Ладно. Посмотрим, что тут ей наштамповали? Ого! Материал, на ощупь — чистый хлопок. Или почти как хлопок. Приятный, мягонький... Не похожий на синтетику. Но, покрой... Как бы это объяснить? Швы! Снаружи — как полагается. Заворот, прострочка, цветная нитка и легкая потертость. А внутри — ничего... Совсем ничего, гладкая поверхность ткани. Такое впечатление, что всё сплетено, а не сшито. Впрочем, так оно видимо и есть. Даже не сплетено, а выдавлено, из программируемой матрицы... Пуговицы и клепки — крашеный "под металл" пластик. Твердый, пружинистый, как капролон. Вросший в материал.... Внешне, не различить. И молнии тоже — будто выдавлены из фильеры, вместе с прилегающей тканью. Не оторвется, так как рваться нечему. Ни ниток, ни швов... Цельно-тянутая конструкция. Хай-тек, однозначно... Чужое всё... Интересно, а если я захочу настоящие латунные клепки и пуговицы? Ха! Закажут, тот же самый костюмчик, а металлические части к нему приложат, отдельным кульком — забивай молотком сам. Наслаждайся! Легкий топот приближающихся шагов... Когда внешняя дверь открывалась и закрывалась, я похоже не услышал. Увлекся... Красотка Аня сильно спала с лица! То ли ещё одну крысу ей показали... то ли дурные новости...
— Дима! У нас только десять минут. Становись сюда! Подвигайся... руками и ногами. Как только круг погаснет — сканирование закончено. Информации достаточно. А я пока переоденусь, — ну да, на улице, в том сексуальном наряде, что она мне демонстрировала, шастать, мягко говоря, не сезон. Продрогла уже небось.
— А ноги зачем задирать? — Вращение круга довольно медленное, однако, с оттопыренными в сторону конечностями, тем более на одной ноге, без опоры, стоять неудобно... Центробежной силой сносит.
— Форму ступни зафиксировать. Тебе же закрытая обувь нужна? Вот и сделаем! Искать готовую нам уже некогда! — да, что то у них там снаружи случилось. Определенно... Меня решительно оттесняют вбок.
— Тогда давай и мне черный джинсовый костюм соорудим! Вроде твоего. Раз срочно надо...— хитрю, склоняю двигаться проторенным путем. Может быть, клюнет на провокацию... Не клюнула!
— Не мечтай! Петька просветил, что успешные мужики твоего возраста носят. Ты же меня, скоро, в ваш ресторан поведешь? — не фига себе, у дамы запросы! — Я никогда не была в дорогом ресторане! Я вообще, в ресторане не была. У нас, тут, ресторанов нет... — Капризно растягивает слова, — Хочу в ресторан! В простом джинсовом костюме тебя в приличный ресторан могут и не пустить. Какого цвета галстуки предпочитаешь?
— Уй! — от таких откровенных речей я чуть не вылетел с измерительного круга. Задрыгал руками и замахал ногами. А круг внезапно погас. — Всё? Теперь и мне позы принимать? А зачем галстук?
— Затем же, зачем мне — туфли на шпильках! Дресс-код! Показать, что мы не живем, а выпендриваемся. Тогда швейцар нам сам двери откроет... — снова мечтательно тянет слова, — Прикинь, нам с тобой швейцар сам двери открывает... Метродотель нас ведет к столику... Официант принимает заказ... Это же... так круто!
— И потом у нас не хватает денег расплатиться...
— У нас — хватит! Но, всё должно быть по правилам. Выбирай галстук, остальное уже готово! — и точно. С экрана на нас дико пялится, по-дурацки задрав левую ногу, хватая руками воздух, вызывающе элегантный молодой буржуй. С моей физиономией... Эффективный менеджер... Без галстука... Одежонка на нем — как влитая. Дорогущий на вид темно-серый костюм с искрой. Запонки на лацканах рубашки. Остроносые туфли.
— Давай галстук того же тона, но синий. — где-то слышал, синее с черным и серым сочетается всегда, а остальное надо подбирать специально... — А зачем мне такие туфли?
— Туфли — к костюму. — Анка барабанит по панели аж всеми пальцами обеих рук. — Для повседневной носки я уже другие подобрала. Тебе понравится. Смотри! — раскоряченный менеджер на экране облачается в рыжие тупоносые ботинки ... — К твоему летнему камуфляжу — самое оно. Проверено! Но, надо подождать. Хорошую крепкую подметку для них формовать надо минут пять... — Ты чего задумался? Не подходят?
О чем я задумался? О том, что вижу... перед собой... Банальное чудо, полностью отменяющее целый пласт человеческой культуры — в виде "китайских пуховиков". А ещё — модисток, закройщиков, портных и дорогих кутюрье... и дешевых тоже. Ткацкие фабрики, склады готовой одежды. Оптовые вещевые рынки и дорогие эксклюзивные бутики. Надо понимать, тут и шубу, и дубленку можно "напечатать". А что нельзя? Наверное, металлизированную ткань или космический скафандр. Подумаешь! В сравнении с остальным...
— А что ещё на ваших "потребляторах" делают?
— Всякую фигню! — исчерпывающий ответ, — Когда надо много вроде разного, а по сути — одинакового.
— Например? — я в принципе догадался. Такой штукой пользоваться — как на принтере фотки печатать.
— Вещевой "потреблятор" для одежды — вот. Точно такой же — для выпуска обоев, половых и ковровых покрытий. Просто ткани на нем тоже выпускают, если надо. Когда что-то своими руками сшить захотелось. Хлопчато-бумажная ткань почти универсальная. Есть "потреблятор" для посуды, мебели, утвари. Пищевые "потребляторы" в столовых на больших заводах ставят. Или, на народных гуляниях, когда сразу огромную толпу прокормить надо. Но их не любят. Одно дело суррогат носить, а другое — такую еду в себя пихать...
— Богато живете... Аж завидно! Ты это... чего смеешься? Не правда?
— Дима! Если сравнивать с вами — мы нищие... Это — от лютой бедности придумано и нехватки рабочей силы. Если бы первопопаданцы могли вырастить хотя бы лен! Но, в Прибайкалье, даже вы, лен научились выращивать только в ХХ веке. И сразу же бросили — очень трудоемкая культура. Запредельно трудоемкая... Им — пришлось прыгать через целые технические этапы, экономить силы, время, материалы, оборудование. Вместо нормального растительного волокна — вискозу и целлюлозу из древесины. Вместо нормального текстиля — сочинять трикотажную машину, сразу выплетающую из нитки годную к носке вещь... Ужас!
— Раз не нравится — попробовали бы носить домотканщину. Из крапивы... — Ой, зачем я это сказал?!
— А ты сам, — раздельно каждый слог выговаривает, глаза как щелочки, руки в боки, — Ты сам, пробовал носить домотканщину?! Мешковину?!! — как она это выговорила, матерное ругательство! — А я... её носила!
— Аня, ты извини, вырвалось, — продолжает, словно не слыша. Выражение лица — вот-вот расплачется...
— И мама носила, и бабушка... и сестра — тут заминка, словно комок сглотнула, — Сами ткали и носили! Зимой и летом! Босиком ходили, — опять заминка, — Зимой! Лапти плести мы не умели. А батька мой помер! А ихнюю гу-ма-ни-тарку, — по слогам произнесла, барин не позволял. Колдовскую одежду православному надеть не можно! А весть подать, что голодом и холодом пропадаем — поп запрещал! Испытание Божье нам де выпало! Терпите! Господь терпел и нам велел, — слезы так и брызгают из глаз, струйками текут по щекам.
— Аня, Аня, что с тобой? — пробую опять обнять, успокоить, но девчонка отшатывается, — Я, я, сейчас, — героически морщится, захлебывается рыданиями (из крепостных что ли?), — Кушать нам, не было, совсем!
— Что случилось-то? — в такие моменты надо дать выговориться. Спрашивать, хоть о чем угодно...
— Бог, он ведь нам ничего не дает, только помогает! — сквозь слезы, — Человек делает свою жизнь сам. А если он не знает, как можно жить? А если, ему не дают знать, как люди могут жить? Это же супротив и воли божьей и правды людской! Вот и мы, не зная, пропадали. А сколько и сейчас пропадают? Если бы не ваши, не вы... не такие как они и вы, — хлюпает, глаза на мокром месте, — А наши баре — ваще ничаво не знают-то! Главное — сами знать не хотят и другим не дают! На французском да голландском языках они свихнутые, только менуветы плясать, да вирши врать горазды! А ваши, оттуда, о-ли-гар-хи — они-то всё точно знают! Потому, нас всех... тутошних, заразой извести решили? Подчистую, до последней живой души, с бабами и детишками малыми? Ради сбережения своих пожитков краденых? Ради власти, неправедно добытой? — и добавляет, неожиданно сурово, с жестом, более приличным римской матроне времен цезарей, а не русской деревенской девке — росчерком кулака с опущенным к земле большим пальцем, — Порешу иродов, Христом-Богом и Божьей матерью клянусь, всех порешу! Самолично! — вот настроение скачет, будто "месячные"...
Добрая девушка, однако... Весьма кстати оказавшееся полотенце принимает без звука. Утыкает в него мокрую мордашку. Мощно сопит — втягивает слезы и сопли. Черт! Получается, они тут и вправду живут на границе нескольких миров. Плюс её возраст... И биография... Даже не знаешь, как с такой обращаться. И не надо — без вопросов, утыкается носом в мою грудь, мгновенно промочив насквозь новую рубаху. М-м-м-да. Всё? Перепады настроения моментальные... Хоть и криво, но опять улыбается, только глаза ещё блестят...
— Спасибо! Мне давно хотелось, но не с кем было... — угум, а я у неё — на должности ходячего носового платка подвизаюсь. Есть куда поплакать... в меня. Я большой и мягкий. А сухих рубашек ещё напечатаем!
— Куда нам теперь?
— Сейчас... Долго что-то... А! Я же задала "высшее качество". Пока, просушит, как следует.
— Вспомнил! Этот шкаф, для готовки одежды — почти как автоматическая книгоиздательская машина. Читал, про такой проект. Типа — альтернативу электронным книгам. Если можно, почти даром, скачать из Интернета текст, что мешает его сразу распечатать? Вместе с обложкой? Книжка, это бумага плюс обложка. А потом — и корешок можно сделать, как из кожи. Чем она хуже типографской поделки? Раз и готово! Та же идея...— Нужда изощряет изобретательность! — не помню, кто сказал. Анка запросто подхватывает мысль.
— Так оно и есть лазерный прин-тер. Как вы выражаетесь — навороченный. Кроме цвета и рисунка дает структуру материала и его трехмерную форму. Красок тут, конечно, побольше трех, четыре полимера, три металлических сплава. Нить или объемная структура красится в любой цвет. Но можно и поверх... Сам же принцип тот самый. Материализация фантазий. На создание картины художник может потратить год, зато на распечатку её полноразмерной копии, внешне никак не отличимой от оригинала, надо несколько секунд.
— Профанация... Если бы всё было так просто, то у нас бы давно...
— Есть у вас, давно. Почти такой же принтер, воспроизводящий цвет, фактуру и структуру оригинала, у реставраторов, с ХХ века, для тиражирования картин из музейных фондов. На искусственный холст, у вас который, сегодня и выткать некому (он же грубый, как рубище отшельника), наносят полимерную массу, точно повторяющую рельеф мазков масляной краски, оставленных кистью какого-нибудь Рафаэля, а поверх — качественно раскрашивают обыкновенной струйной головкой в три цвета. С полиграфическим качеством... Дешево, быстро, внешне от оригинала ничем не отличается. Ставь табличку "Руками не трогать" и вперед!
— Так то — картины. А здесь носильные вещи. Они мнутся и рвутся...
— Точно так же, как настоящие. Они и есть настоящие! — счастливо смеется, типа уделала, — Пойми, что ваша индустриальная мощь уже 200 лет развивается ради самой себя и прибылей её хозяев. То же самое вы можете делать в миллион раз дешевле, не мучая природу завалами мусора и лишнего товара. Как мы...
— А что с этим барахлом в камере прожарки будет? — это я уже из одной вредности спрашиваю. Ответ представляю заранее — не те мальчики агрегат городили, что бы на очевидной ерунде споткнуться....
— Ничего! — опять смеется, теперь уже торжествующе, — Понимаешь? Вообще ничего. Это, если честно, единственный способ отличить продукцию "потреблятора" от натуральных изделий ручной работы. Они же хуже! И выцвести могут, и сгнить, и от жара скукожиться... На них время, климат, бактерии и температура действуют. Так и сортируем. Парадокс? Настоящая "шуба с царского плеча" давно сгнила, а её копия всегда под рукой... И моль её не берет... И по швам не рвется, потому что швов нет... Главное — вовремя сделать цифровую модель оригинала. Хочешь костюм от "Версачи"? А галстук от "Кардена"? А туфли от "Бати"? Достаточно горсти целлюлозы, куска каучука и нескольких щепоток краски и катализаторов.
— А наше-то "новьё" у вас откуда? Вроде говорили, что тут вокруг кондовый восемнадцатый век...
— Ребята натащили. Весь прошлый месяц волокли. Образцы тканей и дикую кучу вашей оцифрованной рекламы от мировых производителей. Основной банк данных, за последние двести лет, практически создан. По музеям ещё, там-сям, клочки и нитки собирают. Для полной картины. Теперь, только пополняем. Любые ваши новинки, через час после публичной демонстрации, у нас уже доступны всем желающим... Если сеть в прямом контакте — через пять минут. Вот каталоги "Лето — Осень 2010 года" — выбирай. — Хочешь, помогу?
— Ты лучше куртку мне сделай, простую, джинсовую. Классическую, синюю...
После второй прожарки, на остатки моего имущества, без слез и взглянуть невозможно. Босоножки — колом, тряпки ветошью. На мобильнике пластмасса поблекла. Одному "Нагану" всё по барабану. Каламбур. Коммуникатор мигает зеленым. Ох, говорили мне — сразу на руку цепляй, мог давно его забрать. Не привык. Быстро надеваю брюки (чуть великоваты), рубашку оставил заплаканную, она почти высохла. Фланелька, как губка, влагу в себя вобрала. Куртку — на плечи. Револьвер — в карман. Карманы большие... удобные. Раковины, с тропического острова — в другой карман. Документы... Хе! Целы документы. Умеют их делать, если захотят! Тоже — в нагрудный карман... Ботинки — хороши! Точно по ноге, пружинят, но без скрипа. На молниях с двух сторон. Вроде берцев.... В ухе пищит морзянка... Зовут. Да, идем мы уже, идем!
Глава 7.
День первый. Вторая половина дня. Окрестности базы СССР. Район Великих озер. Земля-2.
Тропинка от бункера к транспортной площадке курится паром. И её обрабатывали? Странный, резкий запах, шибает в нос. На соседней транспортной площадке, только она не каменная, а вроде зеленого бетона, сразу и не заметишь, вывернутая сумка с остатками Анкиных вещичек. Хе-хе... Не пощадила их злая химия, не пощадила... Чуть в стороне, на листе пластика с загнутыми вверх краями, как на блюде, вытянулись два матерых крысюка. Надо понимать — добытые из сумки. Рядом с ними — три пластиковых трубки с рваными торцами. Аккурат, по размеру тушек... Дед торчит над местностью метра на три, видно, в его задних опорах раскладной сустав. Типа ходули. Впервые его так вижу. Без костюма — впечатление дикое. Марсианский треножник... Накинутая на плечи куртка полощется полами на ветру. Похоже, что ноги отняты по самый пах... Штаны как бы и не нужны. Петька, в надетом ОЗК, замер рядом с ещё окутанным паром грузовиком.
— Дмитрий! Командуй продувку кабины газом. В ней ещё третья крыса где-то прячется. Аня, помоги!
— Диапазон — "четыре девятки"! — дистанционка, что-ли? — Набирай латиницей "P-S". Код слезогонки. Помнишь латиницу морзянку? И "три тире — три точки", это команда выполнения, как на компе — клавиша "Enter". Ага, хорошо, что стоим с наветренной стороны! Из потолочного люка кабины тянется к обрыву по ветру белесое облачко. Экспозиция — две минуты! Дегазация — повторный набор команды выполнения...
