— Может, Хиро что-то сможет придумать, — вздохнул я.
Есть у меня еще одна мысль, но пока ее выполнить будет затруднительно. Может, потом.
— Хебико, — обратился я к своей девушке, — нам нужно поговорить. Наедине.
— Сейчас.
Закончив с Шаолонгом, мы отошли в ее кабинет и заперли двери.
Улыбка тут же слетела с моих губ, и я весьма хмуро посмотрел на нее.
— Кажется, ты слишком сильно заигралась, — начал я. — Я могу быть сколько угодно твоим, но не забывай, пожалуйста, что у меня есть и другие обязательства.
— Ты... о чем?
— Я говорю о том, что мои подчиненные не твои игрушки, — мрачно сказал я. — И я не позволю тебе издеваться над ними.
— Я не...
— То есть у Котят совершенно случайно оказалась при себе клистирная кружка? То, что они сделали с Ди Роем явно по твоим советам, не очень красивая вещь. Эспи уже занимается воспитанием своих детей, а я попрошу тебя больше не подбивать их на такое. Я — глава Эспады, и я не могу позволять тебе подобное и прощать все твои закидоны.
Хебико вжала голову и закусила губу.
— Я люблю тебя, но позволять тебе творить беспредел я не собираюсь, — чуть успокоившись, сказал я. — С Ди Роем мы проблему как-нибудь уладим, но держи себя в руках. Окружающие — не твои мальчики для битья, и никто не давал тебе права издеваться над ними.
— Прости, Карас, — опустила она голову, — я... и правда виновата. Ту штуку я вообще использовала чисто для того, чтобы пугать буйных пациентов, и, когда давала ее Локи и Ноки, не подумала, что они ее реально используют.
— Очень надеюсь, что ты подумаешь над своим поведением.
Девушка явно не ожидала от меня такого, но понимала, что это было необходимо. Похоже, эйфория от моего возвращения и статус девушки 'второго после Бога' слегка вскружили ей голову. Хорошо, что заметил я это относительно быстро и пресек, а то все могло бы весьма печально закончиться.
— Я понимаю шутки, и троллить окружающих я тебе не запрещаю, — вздохнул я. — Но знай все же меру. Серьезно, ты с первого дня ходишь по грани, взять хоть тот же наезд на Ямми... Вот в Готэй тебе бы пришло в голову травить капитана? А теперь еще и детей в свои затеи втягиваешь...
— Прости, — шмыгнув носиком, сказала она, — Я, правда, слишком расслабилась... Мы снова вместе, я в кои-то веки отвечаю только за себя, а не за целую больницу... Как будто все вернулось в старые добрые времена в Академии, и я... Да, наверное, иначе, чем 'впасть в детство на почве ностальгии', это и не назовешь... Прости.
Обнимаю свою любимую и даю время успокоиться.
Она не глупая: сама понимает всю серьезность ситуации, а потому над своим поведением подумает и глупости больше не совершит, а я буду теперь внимательно приглядывать и одергивать свою девушку, когда ее будет заносить.
Теперь бы придумать, как компенсировать страдания Ди Рою, а то с ним реально очень нехорошо получилось. Только надо незаметно это провернуть, а то прямая компенсация за утраченную анальную невинность — это не то, что обрадует беднягу в такой ситуации.
— И твои слезы тебя от наказания не спасут, — улыбнулся я.
— Тц, — послышалось от нее.
Фальшивые слезы тут же пропали.
— Хорошо, я готова понести кару, — сдалась она. — Что меня ждет?
— Ну, ты сама хотела попробовать в постели кое-что новенькое, — усмехнулся я. — Так что 'кружка', может, и тебе понадобится.
— Ты о... — побледнела она. — Погоди, я еще не готова.
— Ну, так подготовься, — хихикнул я, покинув кабинет.
Остальные в лечебнице старательно делали вид, что не подслушивали, и вообще некоторые усиленно страдают и стонут от ран. А две девицы с хитрющими моськами явно с трудом сдерживаются, чтобы не начать это все обсуждать.
Эдрад, Наким и Шаолонг продолжили притворяться, что они без сознания. Единственный, кто не изображал страдания — это Ди Рой. После того, что он пережил, он явно уже простился со своей жизнью и хочет смерти.
Надо придумать, как бы его приободрить, а то ведь сломаться может.
— О нем молчать, — указал я на парня остальным. — В остальном — болтайте.
— Да, Зеро-сама, — сказали они хором.
Ладно. Все, что недавно произошло, удалось более-менее замять, да и жизни спасти. Айзен наверняка быстро придумает, как все обернуть в свою пользу, а мне стоит подумать, как обезопасить жизни моих людей...
Глава 21. Переживая последствия.
Ичиго приходил в сознание урывками. Сначала вокруг него была непроглядная темнота и пустота, но затем будто пульс в этой пустоте начали появляться запахи, звуки и цвета. Он парил в этом смешении всего и вся, пока оно постепенно стабилизировалось и обретало более четкую форму.
— Ичиго... — прозвучал голос.
Знакомый голос, приятный, ласковый, нежный... теплый...
— Ичиго...
Он потянулся к голосу, он устремился к нему и пожелал быть ближе...
— Ичиго...
Медленно открыв глаза, он уви...
— ИЧИГООООО!!! — ударил в уши дикий визг.
— А-а-а-а! — вскрикнул парень от неожиданности, когда плюшевый лев накинулся на его лицо. — Кон! Отвали! Ты воняешь!
— Ичиго! Я так волновался за тебя! — ревела игрушка, прилипнув к голове.
— Да отцепись ты! — он сорвал душу-плюс и швырнул того в стену. — Чуть не задохнулся!
Кон врезался в стену и сполз на пол.
Ну, хотя бы заткнулся.
Поднявшись на локтях, парень осмотрелся.
Находился Ичиго в своей комнате, лежал в кровати, и, судя по окну, уже утро. Он некоторое время тупо лежал и пытался вспомнить, что именно с ним случилось и что было вчера. Память возвращалась с неохотой, вероятно, по голове очень много раз били, потому мозг устал от всего этого дерьма и взял отгул.
Дверь открылась, и в комнату вошла Рукия.
— Значит, мне не послышалось, что ты пришел в себя, — улыбнулась она.
— Рукия?.. — он где-то секунду смотрел на нее, а затем его память просто прорвало. — Ты! Ты в порядке?! Как ты?! — подскочил он, но тут же упал обратно с головной болью.
— Успокойся, — подошла она. — Я в порядке. Иноуэ все исправила.
— Слаба богу, — выдохнул он, но затем заметил что-то странное. — Ты... какая-то бледная.
— А? Нет, все в порядке, все-все, в порядке, — как-то странно ответила она. Затем подошла к нему, положила ему руки на плечи и очень серьезно посмотрела в глаза. — Ичиго, если когда-нибудь встретишь двух маленьких детей-арранкар с кошачьими ушками и хвостиками... беги!
В глазах у девушки был такой неописуемый ужас, будто она все девять кругов Ада самолично увидела.
— Эм-м-м-м.... ладно, — только и сказал он. — А что слу...
— Не спрашивай! — повысила она голос. — Никогда. Не. Спрашивай.
— Понял, — закивал парень.
Он еще некоторое время смотрел на нее, пытаясь понять, вменяема ли она сейчас или нужно звонить в больницу.
— 'Стоп, больница же у меня дома'.
Из коридора послышались крики.
— Не бойся, Юдзу, папочка готов обнять тебя!
— 'Больница для умалишенных'.
Он вздохнул, понимая, что эта комедия может продолжаться еще долго.
— Ладно, — он сел. — Что случилось с остальными? Врагов ведь было немало?
— Остальные тоже встретились с арранкарами, — ответила она. — К тем, кто прибыли первыми, пришла подмога, но не помочь им нас победить, а вернуть обратно. Эти, похоже, ушли в самоволку, вот начальство и прибыло вернуть их и бои прекратить. Иккаку-сан столкнулся с двумя, и, как сказал Юмичика-сан, его 'отлупили как щенка'. Какой-то старик голыми руками побил его. Мадараме живой, но на гордости его потоптались.
— Давно пора, — хмыкнул Ичиго. Он был знаком с одним стариком-пустым, ну, точнее, пару раз разговаривал с господином Архитектором, старым адьюкасом, который смотрел на их тренировки в подвале Урахары. Он иногда давал весьма дельные советы, Карас прислушивался к нему и очень уважал его мнение.
— Ренджи почти не пострадал, физически, — она вздохнула. — Сказал, что встретил Анзу-тян...
— М?
— Она была нашей подругой еще в Академии и погибла в те годы... А сейчас вернулась как пустой...
Это печально. Он не знал ее, а потому ничего сказать не мог.
— Ее сейчас Эсперансой называют...
— А, эта, — потер он висок. Тот прикол про 'Кошачий шар' он еще не скоро забудет. — Век бы ее не знать.
— Знакомы?
— Карас приводил своих друзей-пустых в подвал к Урахаре. Сам Урахара болтал с Эспи, старика зовут Архитектор, и он очень стар и уважаем среди пустых. Там еще была зеленая ворчливая девочка-росомаха по имени Лия и два шумных котенка — Локи и Ноки.
При упоминании котят Рукия вздрогнула. Перед ее глазами предстали пережитые ужасы, и Ичиго совсем не хотелось знать, что там произошло.
— Короче, остальные тоже столкнулись с Пустынными Демонами.
— Какими еще 'демонами'? — не поняла она.
— Ну, Карас говорил, что их компания уже сто лет по Хуэко Мундо путешествует и побывала во всех уголках того мира. Отчего их прозвали Пустынными Демонами.
Ичиго замолчал, некоторое время смотря в пол.
Он вспомнил что случилось с ним самим, и воспоминания его не радовали. Проиграть пустому и позволить ему выбраться! Это большое чудо, что никто из простых людей не пострадал, и когда он почти потерял над собой контроль... появился Карас...
Он вспомнил его, и то, как одно появление Куроки заставило его внутреннего пустого отступить и вернуть ему тело, а после Карас ушел вместе с тем типом, Гриммджоу.
— Я проиграл, — сказал он.
— Нет, все...
— Ты бы на моем месте думала так же?
Девушка промолчала. Сама все понимает, но подбодрить хочет.
— Не волнуйся, — он улыбнулся. — Впадать в депрессию я не собираюсь. Был там уже. Теперь нужно подумать, как стать сильнее.
— О, вспомнила, — она подошла к столу и взяла конверт. — Я решила проверить, как там Такеру-сенсей, и нашла только это письмо.
Взяв конверт, Ичиго открыл его:
Привет, Ичиго. Короче, сообщаю: я и Чад пошли в горы тренироваться. Нам всем нужно стать сильнее, потому и сам не отлынивай. Айзен наверняка нападет через пару месяцев, потому советую уделить внимание тренировкам и грамотно распределить свое время. Не можешь сам — спроси отца; он двинутый, но в этом разбирается.
Удачи и делай уроки, потом проверю, и не дай тебе Ктулху на домашнее задание забить, переделывать все под моим надзором будешь!
Удачи, с любовью Сэйто Такеру.٩(๑ ͡R ͜ʖ ͡R๑)۶☜(TヮT☜)
— М-да, — хмыкнул он. — Ну, ладно, удачи им. Теперь бы понять, как мне стать сильнее...
— Тут я могу подсказать, — в дверях стоял его отец. — В город недавно прибыли знакомые Урахары, и они могут тебе кое в чем помочь...
* * *
— Похоже, я продул, — мрачно произнес Иккаку, снимая с себя бинты и пластыри. Иноуэ Орихиме уже исцелила его раны, а потому все это было уже не нужно. И пусть раны его залечены, но гордость его растоптана.
Сейчас он находился дома у друга Ичиго, который позволил им остаться у себя. Ну и сестра этого Кейго тоже была очень не против. И может в обычное время это 'не против' он бы стал обдумывать, но после такого унижения ему хотелось только напиться и утопить позор в пьяном угаре.
— Полностью, — кивнул Юмичика.
— Кошмар.
— Проиграл, как последний неудачник.
— Я понял.
— Более позорного поражения я давненько не видел.
— Эй!
— Будь тут капитан Зараки — тебя бы выкинули из Готея.
— Ну хватит!
— Тебя бы даже в бордель работать не взяли, и...
— Да задолбал ты, — зарычал Мадарамэ. — Я понял, понял!
— Ни черта ты не понял, — покачал головой его друг. — Ты чуть было не сдох. Захоти тот старик убить тебя — ты был бы мертв.
— Ну, я же живой.
— Только потому, что он опасался, что я могу напасть со спины, он был слишком осторожен и постоянно следил за моими действиями.
— Ты бы не напал.
— Но он-то об этом не знал.
Да, противник с ними не знаком, да и явно по каким-то устаревшим военным тактикам учился.
Дверь открылась, и в комнату вошел Кейго.
— Привет, я выпить принес, — сказал он.
— Ага, — кивнул Иккаку, взяв банку с пивом. — Как он вообще меня победил? — спросил третий офицер. — Я же минимум в три раза сильнее его, так как я мог проиграть?
— А я знаю, — усмехнулся Юмичика. — Мне со стороны было все хорошо видно.
— И что ты там видел?
— Ты и правда превосходил его в силе и скорости, а объем твоей реацу в банкае вообще был дико огромен, — говорил пятый офицер. — Вот только было то, в чем он на десяток голов был выше тебя.
— М?
— Опыт. Старик читал тебя и твои движения, как открытую книгу. Он не просто уклонялся, а шел на опережение. Пока ты замахивался, он уже знал, как пойдет удар и какой он силы будет, а потому просто подстраивался под твои движения и... позволил тебе самому себя бить.
— Че? — офигел бритый синигами.
— Как бы тебе объяснить, — задумался красавчик. — Эй, Кейго, ты тоже все видел. Можешь простую аналогию придумать?
— А? — вздрогнул человек. — Ну-у-у-у, — он задумался. — Было похоже, будто Иккаку-сан сам себя бьет, врезаясь в кулаки.
Глаза синигами расширились.
— Это как будто ты разогнался на мотоцикле, а затем врезался в столб.
— Именно, — кивнул Аясегава. — Когда ты двигался, перемещался и бил, он просто подставлял свои кулаки в нужный момент, и ты своей рожей полировал их. Мог бы и сам заметить, ведь ты улетал всегда в противоположные от удара стороны, да и, когда он ударил тебя последний раз, атака была в разы слабее, чем раньше.
Что на это сказать, Мадарамэ просто не знал.
Он сам был опытным бойцом, но сделать такое, причем так идеально? Это нужно быть как минимум мастером рукопашного боя, уровня не меньше той же Сой Фон или Йоруичи, а также иметь просто... огромный боевой опыт...
— Теперь понимаешь масштаб проблемы?
— Но погоди, — вспомнил он еще об одном моменте. — А мое оружие он как отражал? Оно будто проходило сквозь него, это что, какая-то...
— Это твоя невнимательность просто, — прервал его друг. — В момент, когда твой занпакто приближался к нему, он кончиками пальцев слегка толкал его в сторону от себя. Уж не знаю, как он такой вес и ускорение парировал, но делал он это с минимумом движений, отчего и казалось, будто твои атаки его обтекают или насквозь проходят.
— М-да... — почесал лысую макушку Мадарамэ. — Ну, тогда в следующий раз...
— Ну уж нет, Иккаку, — серьезно посмотрел на него друг. — Думай, что хочешь, но старик был прав, и твоя упертость чуть не стоила тебе жизни. Я понимаю тебя и поддерживаю, но если подохнешь, то никому ничем не поможешь, а если помрем все мы, то останешься ты в отряде просто один. Так что включай иногда мозг, который тебе еще не отбили, и подумай над собой.
— Да заткнись ты, — фыркнул он и отвернулся.
Но, несмотря на слова, он все же подумает...
Глава 22. Воины Маски.
Место, указанное Урахарой-саном, оказалось старым заброшенным складом на окраине города. Ичиго прибыл туда, следуя мутным указаниям Шляпника, но уже на подходе почувствовал рассеянное давление силы, которая будто пыталась отогнать окружающих. Вероятно, это какая-то защита от простых людей, чтобы они не приближались.
