— Выше по течению какие-то столичные педики стояли, но этого лысого я у них не видел, — мелкий мужик постоянно околачивался среди сплавщиков в надежде на угощение. — Значит, с кем-то еще приехал, и чего-то не поделили.

— Может, бабки, может, бабу, — выдвинул сразу две версии высокий. — Но наше дело — сторона.

Щуплый кивнул:

— Я и говорю: нам ихние разборки ни к чему. Этому вот дали по черепу да с Березовского моста сбросили; повезло, что не потонул до Дегтярки.

— Да не очень-то, — возразил высокий. — Добьют, если узнают, что выжил.

— А ты не трепли языком, так и не узнают.

* * *

Хотя Середкин грозился сослать дочь к своей тетке в деревню, он, как только его выписали из клиники, никого не предупредив, уехал туда сам и несколько дней наслаждался тишиной и покоем, пока Людмила не обнаружила его отсутствие. Генка не стал слушать ее вопли и выключил мобильный телефон, сказав жене лишь два слова: "Развод. Немедленно".

На свою беду Медведев попался на глаза разъяренной женщине сразу после этого короткого разговора.

— Отдай ключи! — не дожидаясь реакции остолбеневшего командира, лихорадочно соображавшего, о каких ключах может идти речь, Людмила решила высказать все, что думает о нем и о Генке: — Сволочь! Скотина! Алкоголик! Как ты смеешь? Каких шлюх ты этому уроду приволок? Отдал своих пользованных, которые уже надоели? Дай ключи от своего притона, я сама с ними со всеми разберусь или милицию вызову!

Обвинения перемежались с истерическими рыданиями и угрозами наябедничать Светлане, пожаловаться в прокуратуру, выкинуть вещи мужа из дома, не пускать его на порог, когда приползет, и вообще — убить его и всех друзей-собутыльников, которых только могила может исправить.

Медведев попробовал объяснить, что он давным-давно сдает свою квартиру, что Генки там быть никак не может, что он вообще не в курсе, куда тот пропал, но безуспешно.

— Прекрати орать! — в конце концов не выдержав, гаркнул Вадим. — Отпуск он оформил! Больничный закрыл и взял отпуск!

— А ты, конечно, отпустил! — Людмила никак не хотела успокоиться.

— У него еще за позапрошлый год отпуск не отгулян, — Медведев с отвращением почувствовал, что начинает оправдываться, — поэтому и отпустил. И руководство не возражало, даже путевку в санаторий предложили.

— Этому... козлу?.. Путевку?.. — Людмила задохнулась, и последнее слово вышло почти беззвучно: — В санаторий?.. А на какие шиши?! Жена и дочь ходят голые, бОсые, голодные, а он, значит, в санаторий к ... поехал! В какой? — почти прорычала она.

— Ни в какой! Отказался!

— Врешь!

Вадим лишь пожал плечами, а Генкина жена, видимо, решив, что больше ничего от него не добьется, переваливаясь с боку на бок, резво потрусила в сторону нового административного корпуса, где находился профком, с расчетом узнать там, куда уехал муж.

— Вот ведь сволочная баба!

Медведев, глядя ей вслед, передернулся от ужаса, подумав, что если бы он тогда пошел на поводу у Ольги и женился на ней, то...

Нет, эти мысли он даже не прогнал из головы, а взял за шкирку и выкинул как можно дальше, потому что и других нерадостных дум у него было в избытке. Бумажное море казалось бесконечным, его группа до сих пор пребывала в сильно усеченном составе — Антон никак не мог пройти медкомиссию для допуска к оперативной работе и работал в диспетчерской, у Середкина медкомиссия была в отдаленной перспективе с не совсем ясным исходом, хотя Генка клялся и божился, что чувствует себя, как в двадцать лет. Но главные проблемы были с Зориным.

Денис пришел в себя после месячной комы. Сложно сказать, помог ему амулет или нет, но спасатель открыл глаза, когда в блок интенсивной терапии каким-то образом проникла Покемошка. Довольно страшную на вид совершенно лысую с морщинистой кожей кошку с огромными ушами и глазами инопланетянина обнаружил во время ночного дежурства Игорь Федотов, когда заметил непонятные изменения в показаниях системы мониторинга и, предположив, что отошел один из датчиков, заглянул к Денису. Глухо ворча, Покемошка, как никогда похожая на инфернальное существо, топталась по неподвижному телу спасателя, то вылизывая, то покусывая его. Легкая простыня съехала в сторону, и на бледной коже лежавшего без сознания человека были хорошо заметны многочисленные, местами кровоточащие царапины.

— Что за черт!

Мгновенное остолбенение врача прошло, и он хотел схватить кошку и выкинуть ее в коридор, но тут из-под кровати с хриплым мявом, больше похожим на рычание, вылетел зверь, свирепый и лохматый. Игорь шарахнулся от разъяренного Кузи, чьи бритвенно-острые когти рассекли воздух в каком-то миллиметре от его ноги. Врач, даже в далеком детстве не мечтавший о карьере укротителя тигров, все же попытался накинуть на взбесившегося хищника оставленный Меньшиковым халат, но попытка хоть как-то ограничить свободу дикого зверя оказалась безуспешной. Халат попал в цель, но когти мгновенно располосовали его на ленточки, и кот, с легкостью выпутавшись из-под бесформенных остатков, с угрожающим видом, неторопливо, словно прицеливаясь, куда вонзить клыки и когти, двинулся к Федотову. Заставив его отступить на пару шагов назад, кровожадное чудовище, как только врач оказался за порогом бокса, где лежал Денис, превратилось в милого благонравного котика, никогда в жизни не помышлявшего о нападении ни на кого. Но стоило Игорю сделать полшага вперед, как шерсть на Кузином загривке вздыбилась, а из горла вырвалось угрожающее рычание. Те же полшага назад — и снова на пороге бокса, застыв в неподвижности, сидит ангельски кроткое существо, не сводящее, однако, с человека внимательных глаз. "Хоть охрану вызывай", — невесело усмехнулся врач и, решив "сдаться", потянулся за телефоном. Но и это поползновение прервал грозный тигриный рык.

Минут десять, если не больше, длилось это противостояние, потом из бокса донеслось протяжное мяуканье. Кузя, услышав его, словно оттаял. Не обращая внимания на врача, он одним движением оказался около койки Дениса и запрыгнул на нее, оказавшись рядом с Покемошкой. Игорь осторожно заглянул внутрь и обнаружил, что Денис пришел в себя: глаза вполне осмысленно смотрели на кошку, а малопослушные пальцы почесывали ее затылок. Тихо мяукнув, Кузя спихнул подругу на пол и подставил лохматую голову, чтобы получить свою порцию ласк. Только после этого он спрыгнул с койки вслед за кошкой и позволил врачу подойти к пациенту.

Но поправлялся Зорин очень медленно — плохо восстанавливались речь и координация движений, сесть самостоятельно он не мог, очень быстро уставал, когда его сажали, и даже речи не шло о том, чтобы пытаться встать, хотя переломы уже срослись. Покемошку, когда обнаруживали ее рядом с Денисом, теперь не прогоняли, потому что "которефлексотерапия", как называл действия кошки Меньшиков, давала положительные результаты, едва ли не более заметные, чем его старания по подкачке товарища энергией. Светлана два раза в неделю приезжала в клинику, массаж и традиционные методы физиотерапии тоже шли в дело, однако процесс восстановления шел намного медленнее, чем хотелось бы всем.

Самое главное, Денис не помнил почти ничего из произошедшего: ни кто сказал ему, что Мак, упав с лошади, сломал позвоночник и нужно лететь за ним в селение рядом с заброшенной военной базой, ни то, что было потом. Рассказ Белова тоже особо не прояснил картину, потому что в их небольшом коллективе само собой сложилось так, что очередность посещения точек, куда необходимо доставить груз или забрать больных и травмированных, определялась Зориным. Поэтому когда Денис сказал, что нужно лететь за Маком, возражений со стороны пилотов не последовало, их, по большому счету, интересовало одно — хватит топлива или нет.

После неудачной попытки расспросить Зорина о случившемся, Медведев долго чувствовал себя едва ли не гестаповским следователем-садистом и несколько дней стеснялся заходить к Денису, которого перевели в ту самую палату, где когда-то лежал Вадим. Даже после перевода в почти домашнюю обстановку спасатель продолжал апатично реагировать на все, что происходило с ним и вокруг него, и Света порой приходила в отчаяние, говоря, что не может эффективно заниматься с пассивным объектом. "Мне нужна хотя бы какая-то реакция! Пусть бы даже отторжение! — сердилась она, выстраивая план лечения совместно с Худяковым и Меньшиковым. — Это уже какое-то активное действие, а вместо него — тефлоновая сковородка! Все скользит по поверхности, не задерживаясь на ней, и, тем более, не проникает внутрь". Даже Лекс не смог расшевелить Зорина, хотя "шаманил" над ним часа два, если не больше, и сам устал до такой степени, что полчаса не мог сдвинуться с места и сидел в холле в обнимку с Ириной, словно заряжаясь от нее.

Ира тоже попробовала растормошить Дениса, но безуспешно. Услышав от нее: "День, хватит киснуть!" — Зорин виновато улыбнулся, затем выдавил из себя несколько слов в ответ на ее расспросы, а бОльшей реакции Ирина от него так и не добилась. Точно так же он реагировал и на многочисленных посетительниц — сотрудниц института, у которых стал пользоваться неожиданной популярностью. То, что раньше порадовало бы его, теперь оставляло равнодушным, утомляло и временами раздражало.

В хорошую погоду Дениса, усадив в кресло, вывозили на прогулку. На крыльце клиники, будто специально ждала, к нему сразу же подбегала Жулька, собачка, которую они привезли еще весной вместе с ее хозяином. Старика, так и оставшегося полупарализованным после инсульта, увезла к себе в другой город отыскавшаяся племянница; брать собаку она отказалась, и с тех пор Жулька жила на территории института на полулегальном основании — ее подкармливали и у кинологов, и в столовых, но прогоняли с глаз долой, когда в институт приезжало какое-либо начальство. Денис Жульку воспринял равнодушно, погладил ее, когда собака первый раз с радостным визгом подбежала к нему, но больше почти не обращал внимания, хотя и не гнал, когда она усаживалась у его ног и преданно заглядывала в глаза.

Не расшевелил Зорина и рассказ Марата о том, как его группа повстречалась с медведями во время тушения лесного пожара, когда они уже почти справились с огнем. Из догоравшего подлеска выскочила огромная старая медведица, но не пробежала в панике мимо, как две лисицы незадолго до нее, а остановилась как вкопанная перед людьми. Когда секундный шок от появления зверя прошел, спасатели заметили, что шкура на спине медведицы в нескольких местах тлеет, распространяя тошнотворный запах паленой шерсти и горелого мяса, заметный даже сквозь удушливый дым от лесного пожара. Уменьшив напор, Марат окатил медведицу водой из брандспойта, и несколько минут она стояла на месте, чуть поворачиваясь, чтобы шкура как следует пропиталась влагой. А потом медведица очень медленно, стараясь не испугать человека, сделала несколько небольших шагов и, остановившись в полуметре от Кузьминых, издала протяжный звук, больше всего похожий на слабый стон.

Марат в замешательстве отступил на шаг, прекрасно понимая, что если зверь нападет, то вряд ли ему поможет металлический наконечник на брезентовом рукаве. И никто не поможет, потому что такого здоровенного хищника можно остановить только прямым попаданием из крупнокалиберного оружия, которого у спасателей, конечно же, не было. Но медведица нападать не собиралась, она низко наклонила голову, почти коснувшись ею земли, при этом остатки обгорелой шерсти разошлись и стали заметны кровоточащие ожоги на загривке зверя. Затем медведица развернулась и посмотрела в сторону подлеска, откуда появилась несколько минут назад, потом снова взглянула на людей, которые боялись пошевелиться, чтобы не спровоцировать нападение. Отбежав чуть в сторону, она повторила недавние телодвижения, будто просила помощи или звала за собой.

Так оно и оказалось. Несколько спасателей под предводительством самого Марата пошли за медведицей, которая оглядывалась через каждые два шага, проверяя, не отстали ли люди, и метров через триста они обнаружили небольшой, но глубокий овраг. Медведица остановилась на самом краю и, опустив морду вниз, негромко заворчала. В ответ из темноты провала, заросшего пожухшим от жара кустарником, донеслось тихое хныканье.

На самом дне оврага спасатели нашли прижавшихся друг к другу двух медвежат, целых и невредимых, но перепуганных пожаром до такой степени, что люди уже не казались им ужасными чудовищами, от которых пахло дымом и еще чем-то страшным и чужеродным, чем никогда не пахнет в лесу. Подросшие, размером с крупную собаку, с немаленькими когтями и острыми зубами, они даже не пытались сопротивляться, когда люди схватили их и начали вытаскивать из убежища; может быть, и голос матери, время от времени издававшей тихое ворчание, успокаивал детенышей.

Наверху семья воссоединилась. Не обращая внимания на собственные раны, мохнатая мамаша облизала морды своим отпрыскам, и на этом телячьи нежности закончились. Ударом лапы придав медвежатам дополнительное ускорение, медведица, поднимая клубы горячего пепла, потрусила в сторону реки, на бегу обернувшись к людям и негромко, словно благодаря, рыкнув напоследок.

"Повезло вам", — только и сказал Денис, без интереса выслушав рассказ Марата, не ожидавшего такого безразличия. Зная любовь Зорина ко всякой живности, он был готов к расспросам о том, какого роста медвежата, какие у них зубы, глаза, лапы, какая шкурка, к тысяче других вопросов, но их не последовало. Даже ни разу не улыбнувшись, Денис закрыл глаза и притворился, что спит, или и в самом деле заснул.

Точно так же он реагировал и на родителей, почти каждый день приезжавших в клинику — нехотя отвечал на их вопросы, затем говорил, что устал и хочет спать, и отворачивался от них.

Немного оживал Денис, только когда к нему прибегали его кошки. Покемошка сразу запрыгивала на койку, а Кузя обычно садился на пороге и пропускал в палату далеко не всех, производя свой собственный отбор посетителей и не стесняясь в случае необходимости продемонстрировать, а то и пустить в ход клыки и когти. Медведева кот всегда встречал радушно, при появлении командира превращаясь из грозного стража в умильную кису, и Покемошка не шипела рассерженной змеей на Вадима, когда тот расспрашивал Дениса о самочувствии, рассказывал о событиях в институте или пытался вызнать, не вспомнил ли Зорин хоть что-то.

Как казалось Медведеву, Кузя особо охотно пропускал его, когда в палате находилась очередная посетительница, потому что появления Вадима девушки почему-то пугались и сбегали, оставляя его в легком недоумении: "Я что, такой страшный?" Но как-то раз кот довольно странно прореагировал на Медведева. Нет, он не стал шипеть, рычать и выпускать когти, наоборот, Кузя начал тереться о ноги, бодать их головой, мяукать и вообще всеми способами выпрашивать ласку, изображая из себя недоглаженную кису и мешая пройти. Поглаживание по спине и почесывание за ухом были признаны недостаточным, и Кузьма пошел на крайние, недостойные солидного кота меры, встав на задние лапы, а передними потянувшись к человеку. Со вздохом — не отвяжется ведь! — Вадим подхватил попрошайку и, на ходу наглаживая его, открыл дверь из тамбура в палату. И чуть не уронил кота, обнаружив очередную посетительницу, совершенно голую, устроившуюся на Денисе в позе наездницы. Ритмичные движения девушки и блуждавшая по лицу Зорина слабая, но довольная улыбка не оставляли никаких сомнений в том, чем они занимаются. Внимательно наблюдавшая за процессом Покемошка, обращаясь к Кузьме, укоризненным мявом сделала выговор за то, что он плохо исполняет возложенные на него обязанности сторожа, на что кот, явно опасаясь применения к нему физических мер воздействия за допущенную оплошность, прикинулся меховым ковриком и свалился с рук Медведева на пол.