Стрелка часов отщелкивает деления циферблата... Всего половина четвертого... Насыщенный у меня денек выдался. Интересно, Виталика они так же лихо гоняют? Мог бы и рассказать, на что меня подписал... Или, не мог? Мы же мельком виделись, до того как... Срок? Настукиваю тангетой "три тире — три точки". Снова из потолочного люка вырывается облако пара. Заметно гуще... Гы-гы... А если бы менты вздумали мой грузовик шмонать, и с ними так же точно можно было бы обойтись? Как с крысами? Запомним...
— Открывай дверки! Сразу обе! — угу, "черную" работу таки "делает черный". У Петьки уважительная причина — пропали папиллярные линии. Перчатки на руках. У деда, рук нет совсем... Анка скромно стоит в сторонке... Ей с крысами встречаться хочется меньше всех... Девчонка! Кто остался? Один я... Ну-ка...
— Назад! Петр осмотри салон! — шелестящая резиной рука просовывается под сиденье, тянет за хвост искомую тушку. Это крыса крупнее всех. И умнее всех... При первой возможности — выскочила из сумки... Но, не убереглась. Получается, нам их специально подсадили? А те трубки, с рваными торцами — типа для крыс транспортные контейнеры? Никогда я не видел бактериологического оружия — сподобился, значит...
— Дмитрий! Запомни. Никогда и ничего у нас не клади на пол и не суй под сиденья! Только в ящики. Только, под герметичную крышку. Пол в кабине, в комнате, в помещении, всегда должен быть чистым! Понимаешь причину? — чего уж тут непонятного, похоже, они тут ждут беды со всех сторон сразу, — Там, на панели, клавиша "Автомойка". Нажимай и отбегай. Задержка пять секунд. Нажал... бегу. Уё-ё-ё-ё!
Бьют струи воды, хлещет пена, мутная жижа стекает через проемы дверок вниз и ручейками струится в обводные канавки... Пена закончилась. Потекла чистая вода... Это что, выходит, салон можно руками не мыть? Автоматика. Прикольно! Мне нравится.
— Дмитрий, ты последним грузовик снаружи осматривал. Погляди ещё, внимательно, где что не так? — Обхожу... А что там может быть "не так"? Герметично всё задраено, как в танке... Или? Свежая забоина на крышке ящика с инструментом. Как его открывают, кстати, если замка не видно? Ага, магнитный ключ...
Показываю забоину Петьке. Как бы фомкой кто-то крышку поддевал. Тот мне машет рукой — Отойди! Сует в открытую щель, под крышку, конец трубки, из наборного как газыри черкеса, нагрудника. Дергает за шнурок... Хлопок! Дым! Писк! Удар, изнутри, чуть не распахивает крышку настежь! Но, удержал... Что, и там крысы? Точно! Четыре штуки... были. Достает голубушек, за хвосты. Трубки контейнеров — следом. Не знаю, какой дрянью он их угощал... За спиной пыхает фотовспышка... Анка не стоит сложа руки. Только бы от ядреной химии инструменты не поржавели... Словно услышав мысль, Петр поворачивает ящик набок. Он вращается? На торцевой камень площадки вываливается сумка с ярко блестящими никелем ключами. Уф-ф! Нержавейка. От сердца чуть отлегло. По фигу все ваши крысы, но инструмент-то мой! Жалко...
Еще несколько минут наблюдаем как из не видимых в траве форсунок, под разными углами, сверху, сбоку, снизу, лупят по грузовику с закрытыми дверками кабины, струи воды. Автомойка, в натуре! Петр, с поддоном в руках, почти бегом спешит к бункеру. Но, ныряет не в главный ход, а рядом. Василий Иванович почти вернул себе человеческий облик. В смысле, укоротил ножные опоры до нормальной длины. Анка ест его взглядом... Тоже никогда не видела, гм... голым? Почему это меня так задевает? Ревную?
-Дмитрий! Вас кто-нибудь ждет дома? Возможно, нам придется задержаться... Карантин. Вы видели — какую гадость мы с собой притащили. — да уж, теперь понятны, и выбор точек для открывания порталов (от всех людских поселений удаленные островки), и предосторожности... — Если хотите — отсюда можно к вам позвонить. Петр вернется — установит телефонную связь с Землей-1. Предупредите родных, знакомых...
— Нет у меня никого... близких... Лучше скажите, когда обед?
— Немедленно! — дед расплылся в улыбке (оказывается, умеет!), — Я же обещал. Просто у нас проблемы. Минимум три дня строгой изоляции. Прописано сидеть тут... Короче, питаться будем, чем бог послал...
— Только не сублиматы! — дружно выдыхают ребята страшное слово.
— А есть замена? — дед, кажется, тоже заинтересовался, про сублиматы надо запомнить, — Когда успели?
— В сумке хлебушек свежий, я купила, — Анка, как домовитая хозяюшка, скороговоркой отчитывается перед патриархом, — Цыплят дюжина. Страшненьких, синих, — косой взгляд в мою сторону, — Брой-ле-ры или как там... Они, конечно, не свежие — мерзлые. Но, пока не смердят. С голодухи — пойдут. Зелени всякой...
— Резервный склад открывать, смысла нет, — Петька издевается над своим коммуникатором. Крутит его лимбы, — В заначке кабины есть мука, дрожжи. Хотите, я вам завтра хлеба напеку? Нашенского, подового? И... — опять вслушивается в себя, точнее в горошину ушного телефона. — Василий Иванович, живем! То есть, терпим бедствие! Можно раскулачить теплицу-автомат. Один черт, она голую статистику гонит. Гомеостаз достигнут ещё в прошлом году. Давно здесь никто не гостил. Устаканился. Мы его, малость порушим...
— Тогда в темпе. Скатерку соорудите, посуду какую-никакую... Да! В подвал обязательно загляните, — на дубленой солнцем дедовой роже хитрая улыбка, — может, там чего и отыщете. Должно быть! Сам ставил!
— Аня! — Петька свернул респиратор на бок, голос звучит в полную силу, — Забирай своё добро!
— А что с грузовиком будет? Жалко под открытым небом бросать. Тент есть? — эко меня жаба душит. Или чувство собственника? Хм, никогда крахоборством не страдал... В чем дело? А! Просто красиво стоит новый вымытый "КамАЗ", на фоне местной природы. Весь сверкает... яркой краской, чистыми стеклами (чудное у них моющее средство — отжирает, любую дрянь, без щетки), за три дня зарастет пылью. Жалко...
— Тент не нужен! — Петька уже стянул с себя балахон ОЗК и ежится, в бахилах и резиновых штанах, сверкая голым торсом, — Переключайте коммуникатор с радио на оптику. Сверху, рычажок "Р-О". Загорелся красный? Теперь командуйте "Консервацию". На том же диапазоне... Набивайте морзянкой, по-русски — "КОН" и "три тире — три точки". Как так не работает? Так вы это, на приемник наводить надо — вон торчит!
Действительно, между каменной площадкой с моим грузовиком и соседней бетонированной плешью зеленого цвета торчит столбик с матовым стеклянным шаром. Хе! Типа, пульт дистанционного управления телевизором. Ага, понял, примерно навожу и повторяю. Ёпрст! Мой "КамАЗ", с куском каменной мостовой, очерченным белым пунктиром, грузно проваливается под землю. Глубоко, черт побери! Глухая яма метров пять глубиной. На место образовавшейся дыры, снизу-сбоку, как дверца "Газели", выныривает знакомая плита из зеленого бетона. Толстенная, сантиметров пятьдесят. С чавканьем затыкает её снизу... Подземный гараж! Больше смахивающий на противоатомный бункер... Капитально... и грозно. Кого они так боятся?
— А как обратно? — порядок есть порядок... И вообще! Не нравится мне эта яма...
— Так же точно. Только набивать по-русски — "РАС" и "три тире — три точки". Лифт машину сам наверх вытолкнет, — запоминай, голова, запоминай. Пригодится!
— А почему именно "Консервация"?
— Так это же автономная база! — небрежно отвечает, словно я такие вещи знать обязан. — Сейчас сухим углекислым газом яму продует. Будет ваша техника стоять хоть сто лет. Ни мыши, ни плесень не заведутся.
— А крышка, зачем толстенная? Бомбежек опасаетесь? — чему он лыбится? — Ага! — радостный, будто я пошутил удачно, и их... тоже... Но, вообще-то — от мороза. Теплоизоляция! До минус сорока, бывает. У нас сейчас здесь Малый Ледниковый период... Зимы холодные... Сейчас тоже не май месяц... Пошли!
Полянка, солнышко светит, но греет слабо. Канада это, Канада. Считай — наша Сибирь. По тамошним меркам август, порог осени. Вон сколько листвы опавшей. Мухи где? Может, их со скалы ветром сдувает?
— Давайте-давайте, шкодники всех времен и народов... Колитесь! Расскажите предку, как вы дошли до жизни такой? — дед удобно усаживается в невозможную для живого человека позу, почти вчетверо сложив ноги (ну не могу их называть манипуляторами или ходулями). — А я тут, пока, курочкой себя побалую...
— А мне?! — Анка неподражаема, все попреки пропускает мимо ушей, вычленяя рациональную пользу. — Хочу курочку! — садистка, плечо до сих пор саднит от щедрой дозы вакцины из пневматического иньектора.
— Дядя Вася, достань курочку! — оба хором, как сговорились. Ага, "дяденька, достань воробушка"... Только не с неба, а из пышущих углей кострища. К нему и подойти-то, разве только с наветренной стороны.
— Давайте, я за палкой схожу! — поднимаюсь, озирая окрестности в поисках подходящего дрына. Весь сушняк вокруг мы подгребли, но вдруг что осталось?
— Сиди, предок. — старая язва опять не то всерьез, не то смеется, — В положении инвалида, "без рук, без ног", есть преимущества. Артрита у меня уже не будет никогда... И собака за ногу не тяпнет... или горько пожалеет. А если кому надо засветить, промеж ушей... или башку открутить... или руками жар загребать...
Скидывает с плеч куртку, наклоняется вперед и прямо голой рукой... ой, это я по привычке... своим этим... манипулятором, лезет в самое пекло. Раз! Два! Три! Четыре! Станиолевые свертки, седые от золы, осыпающейся на воздухе мелким прахом, увесисто ложатся на скатерть. М-м-м-м! Запах... Щас умру! Все разговоры побоку. Такого зверского приступа голода у меня не было с детства, когда в походе полный день на одном бутерброде пробегал. С полной выкладкой. Понесло меня со знакомым из "Школы юных кадетов" на их маневры. Маневры-то фиг с ними... Задолбали манеры. Все называют друг друга "господин кадет" и младшие прислуживаю старшим, а посторонние — младшим. Затем они, таких как я, в этот поход и брали... Пока старшие не поели... Пока младшие не поели... Пока на нашу долю, из остатков, какую-то баланду не соорудили... Ну, вы поняли. Хоть на Луну вой... Все едят, а тебе — нельзя. Смотри да нюхай! Не терплю...
А тут... С одной стороны, простота. С другой стороны — с переподвывертом. Та же курочка, в обиходе "синяя птица". Ведь сколько раз пробовал её в фольге запекать и столько раз зарекался. А всё почему? Во-о! Рецепт надо знать. Фольга должна быть мягкая. Оловянная. Что б ни грамма сока, ни струйки пара наружу. И пальцы ею не порезать, когда разворачиваешь. И природу не засоряешь — скатал потом и в утилизатор, на переплавку. Без убыли ресурса. Ну, а сама курочка, в жаре кострища, под этой фольгой... В микроволновке такое блюдо готовить невозможно, в духовке — бесполезно, ибо подгорает. Э-э-э! Рассказывать — слов мало, а показывать — чистый садизм. Слюнями захлебнетесь. Мы сами чудом выжили, просто друг на друга глядя. Только хруст за ушами был слышен в окрестностях... А помидорчики? Свежие, сочные, августовские? Хлеб пусть холодный. Хрустит корочкой. Я его хотел ножом. Анка буханку у меня буквально вырвала... Нельзя! Только руками! Наломала крупно, разложила. Хорошо сидим! Под такое дело и "по сто грамм" не грех...
Бочоночек кваса, холодненький, дубовый, с светлыми обручами металлической клепки. В нос шибает, зараза, не хуже пива. За отсутствие такового — сойдет. Ковшик серебряный! Чарки на выбор. Или, тоже из серебра (ну, не вру, серебро, даже проба на донце стоит), или искристого стекла полу литровые кружки. Как хрустальные сверкают. Сам выдумал и себе кружку взял. Из неё и квас за пиво прокатил... Зверская штука этот их "вещевой потреблятор". Надо при случае завести. Или списочек составить, да отовариться. Каталог, в магазине покруче сопру. Выберу, что поприкольнее и в следующую ходку запасусь. А чего? Такой пивной кружки в магазине мне не купить. Богемского стекла, алмазной огранки, блин... Не делают их нигде, вот!
Пикник
У-ф-ф-ф! Хорошо... Лес шелестит... Полянка листвой тихонько шуршит. Вроде как потеплело. Это еда греет, я знаю. В армии, бывало, за два километра, зимой, в столовую без шинелей ходили. Только в шапках и рукавицах. Что бы ни у кого, в темной раздевалке, шинель не украли... Россия, мать её... Пока голодные — мерзнем. Наелись — мороз не чувствуется. Аналогично! Даже куртку из синей "типа ткани" пожертвовал нашей единственной девушке. Пусть ей мягко сидится. Набегалась и напрыгалась за день... Видно же, ещё чуть-чуть и начнет носом клевать. Даже к середине стола, за свежим помидорчиком, тянуться ей лень — дед манипулятором подает. И сразу же взбадривает компанию, как ушатом холодной воды:
— Ну, команда, начинаем застольные разговоры. Дамы, как полагается — вперед. Аня. Это тебя касается. Боевое слаживание. Открой душу! Леди Магбет... всея Парижа... за какие грехи в штрафники угодила?
— Я стесняюсь... — краснеет мгновенно, ярко, весьма соблазнительно, как юной девице и положено, на меня косится и глаза прячет, — Пусть Петя первый начинает. А я, это... пока с духом соберусь.
— О-вей! Тебя зачем во Францию посылали? Стажироваться или на балах маскарадах, попом крутить? — с интонациями местечкового рэбе, из костюмированного боевика, гнусавит старик. — Ну и где теперь, я тебя спрашиваю, Людовик XV? Угробила монарха! Хлыща из Лихтенштейна не особо жалко, но король! Мадам Помпадур осиротела, сама того не зная, добрый доктор Гильотен напрасно напрягает рассудок, казнить его агрегатом уже просто некого. Династия-то пресеклась! Революция отменяется! Марсельезу петь и Бастилию рушить за тебя тоже Петька будет? — снова передразнивает, капризным голоском, в типично Анкином стиле, — "Они сами друг друга поубивали!" Конечно, сами! Ты думала, за такой креатив, тебя по головке погладят?
— Они оба были сволочи! — тихо и уверенно выговаривает Анка, — Глаза бы мои их не видели! Пусть...
— Сама хороша! — дед разошелся, жестикулирует куриной ногой, — Представьте себе картинку глазами французского короля: Не жирного борова, с парадного портрета, а двадцатилетнего, развращенного дикой властью капризника, никогда не знавшего отказа. Кто перед ним? Натуральная блондинка (красить волосы перекисью водорода ещё не вошло в моду)... Без парика и украшений (Что там у тебя на шее было? Один мамин крестик?)... Без прислуги... Без единого пятнышка оспы! Свеженькая, голубоглазенькая, скромная... Выговор с акцентом — из глухой провинции значит... Ясен пень, у него ретивое взыграло! Попер буром...
— А вот не фиг было переть! — последнюю фразу Анка почти выкрикивает.
— Конечно, не фиг! Но, он-то, наивный, этого не знал. — Косточка от последней ножки венчает общую горку куриных останков. Дед машет двумя руками. Смотрится грозно. Взбунтовавшийся робот, млин... — И что барышня уже приручила этого "лесоруба" так, что он у неё из рук есть был готов, король тоже не знал. А тот, в свою очередь, не знал, что перед ним король. Маскарад! Маски, костюмы, полное же инкогнито! "Я вас вызываю!" "Я принимаю ваш вызов!" Петухи бойцовые. Каждый думал — у него туз в рукаве. Шпага из твердого сплава (наши заготовки, ага) и стальной нагрудник ручной работы, который доброго удара такой шпагой удержать не может. Местный фокус-покус. Если шпага дрянь и нагрудника нет — смерть. Если есть, но шпага дрянь — тоже смерть. Потому, что прямой удар противника хорошим клинком нагрудник ломает. А плохая шпага — отскакивает или ломается сама. Обладатели твердосплавных шпаг (каждая на вес золота) -высшая аристократия Европы. Друг друга знают в лицо. Столкнуться на дуэли, из-за нищей девчонки, им до сих пор теория вероятности не позволяла. Пока Аня, эту алгебру, своей женской гармонией не подправила. Теперь, прекрасная Франция, в полном составе, гадает, откуда ей свалилось избавление... и славит "Белую деву"... Мистическое существо, задурившую этим болванам мозги, под видом безвестной провинциалки. Ух, и любили франки своего монарха! Жуть, как любили... Поминки справляли, как всенародный праздник!
