— Не поверишь, Хатальдир — я спал, — ответил Горт. — Впервые за... да. Последний раз это было очень, очень давно. Мелькор помог, сам я не сумел бы. Так что отдохнул я очень хорошо.

-И как, что-нибудь снилось хорошее? — с интересом спросил Хатальдир. — У нас с сестрой было когда-то — сны друг другу пересказывали. Иногда такое приснится, прямо сплошные приключения, а иногда — сказка... Самое скучное, это когда вовсе ничего.

— Людям всегда снятся сны. Просто люди их забывают. У меня, похоже, другое. Сны ли это? Или отблески иной, несбывшейся жизни? Этого ни я не знаю, ни Мелькор... Ладно, летим. А то пропустим рассвет.

-Летим, — с энтузиазмом отозвался Хатальдир.

Привыкнуть к этому было невозможно, — когда земля резко уходит вниз, когда вокруг — небо, простор, воздух... И каждый раз, когда под ногами снова возникает земля, начинаешь жалеть: ну почему люди не летают, толкутся на одной поверхности, мешают друг другу, все кочки считают вместо того, чтобы их перемахнуть...

Они стояли сейчас на высоком обрыве. Горный массив Твердыни остался на юго-западе, за спинами был лес, а вдаль, до самого горизонта, уходила равнина. В небе еще горели звезды, но солнце вот-вот должно было взойти.

— Ты хотел бы научиться летать сам? — спросил Горт. — Так, как летают майар?

-Хотел бы, — признался Хатальдир. — Знаешь, я же помню, как я летал во сне, когда был маленьким. Такое ощущение, что это очень просто, что — ну вот же, ты знаешь, как это, пытаешься удержать это... а просыпаешься — и ничего нет.

— У вас, в Дортонионе, не думали о таком всерьез?

-Нет, что ты. Я там один был такой. Я и рассказывать-то только сестре мог, другие порой надо мной смеялись... пока я не научился драться и не стал давать сдачи.

Горт не спеша пошел вдоль обрыва. Под ногами шуршала начавшая увядать трава.

— А не задумывались — вот, положим, закончится война. Совсем. Будет мирная жизнь. И что будет в ней? Жены, дети, пахать землю, убирать урожай, дети вырастут, заведут своих детей... а дальше? так — веками?

-Я не знаю, — честно сказал Хатальдир. — Другие часто говорили об этом, — о том, что было бы, если бы закончилась война. Только никто не верил в это. В то, что она закончится.

— Здесь рядом когда-то тоже было селение. Твои предки жили, потом переселились ближе к Твердыне. Там, — он показал чуть в сторону, — внизу. Видишь, где лес?

-Ага, — Хатальдир прищурился. — Только отсюда мне почти ничего не видно. У тебя зрение куда лучше моего.

— Идем, покажу.

Не успел Хатальдир опомниться — снова вихрь подхватил его, и вот — они уже стоят у кромки леса. Лес здесь был — старые, высокие ели, чьи лапы были раскинуты далеко в стороны; лиственный молодой подлесок. Пока еще стояла утренняя темень.

— Сейчас здесь лес, — говорил Горт. Он вошел под еловые заросли, Хатальдир последовал за ним — как ни странно, различал окружающее в темноте. Странно даже. Неужели здесь могли жить люди? Дремучесть какая, в Дортонионе такого, кажется, и вовсе нету. Замшелые камни местами попадались, вросшие в землю...

Горт остановился. Присел на один из таких камней, и сказал задумчиво:

— А вон там — видишь? — он показал куда-то влево. Хатальдир, присмотревшись, с удивлением обнаружил, что да... камни-то, похоже, образовывают что-то вроде контура дома. — Там жила девушка, которая помнила все наши песни. Она прожила триста лет, прежде чем решила уйти.

-Триста лет? — Хатальдир покачал головой. А затем в голове всплыл другой вопрос, куда более важный. — Послушай, а она эти песни передала — хоть как-то, хоть кому-нибудь? Или, может, записала?

— Конечно. Не терять же... Знаешь, в этом есть что-то жуткое. Здесь была улица. Вдоль нее стояли дома, каменные — в этой местности из камня строить проще всего, его здесь много, можно добыть поблизости. Жили люди. Всякие, разные. Несколько столетий. Кто-то просто жил, растил детей и умирал в свой природный черед. Кто-то мечтал о звездах, уходил в Твердыню, чтобы узнать о мире как можно больше. А вот теперь — ничего. Только замшелые камни. Все разрушило время. А сказки о звездах так и остались сказками. Что тогда, давным-давно, в Гэлломе. Что теперь. Мечтали создать звездный корабль — а создали _это_, — Горт качнул головой в сторону гор Тангородрима.

-Звёздный корабль?! — у Хатальдира округлились глаза. — А зачем? Плавать по Эа и пытаться поймать ушедшие души?

— Поймать? — тут удивился уже сам Горт. — Экие у тебя мысли, мне бы и в голову не пришло. Нет, конечно. Это, понимаешь... — он помолчал. — Давняя мечта. Увидеть другие миры сейчас, в этой жизни, воочию. Достигнуть их — так, как мореходы достигают иных земель. Кто знает, может, если б не Война Стихий, и удалось бы.

-Ты знаешь, где-то там, — Хатальдир коснулся виска, — сидит, что Мелькор вроде бы видел их, другие миры. Давно, ещё до Великой Музыки, когда бродил в Эа. Он тебе не рассказывал, какие они, миры эти?

— Мы видели их издалека, — ответил Горт. — Словно необозримой глубины сферы, в которых заключено кипение жизни. Жизни непонятной, совершенно чуждой, всякий раз незнакомой... Там, — он показал на небо, — вокруг многих звезд обращаются эти сферы — миры. И бесконечные пространства между ними, неисчислимые миллиарды миль. Эа наполнена жизнью, а в Валиноре учат, что ничего, кроме Арды, и вовсе не существует! Это ли не Искажение?

-Да уж...

Хатальдир встал, сделал несколько шагов, прикрыл глаза... и вдруг словно воочию увидел: эта улица, смех — беззаботный, звонкий, — голоса, вот девушка что-то говорит парню, и снова смех... И внезапно — ощущение: запретно. Не подходить. Не открывать.

Вздрогнул, обернулся.

-Гортхауэр? Я что-то не пойму... почему — не подходить? что — не открывать?

— Погоди-ка, — Горт поднялся и прислушался. Потом уверенно прошел вперед, туда, где виднелся наполовину вросший в землю здоровенный камень. Остановившись рядом, майа замер, вытянул руку, повел ею в сторону — и камень, взворочав пласты земли, вдруг покосился и упал набок, открывая темный провал. Не успел Хатальдир опомниться — Горт уже исчез в темноте.

Хатальдир на секунду изумлённо застыл — а потом рванулся следом. Ещё не хватало, чтобы он там один был, в подземелье, мало ли что.

-Гортхауэр, подожди меня!

— Осторожнее!

Если бы Горт его не подхватил — Хатальдир как минимум здорово ушибся бы, а мог бы и ноги, пожалуй, сломать. Под ногами оказался камень, и высоко наверху — пятно света. Причем закрыто было давно. Иначе бы, верно, вниз насыпалась целая груда земли, ан вот же — ничего.

Когда глаза привыкли к темноте, Хатальдир различил: они стояли в не слишком большом, но глубоком каменном помещении. По стенам, на полу, какие-то груды трухи, холодный спертый воздух...

— Подвал здесь был, — пояснил Горт. — В общем-то, ничего особенного. Подвал, погреб, знаешь — в холоде мясо хранить, вино... да у вас самих похожие, только не такие глубокие. Здесь во всех домах такие были. Вон, видишь, лестница каменная сохранилась? Наверх выводила. Эх, светлое небо... я же когда-то в этот самый подвал за пивом спускался...

И — как вспышкой — картинка перед глазами Хатальдира: мерцающий отсвет в камине, деревянный стол, напротив сидит молодой светловолосый парень, глаза его смеются, и большие глиняные кружки пусты — выпили уже все, надо еще принести — и этот самый подвал.

Горт видит в темноте, ему не нужно брать фонарь, а бочка стоит совсем рядом с лестницей; вот уж наполняются кружки, пена бежит через край...

-Кто это? — тихо спросил Хатальдир. — И что он здесь такое оставил, что на подвале как будто невидимыми буквами написано — не входить?

— Не знаю, — ответил Горт. — Вернее, догадываюсь. Странно, однако, сработало. Хотя не удивляюсь. Чары накладывать — на это Лантир всегда был не слишком большим мастером...

Он постоял, вроде бы прислушиваясь; потом подошел к стене — и провел над ней рукой. Камень рассыпался. Оказалось — в стене небольшая ниша. Даже пыли в ней не было, просто камень, и все. Тайник.

В нише лежала книга. Простой кожанный переплет, не особо большая... Горт осторожно коснулся ее, словно боялся, что она рассыпется — но нет, книга осталась цела. Только тогда он взял в ее в руки — и, сам себе не веря, покачал головой.

— Вот уж что не ожидал найти... Как сюда попало ЭТО?

Хатальдир чуть не подпрыгивал от любопытства. Роста он был пока ещё небольшого, и толком ему ничего не было видно.

-Что это такое?

— Сам не верю, — ответил Горт. — Я был уверен, что эти записи погибли, а тут вот оно как, оказывается. Это, Хатальдир, тетрадь Гэлеона... того самого мастера, чьи разработки некогда использовал Феанаро. У него много таких было, у всех — одинаковые переплеты, простые, тут он не старался для красоты — просто сшивал листы воедино, чтобы удобнее было писать. Записывал свои мысли, найденные способы — понимаешь? Никто не переписывал этих тетрадей. Тогда — не приходило в голову, после — поздно, почти все погибло. Одного не пойму: как эти записи попали к Лантиру, и почему он ничего не сказал нам... Сохранено чарами, однако. Иначе давно бы в прах рассыпалось. Больше трех тысячелетий...

Горт присел у стены, держа книгу на коленях — и осторожно, бережно раскрыл ее.

Хатальдир пристроился рядом, заглянул. Знаки Тай-ан... он теперь уже умел их разбирать.

-Интересно, про что тут... только я наверняка ничего не пойму.

Ему стало ужасно неловко: туда же, разлетелся — нос в книжку совать, ученик... без году неделя.

— Не поймешь сразу, — подтвердил Горт, видимо, уловив его мысли. — Только дело не в том, о чем ты подумал. Просто сам посуди: если б ты записывал свои догадки, мысли, выдумки — просто для себя, не думая, что это будут читать другие — очень бы это было понятно для постороннего? Я-то Гэлеона знал... кое-что и читал из его записей... Ах ты, великое небо!!! — у Горта вдруг вспыхнули глаза. — Это непременно нужно показать Тхурингветиль, она же просто с ума сойдет от такого!!

На странице был странный рисунок. Нарисовано, однако, было изумительно — впору позавидовать чужому мастерству.

Человеческая фигурка... нет, скорее, фигура эльфа. Нарисовано было в полоборота — эльф, раскинувший руки, лежал в чем-то вроде... кокона, что ли. Или нет: судя по игре теней, которая отражалась в рисунке — скорее даже — висел. И от рук его, от висков, от груди — тянулись какие-то нити, уходящие в стороны.

Хатальдир чувствовал себя абсолютным невеждой. Спрашивать через каждую секунду — "что это такое?" — да язык сотрёшь.

-Ох, тебе бы лучше тогда к Тхурингветиль, — предложил осторожно. — Зря ты тут со мной сидишь, только время тратишь...

— Успею... — ответил Горт. — Вот это, — он ткнул пальцем в картинку, — это же про тот самый звездный корабль, ты можешь себе представить? Мне самому бы такое в голову не пришло. И Тхурингветиль не пришло. А тут...

Он начал листать страницы, перебирая их лихорадочно — глаза загорелись, Хатальдир впервые увидел — Горт улыбается. Улыбается — и при этом слезы на глазах.

-Ой, ты что... — Хатальдир смотрел на него с беспокойством. — Ты что плачешь-то? Радоваться надо, может, теперь это всё осуществить получится. И корабль построить звёздный. Может, долежалось оно тут наконец-то...

— Ему самому уже такой корабль не нужен, — вздохнув, и как-то разом угаснув, ответил Горт. — Он уже и так давным-давно — там... Но это и вправду очень интересные мысли. Как бы тебе объяснить...

-Как-нибудь попонятней, — попросил Хатальдир. — Пожалуйста.

— Сфера измененного пространства... — Горт очертил пальцем в воздухе контур, и он засветился угасающим следом. — Это — защита. Для полета вне Арты. Выше Ильмена, — Горт показал глазами наверх. — Там нет воздуха, там чудовищный холод, какого не бывает на земле. Там невидимые, но разрушающие лучи, пронизывающие плоть... знаешь, как можно сгореть под ярким солнцем? Только во много, много раз хуже. Для майар это не столь опасно, а вот для вашей плоти — смертельно. Это одна идея. Главное — в другом.

Хатальдир внимательно проверил себя: вроде всё понятно. Пока.

— Расстояния между мирами Эа настолько необозримы, что нечего и думать преодолеть их обычным путем. Но тут, видишь... Гэлеон додумался до того, что не поняли и мы. А ведь — точно. Душа наша, фэа, обладает силой проникать в другие миры. Если найти способы, связывающие движения фэа с ее материальным окружением — можно добиться, чтобы фэа увлекла с собою туда, в далекое, и хроа свое, и все материальное, что ее окружает. Понимаешь?

-Не очень, — честно признался Хатальдир. — Но похоже на то, как ты из воздуха какие-то предметы достаёшь. Когда они были в другом месте, потом — бац — и у тебя в руках. Да?

— Что-то общее в этом есть, пожалуй, — согласился Горт. — Основа одна и та же. Разум может влиять на материю, управлять ею по своему желанию, придавать ей форму, изменять ее свойства... В этом — то, что вы называете магией. Тела наши, хроар, состоят из такой же материи, как все вокруг, и так же подвластны влиянию духа. Стало быть... — Горт задумался, он, кажется, начал рассуждать вслух, неторопливо, развивая мысли Гэлеона. — Стало быть, чтобы переместить себя в далекое место, нужно вначале освободить свою фэа, так, чтобы она, свободная от уз материи, могла этого места достичь. Но, однако — не разрывая нитей, связующих фэа с телом, потому что это будет равно смерти. А следом — переместить в новое место свое хроа... и — то, что его окружает. Принцип ясен и безупречен, вопрос лишь в том, как осуществить эти стадии на деле. Второе еще понятно — более или менее. А вот с первым — хуже. Такого мы еще не пробовали — просто потому, что не было никакой необходимости...

Хатальдиру стало грустно.

-Ну хорошо, допустим, научишься ты вот так... перемещаться. Ну, ты, ну Тхури, майар, короче. А нам-то что? Мы ж настолько магией не владеем. Так и останемся здесь сидеть и никаких звёзд не увидим, пока не помрём.

— Не знаю, — задумчиво сказал Горт. — Во-первых, почему ты решил, что люди не могут использовать чары? Могут. Просто в наши тела, в тела майар, "инструменты" были заложены изначально. Ваши тела изначально такими "инструментами" не обладают, но ведь использовать можно не только то, что является частью тебя. Давно уже придуманы способы, позволяющие и человеку овладеть многим из того, что доступно для майа. Во-вторых, если это все, — Горт похлопал по записям, — и вправду удастся осуществить, то ведь можно и других взять с собою.

— Для начала попробовать осуществить вот это, главное. Движение фэа — без разрыва связи с телом. Кстати, Хатальдир! Ваши сновидения иной раз бывают именно этим. Помнишь — когда летают во сне?

-Ещё как, — кивнул Хатальдир. — А ещё бывают люди такие — лунатики. Это когда человек спит, ему снится, что он ходит где-то, а другие — те, что не спят — видят, что он и вправду ходит. Причём, зараза, по таким отвесным местам, где наяву никто бы пройти не решился.