Черное зеркало, белый алтарь

Глава 1

— Нам выпал уникальный шанс! Переход откроется буквально со дня на день!

— И на чьей же территории?

— На территории Академии.

Говорящий смолк и обвел взглядом присутствующих.

В глазах чуточку зарябило. Драгоценности играли, искрили и переливались под светом магических ламп, делая присутствующих похожими на новогодние елки. Оскорбительно?

Даже подумать о таком в присутствии Совета Магов было опасно. Прочитай любой из них мысли наглеца — и расплата не заставила бы себя ждать. Елку бы нахалу засунули... да-да, именно новогоднюю и с игрушками.

Хотя смотрелось собрание действительно забавно, и в глазах бы зарябило у любого. Даже на Бразильском карнавале люди выглядели скромнее.

Но и выбора у тэров не было.

Все они были из высоких родов.

Все они были магами.

И все защищались. А что лучше держит магию, как не драгоценные камни и драгоценный же металл? Ни единого простого украшения не было на мужчинах.

Артефакты и снова артефакты. Защитные и атакующие.

Друг друга маги ненавидели. До изжоги, до икоты, до белых глаз и стиснутых зубов. Они могли обмениваться рукопожатиями и поцелуями, могли говорить о своей симпатии, но каждый в Совете с удовольствием сплясал бы на могилках... да, пожалуй, что и всех остальных его членов.

Да и было магов не так много. Всего тридцать человек — и один председатель. По уровню силы, связей, семей Эр-Сианна...

Поэтому защита, защита и снова защита. И атака, на всякий случай. И нейтралитет.

Убивали бы... но — нейтралитет. Внешне и в Совете. А еще фига за спиной, кукиш в кармане и прицельный плевок в суп соседу. Дипломатические отношения-с.

— Академия...

— Поэтому я настаиваю, что иномирянин должен принадлежать роду Лоринских!

— Академия — достояние не только Лоринских! Вы хотите наложить свои лапы на все!

— Сказал Вельский! Давно ли вы свои лапы тянуть в каждый закоулок перестали?!

Маги, аристократы...

Когда речь идет о выгоде, и о серьезной выгоде, куда и воспитание исчезает? Спустя пять минут в Палате Совета бушевал настоящий двенадцатибалльный шторм. Разве что воды маловато было, плевки все ж не океан. Но брызги слюней разлетались широко! Вдохновенно разлетались...

Наконец, споры были закончены.

А решение...

Решение было принято практически соломоново.

Иномирянин будет принадлежать роду Лоринских. Но — до поры.

А потом, когда придет время...

Иномирянин поработает на благо Академии.

Лоринские были недовольны. Но Палата голосовала единогласно, и им ничего не оставалось, кроме как смириться. Они и так получали больше, чем рассчитывали.

Оставалось ждать.

Ждать того редкого момента, когда соприкоснутся миры, и человек, наделенный силой, сможет пройти через их грань.

* * *

— Туся!

— Брысь.

— Туся, я люблю тебя!

— Кому сказала, сгинь, нечистая сила!

— Ты разбиваешь мне сердце!

Тапка, полетевшая в сторону двери, пролетела мимо. Целюсь я плохо. Спорт — вообще не мое. Даже рядом пробегать не приходилось.

— Ты выгрызаешь мне мозг! Выедаешь печень и выматываешь кишечник...

— Это как? — поневоле заинтересовалась я. — С кишечником?

— Это когда вытаскиваешь кишки и наматываешь их на ножку кровати, — ничуть не смутившись, пояснил однокурсник, заставив Татку сглотнуть. — Тусь, дай сопромуть списать, а?

В сторону Стасика полетела вторая тапка.

Думаете — помогло?

Да ни разу!

Мечта всех баб на пяти курсах, очаровательный голубоглазый блондин, плюхнулся на колени и пополз к моей кровати, с явным намерением...

Сволочь!

Ага, как же! К кровати!

Пирожное с подружкиного стола он прихватить не забыл! Проползая мимо и старательно обходя завал из учебников.

— Эй! — возмутилась Татка. — Это — чего?

— Продналог, — нагло ответствовал секс-символ АСФ. — Тебе для меня сладкого жалко?

— Жалко, — буркнула я.

— А это была не твоя пироженка. Ты бы гамбургер стрескала, — Стас успешно зажевал "пьяную вишню", вымоченную в таком количестве сиропа, что меня от одного запаха мутило. — Ну Ту-у-у-уусь!

Тьфу!

Паразит безрогий...

Я кое-как вытащила из-под кровати конспект и вторую тетрадь — с контрольной.

— У тебя задачки похожие. Цифры подставишь, не переломишься.

Еще я за него контрольные не решала! Ладно еще свои, родные. А кому-то постороннему? Перебьется без халявы! Будь он хоть трижды блондин!

— ТУСЯ!!! — возрадовался гигант большого секса. — Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!!

— Вике скажи...

— Запросто. У меня уже Маринка, — Стас поймал предложенное и вчитался. — Туська, у меня они почти такие же! Завтра тетрадку верну! С меня гамбургер!

— И картошка-фри. С двойным соусом, — привередливо заказала я. — Чесночным.

Обожаю чеснок.

Смерть вампирам!

Стас скорчил такую рожу, что стало даже страшно. Это он — любовь изображал?

А так похоже на олигофрению в степени дебильности...

— Любовь моя! Для тебя — любой каприз! Сразу же со стипухи!

И улетучился. А тапочек не осталось...

Пришлось вставать, идти за ними и лениво затаскивать под кровать. Татка вздыхала со своей койки, на которой возлежала в позе вальяжного тюленя.

— Тусь, он тебе совсем никак?

— Как, — подтвердила я. — Каком и раком.

— Неромантичная ты...

— Зато меня много. И я умная.

Татка вздохнула. Она наблюдала за спектаклем с восторгом, видимо, представляла, что у нас со Стасом все серьезно.

Ага, как же!

У меня с ним может быть серьезно, только после гемисферэктомии, а у него со мной...

Вообще никогда. Потому что обаяшки пятьдесят восьмого размера не входят в его сферу интересов. А вот сопромат — входит.

Я в нем разбираюсь, а вот Стас — плавает. Отсюда и великая любовь... пропорционально моим размерам. И клятвы до гроба, и пантомима...

Он бы и на стену влез, дай я ему списать.

— Туся...

Татка просто так не успокаивалась. Особенно в припадке романтизьма.

— Тусь, а ты мне поможешь?

— С чем?

— Я сегодня в клуб иду. В чем мне пойти?

— В парандже.

— Туська!

— Татка, что бы ты ни надела — Димке все равно плевать. Он с тобой крутит назло Людке. Посмотри, на кого я тебя променял...

Подруга злобно засопела носом и отстала. Принялась прикидывать к себе наряды.

Напрасные труды.

В любом наряде мы с ней похожи на атакующие боеголовки.

Да, вот и так бывает в жизни.

Я — Наташа Ласкина, она — Наташа Лискина. Девочки пришли в один класс, сели за одну парту — и не расставались до одиннадцатого класса. Я тянула Татку по всем логическим предметам, а она меня по всем филологическим.

Так и прошли до одиннадцатого класса. Я у нее сдирала все сочинения, а она у меня всю математику. А еще...

Мы были ужасно похожи.

Обе — темноволосые, невысокие, кареглазые, разве, что у меня глаза чуточку посветлее, и обе — пятьдесят восьмого размера. Хоть груди, хоть попы. Только у меня это за счет пристрастия к американскому фаст-фуду, а Татка не может пройти мимо пирожного. Утащит и сожрет.

Она даже на Стаса не ругалась потому, что в холодильнике еще четыре "вишни" лежат. А вот будь оно последним...

Подруга бы сожрала самого Стаса. Точно.

Вообще, мы разные. Я с математическим складом ума, Татка — с гуманитарным. Я — ехидна и гадина, она — безнадежный романтик. Безнадежный потому, что в наше время мужчины не смотрят на женщин с большой попой. Даже если ее размеры прямо пропорциональны запасам любви и нежности в душе девушки.

Я твердо знаю — мужиками надо увлекаться, когда твердо встанешь на ноги. Выучишься, построишь карьеру, обеспечишь себя, а в идеале еще и детей, вот тогда...

Тогда всех разберут?

Ничего страшного, сделаю ЭКО. Или просто подберу подходящий генофонд на пару-тройку ночей. Так оно проще, чем в подушку рыдать.

Татка вот постоянно рыдает.

Она читает романы, загадив ими половину нашей комнаты в общаге, она страдает, она переживает, она примеряет ситуации на себя, она регулярно влюбляется в очередного барана, похожего на героя романа...

Разве что в ректора не влюбилась, но это потому, что Михаил Леонидович похож на колобок в атаке. Правда, колобочек там титановый, но троекратная разница в возрасте тоже тормозит романтику. Да и ректор предпочитает стройняшек.

Я тоже читаю.

Его руки опустились на ее талию, и слон страсти вырвался из ее груди...

Боевой слоник оказался.

У него были самые сексуальные глаза на свете — невероятно синие с чувственным разрезом и вальяжными ресницами.

Чувственный разрез — это как? Поперек? Бррр...Вальяжные ресницы я даже представить не пыталась.

Она мечтала о нем с тех самых пор, как впервые стала женщиной. И каждый месяц, когда это время наступало вновь и вновь, ее мечты возобновлялись с новой силой.

На это даже у меня фантазии не хватило.*

*— Почти дословные цитаты из романов выпуска 90-х годов, прим. авт.

Влюбляется Татка с периодичностью раз в месяц. Страдает, садится на диету, потом понимает, что все напрасно, и опять наедается пирожных.

Я учусь на АСФ, Татка на филфаке. В остальном же — мы неразлучны.

Живем в одной комнате общаги, вместе выживаем на стипендии и помощь из дома, даже гардероб у нас общий, все равно размер один. Разве что...

Темноволосые мы были до лета одинаково, а сейчас Татка — блондинка. Крашеная. Насмотрелась и начиталась, вот и решила, что джентльмены предпочитают блондинок.

Так-то да, но ведь в нее можно троих Мерлин Монро запихать! И еще запас останется!

Да, у меня тоже размеры богатые. Но я и не блондинка.

— Тусь, а ты уверена насчет Димки?

— Да знаю я все, — отмахнулась я. — Юрик рассказал.

— А может, он соврал?

— Нет. У него еще зачет впереди, а списывает он у меня.

— Все равно пойду! — решила Татка, и вытащила из шкафа мое черное платье. — Хоть пожру на халяву.

— Правильно, обожри его, — одобрила я. — И возьми к платью красный палантин. Там, на вешалке.

— Мне не пойдет. У меня теперь волосы светлые!

— И что?

— Блондинка в красном смотрится вызывающе.

Да, дамские журналы Татка тоже читает.

— Тогда возьми голубой платок. Будет лучше смотреться.

— Туська, спасибо! Ты чудо!

Я провела рукой по своим волосам.

— Топай, давай. А я пока волосы намажу, маску сделаю...

— Давай я тебе дам! Вот, мне в аптеке подсунули на сдачу? — Татка протянула мне пакетик.

— Белая хна?

— Ага! Укрепляет волосы, придает им силу...

Надпись на пакетике была на какой-то арабской вязи. Это вдохновляло. И в то же время...

— А я от нее не облезу?

— Тусь, я все покупала в фирменном магазине!

Тоже верно. Экокосметика — наше все. Лучше один раз намазать на моську глину, чем сорок раз — отходы нефтедобычи. Поэтому Татка взяла на себя снабжение нас обеих косметикой, не покупает ничего с парабенами, проверяет состав и ездит за кремами через полгорода.

Вроде, пока все живы.

— Спасибо. Намажу...

— Там двадцать минут. Пользуйся.

Я кивнула, и завалилась на диван с книжкой.

Вторую половину комнаты занимали мои детективы. Условие было одно — максимум интриг и расследований, минимум любовных линий. Предпочтение отдавалось Гарднеру, Стауту и Чандлеру. Люблю, когда даже я не могу назвать убийцу сразу.

Впрочем, среди современников у меня тоже есть свои любимцы. К примеру, Тесс Герритсен или Стивен Кинг. Когда он урезает мистического осетра до селедки, получается весьма неплохо. А то объяснять обычный человеческий сволочизм мистикой — к чему? Человек и без всякой мистики столько пакостей натворит, с ума сойдешь расхлебывать!

Дин Кунц тоже весьма интересен...

Но романтика! Вот что портит мне настроение, так это вечные облизывания героями то чувств, то страданий, то попросту — друг друга.

И почему книги без романтической линии не продаются? Кто вбил это издателям в голову? Вот Конан Дойлу за Холмса вообще сэра пожаловали, а где там секс? Где любовная линия? Все на интригах, и ведь КАК написано! Восторг в любую погоду!

Через час после ухода Татки я намазала голову. Полежала двадцать минут, потом пошла смывать волосы, а потом...

— ТАТКА!!! УБЬЮ!!!

Я не знаю, кто и что дал этой идиотке.

Но мои волосы были теперь двухцветными.

У корней — белыми. На концах — черными. По контрасту так и казалось.

Интернет послушно подсказал, что есть белая хна — и бесцветная. Одна волосы обесцвечивает, вторая укрепляет. Вот, под первую я и попала.

Ну и Татка попала заодно. Придет — прикончу!!!

Зар-раза!

* * *

Подругу я так и не убила.

Во-первых, общага — это место, где всегда водятся девушки. Ко мне они относятся хорошо, понимая, что я не конкурентка, и могут помочь в трудных ситуациях.

Эта ситуация была именно такой.

По счастью, у одной из восьми девчонок, которые услышали мой вопль боевого слона и примчались на выручку, нашелся еще один пробник краски, так что к концу вечера я была уже стопроцентно натуральной блондинкой. Ладно, волосы не голова, отрастут.

Во-вторых, Татка вернулась домой такая грустная, что мне даже жалко ее стало.

Димка действительно делал все возможное, чтобы помириться с Людкой. И помирился на этой вечеринке.

В итоге Татка осталась одна и ушла из клуба одна, а Димка и его любовь остались лизаться на балконе. Аппетит это подруге не отбило, и она надеялась, что хотя бы разорит гада на закусках и выпивке. Специально заказала что подороже, еще и с собой взяла, что смогла.

Но... денежная компенсация все равно не отменяет моральных страданий романтичной дурехи.

— Тусь, ну вот почему так?

— По жизни.

— Ту-уся....

— Татка, запомни. Чем больше мужиков мы любим, тем гаже будет их ответ.

— Эээээ?

— Лупите меня, лупите... я готова! Я вся ваша!

— Это пятьдесят оттенков садо-мазо?

— Нет. Это реальность жизни. Если мужчины тебе не нужны, то ты им точно нужна.

— Не нужна...

Кажется, подруга собиралась впасть в депрессию. Я полезла в холодильник.

— Пирожное съешь?

— И мороженое тоже давай сюда...

Ну вот.

Эндорфины атакуют...

А Димка...

Пошел он! К Люське! Все равно та его бросит, как только найдет парня с московской пропиской. Я-то знаю...

* * *

Димка, кстати, ломился к нам ночью.

Орал, что Татка сожрала продуктов на бешеные тысячи, и он паспорт в залог оставил. Так что теперь она ему должна. Крепко...

Пришлось позвонить Сене. Моему однокурснику, который жил в этой же общаге, но этажом ниже. Плевать, что уже за полночь!

А чего?

Я ему контрольную сделала по терверу! И бесплатно! По-дружески! Пусть отрабатывает!

Сеня вышел, поднял Димку за шкирку и внятно объяснил, что ночь. Люди спят. А ты сейчас пойдешь плавать в унитазе, ясно?

Не нравится? Тогда пошел отсюда, и чтобы больше не приходил! А то ногами побью. Больно.

Тем более, Димка похож на эльфа — тощий, щуплый и блондин. А Сеня — на Николая Валуева. И тоже боксом занимается. Там кулаки, что дыня. А трижды сломанный нос не располагает к спорам.