"Грач" перекочевал от водителя на заднее сидение.
— Больше ничего нет? — спросил я шофёра. — Тогда давай сюда магазины, все, какие есть.
— У меня тоже есть пушка, — напомнил о себе Мишка, вызвав бешеный взгляд бугра. — Парабеллум.
— Ты, голубь, сиди, — сказал я ему. — Сейчас будет твоя очередь. У тебя есть ещё что-нибудь, кроме волыны?
— Есть "авторучка" за сидением! — с готовностью ответил он. — Только она палёная.
— Мишка, падла, убью! — с ненавистью сказал бугор. — Дерьмо!
— Зря вы так, шеф! — убеждённо сказал тот. — Посмотрите ей в глаза! Она же видит нас насквозь. На фиг нужно связываться с пришельцами! Ну что для нас какой-то двухтысячный, тем более палёный!
— Жадный вы, Никита Сергеевич, — укоризненно сказал я двойному тёзке уже почти забытого генсека. — Нужно делиться! Вы даже не представляете, как вам всем повезло! Мало того что отпущу живыми, так ещё дам на прощание ценный совет. Не стоит соваться к Татьяне Скворцовой. Она ничего не знает, а в квартире нет никаких тайников. Зачем они, если есть я? Скворцов помог не только вам, но и мне, а я, в отличие от вас, ценю услуги. Так вот, если хоть кто-то из вас... Дальше продолжать? Мне ваши секреты до одного места, и их никто никогда не узнает. А ваша жизнь... Одним словом, попробуйте, и вам после этого не поможет и зона. Я ясно объяснила?
— Куда яснее, — мрачно сказал бугор. — Мы-то к ней не полезем, но кто нам поверит в этот бред?
— Она скоро избавится от квартиры и уедет к родителям. Надеюсь, к ней туда никто не поедет. Это будет верхом идиотизма, а мне потом гонять вас по всей России.
— Что будешь делать? — спросил он.
— Потерпи немного, сейчас расстанемся, — пообещал я. — Миша, доставай свою "авторучку".
Парень полез за сидение и вытащил брезентовую сумку, в которой что-то звякнуло.
— Клади туда же свой антиквариат, — скомандовал я. — Только осторожненько! Повернёшь ко мне стволом — и ты покойник. Ясно? Магазины положи в сумку, и этот ствол с боеприпасами тоже. Мою сумку тоже положи в брезентовую. А теперь все, не делая резких движений, выйдете из машины и постоите вон в том месте. Не бойтесь, мне не нужна ваша тачка. Сейчас займу место водителя, отъеду к входу в парк и там брошу. Из вас я доверяю одному Мишане. Вы люди нервные, а про честное слово только читали в сопливом детстве. Если дёрнитесь, буду стрелять. Вас я в любом случае завалю, но придётся уходить раньше времени, а это нарушит мои планы. Ничего, вам здесь ходьбы на пять минут, а мне хватит этого времени. И помните о том, что я сказала.
Высадив криминальную троицу, я, как и обещал, доехал до одного из боковых входов в парк Горького, забрал с заднего сидения брезентовую сумку и вышел из машины. В мире эльфов у меня было совершенно неопределённое положение, поэтому посчитал, что захваченное оружие не помешает. Это решение чуть не стало последним в жизни, но откуда мне было знать, что массы отправленного и возвращаемого тел не должны сильно отличаться? Ни один из магов об этом не сказал! Элегантно одетая дама с не очень чистой брезентовой сумкой через плечо в другое время привлекла бы к себе больше внимания, но в самый разгар рабочего дня глазеть на меня было особенно некому. Денег на покупку билета у меня не было, поэтому прошёл так. Билетёр на меня не отреагировал. Или зачитался своей книгой, или у меня получилось отвлечь его с помощью хилых зачатков магии в теле принца. Хотя какой теперь принц! Захочет семья Повелителя оставлять это тело мне или нет, но другого обитателя в нём не будет! Стоп, что-то я не то подумал! Если кто-то однажды поменял в этом теле сознание, что мешает поступить так ещё раз, выгнав из него теперь уже меня? По-моему, ничего. И что это меняет? Оставаться здесь и всю жизнь скрываться? Хрен это поможет! Оскар собирался вернуть принца, не спрашивая его желания, лишь бы тот был жив и в сознании, а это значит, что от меня вообще ничего не зависит. Останусь здесь и умру. Вряд ли маги эльфов побеспокоятся о наглеце, укравшем тело принца. Так, пора работать, пока до меня не добрались брошенные урки. Я очень удивился бы, если бы у них не осталось какого-нибудь ствола в загашнике, а пальнуть из-за кустов много ума не нужно. Они напуганы, но страх имеет обыкновение проходить. Оторвут за дурость яйца Мишане и пойдут смотреть, куда подевалась наглая инопланетянка. Вот будет весело! Положив на лавочку набитую оружием сумку, я достал из правого кармана брюк коробочку наподобие тех, в которых хранят кольца. В нём и лежало кольцо с блеклым невзрачным камнем. Надо было дать сигнал о том, что пора возвращаться. Чертыхаясь, я разрезал один из пальцев специально заточенной для этого кромкой кольца и капнул несколько капель крови на камень. От былой невзрачности не осталось и следа. Камень засветился яркими красными вспышками, чем привлёк ко мне внимание двух девушек с детскими колясками. Зажав кольцо в одной руке, а сумку с оружием — в другой, я закрыл глаза, и в следующий миг сильный удар погрузил в беспамятство.
Очнулся уже в постели Кирена. Боли не было, даже когда приподнялся и свесил ноги с кровати. Ковёр с гантелями исчез, но всё остальное было на месте, в том числе и столик, который взял из гостиной. Было утро, но я так и не удосужился узнать, как измеряют время здешние часы, поэтому положение их стрелок ни о чём не сказало.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил стоявший в дверях отец Кирена.
Я задумался и не заметил, как он вошёл, поэтому вздрогнул от неожиданности и, вскочив на ноги, почтительно поклонился.
— Благодарю Повелителя! — ответил я. — Чувствую себя нормально.
— Недавно ты называл меня отцом, — с горечью сказал он. — Как умер Кирен?
— Он не пожелал принять правила чужого мира, за что и поплатился. Моя сестра пыталась уберечь вашего сына, но что для него значили слова какой-то женщины! Его, а заодно и моё тело, убили двумя выстрелами в голову. Это случилось до того, как мы попытались провести обратный обмен.
— И что мне теперь с тобой делать? — спросил он. — Не подскажешь?
— Очень не хочется прожить чужую жизнь! — глядя ему в глаза, сказал я, — но умирать не хочется ещё больше. Не знаю, решайте сами.
— Я решу, — пообещал он. — Железо, которое было при тебе и привело к несчастью, — это оружие?
— Это ручное оружие моего мира, — ответил я. — Но мне никто не объяснил, что его нельзя брать с собой.
— Брать можно всё, — сказал он, — только маги должны знать об изменении веса, иначе получится, как с тобой. Тебе залечили восемь переломов. Ладно, ты изображал моего сына, вот и продолжай это делать дальше, пока я не решу иначе. Мой маг заложит в твою голову много нужных сведений, включая образы знатных дворян Ахрамии и краткую характеристику их родов. Потом отдельно пройдётесь по тем, с кем у сына были особые отношения. Заодно подучишь этикет, фехтование и всё остальное. Я вижу, что ты через боль немного развил это тело, значит, в тебе есть то, чего не было у Кирена, — настойчивость и воля. Трудись и дальше, это не будет забыто. Тебя привлекут к поиску заговорщиков, а оружие чужого мира принесут в твой арсенал. Нам оно не нужно, а ты умеешь им пользоваться и не скоро станешь полноценным бойцом. Может, оно тебе пригодится. Одевайся и иди завтракать, а то всё остынет.
Он бросил на меня ещё один взгляд, повернулся и ушёл, а я быстро оделся и побежал в ванную облегчиться и привести себя в порядок. Восемь переломов! Какая бы ни была магия, такое мгновенно не срастётся. Как же за мной ухаживали во время лечения? Отложив вопросы на потом, я начал с удовольствием уничтожать ещё тёплое содержимое судков.
— У брата не было такого аппетита, — задумчиво сказала зашедшая в гостиную Лара, — и слава Солнцу, потому что с его ленью и твоей прожорливостью из него получился бы сай-шар из сказки.
— Извините, принцесса! — встал и поклонился я. — Увлёкся едой и не заметил, как вы вошли.
— Раньше ты не извинялся, — с грустью сказала она. — Иногда даже казалось, что ты и есть брат. Теперь уже не кажется.
— Раньше я был гостем, пусть и незваным, — возразил я, — а теперь я житель этого мира и всецело завишу от вашей семьи. С моей стороны было бы наглостью устанавливать рамки наших отношений. Делать это вправе только ваша семья.
— Я тебе помешала, — сказала Лара. — Ешь, я уже ухожу. Если захочешь поговорить, позвони в этот колокольчик. Он связан с таким же в моих покоях.
Положив на стол тихо звякнувший колокольчик размером с кулачок маленького ребёнка, она вышла из гостиной. В тот день я не взял его в руки. Меня больше никто не посещал, кроме слуг, которые приносили еду и убирали грязную посуду. А я после еды забирался в кровать и лежал, вспоминая свою не такую уж короткую жизнь на Земле. Обычно в моём возрасте этим мало кто занимается, мысли об итогах приходят гораздо позже. Я не нашёл в ней ничего особенного. Я не совершил чего-то такого, чем мог бы заслуженно гордиться, но и стыдиться было нечего... почти. Почти, потому что у каждого есть поступки, о которых стыдно вспомнить. Были они и у меня, но немного. А в остальном жил как все. Были у меня и женщины, но до брака ни с одной из них не дошло. Раньше это напрягало, теперь я был рад. Не хватало ещё навсегда потерять любимую жену и детей! Я всё же беспокоился о сестре, но не из-за моих бывших клиентов. Я опасался, что Татьяна не поедет к родителям, а начнёт тупо тратить деньги. Она была из тех женщин, которым противопоказана самостоятельность. Я постарался сделать всё, что в моих силах, а её уже не переделаешь, пусть дальше живёт своим умом.
Вечером в мои комнаты пришёл гвардейский лейтенант, который принёс сумку с оружием. Я не стал с ним возиться, только проверил, всё ли на месте, достал сумку Татьяны и взял очки покрасивее и мешочек с алмазами. Остальное отнёс в гардероб. Утром, дав мне время нормально позавтракать, пришла Лара.
— Если ты думаешь играть роль моего брата, должен относиться ко мне так же, как он! — прервала она мои расшаркивания. — И не только на людях, но и наедине.
— Хорошо... сестра, — пожал я плечами. — Подойди, я тебе кое-что покажу.
— Что ты дёргаешь плечами? — спросила она, садясь рядом со мной на кровать. — Последствие контузии? Зантор сказал, что ты должен быть абсолютно здоров.
— Это жест из моего мира, — объяснил я. — Постараюсь от него избавиться. Вы мотаете головой, я пожимаю плечами. Неважно, посмотри лучше, пригодятся где-нибудь эти камни? Я почему-то не видел у вас на дамах украшений, поэтому не знаю, что здесь ценится. А эти камни в моём бывшем мире являются одними из самых дорогих. Они без огранки, а обрабатываются очень тяжело.
— Я не вижу в них ничего красивого, — сказала Лара, рассматривая высыпанные на ладонь алмазы. — А украшений ты не мог видеть. Мужчины не носят ничего, кроме золотых медальонов и фамильных перстней, а женщины украшают себя только на праздниках и балах. Это как туфли на высоких каблуках: красиво, но неудобно. У нас добывают изумруды в Игримских горах, а в обоих проливах водятся жемчужницы. Но добыча жемчуга — это опасный промысел. Хоть и нечасто, но на ловцов нападают подводные твари. Поэтому в основном все украшения — это работа по золоту. Если хочешь, я возьму твои камни и покажу их Зантору.
— Конечно, возьми, — согласился я. — А кто такой этот Зантор?
— Это один из трёх магов дома Ольмингов, — ответила она. — Кроме того, это единственный маг, который пользуется безграничным доверием отца.
— Разумно ли так доверять магу? — спросил я. — Говорю не для передачи отцу, мне самому интересно знать.
— Ещё раз скажешь о передаче отцу, и я тебя так тресну! — пообещала Лара, отвесившая мне символический подзатыльник. — Для тебя вопрос нормальный, потому что ты ничего у нас не знаешь. Старику около трёхсот лет, и его совершенно не интересует власть. Если бы Зантор захотел, никого из нас уже не было бы, но он преданно служит семье и воспитал и моего деда, и отца. Он и тебя собирал по частям. И знания тебе даст тоже он. Это очень сложная операция — заносить новые знания в мозг уже зрелого человека. Чтобы ты не свихнулся, необходимо всё распихать по нужным местам, а для этого требуется огромный опыт, и у Зантора он есть.
— Может, я поучусь, как остальные — по книгам? — испугался я. — Сумасшествие хуже смерти.
— Учиться придётся года два, — насмешливо сказала Лара. — И как ты узнаешь тех людей, которых знал Кирен? Можно к тебе кого-нибудь приставить нянькой, но сколько это будет длиться? А тебе нужно не собирать по капле знания, а заниматься раскрытием заговора. Не бойся: риск в том, что тебе предлагают, есть, но, если работу сделает Зантор, наверняка всё закончится хорошо. А насчет сумасшествия могу тебя успокоить. Чокнутому нельзя заменить сознание, а принцу дома Ольмингов никто не позволит жить в таком состоянии. Несчастный случай... Нам будет очень тебя не хватать!
— Я переживаю о своей голове, а ты смеёшься! — сказал я принцессе. — Злая! Но я отходчивый. Возьми мой маленький подарок. Это очки, которые помогут не уставать от яркого солнца, и спрячут от мира твои бесстыжие глаза.
Не придав значения эпитету о глазах, Лара выхватила у меня фотохромные очки и с недоумением принялась их рассматривать.
— Не пойму, — сказала она, надев мой подарок. — Они почти прозрачные.
— А ты подойди к окнам, и встань так, чтобы падал солнечный свет, — посоветовал я. — Они должны потемнеть.
— Действительно, потемнели... — растерялась она. — Но я не чувствую в них ни капли магии!
— Это не магия, а наука, — нравоучительно сказал я. — А разве магией можно влиять на предметы?
— Подумаешь! — фыркнула она. — У нас тоже есть наука! В столичном Университете чему только ни учат. А магией много чего можно делать, только для этого нужна большая сила. Тебя чем переносили в собственном теле из мира в мир? Случайно, не магией? Ладно, сейчас к тебе придёт Зантор, а я побежала.
— Подожди! — остановил я. — Как к нему обращаться?
— Кирен называл по имени, — рассмеялась она. — Я думаю, что и тебе не стоит обращаться иначе. Или ты такой храбрый только со мной?
Она ушла, но меня ненадолго оставили одного. Старший маг появился вскоре после ухода Лары и был первым по-настоящему старым эльфом, которого я видел. Морщин у него было не намного больше, чем у Оскара, но в волосах я не увидел другого цвета, кроме белого. Держался он довольно бодро, хотя тело выглядело тощим и измождённым. А лицо... Если вы смотрели старый советский фильм "Старик Хоттабыч", то будет нетрудно его представить, нужно только убрать у джинна бороду.
— Неважно выгляжу? — усмехнулся он, заметив в моём взгляде жалость. — Не обращай внимания. Я не изменился за последние полсотни лет. Ну что, будем работать?
— Может, сначала просто поговорим? — поспешно предложил я.
— Боишься, — понимающе улыбнулся он, — и правильно делаешь. Ничего не боятся и всем доверяют только идиоты. Я не знаю, что тебе сказала принцесса, поэтому расскажу сам. Думаю, после этого тебе будет не так страшно. Представь библиотеку в Университете. Или у вас их нет?
