Только что он ринулся на своего противника, готовый убить или быть убитым, а сейчас...
— Ничего не понимаю.
Он обернулся...
Увидел, как синигами тоже оборачивается и выглядит таким же удивленным. Мадараме Иккаку так же как и Эдрад хлопал глазами, не понимая, что именно сейчас произошло.
— 'Это явно не он сделал, тогда...'
— Ну-ну-ну, — послышался хрипловатый голос слева. — Дети нынче такие шустрые, прямо не успеваешь за ними.
Резко повернув голову, он ошарашенно уставился на... Архитектора!
— Чего?! Ты еще кто такой?! — напрягся синигами.
— Господин Архитектор? — удивился Эдрад.
Архитектор, один из старейших пустых в японском регионе Хуэко Мундо, один из тех, кто предпочел не сидеть на одном месте как Старейшины, а вести более активный образ жизни. Один из фракционов Венганзы, а некогда — приближенный самого бывшего Короля Лас Ночес, Баррагана.
В Хуэко Мундо суровая и опасная жизнь, а потому прожить там долго весьма проблематично, так что пустые всегда с некоторым уважением относились к долгожителям. И неважно, насколько он силен или кто он, пустые чувствуют такого старца и испытывают к нему искреннее почтение.
И вот сейчас он здесь.
Вечно добрая улыбка на губах, легкий прищур в глазах, и смотрит на всех он с некой заботой и добродушием. Чуть сутулая фигура старика опирается на костяную трость, а его цветастые одежды будто излучают позитив. В Лас Ночес все носят белое и немного черного, а потому столь яркие одежды всегда вызывали недоумение, но такому старцу простительны мелкие прихоти.
— Господин Архитектор, что вы тут делаете? — спросил арранкар.
— Хо-хо-хо-хо. О вашей 'прогулке' быстро стало известно, а потому нас отправили за вами, — с хорошим настроением в голосе ответил Старик. — Венганза, Эсперанса и ее детки тоже здесь, так что завязывайте с играми и быстро домой.
— Эм-м-м-м-м, — растерялся Лионес.
— Я уж понимаю, как мальчишкам порой хочется почесать кулаки, а потому дал вам повеселиться, но умирать пока все же не стоит.
— Ну-у-у-у-у...
— ЗАДРАЛИ! — прорычал Иккаку. — Ты! — указал он своим оружием на старика. — Кто ты, черт возьми, такой?! И какого черта ты вмешиваешься в чужие битвы?!
— Я Архитектор, и я не вижу битвы, куда мог бы вмешаться. Этот бой уже закончен. Не отклони я твой удар, этот мальчишка уже был мертв, — он грустно улыбнулся. — Дети нынче так и норовят не дожить до старости...
— ТЫ КЕМ СЕБЯ СЧИТАЕШЬ!? — злился Иккаку. — Богом!? Пока кто-либо не повержен, битва не закончена, и никто не смеет просто приходить судить о ее исходе! Если бы все было так просто, зачем бы мы сражались!?
— Я могу понять твою гордость, как воина, — Архитектор оставался все так же спокоен. — Но арранкар слишком мало, чтобы мы могли тратить жизни только ради гордости. Смири свою ярость, воин — в ближайшем будущем тебе предстоит много битв, куда более славных, чем эта.
— Так говоришь, будто эта битва чем-либо плоха! — откровенно бесился синигами, и духовная сила вокруг него все росла. — Да, мы бились только ради чести, но что с того? Кто дал тебе право судить? Битва не может быть бессмысленной! Поединок — это момент, когда душа и воля освобождаются, и только в битве раскрывается истинная сущность человека!
— Красивые слова, но в них нет смысла, если ты умрешь, — махнул он рукой. — Сейчас перед тобой два врага, а потому тебе лучше или отступить, или позвать подмогу.
Давление реацу стало еще мощнее, и Эдрад отшатнулся. Такую мощь даже ему было тяжело выдерживать.
— 'Какая сила... Неужели он не бился со мной всерьез? У меня, похоже, изначально не было шансов'.
— Я — Мадараме Иккаку, третий офицер 11-го отряда Зараки! — с гордостью сказал синигами. — Мы — сильнейший отряд в Готей 13, мы никогда не бежим от битвы и готовы сражаться до смерти! — он поднял свое оружие. — Мне не нужна помощь, чтобы сражаться с вами! Это будет даже весело!
— Ну и ну, — старик негодующе покачал головой. — Тебе так плевать на свою жизнь, что ты готов умереть, но не позвать на помощь? Что зазорного в признании очевидных фактов? Никто не судит тебя. Солдат должен понимать, когда нужно идти до конца, а когда — отступить. Тебе не нужно стесняться звать на помощь верных товарищей, — последние слова были сказаны с какой-то грустью в голосе.
— Пф, мне это не нужно, — усмехнулся синигами. — Я верен и служу одному человеку, нашему капитану. Но если мою полную силу увидят, то меня могут повысить, что автоматически уведет меня из отряда и я больше не смогу жить и умереть за него!
Эдрад был поражен, он, не отрываясь, смотрел на этого синигами и не смог скрыть изумления.
— 'Какой дух и сила воли, — восхитился он. — Он просто неверо...'
Мысли арранкара резко прервались, когда странный холодок прошелся по его спине.
Он поежился и вздрогнул от неожиданности, а затем повернулся к источнику этого чувства... к Архитектору...
Лионес перестал дышать, смотря, как старик преображается на его глазах.
От вечно улыбчивого и добродушного дедушки в Архитекторе не осталось и следа. Даже яркие цвета его одежды, казалось, померкли и стали тусклыми. Улыбка сошла с его губ, а прищуренные глаза открылись и посмотрели на синигами с... раздражением... В них был лишь холод стали, от которого резко становилось не по себе.
— Давненько... — прошептал Старик, — меня никто так... не раздражал...
Эдрад отчего-то сделал шаг назад, а когда он услышал скрежет зубов, у него появилось резкое желание бежать.
Серые глаза смотрели с серьезностью и гневом, отчего даже мощь Иккаку теперь кажется не такой уж и невероятной.
— Похоже, что ты не глухой... — произнес Архитектор, — а просто глупый мальчишка, который не хочет слушать, что ему говорят, — с этими словами старик начал снимать с себя зеленое хаори. — А потому, — ткань и трость отлетели в сторону, и Эдрад поймал их, — просто вобью в твою пустую голову... пару умных мыслей...
Арранкар ?13 с шоком смотрел на старика, что больше не казался таким уж старым и слабым. Нет, он и раньше понимал, что слабый никогда столько не прожил бы, но, все же, умея чувствовать реацу, он не видел в старике чего-то выдающегося.
Но вот сейчас...
Его аура не ощущалась такой же огромной и могучей, но была столь холодной и острой, что, казалось, об нее вполне можно порезаться. Дед выпрямился, расправил плечи и встал в боевую стойку, сжав кулаки.
— Иди сюда, сопляк...
* * *
Иккаку был зол. Его уже очень давно не раздражали так сильно, а потому он с трудом держал себя в руках. Он всякое мог вынести, всякое мог выдержать, но это было выше его сил. Когда его называли лысым, когда его подчиненные творили какую-то херню или когда противник трусливо убегал, он так не сердился, но это уже превзошло его терпение.
— 'Какой-то тип вмешивается в МОЙ ПОЕДИНОК! Прервать МОЮ БИТВУ, а затем смеет еще и поучать меня!'
Такого младший лейтенант стерпеть просто не мог. Он терпеть не мог всех этих старых ворчливых вояк, которым дай только повод, так они будут тебе часами мозг чесать, а в том, что этот старик — такой, Мадараме даже не сомневался. Вон как разозлился, стоило только что-то сказать не так, как он привык.
И сейчас он медленно идет к нему, отбросив оружие, и почему-то думает, что сумеет победить голыми руками.
— Ха? Ты совсем из ума выжил, старик? — усмехнулся синигами. — Я не стану драться с таким слабым и немощным старым пердуном.
Старик не ответил, а продолжил молча двигаться вперед.
— Ну, раз так хочешь умереть, — сказал Иккаку, начав раскручивать свое оружие над головой. Массивные цепи зазвенели, тяжелое оружие начало набирать скорость и силу, готовясь обрушиться на голову врага. — ТОГДА СДОХНИ!
Клинок на цепи устремился точно в цель с такой силой и скоростью, что даже капитан Зараки не смог бы его так легко заблокировать и не сдвинуться с места, а такой слабый пустой и подавно...
Оружие Иккаку пролетает мимо...
Резко дернув на себя Рюмон Ходзукимару, он вернул оружие в исходное состояние.
— 'Что сейчас было? — не понял синигами. — Я не мог промазать! Я никогда не промазывал!'
Меж тем старик продолжил свой неспешный ход к нему.
— Ра-а-а-а-а-а! — зарычал младший лейтенант и теперь ударил вертикально, намереваясь разрубить противника пополам, а если тот уклонится от одного клинка, сразу же ударить вторым.
Вот оружие устремляется к цели, почти касается пустого, и... проходит выше...
Удар! Удар! Удар!
Атаки лавиной обрушиваются на слабого врага, они легко бы уничтожили любого, но ни одна из них так и не смогла попасть в эту старую развалину.
Еще! Еще! Еще! Еще!
Клинки летают вокруг синигами и пытаются достигнуть этого верткого и ловкого врага, но, по крайней мере, он не может подойти сам...
В следующий миг старик оказывается прямо перед Иккаку — и кулак пустого влетает ему в лицо, со страшной силой обрушиваясь в челюсть.
От такого неожиданного удара синигами отшвыривает, но не по направлению удара, а в обратную сторону, и тот влетает в асфальт, образуя весьма крупный кратер от приземления.
— Агрх, — застонал парень. Несколько зубов он выплюнул вместе с кровью и попытался прокашляться.
Поднявшись, он некоторое время собирал уплывающее сознание.
— 'Что произошло? — спросил он сам себя. Все случилось так неожиданно, что он толком не понял, как его сумели так ударить. — Он же намного слабее меня — удар от такого я бы даже не почувствовал'.
= 'Будь осторожен, Иккаку, — прозвучал в голове голос его занпакто. — Я не знаю, что он делал, но ты не промахивался, он просто отклонял все твои атаки'.
— 'Отклонял? Как это возможно?!'
= 'Я не знаю, но я чувствовал его прикосновения к лезвию в последние моменты удара. Будь осторожен...'
— Плевать! — рассердился синигами. — Я убью его, несмотря ни на что!
Старик же стоял на воздухе и молча смотрел на него сверху. Он сложил руки за спиной и, не отрываясь, смотрел ему в глаза своим холодным взглядом.
— Ты... похож на того дракона, — произнес этот Архитектор. — Он был так могуч и силен. Его поступь сотрясала горы, его крик внушал ужас даже самым стойким, размерами он возвышался над самыми большими домами, а водное дыхание его уничтожало целые армии... — говорил он тихо, но Иккаку прекрасно слышал каждое слово. — Но какой смысл в силе, если ты не можешь ее контролировать?
— Пф, терпеть не могу ваши стариковские байки, — фыркнул синигами. — Таким, как ты, только дай повод, и вы можете часами нести какую-то бессмыслицу.
— Тебе нужно научиться уважать старших, — покачал головой старик. — Может тогда ты бы начал воспринимать мудрость старцев, а не отвергать ее своей гордыней.
— Заткнись! — третий офицер поднялся на ноги и поднял свое оружие. — Мне плевать, каким Тай Чи* ты пользуешься, я все равно убью тебя!
Сюнпо!
Мгновенно переместившись к противнику, он нанес двойной удар сразу двумя клинками, но дед лишь сделал шаг в сторону, а после в подбородок Иккаку прилетает еще один такой же мощный удар, и того закручивает и швыряет вниз. Но синигами сумел справиться с инерцией движения и вновь бросился в бой.
Удар слева, клинок уходит выше, а кулак старика врезается ему в бок.
Резко извернувшись, он бьет ногой — от чего враг уворачивается — а затем добавляет оружием, но лишь натыкается на локоть, прилетевший ему в живот и выбивший кислород из легких. Не успевает Иккаку даже толком упасть, как пустой хватает его за голову и притягивает прямо к колену, но в последний миг ему удается подставить свою руку и спастись от атаки.
Извернувшись, он попытался разорвать дистанцию, но не успел, так как вес оружия не позволял ему двигаться быстро.
Атака в спину вновь отправила синигами в полет к земле, и он угодил прямо в ту же самую яму, из которой вылез, но теперь сделал ее еще больше.
— Арррггх... — стонал он от боли. Перед глазами все плыло, ноги почти не ощущались, а вес Рюмон Ходзукимару сейчас казался просто неподъемным.
— Ты, несомненно, силен, — говорил над головой старик. — Если бы ты использовал Шикай, вряд ли у меня были бы шансы на победу... Но, как тот дракон был повержен безусым мальчишкой, ты повержен беспомощным стариком. Что из этого влечет больше позора, я даже и не знаю, — услышал он усмешку. — Сунь Цзы говорил, что знание себя и знание врага является ключом к битве. Вступать в бой с силой, которую ты почти не постиг... Кем себя возомнил ты, если думаешь, что можешь дать врагу такое преимущество?
— Сволочь! — резко подорвался Иккаку.
Кулак Архитектора влетает ему в живот и заставляет сложиться пополам, выплюнув кровь и остатки ужина из желудка.
— Кха-бха-а-а-а-а!
Синигами стоял на четвереньках, и его рвало кровью. Колени сильно дрожали, ожоги, что он получил еще в прошлом бою, дали о себе знать, и тело больше не могло двигаться. Потому он уже ничего не мог поделать, когда рука подняла его над землей, а затем бросила в сторону. Он лишь видел мутный приближающийся силуэт старого воина, который был все также раздражен и зол.
— 'Он убьет меня... — подумал Иккаку. — Как... глупо... будет...'
Синигами не боялся смерти, а потому никак не отреагировал на надвигающуюся угрозу. Его лишь разочаровывало, как жалко он умрет, как глупо проиграет тому, кто в разы слабее, и что потом уже ничем не сможет помочь своему капитану.
В глазах потемнело, и он просто стал ждать конца...
Вот прошла секунда.
За ней вторая.
Третья.
— Ты так торопишься умереть? — послышался рядом голос старика.
Открыв глаза, он увидел, как противник просто стоит над ним и сурово смотрит сверху, сложив руки за спиной.
— Надеюсь, теперь ты понимаешь, мальчик, — сказал пустой. — В своей гордыне и самообмане ты чуть не умер столь глупо и бесславно, что имя твое покрылось бы позором. Солдат, что боится стать генералом — плохой солдат, и я бы на месте твоего капитана подумал о твоем переводе куда-нибудь подальше от себя.
— Да... пошел ты... — с трудом прохрипел Мадараме.
— Преданность, несомненно, достойна восхищения, — продолжил говорить арранкар. — Равно, как и то, что ты истово следуешь пути своего господина... Но, когда ты начинаешь сдерживать свои шаги, лишь бы не встать наравне и не пойти рядом, делаешь ли ты это из преданности? Или из страха? Прячешься от мира за спиной капитана, как напуганный ребенок. Повзрослей уже.
— Не тебе... меня судить... — попытался подняться тот, но даже двинуться не сумел.
— А кому тогда? — старик приблизился и посмотрел ему в глаза. — В своих иллюзиях ты отгородился ото всех и никого не желаешь слушать. Или ты ждешь упрека лично от своего капитана? — сказал он. — Скажи, когда твои друзья будут нуждаться в тебе больше всего, в твоей силе и твоей помощи, ты тоже скажешь их мертвым телам, что не хотел использовать всю силу, потому что боялся повышения?
Иккаку ничего не сказал на это. Он с трудом оставался в сознании, а тут еще нравоучения...
