— Кто вы будете, чужеземцы, и что привело вас сюда? — спросила Селестиэль.
Не только Лугарев, но и Мария были поражены чистыми, звонкими голосами эльфов. Они звучали, словно серебряные колокольчики.
— Мы — наемники, приехали издалека, чтобы защищать Гондор, — осторожно ответил Лугарев. Он помнил предостережение Советника: "Не называйте свои имена незнакомым людям, а тем более нелюдям. Эта линия времени близка к астральным, и существа, владеющие магией, могут подчинить себе вашу волю." В способностях эльфов в области магии сомневаться не приходилось.
— ... а здесь мы оказались, чтобы не допустить врага в ваш лес, — закончил он.
Эльфы снова удивленно переглянулись.
— Тому, вместе с кем победил столь страшного противника, как бывший король Ангмара, можно открыть свое имя, — сказала Селестиэль, улыбаясь. — Я — Селестиэль из Дома Феанора. Это — мои друзья — Ломион и Рингамир из Дома Финголфина. А как называть вас?
— Я — Игорь Лугарев.
— Я — Мария Пирелли.
— Мы вместе управляем вот этим аппаратом, — пояснил Лугарев, показывая на трансформер. — Это наш "Последний Крестоносец", так мы его называем.
— Рада познакомиться с вами, — сказала Селестиэль и добавила, глядя в глаза Марии. — Это не настоящее твое имя...
— Я знаю, — ответила Мария. — И мой друг тоже. Но я не хотела бы, чтобы об этом знали другие.
— Хорошо, — ответила Селестиэль. — Я понимаю тебя.
— Э-э-э, .. — замялся Лугарев, не будучи уверен, что к такой женщине можно обратиться просто по имени. — Скажите... этот назгул? ... Мы его уделали?
— Друзья называют меня просто Селест, — ответила она, словно угадав затруднение Лугарева, — а врагам и посторонним я своего имени не называю. Что же до Улайра ... Нельзя убить того, кто мертв вот уже много веков.
— Для мертвеца он выглядел довольно бодро, — заметила Мария.
— Он стоит, как и мы, эльфы, на грани зримого и незримого мира, — ответила Селестиэль. — Но если мы в большей степени принадлежим миру этому, она широко повела рукой, как бы указывая вокруг, — то бывший король Ангмара и его слуги существуют, в основном, в мире ином. Там нет многих привычных вещей, время там течет иначе, солнце более блеклое и холодное, луна и звезды светят ярче... Но не в этом дело. В отличие от нас, Улайры не вещественны, они — призраки...
— Мы это заметили, — кивнул Лугарев.
— Поэтому их нельзя убить — в обычном понимании этого слова — обычным оружием, — продолжила Селестиэль.
— Хм... Спроси у эльфа совет — услышишь в ответ ни "да" ни "нет", — улыбнулся Лугарев.
Эльфы тоже улыбнулись.
— Так или иначе, но он куда-то делся, — сказала Мария, — и орал при этом, как умирающий.
— Мы лишили его силы, — ответила Селестиэль, показывая им железный медальон с огромным камнем, подобным алмазу и испускающим бледный свет. — Когда Король-Призрак лишился этого медальона, прервалась его связь с Гортауром, его Властелином. И он развоплотился, превратясь в бессильный и злобный призрак, лишенный энергии...
Лугарев отметил, что если в первый раз лингофон перевел это слово как "сила", то теперь он назвал это — "энергия". А лингофоны были весьма компетентны в подобных нюансах перевода. Он решил, что это не случайно.
— Ты хочешь сказать, что этот медальон — как бы энергопередатчик? — спросил он.
— Ты прав. Любой призрак — это прежде всего сгусток особого рода энергии, — ответила Селестиэль, — и пока Гортаур не сделает ему новый талисман, Король-Призрак не появится в зримом мире. Но довольно о мрачном. Мы все живы, и мы победили! Не пристало живым при первой встрече рассуждать о мертвецах. Я приглашаю вас в гости. Мы так давно ни с кем не общались...
— Мы с удовольствием примем ваше приглашение, ответил Лугарев, но в этот момент у него в кармане запищал пэйджер. — Прошу прощения, мне надо поговорить с парнями наверху, — он указал в небо, где еще кружила "Эйприл Фест", и побежал к "Крестоносцу".
Его действительно вызывал Бартон.
— Эй, Игорь! Хорошая работа! У вас все о'кэй?
— Лучше не бывает, — засмеялся Лугарев.
— Митч и остальные уже на базе, — сказал Бартон. — Угрозы практически нет.
— Я немного задержусь здесь, — сказал Лугарев. — Надо потолковать с местными жителями. Вот тут Мария хочет тебе что-то сказать.
— Полковник? — сказала Мария. — Говорит капитан Пирелли. Передайте моим людям, пусть возвращаются на базу. Я скоро буду. Приготовьте вертолет для коммандера Лугарева. Он собирается здесь задержаться.
— Понял вас, мисс Пирелли. Э-э, .. скажите, .. — Бартон несколько замялся. — В этом лесу... там... действительно есть ... эльфы?
— Да, полковник, — совершенно равнодушно ответила Мария.
"Можно подумать, Расселл спросил ее о пирожках с капустой", — подумал Лугарев.
— Ты разве не останешься? Нас ведь пригласили, — спросил он.
— Нет, — ответила Мария. — Я и "Крестоносец" можем понадобиться на базе. К тому же пока я еще командир эскадрильи и отвечаю за своих людей. Я пришлю за тобой вертолет. Будем держать связь.
— О'кэй, — сказал Лугарев. — Пусть пришлют машину с большой дальностью полета, вроде "Найт Хока", возможно, придется подбросить эльфов до Лотлориена. И положи в вертолет небольшую коробку, она у меня в "Спектре". Там у меня телевизор и еще кое-какая аппаратура.
— Угу, будет сделано, — кивнула Мария. — Держи включенными рацию и приводной радиомаяк. Да не заглядывайся на эту сказочную красотку. Ну, пока, до встречи, коммандер!
Мария уселась в пилотское кресло и закрыла кабину.
— Отойдем в лес, — сказал Лугарев эльфам. — Эта штука очень громко свистит, когда взлетает.
Они укрылись за деревьями и заткнули уши. Раздался оглушительный свистящий рев, из-под ног "Крестоносца" полетела пыль, брызнули струи раскаленного газа. Мария помахала Лугареву и повела истребитель в сторону от леса. Он медленно плыл над землей, оставляя за собой две черных, выжженных плазмой полосы посреди зеленого моря травы. Отлетев на полкилометра от леса, Мария увеличила тягу. Трансформер поднялся на двух столбах синевато-белого пламени, затем принял конфигурацию истребителя, и на полном форсаже рванулся в бескрайнее голубое небо. Где-то в вышине прогремел гром — "Крестоносец" перешел звуковой барьер.
То, что было потом, вспоминалось позднее Лугареву как увиденное во сне. Они сидели на поляне посреди леса, освещенные ласковым июньским солнцем. Было угощение — незнакомые плоды каких-то деревьев, свежие, сладкие, белоснежные на изломе лепешки, мед...
— Мы не едим мяса, — сказала, как будто извиняясь, Селестиэль, однако Лугареву было слишком хорошо, чтобы быть чем-то недовольным. В его руке как бы сам собой оказался небольшой серебряный кубок филигранной древней работы, наполненный неизвестным ему, но приятно пахнущим напитком.
Он осторожно отпил — ни разу в жизни он еще не пробовал ничего подобного. По всему телу растеклось приятное, живое тепло. В напитке не было ни капли алкоголя, но он давал ни с чем не сравнимое ощущение мира, спокойствия и блаженства.
— Чем это вы меня напоили? — спросил Лугарев и засмеялся, почувствовав прилив необъяснимого, беспричинного веселья.
— Это наш медовый напиток, — ответила Селестиэль. — Тебе нравится?
— Еще как!
Кончив жевать, все четверо расположились прямо на душистой, мягкой траве. У эльфов было множество вопросов к Лугареву, а у него еще больше вопросов к эльфам.
— Я должна поблагодарить тебя, — сказала Селестиэль. — Ты очень вовремя вынес меня оттуда. Еще чуть-чуть, и из меня сделали бы подушечку для иголок.
— Ну, не мог же я оставить этим уродам такую симпатичную девчонку, — усмехнулся Лугарев.
Она удивленно подняла брови.
— Я всегда думала, что уже вышла из возраста девчонок. Мне уже более пяти тысяч лет по людскому счету.
— Гм! — Лугарев не знал, что и сказать. — В таком случае, леди, вы неплохо сохранились. Хотя я считаю, что женщине надо давать столько лет, на сколько она выглядит.
— На сколько же, по-твоему, чужеземец, выгляжу я?
— Лет на двадцать пять... по людскому счету, — поддразнил ее Лугарев.
— Нашему гостю не откажешь в учтивости, Селест, — улыбнулся Ломион, глядя на смутившуюся Селестиэль.
— А что это у вас женщины занимаются мужским делом? — пришел ей на помощь Лугарев. — Вы, два бравых воина, в кустах сидели, — усмехнулся он, а девушка жизнью рисковала, тыкала мечом в это пугало.
— Попробовал бы ты ее удержать!
— Есть древнее пророчество о том, что Король-Призрак падет не от руки воина, — сказала Селестиэль. — И оно уже однажды оправдалось. В прошлый раз его развоплотили малыш-полурослик, и смелая девушка, по имени Йовин, из племени рохирримов. Это случилось давным-давно, тысячу лет назад. Но Черный Властелин вновь обрел тело, найдя Сильмарилл, и снова призвал к себе своих призрачных слуг.
— Да, я читал об этом подвиге в старых книгах, — сказал Лугарев.
— Ты хорошо образован для наемника, — заметил Ломион, — И знаешь историю нашего мира.
— Да, я читал "Квэнта Сильмариллион", — ответил Лугарев.
Эльфы переглянулись.
— Скажи, можно взглянуть на твой огненный меч? — спросила Селестиэль.
— Посмотри, — Лугарев отцепил меч от пояса и протянул ей. — Кнопку не трогай! Эта штука сильно жжется. Вот, смотри.
Он взял меч из ее рук и нажал кнопку. Луч вырвался из прорези на диске. Селестиэль смотрела на меч прямо-таки с профессиональным интересом.
— А как он работает?
— Ну, как... Включаешь и машешь! — ответил Лугарев.
Эльфы расхохотались.
— Нет, я имею в виду, как появляется его огненное лезвие? — спросила Селестиэль.
— Ну ... Это плазма в магнитном поле.., — Лугарев замялся. — Вряд ли я сумею объяснить так, чтобы ты поняла.
Он выключил меч.
— Вот смотри. Тут энергоблок. Очень мощный. Можно сказать, в нем спрятана молния. Он дает разряд, который ионизирует воздух... Черт, как объяснить, что значит "ионизирует"...?
— Понятно, — сказала Селестиэль. — Получается плазма, которую удерживает магнитное поле, создаваемое магнитом в рукояти. А зеркальный диск предохраняет меч и руку от жара.
Лугарев изумленно воззрился на нее.
— Ты... ты знаешь, что такое плазма?
— Я люблю читать книги знаний, в них есть ответы на многие вопросы, — ответила Селестиэль.
— Но откуда? Откуда у вашего народа такие знания, здесь же средневековье! Откуда взялись эти книги?!
— Я из расы Нолдоров и принадлежу к народу Феанора, — сказала Селестиэль. — Валары многому научили нас, и еще больше мы узнали сами. А как называется твой меч?
— Как называется? Понятия не имею, — пожал плечами Лугарев. — Ну, у него есть какой-то буквенно-цифровой индекс, но я не взял с собой инструкцию...
— Нет, нет, я говорю об имени меча. Вот, смотри, — Селестиэль взяла лежащий рядом с ней на траве пояс и вынула из ножен свой меч, протянув его Лугареву рукоятью вперед. — Это мой меч, я зову его "Хелектиль", что значит "Ледяное острие".
Лугарев осторожно взял в руки клинок, поразивший Короля-Призрака. Древняя работа угадывалась сразу, но его внимание привлекло лезвие. Тщательно отполированное, покрытое ближе к рукояти прихотливой вязью эльфийских рун, оно было сделано из нержавеющей стали!!
— Это нержавейка! — воскликнул Лугарев.
— Конечно, — кивнула Селестиэль. — Мы не можем пользоваться предметами из обычной стали, поэтому и латы и оружие у нас нержавеющие. Это было всегда.
— Не можете? — удивился Лугарев. — Почему?
— Ржавчина, — ответила Селестиэль. — Мы называем ее "каранлит" — "красный пепел". Для нас она — яд.
Лугарев молча отдал ей меч. Он даже не мог сказать, что из услышанного удивило его больше.
— Придумай имя для своего меча, — сказала Селестиэль, — а я напишу его на рукояти. И сделаю гравировку охранных заклинаний. Чему ты смеешься?
— Ну, знаешь! Сначала ты говоришь о плазме, потом о заклинаниях! Забавный контраст.
— Таковы эльфы, — ответила Селестиэль. — Мы не разделяем магию и науку, для нас они — единое целое.
Вскоре послышался рокот вертолетного мотора — это прилетел за Лугаревым "Найт Хок". Ему не хотелось улетать от эльфов так быстро. Но оказалось, что вертолет прилетел на автопилоте, ориентируясь на сигнал поставленного Лугаревым радиомаяка. Такая система часто использовалась в Вечности, особенно на вертолетах. Лугарев посадил "Найт Хок" на поляну с помощью пульта дистанционного управления. Связавшись с базой, он передал Митчеллу, что еще немного задержится.
Эльфы подошли к вертолету и долго, с интересом рассматривали диковинную для них машину. Лугарев с удивлением отметил, что Селестиэль проявляла гораздо большее любопытство и задавала куда больше технических вопросов, чем Ломион или Рингамир.
— Похоже, ты разбираешься в технике лучше своих друзей, хотя они мужчины, а ты — нет, — сказал он.
— А ты считаешь, что только мужчины способны разбираться в технике? — улыбнулась Селестиэль. — Мои друзья — просто воины, хотя и умеют кое-что сделать, а я — создатель вещей.
— То есть? — спросил Лугарев.
— Я придумываю вещь или машину, рассчитываю, как она должна работать, потом рисую чертежи, и мы все вместе ее делаем.
— А! Говоря по-нашему, ты — инженер-конструктор.
После ужина эльфы собрали остатки еды, уселись вокруг костра и запели. Лугарев знал, что эльфы любят петь, поют много и очень красиво, но услышанное превосходило всякое воображение.
Селестиэль играла на маленькой арфе, Рингамир — на флейте, пляшущие языки пламени освещали их прекрасные лица, а в вечернем сумраке за их спинами мигал огонек радиомаяка и высилась темная туша вертолета. Искры от костра улетали вверх, и вслед за ними летел волшебный серебряный голос Селестиэль. Такой запомнилась Лугареву эта ночь.
С первыми звуками песни он достал из вертолета магнитофон и включил на запись, наслаждаясь мелодичными, как перезвон колокольчиков, песнями эльфов. В их языке почти не было шипящих звуков, и он очень подходил для песен, как, например, итальянский.
Наконец эльфы умолкли. Селестиэль вопросительно посмотрела на Лугарева.
— В жизни не слышал ничего красивее, — признался он к ее явному удовольствию.
— Я тоже, — сказал Ломион. — Ты для нашего гостя так старалась, Селест?
Она только улыбнулась в ответ.
На небе начали зажигаться первые звезды. Лугарев уже хотел укладываться спать, он не любил поздно засиживаться. Но Селестиэль позвала его прогуляться вдоль опушки леса.
Выйдя из-под деревьев, они остановились. Селестиэль подняла руку, указывая на яркую синюю звезду.
— Смотри, это Хеллуин. Правда, красивый? А как он называется у вас?
— Сириус, — ответил Лугарев. — Отсюда он смотрится куда приятнее, чем вблизи.
Селестиэль вопросительно взглянула на него.
— Был я там в прошлом году, — пояснил он. — Едва ноги унес...
Селестиэль посмотрела удивленно, но ничего не сказала. "Не поверила", — подумал он: "Это и не удивительно. На ее месте и я не поверил бы."
— А это Вильварин — "Бабочка", — сказала она, указывая на небольшое созвездие.
