Финрод пошел первым, Берен — следом за ним. Деваться было действительно некуда — оставалось надеяться, что Ортхэннер успел скрыться... но это — подтверждение предательства. Вылечил врага, открыл врагу путь бегства, враг сбежал, теперь Моргот знает о городе...

Перед дверью в покои, где оставался Горт, он остановился, вздохнул... Распахнул дверь. И сразу же упало сердце

Нет. Не сбежал. Майа сидел в кресле, прикрыв глаза. Все в той же изодранной одежде. Ну да, должно быть, он предвидел подобное, или, может, просто наблюдал за залом совета. Лучше бы он лежал, — пронеслось в голове у Финрода. Хоть трижды майа, видно же, ему так гораздо тяжелее, нельзя с такой раной...

Куруфин посмотрел на Берена — всё понял. Удовлетворённо кивнул. Осторожно открыл шкатулку. Всё просто: да, мы не можем касаться Камней, но использовать силу их Света — можем... так что получи, вражья тварь, невидимые оковы, которые не дадут тебе ни развоплотиться, ни вредить нам.

У Ортхэннера поневоле напряглось лицо — режущий свет Камня ударил в глаза. Не зря все же Мелькор редко надевал корону...

— Это он, — прошептал Берен. — Государь Финдарато, это и вправду он!

Куруфин сделал какое-то странное движение — как будто сплетал что-то в воздухе — и кинул. Финрод мог видеть — не зрением, конечно: хлёсткая линия прочертила воздух, чтобы в следующее мгновение обвиться вокруг запястий Ортхэннера. Не узнать было невозможно: по ощущению было очень похоже на ту ненависть, с которой Финрод отчаянно боролся только что, совсем недавно.

Ортхэннер поднял взгляд.

— Это излишне, Куруфинве. Если бы я хотел убить кого-то из вас — я мог бы это сделать уже сотню раз.

-Зато теперь можешь хотеть сколько угодно, — не выйдет, — Куруфин подошёл ближе, повернулся к Финроду. — Вот что, государь, — на этом слове голос стал язвительным, — мы понимаем, между вами договор, мир-дружба и так далее, но ты нас изгнал из города, и мы уходим. И союзничка твоего забираем с собой. И не вздумай нам мешать. Не советую.

— Нет, Куруфинве, — вмешался Ородрет. — Я не знаю, что было между моим братом и этим существом, но если уж так сложилось, что он здесь — у вас нет на него никаких прав. Мы должны выяснить все здесь. При всех. Без обмана. Хотите говорить с ним — говорите, но до того, как народ Нарготронда вынесет решение — никаких забираний не будет.

-Интересно, что вы ещё собираетесь выяснять? — усмехнулся Куруфин. — Вам ещё что-то неясно? Они сговорились, Финрод продался Ангбанду, теперь вот Тху явился к нему в гости. Раз так, то Нарготронд становится в ряд Затенённых Земель, и здесь и сейчас — тоже война. Выбирай. Артаресто, с кем ты, с ними — или с нами.

— Ты заговорился, Куруфинве, — ответил Артаресто. — Я — со своей совестью. И брат мой тоже.

Он повернулся к Финроду.

— Брат. Я думаю, нужно поступить так. Это должно быть при всех. В зале. Пусть каждый, кто хочет задать ему вопрос... феаноринги, арфинги, кто угодно... пусть спрашивают. И пусть все слышат его ответы. А тогда и будем решать.

-Хорошо, — кивнул Финрод.

-Давай, двигай, — Куруфин стоял рядом с Гортхауэром. — Если что, — ухмыльнулся, — поможем.

Ортхэннер поднялся, пошатнулся — Финрод чувствовал, что стоять на ногах ему трудно, на это и так уходят все силы, а хуже всего — то, что сделал Куруфин: "оковы" Камня.

Пошел вперед — арфинги расступились перед ним, почти отшатнулись.

На пороге зала Ортхэннер остановился — оглянулся на Финрода.

Тот подошёл ближе, — мрачный и решительный.

-Помочь? — спросил тихо, так что не услышал никто из эльдар.

— Не стоит, — тихо ответил Ортхэннер.

Вошел в зал. И при его появлении все замерли. _Силу_, цепью свернувшуюся на руках майя, ощутили все — кроме разве что немногих бывших в зале людей.

Финрод взял Гортхауэра за локоть, подвёл к одному из кресел, усадил, — боялся, что тот просто свалится по дороге. Обвёл взглядом собравшихся.

-Итак. Гортхауэр, зачем ты пришёл сюда?

— За тем же, что и прочие, — негромко ответил Ортхэннер. — С той только разницей, что я хотел видеть своими глазами и ваше возвращение.

"Тхури, — голос Мелькор был полон сдерживаемой боли. — Зайди ко мне, или как хочешь, можно и так поговорить... Только сейчас."

"Я слышу, Мелькор, — ответила Тхурингветиль. — Иду. Что случилось?"

"Гортхауэр. Его надо забирать оттуда. Но..."

"Это не так сложно, но он же не хотел никому причинять вреда. Там что-то произошло?"

"Его распознали под "чарами облика". Финрод, Лютиэнь — и Хуан. В отличие от эльдар, пёс долго думать не стал... И если бы не Финрод, я бы сейчас уже ловил Гортхауэра на на пути к Чертогам. Он мне, конечно, не нужен, — Тхурингветиль только теперь услышала в полной мере эту горечь и боль, — мне нужен Повелитель Воинов Ангамандо, как истинному Морготу. Так что, пожалуйста, слетай и забери его оттуда."

"Да неужели же он не одолел бы Хуана?! Впрочем... Ладно, Мелькор. Я лечу туда и... словом, там — по обстоятельствам. Чтобы тамошних не спугнуть, понимаешь. Не стоит им меня видеть. И... — она ласково, успокаивающе коснулась его фэа. — Не переживай так. Все будет хорошо. Не давали мы им себя одолеть, и не дадим."

"Куруфин на него "цепь" накрутил, — донеслось совсем тихо. — Из света Камня. Ему совсем плохо, понимаешь? А я ничего не могу сделать, даже прилететь за ним не могу. А он говорил — он мне не нужен..."

"Мало ли, что он говорил, — ответила Тхурингветиль. — Он же в этом смысле как был мальчишкой, так и остался, неужели ты не понимаешь? И если его доведут, он эту "цепь" в клочья порвет, я уверена. А я помогу."

"Ещё бы я не понимал, — вздохнул Мелькор. — Но слушать такое, знаешь ли, всё равно неприятно. Добро бы — за дело..."

"С человеческими подростками ты мало дела имел. Очень похоже. Он просто... просто психует, пойми. Не выдерживает той роли, что взял на себя. А тебя он любит больше всего на свете, потому и реагирует так. Ладно... Я вылетаю."

"Я зря на него всё это свалил, — Тхури ощутила тот страшный груз вины, от которого Мелькор со своего возвращения из Валинора не мог избавиться. — Я не имел права. Я думал — так правильно, потому что — всё, он уже может и должен идти своей дорогой, не оглядываясь на меня, потому что я как учитель ему не нужен. Вообще, есть одно правило, которого не знают мои братья и сёстры: задача учителя — стать как можно раньше ненужным ученику... Потому что только тогда, когда он становится — _сам_, когда обретает свои крылья, тогда ты выполнил свою задачу... Извини. Что-то я много болтаю."

"Смотря чему учить, — ответила Тхурингветиль. Мелькор понял: она уже в полете. — Одно дело — учить мастерству, и совсем другое... Теплоты ему не хватает, понимаешь? Обычной теплоты, надежности, защиты... Получается так, что он всегда вынужден быть "самым". И давать другим то, чего не хватает себе самому. При том, что в душе нет у него для этого таких уж особых задатков. Ну и наконец, это постоянное напряжение, бег, война, война, война, насилие, ненависть... "

"В том-то и беда, — что одно противоречит другому. С одной стороны, он не может не быть собой — не быть лидером, не принимать решения, в тех масштабах, которые ему по плечу. Правда по плечу. А с другой стороны, — то, о чём ты сказала. Если бы я мог... Если бы я мог быть с ним во всём — чисто физически — было бы легче. А так — я ведь даже летать не могу. Он где-то там, далеко, и когда знаешь, что позарез нужно его поддержать — а возможности нет. Я не знаю, что мне делать..."

"Ох, Мелькор... если б мы могли выпрыгнуть из самих себя! Да и потом, ты ведь _можешь_; ты просто за эти несколько веков стал человеком гораздо больше, чем мы все... Так. Я буду потихоньку слушать, что здесь происходит. Пока он цел... Финрод его даже подлечить сумел, что хорошо... Они все в том же зале. Весь Нарготронд. Говорят..."

-Итак. Гортхауэр, зачем ты пришёл сюда?

-И зачем же тебе это видеть? — ухмыльнулся Куруфин.

— А ты все равно не поверишь, Куруфинве, если я скажу правду, — ответил Ортхэннер. — Я знаю — у вас уже готовы ответы на собственные вопросы: вражьи козни, выведать тайны Нарготронда и ваши... Я хотел увидеть вашу, эльдар, обычную жизнь. Хотел быть рядом с квенди, как тысячи лет назад. Радоваться возвращению, пить вино, слушать ваших менестрелей.

Атаниссе прерывисто вздохнула. Куруфин окинул её презрительным взглядом.

-А также дурманить головы доверчивым детям. Ладно. Расскажи-ка нам вот что. Что на Острове делал Финрод? Точнее, что вы с ним там делали, поджидая, пока Берен и Лютиэнь доберутся к вам обратно из Ангбанда?

— Сидел взаперти на среднем ярусе, — ответил Ортхэннер. — Однако ты слишком досадуешь возвращению Финрода, Куруфин, и слишком рад любой возможности его обвинить. При том, сколько вы с братом сами сделали для того, чтобы его погубить.

-Замечательно, замечательно. И почему же ты решил его отпустить?

— Потому что не хочу воевать ни с Нарготрондом, ни с прочими землями эльдар. И сейчас, раз уж вышло то, что вышло — я хочу, чтобы слышали все. Я предлагаю мир и Нарготронду, и феанорингам. Все, что Север хочет взамен — отказа от войны с вашей стороны.

— Чтобы сделать нас рабами Моргота? — прищурившись, спросил Келегорм. — Что, своих не хватает?

Ортхэннер промолчал.

-Отвечать будешь? — поинтересовался Берен. — А то у меня тоже к тебе пара вопросиков есть... Любопытно, знаешь.

— Мы не собираемся вмешиваться в ваши дела, — ответил Ортхэннер. — Мы лишь говорим то, что говорили всегда: Эндоре велико. Живите на своих землях, и не приходите к нам с оружием в руках.

-Знакомая песня, — Куруфин поигрывал кинжалом. — Ну такие мирные, такие хорошие... сейчас расплачусь. А Камень вы зачем отдали?

Ортхэннер вздохнул. Не столько болела рана на груди — боль тела можно было приглушить — сколько жгла "цепь" незримого света. Стена непонимания...

— Впервые за столько веков — попросили по-человечески, — ответил он. — Вот и отдали.

-Ну конечно же. Надо же было _попросить_. Поунижаться перед вами, — пожалуйста, отдайте. Финрод, небось у тебя выпрашивал, чтобы ты не трогал Нарготронд. Верно?

— Скорее уж я у него выпрашивал, чтобы он убедил Берена и Лютиэнь отдать Камень вам, и не обрекать ваши земли на взаимную вражду.

Куруфин резко расхохотался. Финрод поднял голову, посмотрел на притихших эльдар, — народу было много, очень много, в просторном зале было тесно.

-Правда, — негромко сказал он, но все услышали. — Было дело. Просил.

— Ничего смешного в этом нет, — резко сказала Лютиэнь. — Он и меня просил о том же, когда я была на Острове. Не знаю уж, зачем им это нужно — но, во всяком случае, даже Тху вел себя порядочнее, чем вы с братом. Что-то вы быстро забыли, как поступили, когда я оказалась у вас в руках! Вначале заманили в город, пользуясь тем, что я не ожидала от вас предательства, потом держали взаперти, зная, что я шла на Остров, никому даже не сказав обо мне — вы же были уверены, что Тху убьет и Берена, и Финрода, и город окончательно станет вашим! Вы забыли и о том, как Келегорм пытался силой взять меня в жены, чтобы после этого я не смогла быть с Береном — а теперь смеетесь! Не вам бросаться обвинениями.

Хуан поднял наконец голову и тихо зарычал, ясно давая понять, что подтверждает слова принцессы. Феаноринги чисто машинально схватились за мечи, но вовремя поняли, что это бесполезно.

-Вот что, Феанариони, — сказал Финрод. — Идёт война. Сейчас у нас в плену — глава вражеского войска. Однако решать его судьбу вы не вправе, потому что не на вашей земле он попался. Мы дали вам возможность высказаться, но — на правах гостей, а не хозяев, как бы вы ни пытались сейчас показать всем обратное. Итак, — лорды, и ты, принцесса Лютиэнь, и ты, Берен. Говорите: сейчас здесь весь Нарготронд. Как нам следует поступить?

Лютиэнь опустила голову, раздумывая.

— Пусть вначале выскажется Берен, — сказала она.

Берен чисто по-человечески почесал в затылке.

-Что тут решать... У меня к нему большой счёт. Много жизней, — он помрачнел. — Но я человек, и против майа мало что могу. Были б на равных, и если бы он не был ранен, — я бы его вызвал на поединок и убил, и вся недолга. А так — не вижу смысла во всех этих разговорах, вот честно. Выпустите ли вы его, посчитав, что он того достоин, или сам сбежит, — всё равно всё пойдёт по-старому: война, война, и конца-краю ей не видно.

— А я скажу вот что, — заговорил Ородрет. — Он предлагает мир. Хорошо, пусть так. Но доверия между нами и Севером нет, и быть его не может, и смешно ожидать, что мы просто так поверим Северу и сложим мечи. Так вот... Если и вправду они этого хотят — нам нужен залог того, что Моргот нас не обманет. Так вот пусть Тху, как глава вражьего войска, — Ородрет показал на Ортхэннера, — и остается среди нолдор в качестве залога.

-Неужели ты такой наивный, Артаресто? — поинтересовался Куруфин. — Моргот кладёт своих орков сотнями, и людей тоже, и все они для него ничего не значат, — рабов можно заменить. Вот и этот для него тоже — пустое место. На место главы войска поставит кого-нибудь другого, а про этого забудет.

— Болван, — еле слышно проговорил Ортхэннер.

— Тут ты неправ, — вмешался Келегорм, — всем известно: сильней _этого_ майар у Моргота нет. Об этом еще Ороме свидетельствовал — уж он-то знает. Во всяком случае, что-то в этой мысли есть. Сколько сотен лет — во главе стоит Тху. А не кто-либо иной. Так что же: пока он у нас в руках, Моргот, вполне вероятно, нападать заново не осмелится. Ну, а если Моргот не сдержит обещания — что мы теряем? Тут только одно: нужно позаботиться о том, чтобы _этот_ и впрямь не имел возможности сбежать...

— Если он хочет мира, — добавил Ородрет, — он будет готов заплатить за это и цену. А иначе — на словах обещать каждый может. Если он пойдет на это, я, может быть, и поверю.

-Мысль здравая, и мне она по душе, — сказал Финрод. — Принцесса Лютиэнь, ты одна ещё не сказала своё слово.

— Пусть скажет, согласен ли он остаться у нолдор — на наших условиях.

— Так назовите же эти условия, — произнес Ортхэннер.

Финрод обменялся взглядом с братом.

-Во-первых. Вы даёте клятву не поднимать на нас оружия. Это означает окончание военных действий — против феанорингов ли, против арфингов ли, словом, против всех нас. Во-вторых. Раздел территорий. Вы должны уйти с наших земель, которые вы захватили. Ты говорил: ваши земли — это Север. Стало быть, на том же Острове вам делать нечего.