Лишь заскрежетала зубами, но сумела сдержаться.
Открыв глаза, она некоторое время все видела весьма мутно, но постепенно зрение восстановилось.
Она увидела людей вокруг. Синигами и арранкары бегали в разные стороны, таскали какие-то вещи, перевязывали, лечили и давали какие-то лекарства. Медики обеих сторон делали то, что могли, а именно спасали жизни, лечили и помогали справиться с болью.
Возглавляемые Хебико и сероволосой девушкой, все они работали слажено и помогали каждому без разбору, неважно синигами он или арранкар.
Сама Тия была несколько в стороне от остальных. Лежала на небольшой простыне в теньке возле камня. Недалеко от нее были и другие раненые, которым уже оказали помощь, и они просто отдыхали.
Тия посмотрела на свои ноги... перебинтованные обрубки, точнее. Тем ударом Айзен-сам... просто Айзен снес ей конечности, и она потеряла сознание от болевого шока. Похоже, ее раны обработали и оттащили подальше, чтобы отдыхала.
— 'Ясно, — поняла она. — Моей жизни ничего не угрожает, потому они занялись тем, кому помощь нужнее. Хорошо'.
Пусть девушка понимала это, но боль от осознания правильности подобного решения слабее не стала. Нет. Она знала, что та же Орихиме-тян ей конечности вернет, а если что Хиро с Рокой новые ей сделают, но все равно было несколько страшно и неприятно.
Вот только болела у нее, скорее, не тело, а ее душа. Если боль плоти она могла стерпеть, могла подавить и отречься от нее, то вот разрываемое от бешенства душу никто не мог успокоить.
— 'Я бесполезна...' — заскрежетала она зубами.
Сначала она не могла толком победить того мальчишку и даже угодила в ловушку. Если бы не появление подмоги, то так бы и погибла там, медленно замерзнув в колонне льда. Затем ничего не сумела сделать с теми двумя и следом была ранена Айзеном.
Ей, будучи раненой, пришлось отступить, где ее подлечили и она уже думала, что сумеет отомстить предателю, но ничего толком не сумела сделать. Ее так легко и быстро победили, а она еще и позорно проиграла.
— 'Я — ничтожество... Я даже умереть не смогла достойно! — бесилась она и ударила кулаком по песку, но сил в теле было так мало, что этот удар выглядел бы жалким даже для обычной души. — Черт, черт, черт, черт! Я даже пожертвовать собой ради других не смогла! Я бесполезна... Снова...'
Ей знакомо чувство собственной ничтожности, слабости и беспомощности. Она уже испытывала это очень давно, она уже была лишь жалкой неудачницей и много веков потратила, чтобы стать сильнее, чтобы больше не допускать этого, чтобы больше не чувствовать это снова...
— 'Этого оказалось недостаточно... Прости меня, Тая...'
Она сдержала слезы и не дала этой слабости вырваться из нее. Она не позволила себе еще сильнее опозориться, она не дала себя упасть в грязь лицом и стать еще ничтожнее.
Кое-как совладав со своими чувствами, она подняла голову и... посмотрев налево, увидела кого-то кто лежал слегка в стороне от всех... кто-то накрытый простыней... накрытый с ног до головы... точнее, там было несколько тел... И от них вообще не ощущалось реацу...
— 'Потери...'
От этой мысли у нее ком в горле встал...
Она уже испытывала это... она уже видела это и чувствовала, что такое... и вот снова...
— 'Именно поэтому я не хотела ни с кем сближаться, — сжала она кулаки. — Почему мне снова приходится это переживать?'
Чувства вновь нахлынули на нее, и их уже было тяжелее удержать, но с большим трудом ей удалось это сделать. Она даст им волю потом, когда будет одна, и никто не увидит ее слез. Она никому не позволит увидеть ее слабость и ничтожность.
Отвернувшись, не желая больше видеть погибших, она посмотрела на... Баррагана...
Вид раненого, беспомощного и бессознательного пустого заставил ее застыть и перестать дышать...
Вот он... так как она давно хотела... перед ней... открытый и не способный защититься...
Она смотрела на него, и в голове ее разрастался гнев... Она будто вновь видела ту картину, она вновь переживала то, что тогда случилось и... злилась...
— Насекомые! — прогремел мощный голос посреди поля боя, и на всех обрушилась чудовищная духовная сила. — ВЫ ПОСМЕЛИ ДЕРЗИТЬ КОРОЛЮ?!!!
Тогда она была слаба, тогда она была мала и не готова, но сейчас...
Рука сама потянулась к первому попавшемуся клинку, который был рядом. Она просто взяла рукоять меча и попыталась встать, но отсутствующие ноги и дикая боль не дали ей подняться.
— Агр-р-р!!! — заскрежетала она зубами, но сдержалась.
Она начала ползти к нему медленно, неспешно, но все же приближаясь к цели.
— 'Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! Месть! — крутилось в ее голове. — Я отомщу за всех! Я отомщу за тебя, Тая!'
Она все ближе и ближе приближалась к нему.
С каждым ударом сердца, с каждым вздохом и каждым импульсом боли он был все ближе и ближе. Ее главная цель в жизни все ближе и ближе.
Когда она стала арранкаром, то дала клятву Айзену, что ни за что не будет пытаться убить Баррагана, и она была верна этому слову, но сейчас... сейчас все эти клятвы уже не имели никакого значения.
— Бар...ра...ган... — с трудом произнесла она. — Умри...
Она добралась до него.
Она занесла оружие над его головой...
Удар...
— НЕТ! — прозвучали голос за ней, и что-то тяжелое навалилось на Тию сверху.
Не успела она среагировать, как кто-то схватил ее и сковал движения.
— Что?! Какого?! — не поняла она. Она хотела закончить начатое, но ее руку кто-то держал. — Отпусти, ублю...
Она резко замолкла, когда увидела, кто именно ее схватил...
— Вы? — не понимающе произнесла Харрибел, смотря на... собственных фракцинов. Сун-Сун, Мила Роза и Апачи кинулись на нее и, схватив, не давали двинуться. — Что вы делаете?
— Прошу вас, Тия-сама, не делайте этого! — сказала Мила Роза.
— Успокойтесь, прошу! — с трудом произнесла Сун-Сун.
— Не нужно, Тия-сама, пожалуйста! — прокричала Апачи.
Три девушки, перебинтованные, обожжённые, лишенные по одной руки, они держали ее так сильно, как могли и явно вредили сами себе, напрягаясь так.
— Отпу... отпустите меня! Немедленно! — повысила она голос. — Что вы вообще творите?! Немедленно!
— Нет! — хором сказали они.
— Вы... вы... вы... — начала она злиться. — Я ПРИКАЗЫВАЮ ВАМ! — сказала она это. Раньше она никогда не отдавала прямые приказы, так как не хотела превращать отношение со своими фракционами в формальность и подчинение слуг, а предпочитала воспринимать их как равных. И вот сейчас, впервые в жизни, она именно отдала им приказ.
Те затряслись и испугались.
— Не-е-ет... — едва слышно сказали они.
Тия была в шоке от их не подчинения и вообще странного поведения. Она переводила взгляд с одной на другую, и гнев в ее душе только усиливался.
— 'Предатели... они тоже меня предают! Все вокруг предают меня!'
От этих мыслей она заскрежетала зубами:
— Я приказываю вам! Отпустите меня! Немедленно! Я должна убить его! Отомстить за нее! Отомстить за всех! Этому мерзкому, лживому ублюдку, что отнял у меня все!
— Нет! — испуганно закричала Апачи. — Можете убить меня, но я не дам вам этого сделать!
— Да как вы смеете?!
— Но если вы сделаете это, то станете предателем, Тия-сама! — крикнула Мила Роза.
Тресс застыла.
— Если вы убьете Баррагана, то Венганза-сама, Старк-сама и остальные вас никогда не простят. Каким бы плохим ни был Барраган, но он часть Лас Ночес и Эспады, и его убийство будет равносильно предательству! Вам этого никогда не простят и изгонят!
Тия ничего не могла сказать на это.
Она даже не подумала о каких-либо последствиях.
Это правда.
Вен никогда такое не простит. Он был даже готов защищать Тоусена, несмотря на всю свою неприязнь к нему. Если она убьет Баррагана, если свершит свою месть, то...
— Плевать! — взбесилась она и попыталась скинуть их с себя. — Я готова на все ради мести!
— Вы же любите всех! — заявила Апачи, начав плакать. — Если вас изгонят, то вы никогда не сможете вернуться! Вам придется уйти, и вы никогда не сможете встретиться с остальными. Эсперанса-сама, ее дети, Пикаро, Хебико и все остальные! Они же дороги вам!
— Пожалуйста, одумайтесь, Тия-сама...
— Тия-сама...
Ее руки затряслись от противоречивых мыслей внутри нее.
Это правда. Она не хочет уходить, она не хочет вновь быть одной.
Впервые за многие годы она окружена теми, кто добр к ней, кто улыбается ей и желает лишь хорошего. Она никогда раньше так много не улыбалась, она уже много веков не смеялась и не была так счастлива, как здесь...
Но...
Но...
Но...
— Отпустите ее... — прозвучал хриплый голос.
Все тут же застыли и посмотрели на... Баррагана...
Король Хуэко Мундо открыл свой единственный глаз и посмотрел на них.
Все такой же надменный, все такой же гордый и властный, несмотря на свое жалкое состояние. Он ранен, от его тела мало что осталось, и он вообще не представляет угрозу, но все равно гордо смотрит на них.
— За... тысячи лет, что я правлю этим миром... — заговорил он. — Я совершил немало поступков... Прекрасных и ужасных, великих и устрашающих, я убивал, истреблял и губил тысячи душ, что всех и не упомнить... Я — Тиран, но я не пытаюсь оправдывать себя, и горд тем, что я делал... — он замолчал на секунду. — Триста лет назад на мою землю пришли посторонние... Я отправил к ним своего слугу и предложил служить мне... на что их лидер... дерзко отказала мне... Тогда я отправил на подавление этих насекомых свои войска, но эта небольшая группа пустых, возглавляемая двумя сестрами-близнецами, отбросили моих воинов... И тогда я решил лично раздавить их... Я уничтожил их всех одним ударом, пока в живых не осталось лишь двое... Две девчонки-адьюкаса, что испуганно смотрели на меня, едва выдерживая мощь моей реацу... И когда я уже собирался их убить...
Тия дрожала.
Она тряслась не в силах пошевелиться и дернуться. Она с ужасом смотрела на того, кто приближался к ним, и ощущала всю его дикую мощь, которая просто давила ее разум. Ее воля и сила духа разрушались, оставляя перед собой только голые звериные инстинкты.
— 'Беги! Спасайся! Прячься! Моли о пощаде!' — говорило нечто внутри нее.
Девушка упала на колени и не могла вздохнуть...
— Нет! — словно в полной тишине прогремел голос.
Перед ней появилась спина, что закрыла ее собой от надвигающейся опасности.
Стоя на подкошенных от давления ногах, сама едва держащаяся от реацу прибывшего Бога, она все равно выступила вперед.
— Насекомые! — прогремел его голос, и Тия закрыла глаза.
— Нет! Прошу! Пощади! — произнесла Тая.
— Пощадить?! — огромный скелет навис над ней и прищурил свои красные огоньки в пустых глазницах. — Зачем мне это делать? Вы вторглись на мою землю, вы отказались подчиняться и убили моих слуг. Так почему я должен щадить вас?
Тая упала на колени и склонила голову.
— Я готова отдать свою жизнь в обмен на жизнь сестры, — произнесла она.
Тия застыла, но от страха ничего не могла сказать. Ужас парализовал ее и не дал даже дернуться.
— И зачем мне делать это? Я просто могу убить вас обеих...
— Я лишь надеюсь на милость Короля, — спокойно произнесла Тая, поднимая голову. — Моя жизнь в обмен на её.
Наступила гробовая тишина.
Барраган, нависший над ними, лишь смотрел в глаза ее сестры, не отрываясь, и молчал.
Затем он поднял свой взгляд на саму Тию, и та затряслась от страха сильнее прежнего. Он смотрел на нее и, казалось, проникал в саму душу, уничтожая страхом ее разум.
— Хорошо... — сказал Король, и в руке его оказалась огромная секира. — Так и быть... даю Слово Маски...
— Да будет пустота нам свидетелем... — прошептала сестра, а затем обернулась к ней и, улыбнувшись глазами, спокойно прошептала... — Прощай...
Удар...
Вся эта картина вновь пронеслась перед ее лицом. Та тотальная беспомощность, тот ужасный страх и боль от потери, а затем слезы, много слез.
— Я пощадил ее сестру и дал уйти, — продолжил Барраган. — И пускай эта дерзкая девчонка нагло поселилась на моей территории и явно провоцировала меня стереть себя с лица этого мира, но я оставался верен тому слову и не трогал ее... — Король поднял взгляд и посмотрел ей в глаза... тем самым проникающим в душу взглядом. — Если ты хочешь отомстить, то сделай это... но не смей называть меня лжецом и подлецом! За все тысячи лет, что я живу, я никогда не нарушал своего слова!
Эти слова окончательно взбесили ее!
Перед глазами стояла кровавая пелена и лицо умирающей сестры!
Удар!
Клинок обрушился вниз и воткнулся в землю... рядом с телом Баррагана...
Она держала оружие и никак не могла себя заставить сделать то, что нужно.
Она просто не могла, не могла, не могла, как бы ни хотела...
— 'Я должна принести эту жертву! Я готова остаться одна до конца своей жизни и даже умереть следом, я должна отомстить! — говорила она себя. — Но... но... но... почему я не могу это сделать...?'
Она заскрежетала зубами, и горькие слезы потекли из ее глаз.
— А-а-а-а-а-а! — закричала Тия уже не в силах сдерживать боль и разрывающееся сердце. — А-а-аха-а-а-а-а-а... Сестра... прости... А-а-а-а-а... Я не могу...
Она окончательно сдалась и все то, что копилось в ней все эти триста лет, вырвалось наружу и сломало. Она заплакала, разревелась и сдалась на глазах у всех. Опозоренная окончательно, сломленная собственным эгоизмом, она так и не смогла принести эту последнюю жертву... она не смогла пожертвовать своим счастьем ради мести...
— Прости... прости... прости... прости... прости... — повторяла она не в силах остановить слезы, что капали на песок. — А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а....
Чья-то рука опускается на ее голову...
Она вздрогнула, когда ощутила чью-то теплую руку на своих волосах, что нежно погладила ее... как когда-то давно...
Подняв глаза, она увидела...
— Сестра? — не веря, прошептала она, уставившись на те же самые теплые и добрые глаза, что когда-то смотрели на нее. Она вновь увидела ту нежную заботу, какой ей так долго не доставало и не хватало.
Тая улыбалась ей.
Из-за маски, что закрывала половину лица, невозможно было это увидеть, но глаза выдавали все...
— Все хорошо... — сказала она, я всегда рядом.
Тия хотела подняться, но тут ощутила очень сильную сонливость и слабость во всем теле...
— Дип Сламбер... — прошептала Тая.
Тия медленно заснула, ощущая тепло рядом с собой и впервые за многие годы, страх, что всегда присутствовал в ней... отступил...
* * *
Когда девушка отключилась, он вздохнул и присел на песок рядом с ней. Да уж, не привык он вмешиваться в чужие дела, но тут действительно нужно было что-то делать. Не сделай он ничего, и девица могла просто сломаться окончательно, замкнувшись в себе. И таких из депрессии потом очень сложно вытаскивать, а кого бы Карас об этом попросил, как не профессионального мозгоклюя? Хотя вряд ли он его о таком попросит...
