нет, просто, во время допросов Добужского, Бестужев выяснил, что часть виновных в похищении боярских жён и дочерей во время московского мятежа, ушла от мести служилых. И речь не о рядовых исполнителях, вроде того же Добужского с его хозяином, а о прямых заказчиках. Именно об этом Валентин Эдуардович и поведал на созванном им сборе костромской братчины, в подтверждение своих слов представив запись допроса Добужского. Служилым понадобилось лишь двое суток на подготовку операции по изъятию из собственного имения хозяина отряда "Белый Орёл", и ещё одни сутки на её исполнение. А уже результаты допроса пана Казимира Горецкого были доведены на общем сборе, до всей компании служилых, участвовавших в мести за нападение на их близких. Правда, когда речь зашла о торчащих из этого дела ушах князей Корибут-Вишневецких, боярам пришлось чуть притормозить.

— Одно дело, выкрасть рядового шляхтича Горецкого, — прогудел Бестужев, объясняя причины промедления. — И совсем другое, ввязаться в противостояние с иностранным княжеским домом. Здесь нужно быть аккуратнее, знаешь ли. Заявить о настоящих причинах нападения во всеуслышанье мы сейчас не можем. Спугнём цели, ищи их потом по всему глобусу. А без достойного объяснения, нападение на Корибут-Вишневецких может привести к полноценной войне между Россией и Польшей. За такой финт, государь нас по головке не погладит.

— Что позволено Юпитеру, то не дозволено быку, да? — усмехнулся я и, чуть помедлив, спросил, — а с Громовыми связаться не пробовали?

— А причём здесь Громовы? — нахмурился Бестужев. Ну да, застит глаза боярину история с мятежом, бывает. Что ж, я не гордый, подскажу-напомню.

— Ну как же, это ж по указанию Авдея Корибут-Вишневецкого, бывшего Томилина, отряд Горецкого напал на нашу базу. Двух зайцев одним выстрелом завалить решили. Убрать конкурента, из-за которого снижаются продажи польских "тактиков", а заодно, грохнуть Милу с Линой, из мести за Ромку-иезуита.

Вербицкий с Бестужевым переглянулись. И если для первого, мои слова явно были внове, то выражение лица Валентина Эдуардовича... ну, это не "челодлань", конечно, но близко, очень близко.

— Это точно? Ни Добужский ни сам Горецкий об этом ничего не говорили, — произнёс Анатолий Семёнович.

— А вы их спрашивали? — пожал я плечами.

— Как интересно, — протянул мой будущий тесть. — А ведь возможно. Вполне возможно. Одно дело, неспровоцированное нападение на княжеский дом, и совсем другое — кровная месть за попытку убийства представительниц древнего боярского рода. Что скажешь, Анатолий Семёнович?

— Подумать надо, — побарабанил пальцами по столешнице Вербицкий. — Обсудить...

— Вот-вот, подумайте, обсудите... потом, — привлёк я внимание собеседников. — А пока, может Валентин Эдуардович поведает всё же то предложение, о котором упомянул в своей записке государь?

— М-м, собственно, к нему и веду, — развёл руками тот. — Считай, это была преамбула. А суть такова: во время сбора служилых бояр, как раз посвящённого возможной войне с Корибут-Вишневецкими, ко мне подошли представители тульской братчины и передали кое-какую информацию и предложение для тебя. Информация хранится на этом кристалле, и я её не смотрел, поэтому о чём там идёт речь, даже не спрашивай. Не знаю. А предложение было передано на словах. Цитирую: "Приглашаем гранда Кирилла Николаева-Скуратова принять участие в охоте на убийц его деда".