Да уж... Не испугаться было попросту невозможно. Сразу вспомнилось, — Тхурингветиль там, в Твердыне, в библиотеке, над какими-то книжками, и рисунки... Так вот оно что. И — услышал собственный голос, чуть срывающийся, но всё же решительный.

-Чем я могу помочь?

— Пока — ничем, — ответил Горт. — Вот когда он придет в себя... Подумай — может, придумаешь, как его убедить, что он в безопасности.

Улыбнулся невесело.

Горт, похоже, успел мысленно переговорить с Тхурингветиль. Подошел к ней, стянул свои вечные перчатки — и Хатальдиру показалось, что они вдвоем уже не раз делали подобное: ничего он не мог понять, только видел — блеск непонятных окровавленных инструментов в тонких пальцах "летучей мыши" и в руках Горта, пальцы майар как будто танцуют странный танец, уверенно, четко...

Это продолжалось довольно долго. Пока, наконец, Хатальдир не увидел — похоже, каким-то образом... зашили, что ли?! как это возможно?!

Резкий запах непонятных снадобий — стерли кровь, перевязали...

Тхурингветиль вздохнула и распрямилась. И осторожно вынула длинные иглы из вен лежащего нолдо.

— Все, — сказала она. — Этот был самым трудным. Остальные — легче.

-Что с ним было? — осторожно спросил Хатальдир. — Свалился откуда-то?

— Да, — ответил Горт, — неудачно напоролся. Повезло, можно считать: еще бы чуть в сторону — и умер бы еще там. Ты знаешь этого нолдо?

Хатальдир подошёл поближе, пригляделся, — в таком виде и хорошо знакомого-то узнаешь не сразу.

-Знаю. Не очень хорошо, но пару раз с ним тренировался. На мечах.

— Он придет в себя через пару часов, — сказал Горт. — Ему будет плохо, сам понимаешь. И ему нельзя будет резко двигаться еще несколько дней. А ведь поймет, что у нас — перепугается, будет рваться. Вот ситуация с нолдор — хоть привязывай их. Попробуешь объяснить ему, что к чему?

-Конечно, попробую.

Вздохнул.

-Надеюсь, на меня-то он не кинется. И хорошо бы, чтобы пока к нему никто в чёрном не заходил, — так, чтобы не пугать. Придётся мне хитрить... Жалко, что они ложь слышат. Не всегда это хорошо.

— Не будем, — кивнула Тхурингветиль. — Жаль только, нет среди наших сейчас эльфов — ему было бы спокойнее. Но он ведь поймет, что по-прежнему на Острове, узнает комнату, наверное. Только поверит ли, что Остров удалось отстоять? Сомневаюсь.

-Нет, конечно. Но если будет считать, что я тут тоже пленник, но, скажем так, на каких-то особых правах, из-за прошлого, — будет легче.

— Сойдет, — кивнул Горт. — Я сейчас перенесу его в отдельную комнату. Тхурингветиль приготовит все необходимое... И мы будем заниматься другими.

В одной из небольших здешних комнаток была приготовлена кровать; туда эльфа и положили. Еще час у Хатальдира оставался. И за это время он успел насмотреться, как Горт и Тхурингветиль "колдуют" над остальными; когда осознал, что он — единственный, кто сумеет раненых хоть как-то успокоить — ему самому стало плохо. Но деваться было некуда.

Звали этого нолдо — Аэглар, Хатальдир помнил, что был он из Нарготронда, а больше ничего о нем и не знал. Эльф начал приходить в себя, и было видно, что вместе с сознанием к нему возвращается и память о пережитом ужасе. Исказилось лицо, Аэглар вздрогнул всем телом, дернулся, застонал... Приоткрылись глаза. Взгляд был мутным, полным страха и боли, и, кажется, эльф не видел четко того, что перед ним находится — наверное, мыслями еще пребывал в своем кошмаре.

-Тихо, тихо, — Хатальдир постарался говорить как можно более мягко. — Я Хатальдир, ты помнишь? Человек, из отряда Барахира. Ты только не дёргайся, тебе нельзя вставать.

— Хатальдир... — прошептал эльф. — Да. Где мы? Что... Что с Островом?

-Мы в крепости. Остров захвачен. Они наслали это... ну, ужас. И все побежали куда глаза глядят, покинули Тол-Сирион. Ты вот навернулся крепко, но тебе повезло, что — жив.

В глазах у Аэглора вновь заплескался утихший было страх. Осознал случившееся.

— Проклятые оборотни... лучше бы я был мертв! Значит, в плену... — голос его упал. — Почему они меня не убили? что им нужно?

-Да ничего, как я понимаю... Ты ж не лорд. Я так понимаю, они сделают, как со мной тогда, — ну, помнишь, я рассказывал. Заштопают и выкинут отсюда.

— Просто так? — недоверие в глазах. — Не верю. Не бывает такого. А... другие? Что с остальными? Они же, наверное, всех перебили...

-Я ж говорю, почти все сбежали, — терпеливо разъяснил Хатальдир. — Остались только те, кто — ну, как ты.

— Много? Таких, как я?

-Вроде сказали — тридцать восемь, трое тяжелораненых, но тебе хуже всех было. Вот не знаю, может, остальных они уже отправили. Я так понял, эльфы на Острове им ну совсем ни к чему...

— А ты? Почему ты не ушел? Почему ты-то здесь остался?

-А я тоже попробовал удрать, — сообщил Хатальдир. — Вылетел на мост и прямо в него впечатался. В Гортхауэра.

Аэглар чуть не ахнул, дернулся непроизвольно, и лицо его тут же искривилось от боли.

— И... он не дал тебе уйти? Зачем ты ему? Ты же просто атано... или... или нет?

-Не просто, — Хатальдир знал, что врать нельзя. — Я по рождению — оттуда. Мать погибла, а я при ней был. В пять лет. Мне нолдор память закрыли. Не полностью. Полностью не получилось. Ты его знаешь, кстати, — того, кто мне память закрывал. Эстеллар. Вот я и жил в Дортонионе, пока не... Ну, пока всё не переменилось совсем.

— Ты с ними заодно, — прошептал эльф. — Я чувствую это. Эру... отчего же так больно...

Хатальдир вздохнул.

-Ещё бы не больно. Ты только не дёргайся. Пройдёт. По себе знаю.

— Ты не сказал... что со мной было? Что именно? Я помню, как в бреду... мне снился сон, кошмар. Я видел себя со стороны, как будто я на каком-то столе, как... — он не договорил. — И грудь раскрыта, много крови, и эти... копаются... я их видел.

-Мне сказали, ты свалился откуда-то, я сам не видел. Они тебя лечили.

Передёрнулся: всё-таки не мог привыкнуть к этим "тёмным" способам, как ни хотел.

-Со мной то же самое было, после того, как они не стали меня убивать — там, у озера. Видел их целителя, напугался до полусмерти. Думал, что они меня пытают. Оказалось, — нет. Жутковатые у них методы, правда. Но вот действует же, и без всяких чар. Ты ведь можешь почувствовать, есть на тебе чары или нет, да?

— Да, — эльф закрыл глаза, некоторое время вслушивался в себя. — Их следов нет. Не понимаю... почему просто не добили?

Хатальдир понял, что вот оно — вот он и встретился с той самой стеной, через которую он либо пробьётся... либо нет. Надо было подбирать слова... чтобы дошло. Подумалось: эх и тяжко...

-Ну подумай сам. Опасности ты для них не представляешь. Вот если бы кто-то их них встретился с тобой в бою, — тогда другое дело. А убивать — просто, чтобы получать от этого удовольствие... Как видишь, ну нет этого.

— Они никогда ничего не делают просто так. Они взяли Остров. Аглон тоже пал... А это означает, что скоро и весь Белерианд будет в их власти. Многие считают, что тайна Нарготронда сокрыта... но мы знаем, что это не так, — он помолчал, собираясь с духом. — Ты можешь позвать ко мне... — пауза. — Позвать _его_?

-Могу, — Хатальдир с тревогой смотрел на эльфа. — Только, пожалуйста, не прыгай, ладно? Я уже насмотрелся на смерть, — на всю оставшуюся жизнь хватит. Пойми, я правда хочу, чтобы ты остался жив, я знаю, что это всё такое! Обещаешь?

Аэглор снова закрыл глаза. Выговорил с трудом:

— Не буду я... Прыгать. Мне нужно с ним поговорить.

-Хорошо, сейчас сбегаю...

Хатальдир поднялся. В общем, можно даже сказать, что всё в порядке...

Дверь отворилась снова довольно скоро, миг — и внутрь легко проскользнула фигура в чёрном... женщина. Невысокая, стройная, можно даже сказать, что красивая, — если бы не глаза, от которых на душе сразу становилось жутковато.

-Здравствуй. Я Тхурингветиль. Гортхауэра нет, но со мною ты можешь говорить точно так же, как с ним, — усмехнулась.

— Да, — Аэглор, кажется, с трудом совладал с собою при виде майа. — Мы знали, что Остров рано или поздно падет. И теперь, когда это случилось... я хочу говорить с вами... от имени лорда Финдарато.

Тхурингветиль села, — внимательная, серьёзная.

-Я слушаю.

— Мы знаем, что вам известно о городе... что его положение не тайна для вас. Вы взяли Аглон, вы взяли Остров... Теперь весь Белерианд будет ваш. Мы понимаем, что нолдор не выстоять. Финрод — мой лорд, и... он доверил мне — если представится возможность, передать вам. Вы сами знаете, у нас не хватит силы защититься. Но сейчас в этой части Белерианда мало кто сумеет дать приют тем, кто бежит из занятых вами земель. Защитить их, дать им пристанище... Дориат закрыт для всех и равнодушен. Гондолин тем более... Мы хотели говорить об условиях... на которых вы не тронете город. Хотя лорду Финдарато и тяжело вступать в переговоры с Врагом, но он готов пойти на это.

Тхурингветиль даже не улыбнулась. Секунду подумав, позвала мысленно Гортхауэра, передала эту речь.

"Ну как тебе?"

"Лучше, чем я мог ожидать, — ответил Горт. — Что ж, будем использовать возможность. Хорошо, если удастся договориться. Условия у меня действительно будут, и надеюсь, Финрод действительно решится их выполнить."

Тхурингветиль кивнула.

-Когда ты встанешь на ноги, то повезёшь Финроду наши условия. Ещё несколько дней придётся полежать. Кстати, — думаю, тебе это важно, — сейчас в крепости вас, нолдор, осталось только трое. Остальные уже на берегу.

— Я могу говорить с ним мысленно, — ответил Аэглор. — Лучше не тяните, скажите сейчас.

-Хорошо, — Тхурингветиль чуть улыбнулась.

"Гортхауэр, давай сюда твои условия. Парень очень нервничает."

"Еще бы ему не нервничать. Значит, передавай вот что... Наши условия таковы. Отныне Нарготронд не будет участвовать в союзе нолдор против Севера. Каким именно образом Финрод добьется этого — мне безразлично; главное, чтобы Нарготронд не высылал свои дружины в войска, собираемые кем-либо из остальных нолдор. Никто из жителей Нарготронда не будет пытаться проникнуть в северные земли, иначе как открыто заявив о себе. Эльдар Третьего Дома покинут Дортонион и не будут призывать своих вассалов, племя Беора, против Севера, и так же не будут поддерживать в этом остальных лордов, имеющих влияние на людей. Эльдар Третьего Дома не будут преследовать и подвергать каре тех сородичей, кто возвращается из наших земель, и не станут преследовать наших людей, приходящих в земли Белерианда с миром. Если Финрод обязуется исполнять эти условия — я обещаю, что мы не тронем ни Нарготронд, ни земли вокруг него, и не станем причинять вреда никому из эльдар Третьего Дома. "

"Замечательно, — усмехнулась Тхурингветиль. — Если он согласится, да ещё и выполнит, то тогда, пожалуй, я буду его уважать."

Она смотрела в глаза эльда — открыто, чуть насмешливо, пронизывающе. Казалось, в этом взгляде можно утонуть, как в водовороте, никогда не выплыть... при том, что она вообще ничего не делала, даже не пыталась применять силу майа. Секунду размышляла: говорить самой, или пусть услышит голос Гортхауэра?.. Выбрала второе. Пусть впечатляется.

-Что ж, слушай.

Он услышал. Лицо Аэглора стало совсем бледным, меловым. Молчал он долго — наверное, советовался со своими. Потом прошептал:

— Это будет трудно... Если мы будем соблюдать все это — мы восстановим против себя остальных. И мы не можем обещать наверняка за всех эльдар, принадлежащих к Третьему Дому или живущих в Нарготронде. Они свободны в своих решениях, и вольны поступать так, как считают нужным, в том числе и встать в войско против вас.

-Трудно, кто ж спорит, — согласилась Тхури. — Однако вы знали, на что шли, когда _спрашивали_ про эти условия. Но насчёт свободы — не надо. Ваши законы о подчинении вассалов лордам нам известны.

— Не в таких условиях, — возразил Аэглор. — Если лорда заподозрят в предательстве... Подожди. Дай обдумать ваши слова.

Снова долгое молчание.

— Лорд Финрод говорит о том, что он сможет выполнить. Нарготронд откажется участвовать в военных союзах против Севера и не будет высылать свои дружины. Никто из его эльдар не будет пытаться проникнуть в ваши земли. Дортонион... В племени Беора живут многие из тех смертных, кого Финрод считает своими друзьями. Они сами будут искать нашей помощи, и лорд Финрод считает себя не вправе отказывать им в этом: это было бы бесчестно. Пусть помощи и не оружием.

-Это разумно, — Тхурингветиль задумчиво соединила кончики пальцев. — Но если мы обнаружим, что ваша помощь приводит к нарушению условия о том, что вы и ваши вассалы не воюют с Севером, — а мы узнаем об этом, будьте спокойны, — то мы будем отвечать соответственно.

— Повторяю, — эльф снова прикрыл глаза, — мы не сумеем отвечать за всех, принадлежащих к Третьему Дому. Это правда. И сейчас есть те из арфингов, кто стоит в дружинах феанорингов и Хитлума. Это же... вы сами должны понимать. У кого-то друзья там, не захотели их покидать, не могут их бросить... Чтобы не было так, что вы обнаружите там кого-то из наших — и это будет поводом напасть. Финрод может говорить за действия Нарготронда в целом, но невозможно обещать за всех и каждого. Что касается ваших... Вы что, собираетесь посылать к нам своих... "черных проповедников", как тогда, во время Долгого Мира?

-Мы их не посылали, — глаза Тхури на мгновение вспыхнули, но она сдержалась. — Они уходили сами, потому что был Долгий Мир, и они — люди — думали, что вот сейчас как раз можно докричаться, объяснить. Люди думают иначе, чем мы, и чем эльдар. Мелькор сам отговаривал их — ту же Эльни. После того, как Куруфин убил её, мы решили, что всё, хватит слов. Мы просто запретили это. А потом мир закончился, и пока идёт война, никто из наших к вам не пойдёт. Мы, видишь ли, слишком хорошо знаем, что такое терять своих.

— Как будто мы этого не знаем, — прошептал Аэглор. — Ладно... В этом мы обещаем: в наших землях такого не повторится. Если кто и придет, Финрод сделает все, чтобы вреда ему не причинили. Но лучше бы вашим не приходить.

-Лучше, — согласилась Тхури, голос её звучал ровно. — Я чувствую, тебе тяжело разговаривать со мной, тем более, что все условия мы уже обсудили. В ближайшие дни тебе не обойтись без помощи. Как будет лучше для тебя, — чтобы при тебе был кто-то из наших людей, или же этот мальчик, Хатальдир?

— А Хатальдир — не ваш? — Аэглор усмехнулся. — Не надо меня обманывать. Я же чувствую.

-Ему трудно признать себя нашим, — сдержанно сказала Тхури. — Для него сейчас "свои" и вы, и мы, это очень тяжело. Все эти метания, знаешь ли... Захотеть увидеть Мелькора — и вызвать на поединок того, кто убил Барахира. Попросить открыть память — и после этого уйти к "светлым". Он и вправду собирался остаться у вас.

— Ничего, — с горечью произнес Аэглор. — Скоро эти метания останутся позади, и он с легким сердцем встанет в ваши ряды, и пойдет сражаться против тех, кто недавно был ему другом...

-Не думаю. Когда война проходит по таким юным душам, человек либо ожесточается, либо получает отвращение к войне на всю жизнь. Люди же вообще всё постигают очень быстро, — видимо, из-за того, что у них слишком мало времени быть здесь, в нашем мире. А быть там, где твоя родина, куда тянет сердце, можно и без оружия в руках. Вы многого не знаете, потому что сталкивались с нами только в бою.