Ньют откинулся на спинку стула и громко рыгнул. Жадными глазами он смотрел на недоеденные куски, но съесть не смог бы ни грамма. Сима встала и взяла его за руку, как маленького:

— Идем, Ньют...

Двигаться не хотелось. К тому же, странная улыбка и таинственно блестящие глаза не добавляли уверенности. Хотя... В конце концов, вряд ли зарежут на такое вот жаркое. Это еще не переварилось.

Идти пришлось довольно далеко. Ньюту стало не по себе от размера катакомб. Сима толкнула дверь, и они очутились в спальне. Негритянка недвусмысленно подталкивала парня к кровати.

— Эй! Так нельзя! — голос Вики был полон ярости.

С грацией пантеры Сима обернулась:

— Что тебе, замарашка? Иди выздоравливай. Скоро получишь своего хозяина, и валите с ним на все четыре стороны.

— Мы уйдем вместе.

— Тогда ни один из вас не уйдет.

В руке предводительницы, как по волшебству, сверкнуло лезвие ножа. Девушка чуть присела и развела руки, словно хотела обнять нежданную гостью.

Ньют посмотрел на своего кочегара. Та свободной рукой выхватила из-за пояса чехольчик и метнула что-то в Симу. Клинок со стуком вонзился в боковую доску кровати, пролетев рядом с ногой негритянки. Перехватив костыль поудобней, Вика приготовилась метнуть второй нож.

— Твоя взяла, стерва. Забирай своего мужика. И нож.

Одним движением Сима выдернула оружие из деревяшки и метнула в Вику. Клинок вонзился в костыль и завибрировал.

— В конце концов, это только самец. Годится для продолжения рода. А ты — смелая девочка.

Ньют подошел к Вике. Та молча повернулась спиной к предводительницы и захромала в коридор. Ньют подхватил ее под руку.

— Обопрись на меня.

Девушка с негодованием дернула плечом.

— И ты бы с ней, с этой...

— Клянусь, я не знал. Вроде поели, попили. Я думал — спать...

— Эх ты, высший. Пойдем уж. На улице день вовсю, небось...

Стоящая на часах амазонка почему-то выпустила пару без лишних вопросов. Даже помогла выбраться. После затхлого бетонного подземелья, запах прелой листвы и острый хвойный дух пьянили. Запрокинув голову и прищурив глаза, Ньют сориентировался по зеркалам.

— Идем.

— Куда? — Вика робко улыбнулась.

Вопрос заставил Ньюта задуматься. Идти-то, собственно, было некуда. Где бы кто ни встретился — их немедленно разделят. Кочегару не престало водить дружбу с машинистом. Но уж очень хотелось спать. А в темноте опять объявятся оборотни.

— Идем к центру. Там придумаем чего-нибудь.

Вообще, Ньют задумал добраться до Второго витка. Там можно было б оглядеться, осмотреться и на транспорте какого-нибудь радиального перевозчика добраться до Первого. Оно безопасней, чем через лес идти обратно. Могут и бандюки там где-то гулять, опять же.

Девушка обвила рукой шею машиниста, и они отправились в путь. Идти пришлось медленно. Уже начинало смеркаться, когда они выбрались на опушку. Им повезло выйти к поливочной станции. Там как раз был маленький домишко с насосом. Огромное колесо, которое почему-то называлось беличьим, чуть заметно покачивалось в полуметре над землей. Ньют аккуратно усадил Вику на скамейку, а сам осмотрелся.

Оросительные каналы были заполнены. Значит, работали сегодня. Выросшему на ферме Ньюту это говорило о том, что следующий полив будет, скорее всего, через два дня. Машинист обошел домик и над окошком в щели обнаружил ключ. Пацанами они частенько ночевали в таких вот домиках, когда уходили далеко от дома. Внутри всегда были дрова для печки, топчан и иногда немного еды.

— Живем! — Ньют продемонстрировал ключ и отпер дверь.

На этот раз в домике еда была. Они быстро перекусили. Потом Ньют отвел девушку на канал. Над водой висел туман.

— Отвернись, пожалуйста! — попросила Вика.

— Да ладно, чего там...

Машинист отвернулся, но так старательно пытался подсмотреть, что заболели глаза. К сожалению, девушка так и осталась вне поля его зрения. Затем искупался Ньют. Вода была довольно теплой. Он выбрался на берег и оделся, стараясь не стучать зубами. Воздух был прохладным.

— Идем?

На ужин нашлась еда: сыр и хлеб. За доской обнаружилась спрятанная бутылка. Там вина было больше половины. Ньют чувствовал, что засыпает. Глаза сами закрывались, а язык заплетался.

— Пошли спать, а?

— Пойдем.

Они улеглись на топчан. Ньют почувствовал прикосновение девушки и неожиданно для себя обнял теплое тело. Губы их соединились в поцелуе. Мимолетно Ньют удивился, что ему не только не противно целовать низшую, но даже считать девушку таковой он не в состоянии. А потом все стало совсем неважно. Ночь нежно обняла влюбленных, защищая их и баюкая.

Когда Ньют проснулся, то не обнаружил Вику рядом. Вылезать из-под кошмы было неохота.

Скрипнула дверь. Прихрамывая, вошла девушка. За поясом у нее был нож, а в руке висел на просунутой сквозь жабры палке небольшой сом.

— Завтрак, — лаконично пояснила Вика и, поставив костыль к стене, захромала к печке. — Охотиться пока не могу, а вот поплавать — в самый раз.

Ньют кивнул. Ему подумалось, что та пресловутая машина, подлатавшая девушку, работала весьма неплохо. Он слышал про то, что у правителей есть подобный аппарат, но чтоб у амазонок...

Скрипнула заслонка.

— Вика, не вздумай разводить огонь!

Ньют представил себе столб дыма, на который наверняка прибежит охрана фермы. Ночью куда ни шло, но утром... Девушка молча ткнула пальцем в запечатанную стеклянную бутыль у двери под вешалкой. Точно такие же были на паровозе. Спирт не дымил, хотя и быстро прогорал. Лист металла отлично справлялся с ролью сковородки. По домику потянуло запахом жареной рыбы. Девушка развесила одежду просушиться. Ньют никак не мог себя заставить не смотреть на обнаженное тело. Это было выше его сил.

— Ты во мне дырку прожжешь! — не оборачиваясь, сообщила девушка. — Аж спине жарко.

Ньют стыдливо отвел взгляд.

— Да я не...

— Шучу, милый. Я просто предположила. Смотри, если хочешь.

После завтрака они собрались. Не стоило задерживаться тут надолго. Каналы подсохли, и работники могли появиться очень скоро. Нога Вики становилась все лучше. Но все равно, она заметно хромала. Значит, судьба лезть по ближайшему шлюзу. Ньют помог девушке забраться и отправился следом. Пришлось ползти по узкой балке на четвереньках. Под ладонями противно скользила плесень. Грязь и ржавчина немилосердно корябали ладони и колени. На другой стороне, надрав травы, они оттерли грязь как могли. Здесь уже можно было не опасаться оборотней. Зато впереди слева поблескивал мост. Когда они подошли поближе к железной дороге, Ньют наметанным глазом определил, что какой-то поселок был недалеко. Вдоль металла вилась тропинка. Он их всегда видел вблизи станций, когда паровоз набирал ход. Они прихотливо вились, потихоньку исчезая в траве. А раз по мосту пройти почти невозможно — далеко не все могут балансировать на балке, — значит, люди шли к станции с окрестностей. А станции располагались там, где недалеко поселки. Иначе терялся смысл. Нет, были и заброшенные, но там никто и не ходил, кроме бандитов. И уж тропинок-то там никто не оставлял.

— Пойдем, Вика, уже немного.

Она робко улыбнулась, но в глазах ее затаилась тревога. Девушка остановилась.

— Ты чего? Идем!

— Ты забыл, что я низшая, кочегар? А мы сейчас не на паровозе. Тебя опознают как машиниста и отправят обратно. А меня... Меня отправят работать либо на паровоз, либо на поле. Кто будет тратиться на дешевую заменяемую детальку? — Вика горько усмехнулась. — Я лучше обратно, к амазонкам.

Ньют задумался. Он не мог на станции сказать, что идет с женой. Досье наверняка запросят, а там все есть. Теоретически, можно было дать ей статус невесты, но тут на усмотрение местной управы. В досье кочегар к паровозу приписан как часть машины. Соответственно, без описания, только личный номер. В общем, если не будут слишком тщательно вчитываться в цифры — шанс был.

— Идем. Я тебя в невесты запишу.

Девушка помотала головой.

— Если обнаружится ложь, то тебя определят к низшим в преступники. Тогда нам не удастся встретиться никогда.

— Давай сделаем так: я схожу в поселок, а ты побудешь здесь. Они отправят запрос. Как только придет подтверждение, я получу кредит, вернусь и тебя заберу. Я могу кочегару оплатить поездку обратно.

— Хорошо. Я подожду тебя. Буду у моста. Там есть укрытие. Будь осторожным, ладно?

Они поцеловались. По щекам Вики потекли слезы. У Ньюта тоже защипало в носу.

— Постараюсь.

Он повернулся и пошел в сторону станции. Пройдя с полсотни шагов, обернулся. Девушка смотрела на него.

— Иди туда, к мосту. Я скоро! — крикнул Ньют.

— Да, я помню!

Девушка помахала ему рукой. Машинист помахал в ответ, вздохнул и пошел дальше.

Ньют поднялся по отполированным ступенькам. На платформе было пусто. Если верить доске, поезд будет только через пять часов. Машинист отметил, что тут есть вечерний рейс. На Первом кольце такое было бы неприемлемо. К парню уже спешил начальник станции, предусмотрительно придерживая за рукоятку арбалет.

— Здравствуйте! Кто вы и откуда?

— Ньютон Бортников, машинист, Первовитковая. Я...

Начальник станции выхватил арбалет и прицелился в Ньюта. Сощурив глаза, мужик процедил сквозь зубы:

— Садись на корточки и руки за голову.

— Но...

Щелкнул предохранитель. Перегибать палку не стоило. Ньют выполнил приказ. Сидеть было чертовски неудобно и унизительно. Вдобавок, разглядеть можно было только сапоги начальника. А тот наверняка нацелил стрелу в голову. Раздался резкий свисток, и через минуту послышался топот ног. Прибежали помощники шерифа, дежурившие на вокзале.

— Это Бортников.

— Ясно, — раздался хриплый голос — Вставай, бандит, и без лишних движений. Медленно.

— Я не...

— Шерифу расскажешь.

Когда Ньют поднялся, начальник станции уже убрал оружие. Пожилой лысый мужик с огненной бородищей держал машиниста под прицелом. Он кивнул головой на здание:

— Топай.

В руке рыжебородого был весьма внушительный арбалет. Говорят, такая штуковина пробивала парочку бандюков и через полсотни метров втыкалась в доску так, что сразу не выдернешь. Второй помощник, совсем молоденький парнишка, был вооружен дубинкой с шипами. И ему не терпелось опробовать оружие. Он больно ткнул дубинкой Ньюта в бок:

— Шевелись, бандюга!

Ньют мысленно пожелал, чтобы кто-нибудь из реальных бандитов заткнул бы дубинку сосунку в зад. По слухам, такие случаи бывали.

Станционная тюрьма была грязной. Набиты соломой матрас разве что не ползал вместе с насекомыми. Цвет ткани совершенно сливался с цветом заплеванного пола. В углу кто-то наложил кучу, все еще перебивавшую своим ароматом запах мочи и блевотины. Мухи дружно гудели над лакомством. Видимо, в камере стараниями помощников шерифа не раз проводили время разного рода бродяги и пьяницы. В горле першило. Ньют закашлялся и прильнул к решетке окошка. Воздух показался сладким. Было очень обидно пройти черт его знает через что и попасть в обвиняемые. Как? Почему? Получается, что насчет него разослан циркуляр. В таких вот поселках разговор с бандитами короткий. Их вешают рядом со станцией, так, чтоб труп было видно не только из вагонов, но и из леса. А на шею табличку с полным перечнем преступлений. Впрочем, это будет только после беседы с шерифом. А когда он будет — черт его знает. Ньют оглянулся на дверь. Показалось, что кто-то подошел к ней. В нос тут же ударил аромат камеры. К горлу подкатила тошнота. Пришлось снова прижаться к решетке. Ньют подумал, что как бы быстро его ни казнили после визита шерифа, пусть бы представитель власти приехал пораньше. Спать стоя, вцепившись в решетку, было невозможно, как и лежа на грязном матрасе в камере.

Повезло. Шериф заявился к вечеру. Запах перегара перебил даже запах дерьма. Мужик еле держался на ногах.

— Это че за хрюшка в моем свинарнике?

— Здравствуйте, господин шериф, — Ньют наклонил голову.

На уроках в курсантской школе им давали кое-что о нравах на станциях. В том числе и то, что в самых захудалых дырах обитали самые заносчивые чиновники. Они были местными царьками.

— Вееежливый ка... как... какой, — икнул шериф. — Интересно, а... а... а если тя повесить, ты розами вонять будешь, а?

— Шеф, — рыжебородый поклонился, — это Бортников. Бандит, насчет которого получен циркуляр.

— Б... ба... бандит, значит? Ух ты, птичка моя. Буим тя вешать сейчас.

— Шериф, может завтра? Поезд скоро.

— Н-нет, щас! — шериф топнул ногой. — И принеси мое пойло. Пусть и он хлебнет.

— Есть, шериф!

Мужик умчался. Молоденький помощник придерживал качающегося шефа под локоть. У Ньюта заболело горло. Он словно ощущал веревку. Потом пришла мысль о том, чего подумает Вика? Что он ее предал, бросил? Надо было чего-то предпринимать. Виселица — совсем не вершина карьеры машиниста. Да еще надо было выяснить что к чему.

— Шериф, — горло почему-то перехватило, — а что будет написано у меня на табличке?

Бородатый возник позади и сунул в руки пропойце флягу.

— Т-табличка? Хм. Надо посмотреть. Ребята, ведите его в ко мне. А то тут в... во... воняет!

Офис был обставлен лаконично. Шкаф, стол, кресло и стул напротив стола. Стул был привинчен к полу. Шериф немедленно шлепнулся в кресло, задрал ноги на стол и, подтянув к себе досье, отхлебнул из фляги. Ньюта усадили на стул. Несмотря на скипидарный дух от шерифовского горячительного, в помещении было гораздо лучше, нежели в камере.

— Та-а-ак! — шериф тщетно пытался прочитать бумагу, но только фыркал.

Молодой подбежал и услужливо улыбаясь вытащил лист из начальственных пальцев и перевернул лист. Потом рысцой вернулся на место.

— Ага, так лучше, — шериф еще отхлебнул из фляги. — Мы тебе напишем вот что: ограбил свой поезд и убил своих друзей. Пойдет?

У Ньюта захолонуло сердце. Получается, что казнят не только его тело, но и имя! На его портрет будут плевать из года в год не только курсанты, но и все пассажиры на всех станциях железных дорог.

Помощников шерифа идея почему-то развеселила.

— Отлично, шеф!

— Эй, Рыжий, тащи сюда табличку. А ты, оболтус, — шериф ткнул пальцем в малолетнего властелина дубинки, — будешь писать. Ищи чем.

Помощники живо исчезли. Ньют кашлянул:

— Шериф, меня повесят, а куда попадет награбленное мной?

По глазам было видно, как сквозь алкогольный туман пробивается алчность.

— Облегчи душу, сынок. Тебе ведь богатства ни к чему, правда? А тут можно и людям помочь. Давай, говори, пока моих тут нету.

— Шериф, у стен есть уши. Давайте я напишу.

— Иди сюда, — хрипло, вполголоса приказал шериф и убрал со стола ноги.

Ньют подошел к столу, придвинул лист и карандаш. Шериф вытащил арбалет и снял его с предохранителя и нацелил в живот стоящего перед ним преступника.