— Что ты сказала?
— Они хотят нас всех убить! Скоты! Блузку не прощу... Они тупо хотят нас всех убить... Вообще всех!
— С чего ты взяла? Мало ли, откуда она забежала... Этой дряни, у нас, по чердакам и помойкам...
— Сумка стояла в камере хранения. А до того — в магазине. Больше нигде. Понимаешь? Её подсадили! Гады... Пропал весь мой оперативный реквизит. Жалко... — Решительно сбрасывает мои ладони со своих плеч, но тут же сама берет меня за руку и тянет вперед, — Пошли!
— Куда?
— Одеваться! Ты же, почти как я, остался в трусах и босиком? Непорядок... Да не комплексуй!
Новое помещение довольно маленькое. Стеллажи до потолка, с герметичными ящиками. Всё-то у них, как посмотрю, герметичное... Барышня оборачивается и внимательно оглядывает мою тушку, с головы до ног. Словно измеряет взглядом... Чуть прикусывает нижнюю губу, в размышлении... Я, как могу, стараюсь не думать о чудной формы аккуратных грудках, о ямочках под ключицами, обо всем, что ниже пупка... Мои трусы хоть и эластичные, но не железные. Глаза... упорно глядят куда хотят! Вокруг бритого лобка надпись чернеет. Латиницей. Французский? Английский? Не девушка, а рекламная тумба! На правом предплечье, та же точно маркировка, как на левом, "знак качества". Зачем? Тут мой взгляд, озирающий телесные прелести, перехватывается и безжалостно давится... Выражением лица... Полным отсутствием приличного случаю смущения и устным ответом на не высказанный вопрос, о назначении обильной нательной росписи.
— Меченное добро сохраннее! — понимай, как хочешь, — Тебе с нашей символикой или просто в размер?
— Давай с вашей, — хе, пусть будет сувенир на память, раз такое дело, — Куртку пока не хочу. Только штаны и рубашку. С карманами, что бы было документы куда положить.
— Понятно. Сейчас! Или нет... подожди...
Три громких хлопка рукой по стенке ближайшего шкафа. Помещение заливает мягкий белый свет. Как в фотоателье. Отовсюду сразу и вообще без теней. Словно стены из сплошных светодиодов... да нет, они с блестками, как мелкие стеклянные шарики. Отражают падающие лучи от потолочных ламп. Анка, стоящая на шпагате под потолком прохода наставляет руку с коммуникатором. Довольно улыбается, будто в шоу с канатоходцами, когда непонятно, ещё цирковой номер показывают или уже эротику. Взгляда не оторвать!
Черт... понял, что удивило — она вся гладенькая, как манекен. Ни волоска, ни родинки, ни пятнышка... вообще. Не по-людски идеальная кожа. Словно у пластиковой импортной игрушки. Как там её? Во! Как у куклы Барби. С глянцем! На улице не вглядывался, а тут заметил. Специально крутится? Типа — любуйся? Точно! Зараза голая... И так, и сяк, и вверх ногами повисла, зацепившись за перекладину... Глаза на уровне моих... уставилась. Опять улыбочка. Тянет руку... Блин! Сколько раз меня сегодня за нос дергать будут?!
— Нравится? Правда, здорово получилось?
— Ты... о чем? — гадство, чуть петуха не дал, словно подросток, не целованный.
— Я! Я тебе точно нравлюсь? Стоило веснушки выводить?
— Э-э-это у тебя косметика такая? — надо же хоть что-то отвечать...
— Это у меня радикальная депиляция организма! — перекрутилась и опять мартышкой поскакала между стеллажей, — Настройки киберхирурга перепутала. Вместо "Удалить шрамы и пигментацию" щелкнула на "Убрать всё". Дурочка маленькая была... Думала — так и надо. Часа два загубник грызла — больно-о-о-о! Он же дурной, как трактор! Как пошел, как пошел... драть и ровнять везде и всё подряд. Мама! А орать нельзя. Захлебнешься же, в ванне с дезраствором... Девки сперва не врубились, потом смеялись, потом — тоже...
— Офигенно получилось! Кинозвезда из Голливуда, — эх, хотел комплимент сказать, а она морщится.
— У них крем и пудра, и регулярные сеансы, а у меня теперь навсегда... Хочешь, тебе физиономию так почистим? — хлопок ладошкой по совершенно гладкой, матово лоснящейся голой попке — Красивый будешь!
— Кх-м-м! А вдруг, я захочу потом усы или бороду отрастить? — она что, серьезно?
— Ты меня понял! — смеется, господи, как она звонко смеется, — Любуйся, но не завидуй... Мужи-и-ик!
Щелк — хлоп, щелк — хлоп, шуршание, движение, — Лови! — Ну что за мода, швыряться пакетами прямо в морду? Или это месть за бесцеремонное разглядывание? Так я и сейчас... глаз не свожу. Снизу ещё лучше видно. Практически всё. На стеллажах, как теперь заметил, ручки и ступеньки, словно в купейных вагонах. Довольно удобно забираться и рыться в содержимом отсеков. Хотя, что там рыться. На каждом — номер и пиктограмма, типа обозначение содержимого. Может тебе пару рубашек? Тут светлые есть. Тропические... О! А кепку хочешь? Прыгает по стойкам, повисает на руках, только что не сальто крутит. Гимнастка, блин... Кроме коммуникатора на левом запястье, сразу же нацепила — ничего. Один ровный загар. Ей идет!
— Где расписываться в получении вещевого довольствия? Или с меня за одежду из зарплаты вычтут?
— Не-а! Обеспечение разумных потребностей гражданина — даром. Ты же согласился на равные права?
— Это что, мне у вас теперь положено в одном казенном ходить? Как в инкубаторе? — хотя на мой вкус одежка очень даже ничего. Особенно фланелевые рубашки. В универмаге такие — за сотню баксов штука. Но, зачем радоваться халяве? Она для всех халява. В казарме жить не нанимался! — Пестренькое у вас есть?
— Камуфляж? Навалом! Тебе какой?
— Гражданское. Майки, кроссовки, жилетки, безрукавки, носки в полоску и трусы в горошек!
— А-а-а, ширпотреба захотелось? Запросто! Подь сюды! — это её манера переходить с городского языка на деревенский говор, гм... напрягает как-то, словно бы под видимой оболочкой разбитной современной девчонки прячется другая, да не одна. — Трусы в цветочек? Панталоны? С рюшечками? Ну-ка — становись!
Бац! Прямо из-под потолка, прыгает в очерченный кольцевым валиком круг на полу. Перед высоким ящиком, торчащим точно посреди вещевого склада. Здорово похожем на промышленный холодильник, кстати. Только передняя стенка не прозрачная, а зеркально гладкая. И стенки раздвижные. Круг брызгает огнями и начинает мигать зеленым, синим, красным, пока не весь не разгорается ровным белым светом.
— Нулевая база... Пусть "потреблятор" размер отсканирует. Ты же в нашей картотеке не значишься?
— Как ты сказала? По-тре-бля-тор...
— Становись! Сейчас тебя оденем, как в лучших домах... Хоть на прием к королю!
Уй... Это, как говорила моя "бывшая" — уже не симптомчик, а диагноз. Когда женщина начинает тебя наряжать, значит, она на тебя глаз положила. Отказаться — обидеть. Согласиться — тоже риск. Чую, вернусь я обратно в свой мир чучелом огородным, принаряженным, как последний пупс, по её девчачьему вкусу. В бантах и с жабо... Дилемма, блин. Гы... А и фиг с нею, штаны с рубахой у меня есть, если что — переоденусь. Пусть себе порезвится. На перспективу. Только, сперва надо того, "на собаках спробовать"... Во избежание.
— А сама теперь тоже отсюда одеваться будешь? Твои же старые запасы крыса изгадила...
— Придется... — вздох разочарования, — Классные были сувенирчики. Хорошо, что я номера моделей и их штрих-коды запомнила. Можно, прямо тут, реплики забацать! — вот может же говорить, как нормальная.
— Давай, начинай, я посмотреть хочу.
— Точно? — опять смеется, — Не верю! Голая я тебе нравлюсь больше... Да ты не стесняйся! — быстро прильнула всем телом, обняла, жарко прижалась и отскочила... из под самых рук выскользнула... — Сейчас!
— Бр-р-р! Ты это, по погоде выбирай, пикник намечается. На свежем воздухе. Там, снаружи, прохладно.
— Есть, начальник, старый чайник! — опять смеется, колокольчик переливается... Играет? Хочется же, что бы на самом деле. Так хочется, аж челюсти сводит... Не, эти не играют — они живут. — Дима, смотри!
Круг приходит во вращение. Световые полоски обегают вращающуюся девичью фигурку. Подняла руки... Подрыгала ногами... Призывно изогнулась... Встала на задний мостик... Не верю, что это для дела. Рисуется. Эпатирует. Хорошо, что пакеты с одежкой в руках, а рубаху успел на плечи накинуть. Мужское достояние меня выдает с головой... Готово? Ровный свет озаряет переднюю панель, хотя никаких ламп для подсветки нет. Зеркало? Скорее, экран, работающий в "зеркальном режиме". Вроде наших мобильников, с телекамерой. Продвинутые дамочки пользуют вместо зеркальца. Видеоизображение в реальном времени...
— Это полный скан тела! Даже не щекотно... — верю, как копию документа снимают, только объемного.
— Искажения бывают? — надо же хоть что-нибудь умное сказать. — Оцифровка, говорят — дело тонкое.
— Это вас там, — небрежный жест, — пугают сложностями. Что плоское, что объемное — разницы нет. Любой сканер "берет" любой объект. Не веришь? Положи, на ваш сканер для бумаги, букет живых цветов — выйдет цветная фотография. Наклонись сам — портрет. Не знаю, почему вы не применяете, что у вас есть...
— А дальше что?
— Дальше — выбирай. Что хочешь надеть. Из готового каталога. Холодно там, говоришь? Тогда... хочу саржевый костюм с поддевкой! Черный цвет мне идет? — стучит пальцем по поверхности "зеркала". И тут у них, не как у людей. Морзянка? Цифровая комбинация? На память она их шпарит? Все штрих-коды?
— Это, джинсовый что ли? — на изображении, в светящемся "зеркале", реально голая Аня одета в очень ладно на ней сидящий костюмчик. Точно по фигурке! — Тогда учти, что настоящие джинсовые вещи, у нас, отличают по легкой потертости. Вроде бы они уже беушные. Швы там... и на коленках... Можно сделать?
— Точно? Я не знала... Попробую... — снова стучит пальцем по стеклу морзяночную дробь. — Ага, есть такая опция. Длительность носки называется. Смотри сам! Скажешь, когда хватит. Для тебя стараюсь! — Костюмчик на той стороне экрана, каждым щелчком пальца будто возвращается из очередной стирки после турпохода. Раз. Два. Три...
— Уй! Хорош... — Все волнующие душу выпуклости фигуры рельефно обозначились на ткани, а больше — перебор. — На ноги — кроссовки. Знаешь, что они такое? Можно белые...
— Не люблю шнурки! Хочу просто туфли, закрытые. Без каблуков. Вот! — из "зеркала" на меня глядит симпатичная студенточка. Корчит рожицу, показывает язык. — Ага! Такой я тебе нравлюсь! Знаю! Спасибо!
— А дальше что? Сколько ждать заказа?
— Ни сколько. Сейчас! — внутри агрегата нарастает басовитое гудение, как в лазерном принтере, когда ему задано перепачкать тонером штук сто листов разом. Ожидаю почуять носом запах горелой пластмассы.
— Готово! — Панель с экраном поворачивается вокруг вертикальной оси. С тыльной стороны панели — настоящее металлическое зеркало, усыпанное мелкими дырочками. Вакуумный захват, как в прачечной. К ним прижат совершенно готовый джинсовый костюм. Умеренной поношенности, но точно, как настоящий!
— Подержи! — на руки падают ещё горячие (!) брюки с курткой. В натуре, лазерный принтер... Анка стучит морзянкой следующую комбинацию. Поворот! Теперь к металлу прижаты тонкий свитер и трусики. Светло-розовые. Да-с! Про трусы я забыл. Нехорошо получилось, словно намек... Чувствую, как краснею...
— Дамское бельё тоже должно быть в горошек или в полосочку? — прикалывается или же не видела? Есть барышни, которые белья не носят принципиально. Даже среди знакомых есть... Может и она из них?
— Не-а-а! Это не сексуально... — черт, вырвалось, — Женская одежда должна быть гладкой, блестящей и облегающей! Цвет значения не имеет! — Уй! Ну и кто только меня за язык тянул?
— Годится? — после очередного перестука по экрану студенточка на экране осталась в белых теннисных туфлях. А выше — красный "металлик" в обтяжку. Шортики и тугой топик, открывающий плоский животик с трогательной горошиной пупка. — Что тут не так? — спрашивает, будто мои мысли читает и свои чувства с ними сравнивает, — Ага! — очередная серия щелчков. Цвет вещичек меняется, на серо-серебристый. — Так? — встает на цыпочки, — изображение обувается в прозрачные босоножки на высоченной шпильке. Почти что хрустальные туфельки. — А вот это, лучше? — серебряные шортики превращаются в захватывающе короткую мини юбку. — Чего молчишь? Я же знаю, что тебе нравится! И больше, чем совсем без ничего. Делать? — От похоти в зобу дыханье сперло... Играет со мной, как кошка с мышкой. Одурел, честно признаю... М-мать!
Изображение замерло. Барышня разглядывает его так и сяк, заставила повернуться спиной... М-м-м-м! На соблазнительных прелестях играют блики. Что её беспокоит? На мой вкус, получилась мечта любого здорового мужика... Добавила зеркальные очки... Но, нет предела совершенству. Поворачивается ко мне:
— В таком виде меня пустят с тобой в ваш ресторан?
— Да ясен пень, но...
— Молчи, — узкая ладошка закрывает мне рот, — Я сама должна догадаться, чего не хватает. Я знаю, но ещё не вспомнила... Ага! — тоном профессора Хиггинса из "Пигмалиона", — "Леди не может появиться в приличном обществе с голыми ногами!" Во-о-о!!! Какой размер и тип колготок рекомендуешь?
— Четвертый рост, не меньше сорока ден... — опять, ляпнул быстрее, чем успел подумать, кому говорю.
— Точно! Блестящие ты хотел? Получи! — фигура на экране приобретает завершающий штрих.
— Обалдеть!
— Отвернись! — шкаф глухо урчит, переваривая новый заказ. Хлоп! Хлоп! "Свеженапечатанные" белые спортивные туфли, с рубчатой, как у кроссовок подошвой, оказываются рядом со мною. — Пусть пока тут повисят! — свитер и розовые трусики накрывают правую руку поверх брючного костюма. Я ей вешалка?
— Можно посмотреть! — как механизм, на рефлексе, поворачиваюсь кругом. Раз-два! Ох... Топ-модель!
Никелированный коммуникатор, до того казавшийся слишком крупным для тонкой девичьей руки, удивительно гармонирует с "космическим прикидом". Зеркальный металлический отлив эластичной ткани, серебристые застежки-молнии, тонкий проводок наушника, от коммуникатора прихвачен к загорелой руке полосками материи того же серебряного цвета. И прозрачные босоножки на высоченных шпильках... Из-за них дизайнерская композиция смотрится агрессивно-вызывающей. Прямо сейчас — к шесту, в стриптиз-бар. Или, на столе танцевать... Рука, с коммуникатором, целится мне в лицо. Очки подняты. Но глаза закрыты... девчонка будто разглядывает не видимую никому картину. И результатами... очень довольна! Восхищена... Поднимает веки... Улыбается, делает рот бантиком, распахивает свои чертовы глазищи на невозможную величину... Облизывает губы... Не отводя нацеленного на меня коммуникатора большим пальцем правой руки оттягивает эластичную ткань топика... Отпускает, со звонким щелчком... Мама моя дорогая! Снова улыбается и, неожиданно прильнув всем телом, целует меня... в нос. У-ф-ф-ф! Всего жаром обдало... Снова отпрянула... На хорошеньком, да что там — ослепительном красивом личике, снова недовольная гримаска...
— Гады вы, мужики! Туго, душно и стоять неудобно... А ходить... — Разворачивается, делает несколько шагов, покачивается. Восстановив равновесие, сбрасывает с ног туфельки. — Я сейчас! Гляну, что там у них!
Побежала босиком. Как Золушка в сказке... Бросив принца наедине с мечтой фетишиста — прозрачной обувью. А и подберу! Нагибаюсь, протягиваю руку, зачем-то нюхаю пластиковую подошву, ещё хранящую тепло маленькой девичьей пятки. Примерно тридцать шестой размер... Как у моей... был... Радостный смех из-за дверей показывает, что никуда она не убежала. Дожидалась реакции. А теперь — да... Всё... Смех колокольчиком замер вдалеке... Хлопает металлом внешняя дверь бункера. Тишина. Внутри потреблятора что-то пощелкивает, словно остывают нагретые электрические спирали. Но запаха гари — нет. Вообще...
