— М-да, этот коктейль будет покрепче, чем дайкири, — сказал Беляев.— Лучше добавить ломтик лимона и положить побольше льда.
— Что, неужели настолько похоже?— спросил Лугарев.
— Как две капли ямайского рома, — ответил Митчелл.— Мы уже встречались с подобными случаями. Перенос информации между линиями времени — штука нередкая. Вероятно, вся эта история пригрезилась Толкиену за бутылкой доброго скотча.
— Вряд ли, — ответил Беляев, проявив неожиданную эрудицию. — Он свою эпопею пятьдесят лет писал. Не мог же он не просыхать так долго.
— Как бы там не было, — резюмировал Митчелл, — вам всем стоит перечитать на досуге вот эти книги. Как видите, отец-командир обо всем позаботился.
— Спасибо, папочка! — сказал Беляев.— Можно, я тебя поцелую?
— Чуть позже, — ответил Митчелл.— А пока подумай над тем, куда именно ты должен меня поцеловать.
— Хватит тянуть кота за хвост, пора о деле говорить! — рявкнул Топхауз. — Чего, собственно, делать-то надо?
— А я и сам толком не понял, — ответил Митчелл. — Мне сказали, что надо отправить человек пятнадцать военных советников, причем они должны знать хоть что-то из этой самой "фэнтэзи", чтобы лучше разобраться в местных условиях. Соображать, что к чему, придется на месте.
— Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что! — возмутился Беляев.— Я просто балдею от таких заданий!
-Какую технику дают?— спросил ТВ-оператор Дик Кингсли.
— Один длинный "Хьюй" (вертолет UH-1H), и один "Пэйв Лоу" (вертолет MH-53J), — ответил Митчелл. — Плюс два "виллиса".
— Всю жизнь мечтал о длинном "Хьюе", — весьма двусмысленно заметил Бейли.
— Заткнись, Марти, — сказал Топхауз.— А какое оружие?
— Берите, что вам больше по душе, — ответил Митчелл.— Чем больше разнообразия, тем лучше. Я, например, возьму огнемет. Рекомендую всем взять по хорошему ножу и еще вот эти штуки, — Митчелл взял из ящика, стоявшего в кузове "виллиса", довольно странный предмет.— Подходите и берите, повторять не буду.
Наемники быстро расхватали необычное оружие. Лугарев смотрел на предмет, удобно легший в его руку, и пытался понять, что это такое. Где-то в глубинах памяти шевелилось давнее смутное воспоминание.
Предмет состоял из довольно толстой рукоятки, длина которой — около десяти дюймов — позволяла взяться за нее обеими руками. С одного конца на ней был укреплен вогнутой поверхностью наружу сверкающий зеркальным блеском металлический диск с узкой прорезью в центре. Длина прорези не превышала дюйма, а диск был не больше чайного блюдца. На переходнике между рукоятью и диском были два колечка с градуировкой, как на объективе фотоаппарата, а рядом, как раз под большим пальцем, находилась яркая кнопка. На другом конце рукояти был самый мощный из всех портативных энергоблоков, какие Лугареву доводилось видеть.
— О'кэй, Джим, — сказал Топхауз, недоуменно вертя в руках предмет. — может, ты все же скажешь нам, что это за хреновина?
— Вот, слушайте, — ответил Митчелл.— Эндрю! Не трогай кнопку! Черт бы тебя подрал! В общем, так. Там, где нам придется действовать, противник вооружен холодным оружием и наряжен в железные доспехи. Основной вид боя — рукопашный, а против стального двуручного меча даже автомат Калашникова -не самая надежная защита. Один — два раза он удар отведет, но я не хочу пробовать, как он после этого будет стрелять.
Поэтому, — продолжал Митчелл, — я тоже решил предусмотреть холодное оружие, хотя оно несколько погорячее, чем обычное. Вот теперь, Эндрю, — обратился он к Беляеву, — подними его над головой диском вверх и нажми кнопку.
Все взгляды обратились на Беляева. Как только он нажал кнопку, из прорези в диске вырвался идеально прямой сияющий луч. От него шел ощутимый жар.
— Ух ты! — завопил Беляев, — Я Люк Скайуокер, последний рыцарь Джедай!
Обалдевшие в первый момент наемники расхохотались. Беляев держал в руке плазменный меч с длиной лезвия около метра.
— Кончай орать! — сказал Митчелл, — а то я тебе убедительно докажу, что ты не джедай, а всего лишь джи-ай. (G. I. от англ. "government issue" "правительственное имущество" — американское прозвище для солдат — прим. авт.)
-И как ты мне это докажешь?— осведомился "последний из джедаев".
-Самым примитивным и действенным способом, — ухмыльнулся Митчелл. — Заставлю сортир драить.
— Кнопочки, пимпочки, колесики — чудо враждебной техники, — проворчал Топхауз, недоверчиво разглядывая необычное оружие.— И ты думаешь, что этой фиговиной можно отбить двадцатикилограммовый двуручник?
Вместо ответа Митчелл вытащил из кузова "виллиса" длинную полосу железа, обернул один конец тряпкой, взял в правую руку и сказал:
— Не веришь, Джон? Попробуй отбить!
Митчелл взмахнул железякой, Топхауз, включив меч, автоматически парировал удар. Плазма, сжатая магнитным полем в лезвие, имела температуру в несколько тысяч градусов. Железяка застряла в мощном магнитном поле, моментально раскалилась, так, что Митчелл тут же бросил ее, а затем, в доли секунды нагревшись добела, согнулась под собственным весом и распалась на две части.
— Ну, убедился?— спросил Митчелл.
Топхауз все еще с сомнением покачал головой:
— По мне, обычный колун не хуже. Хотя бы не обожжешься, если выронишь, — сказал он, держа в опущенной руке включенный меч и не замечая, что бетон у его конца начал обугливаться.
— А ну-ка, брось его, — сказал Митчелл. — Бросай, не сломается.
Топхауз осторожно бросил меч плазмой вперед. Как только меч покинул его руку, он тут же автоматически выключился и с металлическим звуком упал на бетон.
— Видишь, вполне безопасно, — сказал Митчелл.
На этом инструктаж и закончился. Наемники отправились в подземную лабораторию, которая на их жаргоне называлась "процедурная". Там была проведена обычная операция резервирования. Информация из мозга каждого человека была переписана на запоминающий кристалл, получивший в народе мрачноватое, но меткое название "вечная память". Затем тела наемников были погружены в анабиоз, а информация загружена в мозг их двойников-андроидов. По их возвращении будет произведена обратная процедура, и тела наемников вернутся к нормальной жизни.
Эта операция позволяла исключить реальную гибель людей; она была позаимствована Вечностью с какой-то невообразимо далекой линии Времени.
Что бы ни случилось — гибнет андроид, а человек проснется как ни в чем ни бывало. Если же все пройдет гладко — информацию из мозга андроида, автоматически записываемую небольшим устройством типа "черного ящика" в самолете, перепишут в память человека, андроида же отключат до следующего раза.
Просто посылать андроидов было мало толку — они хорошо действовали лишь под управлением сознания реального человека. Наемники давно уже привыкли к этой операции и подщучивали над командовавшим в лаборатории доктором Бернштейном, называя его "док Франкенштейн".
После процедуры резервирования Митчелл снова уехал в штаб, а по возвращении мрачно сказал:
— Пэйв Лоу нам сейчас не дадут, они все в разгоне по другим миссиям.
— Вот черт! Три "минигана" в минусе, — буркнул Топхауз.
— Ничего, я еще затребовал "Хью Хог", — ответил Митчелл, — а вместо Пэйв Лоу нам пока дадут английский "Чинук". Ладно, парни, давайте по домам. Игорь, подбрось меня на своей колымаге до стоянки.
Отъезжая от стоянки, Лугарев услышал истошный вопль Беляева, которому, похоже, все было до фени:
— Пятнадцать человек на сундук мертвеца! — Беляев явно намекал на численность экипажа "Спектра".
— Йо-хо-хо, и бутылка рому! — дружно подхватили наемники, не упускавшие возможности подурачиться.
ГЛАВА 2
Пророчество Мандоса
Вскоре после Войны Кольца, в начале Четвертой эпохи почти все эльфы покинули мир и ушли на Заокраинный Запад. Почти, но не все. Небольшие общины эльфов еще жили в их исконных местах обитания — Имладрисе, Лотлориене, и Сумеречном Лесу. Они остались, чтобы поддерживать в порядке эти места, в тщетной надежде на возвращение былого эльфийского могущества. Совсем опустела лишь Серебристая Гавань, разрушенная до основания триста лет спустя, во время окончательного исхода эльфов, когда Олмер, Король без Королевства, пошел войной на империи Запада, задумав сделать своим королевством весь Северный мир.
Селестиэль осталась в Лотлориене, где испокон веков жили нолдоры — Мудрые эльфы, одно из трех основных эльфийских племен. Лишь трое нолдоров осталось в Лотлориене. Это был по-прежнему чудесный лес, как и тысячу лет назад, но Селестиэль была обеспокоена.
Далеко на юго-востоке снова, как и в древние времена, начинала сгущаться Тьма. Несколько дней и ночей всматривалась Селестиэль в Палантир хрустальный шар, привезенный в незапамятные времена из Валинора. Людям было известно о семи Палантирах, привезенных нуменорцами, однако они были также во всех местах обитания эльфов, о чем люди не знали. Палантиры были изготовлены Феанором и его последователями в начале Первой эпохи, но, в отличие от Сильмариллов, которых было лишь три, Палантиров было сделано гораздо больше, и они служили эльфам стандартным средством дальней связи.
Палантир мог использоваться также для визуальной разведки, что и делала сейчас Селестиэль. С каждым днем она все больше тревожилась. Везде у границ Черной страны она видела скопления кочевников.
Огромными полчищами они двигались из бескрайних восточных степей на запад. С юга подходили такие же несметные полчища дикарей — черных, раскрашенных яркими красками людоедов. Вдруг Селестиэль увидела то, что заставило ее вскрикнуть и содрогнуться. У подножия вулкана Ородруин она заметила казавшееся маленьким по сравнению с горой дымное облачко, просвечивающее изнутри багровым огнем. Но когда она приблизила изображение, решив разглядеть его получше, облачко оказалось огромным клубом черного дыма, скрывающим в себе страшную темную фигуру, контуры которой очерчивало багровое пламя. В лапе чудовища виднелся огненный хлыст со многими хвостами.
На ее вскрик прибежал другой эльф, по имени Ломион.
— Что случилось?— спросил он.
— Я видела... — Селестиэль указала на Палантир. — Там, у подножия Ородруина, я видела одного из балрогов Моргота!
— Не может быть! Ты, наверное, ошиблась, — сказал Ломион. — Ты ведь их никогда раньше не видела.
— Хотела бы я ошибиться. Посмотри сам.
Ломион буквально впился взглядом в Палантир.
— О Элберет, Гилтониэль! — в ужасе прошептал он. — Ты права. Надо взглянуть в зеркало Галадриэли. Может быть, оно что-нибудь подскажет?
-Если этих кочевников возглавит хотя бы один балрог, — сказала Селестиэль, — Древнее королевство не устоит перед ним. А потом придет и наша очередь. Предвечный Враг не упустит случая рассчитаться с нами. Даже Перворожденные Эльфы не могли справиться с балрогом, разве что несколько великих воителей древности, таких, как Эктелион или Глорфиндэйл. Что же говорить о нас...
Через несколько минут Селестиэль, Ломион, и Рингамир, третий эльф из их компании, стояли вокруг древнего, но совершенного и мощного прибора, называвшегося Зеркало судьбы, или, по имени его первой владелицы, Зеркало Галадриэли. Затаив дыхание, эльфы склонились над чашей зеркала.
По темной воде пробежала рябь, а затем эльфы увидели несметные орды кочевников, огромные караваны повозок, подходящие с востока, затем они увидели Черную страну, вулкан Ородруин, стоящий посреди бесплодной пустыни, а неподалеку от него поднимала к дымному небу свои мрачные башни древняя твердыня Врага — крепость Барад-Дур. Во время войны Кольца она была разрушена до основания, но теперь возрождалась вновь. Ее стены и башни окружали строительные леса, на которых копошилось множество людей.
На центральной башне цитадели, на ее верхней площадке, стояла группа существ, закутанных в черное. Изображение дернулось и приблизилось. По спине Селестиэль пробежали мурашки, Ломион и Рингамир чувствовали себя не лучше.
На вершине башни стояли девять возродившихся Улайров, а в центре группы возвышалась черная фигура, на лбу которой, в центре стальной короны золотисто-белым цветом сияла звезда. Фигура повернулась, и на совершенно черном, ужасном лике с плоским носом и толстыми вывороченными губами яростным багровым огнем полыхнули глаза.
— Гортаур, — шепотом выдохнул Ломион. — Это снова Гортаур!
— Да, — сказала Селестиэль. — Враг возродился снова.
Зеркало Судьбы могло показать события уже происшедшие, или те, что могли произойти, тогда как Палантир показывал лишь то, что происходит в настоящий момент.
Как ни напуганы были эльфы, они собрались с мужеством и снова заглянули в зеркало. И то, что они увидели, вселило в них надежду.
В Зеркале отразилась бескрайняя голубизна неба, в котором плыл черный крестик. Селестиэль подумала вначале, что это птица. Но крестик приблизился и обернулся невиданным чудовищем.
Толстое черное тело с распростертыми неподвижными крыльями, на хвосте высоко вздымался угловатый гребень, перед четырьмя отростками на крыльях бешено крутились прозрачные диски. Шеи не было, и эльфы даже не поняли, есть ли у чудовища голова.
Летающее чудо сделало левый круг, и бок его внезапно осветился пламенем. В Зеркале мелькнула земля, на которой в тучах дыма и пыли метались кочевники, а по ним из борта черного чудовища хлестали алые струи огня. Изображение приблизилось, еще больше, и Селестиэль увидела на левом боку чудовища древний символ эльфийской луны, на фоне которого сиял бледный лик Смерти, трубящей в странный прямой рог.
Затем Селестиэль увидела высокого человека, сжимавшего в руке огненный меч, и рядом с ним себя. Потом показалось бурлящее море, и горы, вздымающиеся из него, с них стекали потоки мутной пенной воды. Появилась какая-то непонятная картина — три сверкающих алмаза внутри странной машины. Последнее видение было поистине чудесным: Селестиэль и человек с огненным мечом стояли на зеленом холме рядом с той странной машиной. Но теперь из нее выходил сияющий луч, упиравшийся в одно из двух высохших деревьев, стоявших на вершине. И на этом дереве вдруг пробились зеленые листья, как будто облитые ярким серебряным светом.
Внезапно по зеркалу пробежала рябь, и изображение исчезло.
— Как ты думаешь, что все это может значить? — спросил Ломион.
— Откуда мне знать, — ответила Селестиэль, — это ведь ты у нас Перворожденный эльф. Мне кажется это надежда.
— Те, что стояли на башне — определенно Гортаур и девять Улайров, — сказал Ломион, — и надежду они в меня не вселяют. Три алмаза — боюсь даже поверить, но так сиять могут только три камня — великие Сильмариллы Феанора. Один из них, похоже, в короне Гортаура, но мы видели все три. Неужели им суждено найтись и собраться всем вместе?
— Пророчество гласит, — сказал Рингамир, — что они не отыщутся, пока мир не будет разрушен и пересоздан вновь. Один из них — Гил-Эстэль — там, где ему положено быть, — Рингамир указал на небо, где над западной частью горизонта висела яркая, ослепительно сверкающая звезда.— Еще два затерялись в конце Предначальной эпохи, один — в море, другой — в глубинах Земли. Вероятно, его и нашел Гортаур, ведь море он ненавидит.
