— Когда я шёл сюда, когда уходил из Нарготронда, то думал, что встречусь с тобой лицом к лицу. Совершенно не представлял, как это будет, и поединок был — в общем, и за братьев тоже. Как этот мальчик, ученик твой — Хатальдир...

Приложился снова.

-Войну надо заканчивать. И... пусть прошлое останется в прошлом. Братьев не вернуть. Что сделано, то сделано.

Поднял взгляд — глаза-в-глаза, как тогда, во время поединка. Только выражение было совсем иное: печаль, и решимость, и понимание.

-Я прощаю тебя.

Горт прикрыл глаза. Улыбнулся. Качнул головой.

— Не поверишь, а и вправду... Легче. Как закончить войну, Финдарато — вот о чем мы должны думать. Тебе по рождению твоему, по обычаям вашим дана власть, а сейчас есть возможность взять ее в руки не только на словах, и ты не должен этим пренебрегать. Я догадываюсь: не того тебе хочется. Мне тоже не хотелось. Но посмотри правде в глаза: найдется ли среди ваших лордов хоть кто-нибудь, желающий и способный прекратить войну? Ведь нету же. Никого. А остальным — почти нереально.

-Сделаем. Сделаем, Гортхауэр. Может, для того нас здесь судьба и свела.

— Все силы уходят на войну. Время, планы... Разве о том мы когда-то мечтали? Теперь уже и мечтать перестаем — не хватает времени. Война, война... чтобы там, в Твердыне, люди могли хотя бы на бумаге продолжать твои давнишние мечты. Наши люди — многие — живут подолгу, ты знал это, Финдарато?

-Мне говорили — с испугом, пересказывая слухи. Андрет. А ещё — Хатальдир рассказывал про свою тётю, которая живёт в Твердыне.

— Да. Понимаешь, мы нашли способы продлить человеку жизнь, и еще многое, многое другое. В этом заслуга Тхурингветиль — она всегда интересовалась такими вещами. Но мы считаем вот что: вместе с долгой жизнью человек должен получить возможность и умереть по собственной воле. Уйти — потому что душа может устать от жизни в этом мире. Правда, боюсь, скоро такой возможностью придется воспользоваться уже Лютиэнь.

-Ты пей, что смотришь... А Лютиэнь... она умница, я понимаю, всё это трудно, но... Она умеет думать как принцесса, не только как женщина.

— Я бы и напился, с удовольствием, да только не слишком на меня это действует... — проворчал Горт. — И Берену твоему, и Лютиэнь, им самим бы принять изменение — и были бы у них несколько столетий жизни вместе, а потом, когда захотели бы — вместе вышли бы на Звездный Путь. А вместо этого... Эх, да ты сам знаешь.

— А по-моему, на тебя очень даже действует, — сказал Финрод и подлил ему вина из кувшина.

...Разговор это длился бы, наверное, и впрямь до утра, если бы его не прервала Тхурингветиль. Темная майа без всяких возражений сдернула Горта со стула и потащила за собой — дав Финроду понять, что ждет и его. А дальше был полет через ночь на крылатой твари — драконе. На горизонте уже занималось зарево рассвета, в высоте горели звезды... И весь путь, который в обычных условиях занял бы, самое малое, несколько дней, был проделан за час.

Подлетая к Твердыне, к Цитадели, — Финрод всматривался в кромешную темноту внизу. Редкие огоньки... и одно — яркое, как маяк, бессонное, вроде в башне, что ли. Когда подлетели ближе, острым эльфийским зрением разглядел: да, точно, окно, и балкон с распахнутой дверью... и там, у окна — фигура в чёрном, кто-то стоит, напряжённо всматриваясь вдаль. Понял: Мелькор. Ждёт. Знает, что — летят, и всё равно, всё равно страшно боится этой встречи, боится, что не найти пути к сердцу, что сделал что-то непоправимое, что ещё слово — и всё полетит в Бездну, а тот, к кому он рвался из плена, из Валинора, уйдёт, чтобы больше никогда его не видеть...

Тхурингветиль Горт прогнал. Вернее, не прогнал, а так посмотрел... Она сама поняла. Закивала и убежала. А Горт через несколько минут уже шел туда, где — он чувствовал — его ждали.

Перед дверью остановился. Нерешительность охватила. Неловкость. Ладно, чего уж там.

Он толкнул дверь.

— Мелькор...

Тот стоял у окна, обернулся порывисто... несколько быстрых хромых шагов через всю комнату — к нему. И — остановился, прижав руки к груди: не было слов...

Только глаза — яркие, тревожные, отчаянные. Я виноват перед тобой. Это не ты, — я бессердечная скотина. Я свалил на тебя то, что должен был делать сам. Я не имел права.

— Мелькор, понимаешь... — Горт заговорил, запнулся. — Я... Он тогда тебе — кинжалом по лицу. А я — смотрел. Не потому, что жаль отдавать Сильмарилл. Но не могу я на такое смотреть спокойно, не выходит. Столько боли, война, и они уйдут — вот так, словно они и вправду герои, будут считать, что сумели повергнуть тьму, а после в Эндоре станут петь песни о Морготе, побежденном силой любви, и о Камне, вырванном из его лап. Торжество света, поверженная тьма... и с этим — отпустить? И ты ради них над собой все это делал? Герои за чужой счет... Если б ты мне хоть сказал раньше — давай отдадим — я бы выдержал. А так — не сумел.

Мелькор подошёл к нему — совсем близко.

-Прости меня. Я думал — ты и так знаешь, что я хочу сделать... мы же всегда понимали друг друга даже без осанве.

А в глазах — отчаянное: а если не простит — как мне жить?..

Горт взял его за плечи — опустил голову. Чуть не воткнулся лицом в плечо, явно в этот момент не особо соображая, что делает.

"Знаешь... мне так хотелось плакать. Словно я — человек. Одна беда — не умею. Люди говорят — когда плачешь, становится легче. Мне просто было очень... Ну да. Обидно. Как у людей — ребенку, знаешь? Несправедливо, неправильно... И то, что делаю все я, а ненавидят — тебя. А как это изменишь?.."

Мелькор обнял его, притянул к себе. Кончики пальцев осторожно касались волос, — пытался успокоить.

"Не будет никаких песен. Лютиэнь всё знает, она сразу всё поняла... а ты ещё и "разобъяснил". Ты был прав. И... я просто не хотел, чтобы ты видел. Но я не могу защитить тебя от всего этого. Никак. А ненависть..."

Он замолчал, — слишком тяжко было говорить.

"Когда закончится война, она уймётся. Ты всё делаешь так, как надо, — я, наверное, не смог бы лучше, правда, поверь..."

Горт — он был уже и вправду сильно пьян, и это, похоже, его вполне устраивало — сполз на пол у ног Мелькора.

"Давай полетим в Оссирианд... Ты уже так давно не покидал Твердыни. Нельзя так. Вместе с Финродом. И с этим мальчиком — Хатальдиром. Ты ведь помнишь, какие там реки, какие леса... Нас даже никто не узнает. Будем сидеть у костра, пить вино и петь песни вместе с тамошними квенди. Ты сумеешь хотя бы на время отвлечься... "

Мелькор закрыл глаза: с души как будто весь Тангородрим свалился. Сел рядом, взял за руки. Вздумаешь падать, чудо ты моё, — поймаю...

"А ещё там звезды огромные, мохнатые, кажется — запутались в ветвях, протяни руку — и схватишь... Только лучше — верхом, не на драконе же мне теперь летать..."

"Куда деваться-то, — ответил Горт. — Но ты согласен, правда? Финрод тоже хочет. Он не станет продолжать войну — в этом великая удача. Получится — гляди — все народы: айну, майа, эльда, человек. Есть шанс у всех на примирение, если бы больше было тех, кто может понять... Финрод хотел говорить с тобой. Перед тем, как он вернется к своим. "

Мелькор понимал, что сейчас — либо Финрод возвращается домой и помогает остановить войну, либо он едет с ними, и что важнее ему — в Нарготронд, и тогда мечта Гортхауэра летит прахом... неизвестно на сколько. Да и не в мечте дело, — ему нужно, позарез нужно хоть немного мирной жизни. Хотя бы неделю. Хорошо ещё, что сорвался он на нём, на Мелькоре, а не на ком-то другом...

"Я встречусь с ним... если хочешь, то вместе с тобой."

И — сразу, быстро:

"Тхурингветиль! сколько у нас времени до тех пор, пока Берен и Лютиэнь доберутся до "светлых" земель? Мне нужно время, хотя бы неделя. Я поеду с ним в Оссирианд, или вообще куда угодно, но ему нужно прийти в себя. Сейчас или никогда. Я боюсь за него. Я его ещё в таком состоянии не видел. Хорошо бы Берен и Лютиэнь на время забыли обо всём, как тогда — Тингол и Мелиан..."

— Мелькор, нет, — тихо сказал Горт. — Я еще не выжил из ума. Сейчас можно позволить себе выкинуть лишь дня два, три. Впрочем, конечно, тоже можно слетать, не обязательно так далеко, но тебе было бы полезно. Да и мне тоже. После — Финрод должен вернуться к своим, должны устояться дела вокруг Камня. Хотя бы в общих чертах. Вот тогда Финрод сможет покинуть Нарготронд... так же, как раньше, когда-то. Тогда будет и Оссирианд.

-Хорошо, хорошо... Конечно. Но эти три дня — обещай, что они будут. Я же чувствую... если ты не отдохнёшь, то... будет плохо. И я боюсь, что если я тебя ещё раз увижу в таком состоянии... да ещё и когда решительно ничем нельзя помочь... боюсь, что тут уже не выдержу я.

— Да я же не против, — вздохнув, сказал Горт. — Слетаем на север... туда, где не живет никто из людей. Хотя бы на пару дней обо всем позабудем. Будем смотреть на туманы в долинах... А вспоминать мы не будем, нет. Будем лучше думать о будущем. Свободно, без страха. Без ожидания удара из-за Моря...

-Сложно это — не вспоминать, — тихо признался Мелькор. — Но нужно же жить дальше. Но будущее — есть, и мы можем только не замечать его, если нас накрывает горе. Будущее — это люди, Гортхауэр. Но я бы хотел, чтобы и эльдар не угасли, как им, — усмехнулся, — предписано. Без них мир станет куда тусклее...

— А я, — заговорил Горт, немного более торопливо, чем обычно, — я бы хотел, чтобы каждый народ сумел получить то, чего недостает именно ему. Квенди — свободу выбора по ту сторону жизни, а люди — долгую жизнь без болезней, и все те умения, что так привычны для нас. Не верю я, что может быть благо в несвободе. В том, что одним — лишь одна судьба, другим — лишь другая.

-Если Финрод сумеет остановить войну, я предложил бы нолдор то же, что сделал для эллери, — эту самую свободу. Думаю, им вовсе не хочется отправляться на вечное заточение в Чертоги, — он невольно вздрогнул. — Если будет мир, если они наконец перестанут видеть во мне Врага... если поймут. Но ведь есть те, кто понимает; значит — это возможно. И — Валар сами закрыли себе путь сюда, я _так_ хочу верить, что они сюда больше не придут...

Мелькор с тревогой смотрел на Гортхауэра: того пошатывало.

-Давай-ка ты поспишь? — спросил негромко. — Напиться — это, конечно, хорошо, и лекарства Тхурингветиль тоже, но это же душу-то не лечит. Я бы хотел тебе хоть немного помочь... если ты позволишь.

— Я бы только рад, — сказал Горт со вздохом. — А ты... ты сумеешь? Я ведь не засну просто так, я же не умею...

Мелькор улыбнулся.

-Ну-ка, держись за меня, вставай и перебирайся куда-нибудь... где помягче. Хотя бы в кресло. На полу, знаешь ли, жестковато спать, я уже попробовал.

Горт со стоном приподнялся. Мелькора он не стеснялся, конечно — сдерживаться, лукавить — все это было ни к чему.

— Нет уж... Я на что-нибудь горизонтальное...

Он свалился на кровать и улыбнулся блаженной улыбкой — совсем как недавно Берен, о чем, впрочем, Горт не знал.

Мелькор сел рядом.

-Отпусти себя на свободу, доверься мне...

Кончики пальцев коснулись висков, — как будто сама ночь мягко овеяла своим крылом. Ночь... звёзды, простор, и — где-то на границе сознания, там, где живут грёзы, — стала сплетаться мелодия. Совсем не та, которую вслух пела Лютиэнь, — нет, другая, над которой не властны были ни страх, ни беды, ни опасности этого мира. Песнь творения снов...

Теперь на губах была улыбка. Он поддался песне с радостью, только в последний миг перед тем, как сознание соскользнуло в темноту сна, в мыслях промелькнуло каплей жгучей щемящей печали — "на закате волны поднимут нас в небо...", и Мелькор вспомнил — это поверье. У народов Эс-Тэллиа, живущих вдали от моря, возникла красивая вера — когда человек умирает, волны далекого моря помогают его душе подняться к звездам.

Мелькор взглянул на светильники, — и в комнате тихо и осторожно угас свет. "Спи... Да, с непривычки кажется, что, может быть, именно так и умирают... Ты не умрёшь. Ты будешь жить, — мы будем жить. А пока..."

Он легко коснулся его лба. Тоска, обида, эта страшная тяжесть на душе, — пусть всё это отойдёт в сторону, перестанет мучить. Я мог бы стереть это, отнять память... но тогда это буду уже не я, да ты бы и не согласился. Помнить — дОлжно, но с этим можно и нужно идти вперёд.

За окном медленно занимался рассвет.

...Хатальдир в Твердыню прибыл, потому что его позвал Мелькор. Тогда, среди ночи, стало на миг жутко, — услышать этот голос: "мы сейчас на севере, если бы ты появился в Твердыне, для Гортхауэра это было бы очень хорошо..." Конечно, он и не подумал отказываться, — наоборот, страшно встревоженный, позвал Тхури, мол — летим, летим... Она появилась не сразу: тоже прилетела с севера, серьёзная, на вопросы отвечала коротко и не очень внятно, в основном, — спросишь потом у Горта, захочет — расскажет, но лучше не тереби его. Привезла его, и сейчас оба стояли на одной из галерей Цитадели: ждали.

Наконец — откуда-то из коридоров — пришли оба. При виде Мелькора Хатальдир сразу заробел. Обратил внимание: тогда, в прошлую встречу, у него не было этого шрама на правой скуле...

-Вот, привезла, — сказала Тхури.

-Спасибо, — отозвался Мелькор. — Здравствуй, Хатальдир.

-Здравствуй...

Горт шагнул к Хатальдиру.

— Ты прилетел все же. Я говорил — лучше не стоит срывать парня вот так, среди ночи, ничего не объяснив.

-Ты лучше сам объяснишь, — сказала Тхури. — Потом. Когда сможешь.

"Мелькор, он... как?"

"Ничего. Я думал, будет хуже."

-Тхурингветиль мне сказала, чтоб я у тебя спросил, — насмелился Хатальдир. — Ещё — что тебе сейчас надо, чтобы рядом были... ну, те, кто тебе близок. Что стряслось-то?

— Берен выполнил свою клятву, — ответил Горт. — Сильмарилл у него.

Он подошел к внешней части галереи — в небе горели звезды. Обернулся, бросил быстрый взгляд на Мелькора и Тхурингветиль — те поняли без слов: "до чего же неловко себя чувствовать таким вот... учителем. При том, что самому нужно то же самое..." Не произнес: я хочу остаться наедине с ним. Это было где-то далеко за гранью слов. Да и страх обидеть — сам ведь так же недавно...

Мелькор кивнул.

-Вот что, Гортхауэр... Тхури хотела показать мне что-то, так что мы, пожалуй, исчезнем. Если что, — ты знаешь, где нас искать.

— Давайте, — ответил Горт. Дождался, пока они скроются в одном из проходов.

— Ты не устал? — спросил у Хатальдира. — Я собирался лететь на Север — туда, в земли Дор-Даэделос.

-С чего уставать-то? — удивился Хатальдир. — Я ж толком ничего и не делал-то, ну, — разве что днём. А что там, в этих горах? Я помню, — там мой народ когда-то жил. Да?

— Там и сейчас живут. Говоря честно, не ради дела я хотел туда лететь. Хотел хотя бы ненадолго забыть обо всем. О войне, о делах, о спланированных атаках. Мы когда-то давно любили бродить по Эндоре, и тогда у нас не было таких забот. А сейчас времени все меньше, меньше, меньше... У меня два дня — пока Берен с Лютиэнь дойдут обратной дорогой до Острова.