Вокруг все просто кишело людьми. Тут был и продовольственный рынок, и вещевой. Вещами также торговали в каждом свободном закутке и переулке. Полицейские в белых рубашках неторопливо прогуливались, скучающе поглядывая на суету вокруг. Белые каски поблескивали глянцем. Город... Вика прижалась к Ньюту. Тот старался приободриться, но испытывал сильное желание куда-нибудь спрятаться от давящей громады. Хотелось бежать от давки, шума, тесноты. Их толкали, пихали, стремились растащить, оторвать друг от друга такие же обалдевшие провинциалы. Оставалось только нырнуть в какую-нибудь забегаловку и там отсидеться. Но подобное желание испытывали, казалось, все окружающие. Ближние харчевни оказались под завязку забиты народом. А где и находились свободные места, то там была духотища, галдеж и тошнотворные запахи. Вика с Ньютом свернули наконец в подворотню и прошли вдоль длиннющего дома. На соседней улице была деревянная мостовая. На углу обнаружилось приличное заведение под названием "Сон оборотня". Народу там почти не было, музыки тоже. Да и название воспринималось как знак. Пара заняла столик у окна. Подошел официант и положил меню перед машинистом. Тот полистал фолиант, рассеянно протянул книжицу Вике. Пока та выбирала блюда, Ньют рассматривал улицу за окном. Это был явно дорогой район. То тут, то там мелькали серебристые куртки элиты, полицейских полно...

— У вас есть документ на невесту?

— А? — Ньют повернулся.

Рядом со столиком стоял человек в форме охранника, а чуть позади — официант.

— Эта дама — ваша невеста?

— Да, это так, — Ньют откинулся на спинку стула.

— Нам нужны документы. Ваша дама умеет читать, а детей у вас нет.

Ньют мысленно выругался. Конечно же, было ошибкой дать прочесть меню Вике. Только замужние, обзаведшиеся потомством, учились читать. А без кучи ребятишек в элитном районе паре делать нечего. По крайней мере, показывать свое знание никто не торопился. Но невеста! Черт! Теперь надо было как-то отступить, чтобы полиция не всполошилась.

— Чем наши деньги плохи? Мы хотели бы просто поесть.

— Это заведение для высших и элиты. Простите, но ваша дама может оказаться низшей, а это неприемлемо. Либо вы показываете документы, либо мы вынуждены будем попросить вас уйти. В противном случае, вам придется объясняться с полицией.

— Я вам ничего не обязан показывать! — тоном спесивого фермера сообщил Ньют. — Мы уходим из вашей харчевни.

Он взял за руку побледневшую Вику, и они вышли на улицу.

— Прости, — девушка вздохнула. — Я совсем забыла...

— Да ладно, — махнул рукой Ньют. — Нам с тобой надо отсюда побыстрее исчезнуть.

Они заспешили к ближайшему переулку и, взявшись под руки, прогулочным шагом прошли мимо двух полицейских в подворотне. Те неодобрительно посмотрели на двух деревенских, но промолчали.

Соседняя улица оказалась грязной. Но зато сверкавшее свежей краской заведение "Бычий глаз" явно не предназначалось для элиты. Впрочем, оборванцев внутри тоже не было.

В заведении расторопный и услужливый официант выполнял роль меню: большинство посетителей были неграмотными, но зато с деньгами. Получив указания, парень исчез. Сквозь приоткрытую дверь Ньют видел, как в глубине кухни засуетился повар. Потянуло вкусным запахом жарящегося стейка.

— Ты как, отошла?

Вопрос был скорее риторическим. Румянец вернулся к Вике, и взгляд стал веселее.

— Да. Все нормально, — она положила ему ладонь на руку и улыбнулась.

Еда оказалась вполне приличной. Заказанная бутылочка красного сухого приободрила еще больше. Но и счет оказался немаленьким. Ньют достал горсть монет и отсчитал сумму, дополнив внушительную кучку чаевыми.

— Я сейчас.

Вика встала из-за стола и направилась в глубину ресторана, где приметила туалет. Ньют достал из стаканчика плоскую деревяшку и, отщипнув от нее тоненькую щепочку, принялся ковыряться в зубах. Он давно так хорошо не ел. Наверное, потому было даже тяжело дышать. К тому же, стало клонить в сон.

Проснулся Ньют уже в темноте. Рядом с какой-то помойкой. Лоб саднило, болели ребра. Он никак не мог сообразить, где находится. Потом в памяти стали всплывать разные подробности. Та харчевня, где они были...

— Вика! — прохрипел Ньют в темноту.

— Не ори, я сплю! Еще раз вякнешь — прирежу.

Ответивший из темноты голос был грубым. Как у тех бродяг, что шарахались от поселка к поселку в поисках какой-нибудь черной работы. Ньют замолчал. Вику тут точно не найти, а вот нож под ребра от невидимого собеседника получить можно было легко: в голосе не слышалось и намека на человеколюбие. Нож! Похлопав себя по карманам и поясу, Ньют как-то без удивления обнаружил, что ни ножа, ни арбалета, ни денег нет. И ботинок нет. Зато теперь еще ощущалось, что не только лоб и ребра, но и губа, скула и локоть попали под обработку неведомых стихий. Сквозь пульсирующую головную боль с трудом пробивались мысли. Вдобавок, знобило. Ньют с нетерпением ждал рассвета. Надо было вытряхнуть из бандитов "Бычьего глаза" сведения о Вике. Если с ней что-то случилось... От красочных планов расправы с бандитами было жарко. Ненависть едва не отодвинула с дороги осторожность. Ньют с трудом сдерживался, чтоб не отправится немедленно, и все же где-то под утро усталость взяла свое. Сон навалился неожиданно.

— Эй, дурень деревенский, хорош храпеть! — сиплый голос был знакомо противен.

Ньют вынырнул из забытья и увидел перед собой какого-то человека в засаленной одежде. Из-под широкополой шляпы свисали грязные лохмы, в бороде торчала солома, из правого черного ботинка взирал на окрестности грязный палец. Левый башмак ближе к верху сохранил коричневый оттенок. Вдобавок, от бродяги так воняло, что Ньют понял из-за чего так резко проснулся.

— Очнулся, олух?

Ньют попытался вскочить, но тело еще плохо слушалось. Незнакомец вытащил из под лохмотьев приличных размеров нож, потом скептически оглядел машиниста и снова спрятал оружие за пазуху. Зато извлек оттуда помятую флягу.

— На, паря, хлебни горяченького. Хреново тебе, вижу. Обчистили?

Отхлебнув пойла бродяги, Ньют поперхнулся и закашлялся, едва не расплескав содержимое фляжки. Хозяин амброзии заботливо отнял посудину и тоже приложился к горлышку, словно стремился понять реакцию собутыльника. Затем пожал плечами и заботливо спрятал флягу обратно под засаленную одежку.

— Полегчало?

На удивление, Ньют действительно почувствовал себя гораздо лучше. Но это, скорее, от того, что пойло вышибло из головы все мысли — оставило только страх окочуриться от ингредиентов. Посему, машинист кивнул головой и с чистой совестью ответил:

— Угу.

— Ну, раз заговорил — будешь жить. Чего это тебя швырнули в мусор — помнишь?

— Да.

— Только не говори мне, что был тайным членом правящей верхушки. Не поверю. Ты на фермера больше смахиваешь. Где обработали тебя?

— "Бычий глаз".

— Счастливчик! — причмокнул собеседник, достал флягу, сделал хороший глоток и, выдохнув, произнес:

— С днем рождения тебя!

Ньют оторопело воззрился на бродягу. Тот вытер рукавом рот и пояснил:

— Там такая сволочь заседает, что могли бы тебя на отбивные пустить для следующих простаков. Оттуда единицы живыми выходят после закусона ихнего, если сделали глупость, показав деньги. Не, так конторка ничего. И повар, и кормежка с выпивкой — самое то. Вот только кто с деньгами — не жилец.

— У меня там невеста...

— Забудь. Все уже. Спихнули, небось, вербовщикам.

— Я должен...

— Ты, братуха, отлежался бы.

— Лучше нож одолжи.

— Не, не могу. Тебя там грохнут, и кто вернет тогда мне железяку? Давай-ка тебе подберем чего-нибудь тут, — бродяга вытащил из какой-то дыры под доками приличных размеров торбу и принялся ее развязывать. — Тебя звать-то как?

— Ньютон.

— Ого! Славное имя!

Ньют пожал плечами.

— Имя как имя...

— А меня Колдырем кличут, — человек попытался развязать затянувшийся узел зубами, но тот не поддался. — Вот ты все же деревенский дурачок. Ньютон... Так физика звали одного. Давным-давно это было. Я читал.

— А-а-а... — Ньюту было все равно.

Колдырь справился наконец с упорствующим кожаным ремешком и вытряхнул содержимое мешка на доски. Там оказалось множество непонятных вещей. Железные трубки, обломки какой-то плитки... Во всяком случае, ничего, что могло бы сойти за оружие. Бродяга порылся в своем мусоре и вытащил из кучи барахла толстую палку с металлическим набалдашником на конце.

— На, владей!

— Не, спасибо. На черта она мне сдалась?

Палка не могла бы служить даже дубинкой. Слишком короткая и довольно легкая.

— Дурак ты. Это кусачка, древность. Во, гляди.

Колдырь большим пальцем нажал на что-то. Из палки метра на полтора вылетел набалдашник на блестящем штыре и клацнул перед носом отпрянувшего от неожиданности Ньюта.

— Испугался? — бродяга заржал.

— Н-н-нет, в общем.

— Во как!

Крутя палку так, словно он ее выжимал, Колдырь снова убрал штырь внутрь. Когда набалдашник оказался на месте, то открылся. Бродяга сжал полусферы пальцами: кусачка клацнула и захлопнулась.

Лучше что-то, чем ничего...

— Спасибо, Колдырь!

— Спасибо сыт не будешь, — философски ответствовал бродяга. — Десять монет с тебя будет. А пока что потренируйся.

Колдырь прислонил к стене доску. Ньют опробовал аппарат. С первого раза штырь вылетел с неожиданно приличной отдачей и набалдашник разбил доску. В железных челюстях застрял откусанный кусок деревяшки.

— Близко, но вполне...

До следующей деревянной жертвы набалдашник не долетел совсем чуть-чуть и клацнул до деревяшки.

— Далековато.

Потихоньку Ньют все чаще стал попадать в цель. Несколько раз кусачка отхватывала куски от досок. Колдырь почесал бороду, вздохнул и сообщил:

— Ладно, сойдет. Не промажешь. Но лучше подойди поближе.

— А может, со мной пойдешь?

— Ну тебя к черту! Провожу — да. Но туда ты один.

— Пошли.

Оказалось, что бандиты оттащили Ньюта не так чтоб и далеко. Помойка находилась почти на заднем дворе. Но шлепать пришлось полквартала. Сперва Ньют очень переживал за свой внешний вид, но потом освоился: прохожие шарахались, а полицейские отворачивались от отвратительной парочки грязных бродяг. Впрочем, Колдырь приказал глядеть в оба:

— Увидишь зеленый экипаж — ныкайся. Они как раз по нашему брату работают. Сцапают, и пахать на ферму к какому-нибудь богатею. Ахнуть не успеешь.

Ньют внял и внимательно оглядывался, но пронесло. У дверей заведения бродяга хлопнул Ньюта по плечу:

— Не передумаешь?

Но потом помотал головой и хмыкнул:

— Не передумаешь, это точно. Но ты, брат, совсем долбанутый, — потом вдруг расхохотался. — А так и надо, дружище!

— Что надо? — не понял Ньют.

— Да вот так, наобум. Удачи!

Бродяга перешел на другую сторону улицы, скользнул вдоль стены и исчез. Машинист перехватил поудобней палку. Короткая увесистая машинка не должна до поры внушать подозрений. А там... Там как пойдет. Ньют толкнул дверь.

— Эй, ты куда?

Официант на входе смерил посетителя откровенно презрительным взглядом.

— Девушка где?

Вглядевшись в лицо, здоровяк побледнел, отпрянул и стал отступать к портьере. Зато откуда-то из недр заведения, выхватив нож, к машинисту заспешил внушительных габаритов охранник. А может, и бандит: нож у мужика был уж больно внушительным, а в движениях ощущался немалый боевой опыт. Ньют ждал, пока кабан подойдет поближе. Но охранник неожиданно, с полшага ринулся вперед. Машинист нажал кнопку и не промазал. Вылетевший шар отхватил у охранника кончик носа. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы атака захлебнулась. Хлынула кровь. Здоровяк схватился за лицо и завыл. Отшвырнув кусачку, Ньют подхватил нож, от души шарахнул охранника по загривку ребром ладони. Пока тот, хрюкнув, стал оседать на пол, Ньют ринулся к портьерам. Надо было перехватить официанта. Послышалось треньканье тетивы, и в стол вонзилась стрелка. Вторая просвистела рядом с ухом. За спиной захрипел охранник. Видать, ему и досталась. Третья звякнула по лезвию тесака. Ньют на бегу подхватил стул и метнул его вперед, в колышущуюся ткань. Послышался крик. Сдернув портьеры, Ньют увидел, что по полу катался официант, закрыв лицо руками. Из-под ладоней текла кровь. Рядом валялись арбалет и стул.

— А-а-а!

Ньют от души пнул стрелка ногой по ребрам — при этом, правда, сам скривился от боли — и поднял оружие. В обойме было еще пять стрелок.

— Заткнись и вставай, падаль! Говорить будем.

Но человек сжался на полу, закрыв голову руками, и всхлипывал:

— Ты-ы-ы, у-у-убьешь меня-a-a-a.

Вставать официанту явно не хотелось. Тогда Ньют поставил стул и уселся, держа раскисшего врага под прицелом. Судя по нытью человека, он уже был готов выложить все. Требовалось добиться от него только членораздельной речи. Щелкнув предохранителем, Ньют спокойно спросил:

— Будешь дальше ныть — пристрелю. Говори, куда женщину дели?

Услышав щелчок оружия, бедолага побледнел. На лбу выступила испарина. Ньют отметил про себя, что кровь из ушибленного носа стрелка уже перестала течь, но сам нос теперь походил на крупную сливу. Официант всхлипнул и плаксивым голосом выложил все:

— Когда ты вырубился, мы хотели девчонку немного того... Позабавиться. Но она отрезала ухо повару, и мы ее сдали вербовщикам.

— Где они толкутся?

— Тут неподалеку есть дом. Там биржа.

— Ладно, живи, сволочь.

Машинист встал и ногой откинул в сторону стул. У официанта от ужаса исказилось лицо. Он явно ожидал выстрела. Но Ньют повернулся и пошел за портьеру.

У столика лежал охранник. Из уха торчало оперение стрелы. Кабан был мертв. Ньют пожал плечами и, повозившись, стянул с трупа тяжелые ботинки с обитыми металлом мысами.

— Извини, дружок, тебе это теперь ни к чему.

С крайнего столика Ньют сорвал скатерть. Вытащив из вазы на подоконнике цветы, машинист вылил воду на ткань и тщательно вытерся. Затем обмахнул куртку со штанами.

Позади раздался грохот. Ньют резко обернулся и едва не застрелил Колдыря. Тот сорвал с головы шляпу и помахал ею в воздухе:

— Я это, я. Не пали попусту.

Перед бродягой лежала здоровенная туша с обмотанной бинтами головой. Видимо, это был безухий повар, неудачно пытавшийся покувыркаться с Викой. Колдырь отбросил в сторону обрезок трубы и вытащил из руки лежащего топор.

— Спасибо!

— Да ладно. По сторонам бы тебе еще глядеть научиться. Кусачку мою, вот, ты б тут и оставил. Не дело это. Ты вот что: постой-ка тут мальца.

Бродяга скрылся за портьерой и спустя полминуты вернулся с мятой жестяной коробкой.

— Пошли теперь отсюда, пока вся шайка не нагрянула. Я с тобой прошвырнусь. Все как-никак компания, а ты парень отчаянный. И прибыль есть. Кстати, ты мне ничего не должен теперича, если что, — Колдырь кашлянул и смущенно добавил: — И, эта, вредно мне для здоровья тут болтаться. Кто-нибудь обязательно сообщит, что я тут побывал. Возьмешь?