— У нас ее называют "Кассиопея", — машинально ответил Лугарев, неожиданно ловя себя на мысли о несусветной глупости происходящего. "Что я, черт подери, здесь делаю? Гуляю и любуюсь звездами с женщиной, которая старше меня на пять тысяч лет?!! Бред сумасшедшего! "
— А вот эту звезду я люблю больше всех, — сказала Селестиэль, очевидно не догадываясь о его мыслях. — Мы называем ее Гил-Эстель — "Звезда Надежды".
Лугарев посмотрел туда, куда указывала ее рука. Над западным горизонтом чуть выше Венеры ярким белым сиянием горела незнакомая ему звезда. В его памяти тут же всплыли чеканные строки древней баллады об Эарендиле:
"Эарендил навеки стал
Для всех затерянных во тьме
Звездой, летящей в вышине,
Живым огнем, проводником
К священной Западной стране"
— Почему ты защищаешь нас? И Гондор? — спросила вдруг Селестиэль. — Что заставляет тебя делать это? Разве это твоя война?
— Как тебе объяснить...? — задумался Лугарев.
— Объясни как можешь.
— Ну... это моя работа, — ответил Лугарев. — Я получаю деньги за то, что защищаю вас, Гондор, или еще кого-нибудь...
— Тебе нравится убивать себе подобных?
— Нет. Деньги получать — вот это мне нравится. Но если мне приходится убить, чтобы защитить себя или кого-то еще, я убиваю. Если мне надо убить, чтобы выполнить задание, от которого зависят жизни или интересы многих людей, я убиваю. Я — наемник. Я делаю свою работу. Без удовольствия и без сожаления.
— А если противник предложит тебе больше, ты перейдешь на его сторону?
— Пойдем со мной, — ответил Лугарев, взял ее за руку и повел к вертолету. — Я кое-что покажу тебе.
Откатив дверь вертолета, он достал из коробки, присланной Марией, свой маленький телевизор на батарейках и горсть мнемокристаллов. Найдя нужный кристалл, он зарядил его в телевизор, включил приборчик, подозвал остальных эльфов и сказал:
— Посмотрите вот этот фильм. Он называется "Великолепная семерка". Он довольно длинный, но когда ты посмотришь его, Селест, ты поймешь, что наемники — это не всегда плохие люди. Я заключил контракт и не перейду на сторону врага, даже если он предложит больше.
— А если твой контракт кончится, и Враг предложит тебе другой? — спросила Селестиэль. — Что тогда?
— Когда я заключаю контракт, я интересуюсь не только суммой, — ответил Лугарев. — Если работа противоречит моим убеждениям, я не возьмусь за нее, сколько бы мне не предлагали.
— Тише, Селест, потом будешь спрашивать! — зашипел на нее Ломион. — Дай посмотреть!
Лугарев усмехнулся в усы, глядя на эльфов, завороженно прилипших к маленькому экрану. "У нас тоже найдется немного волшебства, чтобы вас удивить", — подумал он.
Два часа пролетели для нолдоров как один миг. Они ни на секунду не отрывались от экрана. Наконец фильм кончился, по экрану поплыли финальные титры.
— Кажется, я поняла, что ты имел в виду, — задумчиво произнесла Селестиэль. — Если бы все наемники были такими...
— В Вечности других и не бывает, — ответил Лугарев.
— А что такое Вечность? — сразу спросила Селестиэль. — Ты так называешь свою страну?
Лугареву пришлось повторить почти то же самое, что он говорил волшебнице на верхней площадке Белой башни Минас-Анора. Эльфы слушали с напряженным вниманием, время от времени переспрашивая или уточняя непонятные моменты.
— А ты сам как туда попал? — спросил Ломион.
— Ну, это было довольно сложно, — усмехнулся Лугарев. — Для этого мне потребовалось умереть.
Эльфы удивленно подняли брови.
— Я был летчиком-истребителем, — пояснил Лугарев. — Летал сначала на МиГ-23. Все было нормально, пока не началась война в Афганистане. Вскоре и нашу часть послали туда. На этой войне мне, можно сказать, повезло. Отлетал без единой царапины, получил пару орденов, капитанские погоны... По окончании срока в Афгане пересел на МиГ-27. Меня перевели в 18й гвардейский истребительно-бомбардировочный полк "Нормандия-Неман". Пролетал я там почти год, когда и случилась эта неприятность. Во время тренировочного полета на малой высоте я столкнулся с вороньей стаей. Для самолета, тем более скоростного, столкновение даже с одной птицей — это не семечки. В общем, я только успел дернуть ручки катапультирования и больше ничего не помню. Пришел в себя в какой-то подозрительно чистой больнице. Катапультирование это ведь тоже не панацея, оно далеко не всегда кончается благополучно.
Первые дни все было как в обычной больнице. Врачи сказали, что у меня было небольшое сотрясение мозга, еще кое-что... А потом появились два деятеля из Службы Кадров Вечности. Они-то и рассказали, что мой МиГ грохнулся на какое-то поле. Топливо взорвалось, плюс еще пара бомб и подвесные баки. Истребитель разнесло на такие клочья... Катапультное кресло вообще не нашли. Его эти ребята из Вечности прибрали, вместе с парашютом. Командование решило, что я погиб. Не успел катапультироваться. А меня, оказывается, подобрала спасательная служба Вечности. Они многих так подбирают. В больнице меня починили, потом предложили работать у них. В основном, летать. Условия были совершенно сказочные. Я согласился, конечно, и не жалею об этом.
Эльфы выслушали его рассказ как откровение, даже не переспрашивая. Все вопросы посыпались потом. Особенно старалась Селестиэль, выпытывая все технические подробности. Она даже заставила Лугарева нарисовать схему работы катапультного кресла — настолько заинтересовала ее эта идея.
В конце концов Лугарев заявил:
— Хватит, Селест! Уже почти полночь. Я засыпаю на ходу. Поговорим завтра.
Пожелав эльфам спокойной ночи, он забрался в вертолет и рухнул на резиновый матрац лицом вниз. После его ухода эльфы еще долго говорили между собой о нем, обсуждая услышанное. Лугарев этого уже не слышал. События этих суматошных дней утомили его настолько, что он уснул, едва коснувшись подушки.
ГЛАВА 5.
Разгадка.
Лугарев просыпался постепенно, медленно. Сначала сквозь дремоту он услышал щебетание птиц. Оно становилось все громче, пока он не осознал, что этот радостный птичий хор твердо вознамерился не дать ему спать. Некоторое время он еще дремал, пока, наконец, яркий солнечный луч не проник в окно вертолета. Лугарев сел на своем резиновом матраце, сладко зевнул и потянулся.
После всех волнений и потрясений последнего времени это было удивительно мирное пробуждение. Лугарев почесал за ухом и посмотрел на часы. Было 8.06 17 июня. Он поднялся, поправил, как смог, измявшуюся за ночь одежду, откатил в сторону дверь и вылез из вертолета.
Эльфы поднялись, похоже, уже давно. Селестиэль хлопотала, приготовляя завтрак, Ломиона и Рингамира не было видно.
-Привет, Селест! — окликнул ее Лугарев. — Где мужчины?
-Привет! — ответила Селестиэль, и он еще раз поразился мелодичности ее голоса. — Они пошли на разведку. В отличие от некоторых любителей поспать... — она улыбнулась, и эта улыбка, как показалось Лугареву, осветила лесную полянку ярче июньского солнца.
-Ну и пусть, — сказал Лугарев. — Зато им кофе не достанется.
-Чего не достанется? — переспросила она.
-Кофе. У тебя вода есть? — он наполнил котелок водой и повесил над огнем. Селестиэль внимательно наблюдала за ним.
Когда вода закипела, он пошарил по карманам и вытащил несколько ярких пакетиков из фольги. В коробке, присланной Марией, нашлись две пластмассовые чашки.
-Это, конечно, не серебряный кубок, — сказал он, — но пить кофе из кубка как-то непривычно.
Надорвав пакетики, он высыпал в чашки их содержимое и залил кипятком. Селестиэль с интересом принюхалась.
-Пахнет вкусно, — заявила она.
Лугарев высыпал сахар из двух других пакетиков и спросил:
-Тебе со сливками?
-А где ты возьмешь сливки?
-Там же, где и все остальное, — он вскрыл еще два пакетика с сухими сливками и высыпал в кофе. — Осторожно, горячее.
Селестиэль боязливо отпила из чашки. Лугарев внимательно следил за изменением выражения ее лица.
-Очень вкусно, — сказала она. — Сливки как настоящие. Тот, кто это придумал, весьма сведущ в магии.
-Точнее, в пищевой химии, — ухмыльнулся Лугарев.
Вскоре вернулись остальные эльфы. Он угостил и их. Попробовав кофе, Ломион заявил:
-Мне кажется, люди многого достигли за эти годы. Неужели такие чудесные порошки делают в Гондоре?
-Нет, конечно, — ответил Лугарев. — Их делают в Вечности.
-Я хотела бы там побывать, — сказала Селестиэль.
-Это несложно устроить, — пожал плечами Лугарев.
После завтрака эльфы быстро свернули свой лагерь. Селестиэль подошла к Лугареву и спросила:
-Ты можешь подвезти нас до Лотлориена?
-Пожалуйста, — ответил Лугарев. — Грузите вещи.
Эльфы быстро запихали пожитки в вертолет. Рингамир вдруг залихватски свистнул, и откуда-то из глубины леса примчались, как ветер, серебристо-белые эльфийские кони. Потряхивая гривами, которые заставили бы позеленеть от зависти многих блондинок, они подбежали прямо к своим хозяевам, стоящим у вертолета.
-Да, а как же быть с лошадьми? — спросила Селестиэль.
-Не знаю, — ответил Лугарев. — Но в вертолет они не влезут. Разве что застропить их и прицепить на внешнюю подвеску.
-Ну уж нет! — воскликнула Селестиэль. Она обняла свою белую кобылу и сказала. — Моя бедная! Ее чуть удар не хватил, когда ты поднял нас в воздух!
-Если бы горцы подняли вас на копья, ей бы это еще меньше понравилось, — заметил Лугарев. — Сейчас тролли уже глодали бы косточки твоей лошадки.
-Не надо никуда их цеплять, они сами найдут дорогу, — сказал Ломион, и, повернувшись к лошадям, добавил несколько эльфийских слов.
Лошади поняли его и с веселым ржанием унеслись прочь.
Лугарев усадил эльфов в вертолет. Мужчин он пристроил на креслах пулеметчиков, а Селестиэль на месте второго пилота. Она с интересом рассматривала приборы.
Лугарев уселся в пилотское кресло и запустил двигатели. Грохот моторов сотряс девственную тишину леса. Лопасти ротора завертелись, вначале медленно, затем все быстрее и быстрее.
Он взялся за ручку шаг-газа. Моторы взревели еще громче. Вертолет оторвался от земли, чуть качнулся — Лугарев тут же парировал колебания ручкой управления — и уверенно пошел вверх. Поднявшись выше верхушек деревьев, Лугарев двинул от себя ручку управления, "Найт Хок" опустил нос и понесся над лесом, набирая скорость. Когда он выпрямился, Лугарев сделал еще несколько "кивков", немного отклоняя ручку вперед, пока вертолет не разогнался.
Эльфы были в восторге от полета, особенно Селестиэль. Ручка управления покачивалась перед ней, как бы приглашая попробовать, подрагивали стрелки приборов на доске, а под вертолетом неслось назад зеленое лесное море. Поймав ее взгляд, Лугарев спросил:
-Хочешь порулить? Давай, не бойся. Только не делай резких размашистых движений. Это все равно, что раскачивать лодку...
Селестиэль осторожно взялась за ручку. Она почувствовала упругое, словно живое, сопротивление, когда попробовала слегка наклонить ее.
-Потяни на себя. Чуть-чуть, — сказал Лугарев.
Селестиэль чуть подала ручку назад. Вертолет послушно приподнял нос и взмыл вверх. Стрелки приборов заплясали. Селестиэль испугалась и поскорее вернула ручку в прежнее положение.
-Вот видишь, как все просто, — ободряюще улыбнулся Лугарев. — Ручка вперед — набор скорости. Назад — набор высоты и торможение одновременно. Вправо и влево на большой скорости — повороты с креном. На малой скорости можно повернуть без крена, педалями. Они у тебя под ногами. Вот эта ручка рядом с сиденьем — управление двигателями и главным пропеллером. Надо только не забывать следить за высотой. Вот эта стрелка должна быть все время на нуле.
-Я не запомню, — засмеялась Селестиэль. — И я не знаю ваших цифр.
-Если будет возможность, я тебя научу, — сказал Лугарев.
По ходу полета он продолжал рассказывать особенности управления и тут же демонстрировал их. Селестиэль быстро запомнила человеческие цифры и с удивлением поняла, что этой сложной машиной действительно довольно просто управлять, если знаешь, что показывают все эти бесчисленные стрелки. Видя, что она неплохо освоилась, Лугарев передал ей управление, продолжая на всякий случай придерживать ручку. Селестиэль один за другим сделала несколько довольно энергичных маневров, но тут урок пилотирования был прерван самым неожиданным образом. Сзади послышались настойчивые удары. Лугарев обернулся, с ужасом сообразив, что он совершенно забыл о сидящих сзади эльфах.
Рингамир высунулся в открытое окно, судорожно вцепившись в его края. Лицо у него приняло оттенок свежего зеленого салата. Лугарев понял, что его укачало. Ломион выглядел несколько лучше, но было ясно, что достаточно еще пары разворотов, чтобы и он полез на разгрузку.
Дальнейший полет проходил спокойно. Лугарев вел вертолет как можно ровнее, чтобы желудки эльфов поскорее пришли в норму. Селестиэль сидела с виноватым видом — это ее маневры привели к столь печальному результату.
Наконец впереди замаячили кроны деревьев Золотого леса. Подлетев поближе, Лугарев сумел по достоинству оценить размеры этих лесных исполинов. Они достигали пятидесяти метров в высоту, и два человека, взявшись за руки, не смогли бы их обхватить. Он только головой покрутил, увидев эти величественные деревья. Еще пара минут — и вертолет летел уже над лесом. Селестиэль рукой указала направление.
Неожиданно перед носом вертолета открылось чудесное зрелище. Впереди внизу расстилался широкий изумрудно-зеленый луг, на краю которого был вырыт когда-то глубокий, но теперь оплывший от времени и дождей ров. За ним поднималась высокая, местами обрушенная поверху белокаменная стена. Вдоль нее шла древняя дорога, тоже вымощенная белым камнем. За стеной высился зеленый холм, поросший великолепными деревьями, еще более высокими, чем в остальном лесу. Стена спиралью обвивала его.
-Это наш город, Карас Галадон, — сказала Селестиэль. — Ворота там, — она указала на юг.
Лугарев довернул вертолет и повел его вдоль дороги, постепенно заворачивавшей на юго-восток. Через две-три минуты он увидел мост из белого камня, переброшенный через ров к высоким мощным воротам. Лугарев плавно повел вертолет на снижение и посадил возле моста.
Эльфы быстро выгрузили свои вещички.
-Пойдем, — сказала Селестиэль.
Он подхватил первый попавшийся узел из кучи вещей, закрыл дверь вертолета и пошел вслед за эльфами через мост.
Подойдя к воротам, Селестиэль положила руку на створку и что-то сказала. Ворота распахнулись сами собой. За ними открылся узкий коридор между стенами. Пройдя еще немного, эльфы и Лугарев вступили, наконец, в город.
Кругом царила загадочная, необыкновенная тишина. Было так тихо, что звук шагов Лугарева отражался от стены громким эхом.
-Тихо как, — пробормотал Лугарев.
-Да, — внезапно погрустнев, ответила Селестиэль. — Раньше здесь звучали песни, музыка, звонкие голоса... Теперь их больше нет. Нолдоры ушли за море, и мы живем здесь только втроем. Вот уже тысячу лет...
Они шли по дорожкам, вымощенным белым камнем, поднимались по мраморным лестницам, встроенным в склон холма. В этом месте было необыкновенно хорошо и спокойно. Казалось, древнее доброе волшебство нолдоров не покинуло этот лес, а лишь уснуло на время, готовое в любой момент пробудиться. Сама природа здесь была как будто иной. Лугареву приходилось бывать во многих лесах, но в таком он был впервые. Доброе, печальное и благостное спокойствие висело в воздухе, сосредоточилось под корнями травы, жило в каждом листке любого дерева. Деревья! Они вздымались повсюду, высоченные, толстые. Кора их, гладкая и упругая, была похожа на пластик и отблескивала серебром. Стволы, прямые, как мачты кораблей, уходили высоко вверх; первые ветви отходили от них лишь на высоте около двадцати метров. Листья — длинные и отливающие золотом — скрывали между собой множество красно-золотых цветов.
