Радиальная оказалась на удивление оживленной. Это было не очень-то и хорошо: незаметно захватить транспорт трудно и на полицию легко нарваться. Но в плюсе оставалась незаметность, возможность влиться в поток без риска быть узнанными.

Сима задумчиво поглядела на бродягу и попросила:

— Колдырь, дай плащ.

— Зачем это?

— Давай, не жадничай. Потом отдам.

Колдырь пожал плечами и расстегнул одежку. Стало понятно, почему он всегда ходил в плаще: на ремешках висели разного рода приспособления, вещицы и оружие. Со стороны казалось, что человек надел на себя арсенал, щедро разбавив его мусором из помойки. Сима с уважением посмотрела на бродягу и начала неторопливо раздеваться. Колдырь и Ньют ошалело взирали на амазонку, исполнявшую стриптиз. Тем более что поглядеть было на что. А та, ничуть не смущаясь, тщательно сложила одежду, поверх аккуратно разместила оружие, и накинула на голое тело плащ.

— Спрячьтесь, ребята. Я сделаю знак. И одежку мою не забудьте.

Она вышла на дорогу. Прошла колонна траков, потом два пассажирских омнибуса. Наступило временное затишье. Когда показался одинокий внушительный грузовик, Сима откинула полу плаща и выставила ногу. Быки буквально взревели, когда возница натянул поводья. Бедолага привстал на скамейке. Казалось, что он вот-вот задымится и из глаз посыпятся искры.

— Эй, тебя подвезти?

— Да. Мне в деревню надо, к родителям. Выручите?

— Залезай, конечно!

Сима влезла в кабину и как-то с ходу, неожиданно, приложила дальнобойщика об балку. Тот обмяк и сполз под сиденье. Амазонка махнула рукой:

— Быстрее сюда!

Ньют с Колдырем забрались в кабину, завернули возницу в найденное под лавкой же одеяло и отволокли мужика в лес. Бродяга поинтересовался:

— Ты вроде можешь править?

— Ага.

Сима с Колдырем забрались в фургон и зашебуршились там, устраиваясь поудобней. Ньют полюбопытствовал:

— Чего там?

— Тут тюки с одеждой. Спецуха, по-моему. Ткань, вот...

Позади грузовика остановился другой.

— Тс-с-с, все, замолкните там! Тишина!

Ньют снял с предохранителя арбалет. Если это транспорт той же компании, то придется как-то объясняться с собратом возницы...

— Что случилось? — розовощекий крепыш приветливо улыбался.

— Да с упряжью тут... Старая. Пришлось повозиться.

— А-а-а, бывает. Помощь не нужна?

— Не, уже справился. Трогаюсь.

— Куда идешь?

— К Первому витку.

— Далеко! А я в Верховцы. Удачи тебе!

— И тебе.

Ньют помахал обгонявшему транспорту с отзывчивым дальнобоем и с облегчением отпустил тормоз. Быки тронулись в путь. Фургон усыпляюще закачался на кочках.

Управлять транспортом на ходу было несложно. Гораздо легче, чем тем самоходным экипажем, что покоится теперь в море. Быки брели по уже изученной не единожды дороге и изредка мычали. Под мордами у них болтались внушительные торбы с сеном, и животные постоянно его жевали, время от времени шлепая в пыль лепешки навоза. В общем, управление сводилось больше к тому, чтоб вовремя заехать на постоялый двор.

— Эй, как вы там? — Ньют заглянул в фургон.

— Нормально, прячемся.

— Ага, хорошо!

К вечеру показался кордон. Зевающие полицейские равнодушно оглядывали транспорты. Изредка останавливали частников и небольшие экипажи. На Ньюта никто внимания не обратил.

Сразу за кордоном был постоялый двор. Ньют завернул и встал перед каменным корытом рядом с такими же дальнобоями. Охранник кивнул как старому знакомому, пощупал торбы.

— Пусто. Колька!

Никто не отозвался. Тогда сторож направил луч фонаря в сторону какого-то строения и помахал перед рефлектором ладонью, словно сигналил кому-то. Из сарая возник парнишка, быстро отвязал торбы и принес внушительную кучу сена. Затем принялся скрипеть рычагом насоса, накачивая в корыта воду. Ньют пощупал упряжь, проверил колеса и отправился в харчевню. Там неспешно выпил пару кружек, прислушиваясь к байкам и сплетням. Потом навернул котлеты с макаронами — обычный рацион для такого рода заведений. Когда все было выпито и съедено, бармен флегматично спросил:

— Все?

— Ага.

— Комнату возьмешь?

Ньют отрицательно помотал головой.

— Может тогда покрепче чего? Или низшую? Погреть постель, то-се...

— Нет, мне двигаться надо. Срочный груз навязали. Ты, друг, жратвы мне собери побольше. На ходу пожую, по пути. А то тормозить опять...

— Добро.

Ньют вышел из харчевни с доверху набитой корзиной. Поставив еду в кабину, машинист попросил вернуть торбы:

— Мне надо дальше двигать. Груз срочный.

— Это небезопасно ночью-то, — охранник покачал головой.

— Знаю, но надо.

— Ну смотри...

Колька, подслушавший разговор, тут же приволок две полные торбы и подвязал их к мордам. Ньют кинул монету.

— Бери. Без сдачи.

— Спасибо!

Судя по радостному бегу вприпрыжку, такие чаевые обламывались парнишке редко. Ньют зажег габаритные фонари, вывел быков на трассу и спустя минут пятнадцать постучал по доске спинки:

— Эй, там, в фургоне!

— Чего?

— Вылезайте.

Сима и Колдырь вылезли из фургона. Они выглядели как-то не так. Словно смущались, что ли... Впрочем, их дело.

— Валим?

— Далеко отъехали?

— Порядочно. Огней не видать. Я сейчас чуть приторможу. Прыгайте на ходу.

Было слышно, как Колдырь и Сима покинули транспорт. Ньют закрепил поводья и присоединился к друзьям. Повозка неторопливо удалялась. Рубиновые фонарики мерно покачивались, становясь все меньше. Быки неторопливо брели по хорошо известной им дороге.

— Все, идем спать, — Колдырь махнул рукой — Там вроде местечко есть.

Но перелесок не годился для ночлега: сразу за кустами были видны огни какого-то поселка. С другой стороны было поле, но ночью соваться туда не стоило. Бывали и ловушки на воришек поставлены. А спать хотелось.

— Проклятье! — Сима разочаровано вздохнула.

Ньют задумчиво рассматривал населенный пункт.

— А что? Переночуем там, а? Наверняка над салуном тамошним есть постоялый двор. Только встать надо будет пораньше.

— Нас же будут искать!

— Раз еще нет погони, то уж в поселке точно никто ничего не знает. Пока оповестят... Стоит рискнуть.

Колдырь сдвинул шляпу и почесал затылок:

— В этом что-то есть...

Амазонке, привыкшей жить вдали от людей, эта мысль не понравилась. Негритянка фыркнула:

— Черт с вами! Но если хоть что-то пойдет не так — я начну палить во все что движется.

Ньют кашлянул, помялся и тихонько сказал.

— А тебе придется вообще отдать оружие, Сима.

— Что-о-о?

— И завязать на поясе шнурок, как низшей.

Во мраке ночи движений видно не было, но звук вынимаемого из ножен клинка расслышали и Ньют, и Колдырь. Девушка разозлилась. Сомневаться в ее умении управляться с оружием не стоило, поэтому Ньют, чуть повысив голос, сказал:

— Сима, это просто чтоб пройти! У нас нет вариантов!

— Ладно! — в голосе негритянки чувствовалась сдерживаемая ярость. — Черт с вами! Но если что не так...

— Не сердись. Пойдем?

— Идем, идем! Только заткнитесь оба, пока я кого-нибудь не пришибла. Нож не отдам, и не уговаривайте. Спрячу только.

Ньют понял, что перегибать палку и требовать отдать нож точно не стоило.

В салуне по вечернему времени болталась компания каких-то висельников. Небритые и потертые личности, завидев вошедших, замолчали. Повисла гнетущая тишина, нарушаемая только потрескиванием дерева. Сигарный дым повис под потолком грозовым облаком. Бармен тоже с интересом оглядел вошедших и сделал вывод: явно не бедствуют, хотя и пешком. Да еще с низшей, черной как головешка, на поводке. Под одеждой у пришлых угадывалось оружие. Серьезные ребята.

— Привет, путники! Откуда вы так поздно?

Ньют неторопливо подошел к стойке, перекинув поводок Колдырю.

— Из города. Двигаемся к Первому витку.

— Далеко идти...

Намек был понят.

— Пришлось отпустить транспорт. Две низшие сбежали. Ищем. Не видели?

— Нет. Но можно утром спросить у шерифа.

— А переночевать, как я понимаю, тут можно?

— Правильно понимаешь. Две монеты обойдется. Вам с приятелем...

— Это мой брат.

— Тем более. Вам одна комната и низшей одна. Вы ж не собираетесь держать ее при себе всю ночь? А комната для нее с решеткой есть.

Колдырь снял шляпу и шлепнул ей по ноге, выбивая пыль.

— А комната-то хорошо запирается?

— Нормально, замок серьезный. Все как положено. Не сбежит ваша низшая.

Ньют с тревогой посмотрел на Симу. Плечи амазонки напряглись. Девушка даже наклонила голову пониже, чтоб не выказать своей ярости.

— Тогда так и сделаем. Ее запрем, вещи забросим и немножко тут отдохнем.

Ньют положил деньги на стойку. Довольный бармен смахнул монеты и крикнул:

— Машка, гостей устрой!

Из-за портьеры за стойкой возникла угрюмая женщина и повела компанию на второй этаж. Апартаменты были спартанскими. Комната хоть чисто убрана, но кроме пары кроватей, там не было ничего. Второе помещение с решеткой на окне не имело даже кровати. Только матрас на полу. Хорошо хоть, что выделенные номера располагались друг напротив друга. Да и все удобства были рядышком.

— Сейчас белье принесу. Сами там постелите кому чего надо, — буркнула женщина. — И горячую воду налью.

Симу она вниманием не удостоила. Судя по кольцу, статус у дамы хоть небольшой, но был. Скорее всего, один ребенок-девочка. И тетку явно бесила необходимость готовить постель еще и низшей. Поэтому минут через пять она швырнула в комнату две стопки относительно чистого белья. Ньют отдал ключ и одну стопку Симе:

— Ложись. Возьми оружие, на всякий, и ложись. Мы пойдем вниз.

Девушка кивнула, посмотрела на Колдыря и почему-то улыбнулась.

— Спокойной ночи!

Внизу компания уже расположилась за столом так, чтобы оставалось место еще для пары человек. Явно ждали. Игра шла в кости. Ничего сложного, конечно, но были кое-какие приемы. Ньют слышал про это и потому пошел к стойке. Колдырь же спокойно отправился к столику, на ходу бросив:

— Эй, круглолицый, дай-ка нам сюда бутылочку самогоночки и стаканы!

Криво усмехнувшись, бармен расставил на подносе требуемое и передал все той же угрюмой Маше. Ньют заказал себе пива. Бармен нацедил кружку, облокотился на стойку и доверительно сообщил:

— Зря твой друг подсел к этим подонкам. Оберут они его. Они тут уже половину поселка обули. Шериф все повод найти не может найти их вышвырнуть. А может, и платят ему...

— Бывает... — Ньют краем глаза следил за игрой. — Все бывает...

Судя по всему, почуявшие жертву висельники пока давали Колдырю выигрывать, фальшиво жалуясь на судьбу. Тот повесил шляпу на стул и преспокойно тряс стакан. По мере опустошения бутылки, смех и разговоры становились все громче. Впрочем, горючее кончилось весьма быстро.

— Эй, еще выпивки моим друзьям! — загреб рукой воздух бродяга. — Мы тут только разогреваться начали.

Ньют вздохнул. Бармен передал очередной поднос и покачал головой.

— Точно, разденут. У тебя есть чем заплатить? Уже монета улетела. А глотки у ублюдков луженые.

— Наберется, не бойся.

Сизый дым стелился слоями. Выкрики становились все громче и утрачивали нотки дружелюбия.

— Эй, так нельзя! — один из висельников вскочил и замахал руками

— Эт" почему? — Колдырь взял стакан и принялся его трясти. — Если ты мухлюешь так хреново, то нефиг жаловаться на мою внимательность.

— Я мухлюю? Да ты знаешь, с кем говоришь, деревенщина? Да я у Бородавки... Под ребра ему, Макс! А я добавлю!

Рьяный поборник справедливости перегнулся через столешницу, стараясь дотянутся до Колдыря. Бродяга хитро дернул крикуна за руку так, что тот перевернулся и рухнул на стол. Макс, как раз доставший нож, зацепил нападавшему ухо. Началась свалка. Выхватив нож и держа в другой руке кружку, Ньют ринулся на помощь Колдырю. Кружки хватило на один удар по чьей-то лысине. Висельники отступили, явно не ожидая столь яростного отпора, перегруппировались и ринулись в контратаку. Неуловимым движением Колдырь подхватил стул и отправил его в нападавших. При этом успел не только сдернуть со спинки шляпу, но и нахлобучить себе на голову. Стул угодил ножкой пресловутому Максу под дых. Тот заперхал и, скрюченный, рухнул на пол. Ньют принял на клинок чей-то тяжелый нож и ударил противника мыском ботинка в коленную чашечку. При этом сам схлопотал от кого-то сокрушительный удар в скулу. Глаз тоже заплыл, хотя об ударе воспоминаний не осталось. Здоровым глазом Ньют увидел, как, держа в руках арбалет, к компании спешит бармен.

— Если не разойдетесь — буду стрелять!

Получив удар по загривку, Колдырь рухнул-таки на стол. Точнее, на чье-то лежащее там тело. Ножки не выдержали. Стол рассыпался. Ньют подхватил деревяшку, мимолетно удивившись пропаже ножа, и со всего маху закатал между глаз какому-то типу, пытавшемуся всадить свой нож в спину Колдырю. Удар в лоб уложил агрессора поверх бродяги. В тот же миг кто-то хорошо прохватил Ньюта чем-то поперек спины, и тот уткнулся носом в вонючую куртку бандита. Уже в полузабытьи машинист почувствовал, что чья-то рука дернула за ворот. Уже туго соображая, Ньют попытался развернуться. Но никто не нападал. Двое деловитых ребят в форме растаскивали драку. Еще один человек, огромный, с шерифской звездой на лацкане пиджака, задумчиво жевал сигару. Бармен ему что-то рассказывал. Шериф кивал и давал указания помощникам:

— Так, ребята. Вот этого и этого отведите к стойке. Всю остальную шваль — за околицу. И карманы их обшарьте. Деньги все сюда. День был трудным, ночь еще хлеще. Мы сегодня уж пяток монет заработали. Отребье, если кто попытается вернуться — повешу!

Побитые шулеры прятали оружие. Помощники шерифа подталкивали сброд арбалетами и дубинками. Самым нерасторопным отвешивали пинки. Бандит с кровоточившим ухом, тот самый подручный Бородавки, в дверях обернулся:

— Эй вы, деревенские вонючки! Я вас достану! Вы не жильцы!

Шериф снял с пояса дубинку и сделал шаг вперед.

— Катись отсюда, падаль! Эй, ребята! Пристрелите, что ли, кого-нибудь, а то еле шевелятся.

Висельники, опасливо поглядывая на арбалеты, стали шустро выскакивать из салуна. Ньют потрогал скулу: было больно. Спину саднило. Глаз почти ничего не видел. Шериф сочувственно похлопал машиниста по плечу:

— Заживет, сынок.

Бармен нацедил Ньюту пива.

— За мой счет.

Они еще немного посидели, поболтали за жизнь. Шериф так и не сообразил, что перед ним сидят люди, чьи портреты красуются на стене салуна прямо перед его носом. Наконец, изрядно насосавшись пива, блюститель отбыл. Ньют и Колдырь поднялись к себе.

Открыв дверь, друзья мигом протрезвели. Картина была жутковатой: на кровати широко расставив ноги стояла обнаженная Сима, сжимая в руках два арбалета. Она тяжело дышала, словно после бега. Узнав своих, девушка опустила оружие. На полу комнаты, уткнувшись носом в доски, лежал труп. Другой мертвец сидел у стены. Во лбу торчала стрела. Один человек все еще хрипел, сжав руками кровоточащее горло. Между пальцами умирающего торчала стрела.