Черное зеркало, белый алтарь

А меня распекает ректор.

— Наташенька, почему вы не хотели заниматься физической подготовкой?

Я тяжко (знаете, как болит думающий орган?) вздохнула.

— Тэр ректор, а вы не расспрашивали, как было дело?

— Пока нет, я сразу пришел сюда. Я знаю, что тэр Саморский применил против вас магию, и в результате пострадал сам. Вы практически не пострадали. Его я пока расспросить не могу.

Я развела руками.

— Тэр ректор, так получилось. Вы видите сами, я толстая. Я не переживаю по этому поводу...

— Наташенька, вы просто девушка с формами. Не о чем тут переживать!

— Тэр ректор, — я опустила голову, чтобы не было видно наглых глаз. Я вообще страдаю. Местами. — Я понимаю, что такие как я регулярно становятся изгоями и девочками для битья, но я не хочу... когда тэр Рарон вызвал меня из строя, он не хотел мне помочь. Он хотел меня унизить, показать всем, как не надо делать — на моем примере. У нас преподаватели себе такого никогда не позволяли.

Кстати — чистая правда.

Леонид Сергеевич, наш преподаватель физкультуры, был невероятно интеллигентным человеком. До слез.

Я ему принесла освобождения от физкультуры, и тихонько сидела в уголке зала на всех парах. А когда меня попробовали обозвать коровой, он при всех отчитал нахала и заставил прыгать через козла. Ровно сто раз.

Чтобы не обижал девушек.

Дошло до всех.

— Что именно сказал тэр Рарон? — ректор, недолго думая, взял меня за подбородок и приподнял лицо к себе.

Я вздохнула.

— Он сказал, что нельзя быть такой жирной. И назвал меня бочкой с салом.

Кажется, ректор был с ним согласен. Но... не я это начала. Тэр Рарон сам подставился. Если бы он придержал язык...

— Простите его, Наташенька. Он старый солдат...

— И не знает слов любви, — согласилась я. *

*— к/ф 'Здравствуйте, я ваша тетя', прим. авт.

— Любви? — насторожился ректор. — Он вам... эээ... понравился?

Я улыбнулась.

— Тэр ректор, это кинофильм у нас там, дома... это стало шуткой мира. Не обращайте внимания. Просто тэр Рарон меня очень разозлил. А покалечил он и вообще сам себя. Я же магию не знаю... может, он что-то не так сделал? Или свои силы переоценил — я не бабочка, чтобы меня так легко в воздух поднимать?

— У вас даже медитаций пока еще не было. Только теория, — согласился ректор. Явно расслабился и успокоился.

— В нашем мире магии и рядом нет. Тэр Рарон просто... перестарался, наверное? Он меня поднял в воздух и подтянул к себе. А потом споткнулся и упал. А я... он когда упал, перестал контролировать заклинание. Так, получается, наверное?

— Я проясню этот вопрос. Значит, сначала вас оскорбили, потом к вам применили магию.

— Расспросите Далию... то есть таэру Далион? — попросила я. — Она должна знать... видеть со стороны.

— И ее расспрошу, и всех остальных. Обещаю, Наташенька. А вы сейчас спокойно отправляйтесь к себе в комнату и полежите. Мазь должна впитаться и рассосать синяк. Это не меньше трех часов покоя. Потом еще вот этим смажете...

Передо мной поставили баночку, которую принесла местная медичка. Молодая, симпатичная, и не любящая толстяков. А чего она иначе на меня так смотрит?

Можно подумать, я ей модельные туфли оттоптала!

— Спасибо, тэр ректор. Но занятия...

— Ничего страшного. Сегодня у вас тэр Корделиус, я его предупрежу сам.

— Спасибо!

— Завтра будете уже в порядке. Только еще раз смазать не забудьте.

— Конечно, тэр ректор.

Но к двери я все равно не летела, а ползла. Больно пока было...

Хорошая мазь! Несколько раз намазал, и синяка нет. Вообще...

Магия!

* * *

Конечно, лежать я не стала. Вот еще не хватало!

Как говорила моя бабушка, при ушибах надо двигаться, чтобы кровь расходилась по телу. Я и двигалась.

Четко по направлению к старому храму. Только за пирожными зашла, и мазь оставила в комнате.

Рядом с храмом никого не было. Я привычно уже уселась на ступеньки.

— Рад! Ты здесь?

Долго ждать не пришлось. Как и обычно, мужчина появился из храма. Выглядел он так же жутко, но было уже не страшно. Смотрим же мы поп-концерты, а уж какие там кошмарики по сцене прыгают!

— Привет!

Ответом мне было привычное 'ыыы'. Но улыбка была вполне искренняя.

— Угощайся.

— Ыыы...

— Ничего, что я вот так, без приглашения, забегаю в гости? Я тебя не стесняю?

Ответом мне было решительно покачивание головой.

— Я могу приходить?

Кивок.

— Вечером?

Снова кивок. Решительный такой.

— А если в другое время?

Рад задумался ненадолго.

Потом показал на свои глаза, на уши — и обвел поляну рукой. Показал на меня, на что-то за моей спиной и изобразил, что идет. Дошло до меня не сразу, но все-таки...

— Чтобы никто не видел, не слышал и за мной не пришел?

— ЫЫЫ!!!

— Обещаю, — решительно сказала я. — Если я так сделаю, можно в любое время?

Кивок.

— Спасибо. Знаешь, дома мне было тяжело. Сначала, у родителей, у меня была своя комната. Потом они развелись, пока разменивали квартиру, пока то да се.... Сложно жить с чужими людьми. Я тогда и начала уходить из дома. Искала себе место поспокойнее. Покупала что-нибудь пожевать и сидела там часами. С книжкой...

— Ыыы...

— Ты угощайся пирожными, ладно? Не стесняйся, я тебе их принесла. Потом я в институт поступила, комнату в общаге дали. Мы с Таткой хоть и хорошо ладили, а все равно тяжело. Постоянно с людьми, постоянно кто-то рядом... я тоже начала искать место рядом. Чтобы никто над душой не стоял... ты знаешь — нашла! Там, неподалеку от общаги, карьер был. Вот, туда я и уходила. Гадюшник, конечно, грязно, противно, но хотелось одной посидеть. Тоже книжку с собой, пакет из макдоналдса, и часа на три, на четыре.

— Ыыы...

— Вот и здесь. Хочется иногда посидеть, отдохнуть от всех...

— Ыыы?

Интонация была вопросительной.

И от меня тоже?

Я покачала головой.

— Нет. Рад, не обижайся, но ты хороший. И рядом с тобой... да, спокойно, наверное. Понимаешь, от людей бывает разное ощущение. Вот, от Стасика в общаге волна гормонов шла, сразу ресницами хлопать хотелось, даже мне. Туська регулярно пребывала 'на взводе', то у нее любовь, то разочарование, такие 'американские горки'. Еще один парень к нам забегал, вот, рядом с ним полчаса побудешь, и вся аж дергаешься, как под током. Вроде и ничего такого не сказано, не сделано, а у тебя словно моторчик в... хвосте работает. И главное — вхолостую. А вот рядом с тобой я сижу спокойно. Я это уже поняла.

— Ыыы.

Спасибо. И никак иначе это не переведешь.

— Мне Татка говорила постоянно, что с человеком должна быть общность интересов, должно быть, о чем поговорить. А я так не считаю. Мне кажется, с человеком должно быть, о чем помолчать. Уют должен быть. А если его нет, то и человек такой рядом не нужен... зачем? Что тебе — поговорить не с кем?

— Ы!

— Тебя не смущает, что я постоянно болтаю?

— Ы...

Разговаривай. Еще и рукой махнул, мол, пожалуйста. И даже улыбнулся.

Выглядело это откровенно жутковато. Зубы мужчина с рождения не лечил, сплошные пеньки гнилые.

Я посидела немного, посмотрела на деревья.

Кто-то на костер любит смотреть, кто-то на воду. Мне это тоже нравится, но деревья... вот такие, резные, прорисованные четкими линиями на фоне темного неба, бархатно-черным на бархатно-синем, с проглядывающими сквозь ветви звездочками... пусть это звезды иного мира!

Все равно красиво. И спокойно.

— Ыыы...

Рад куда-то сходил и притащил... плед? Да, именно плед. Здоровущий, теплый даже на вид, клетчатый, с бахромой. И клетка такая уютная, коричневая с зеленым...

— Это мне?

— Ы!

— Спасибо!

Я набросила плед на плечи. Я отлично понимаю, что там и блохи могут оказаться, и вши, и вообще... кто его знает, какая холера здесь водится. Но если я сейчас побрезгую...

Сюда я больше приходить не смогу.

А плед ничем не пах. Немного хвоей, словно его вчера выстирали, и он лежал где-то под елкой. Недолго, не успел пропитаться запахом, так, легкий оттенок чувствуется. И плед чистый...

Стало еще уютнее. Рад сидел рядом и жевал пирожные. Мне досталась одна штука, но я не обиделась. Я здесь не ради пирожных.

Мне хорошо, спокойно и уютно. И я хочу, чтобы это ощущение сохранилось подольше.

— Знаешь, я сегодня, кажется, магию применила.

— Ы?

Я честно рассказала про физкультурника. Про Далию и Аделаса не стала, это слишком личное. Как разберусь, что об этом думать, разберусь, и что с ними делать. А пока лучше промолчать, чтобы не расстраиваться. Рад слушал молча и внимательно, но потом не выдержал. Отвернулся и замычал, как от боли. Я с минуту соображала, что происходит, потом поняла, что он смеется.

— Смешно, да? Тебе б такой синяк на заднице!

— ЫЫЫЫЫЫЫЫЫ!!!

Возмущение не произвело впечатления на паршивца. Мужчина продолжал закатываться со смеху. Я только головой покачала.

— Все вы, мужики... Как ты думаешь, это и правда была магия?

— Ы.

— Вот и я так думаю. Только неясно теперь, что с этим делать. Магичить, что ли? Так нас даже медитации пока учить не начали. Завтра по расписанию этикет, потом урок истории, потом еще что-то... я уж и не помню. Но точно не медитация. Я думала, здесь с первых дней начинают учить...

— Ыыы.

— Понимаю, что нет. Но другие-то дома учились. А я вообще лузер. То есть в отстающих. Если мне кто напакостить захочет, я даже не пойму...

— Ыыы...

А вот это было явное 'не переживай'. Меня даже по руке потянулись похлопать, мол, все в порядке будет. На полдороге остановились.

Рад явно не хотел меня пугать.

Наверное, ему тоже было здесь очень одиноко. Ну что тут скажешь? Сидит он при этом заброшенном храме, пыль вытирает да сторожит. Поговорить ни с кем не может, выглядит страшнее Чужого и Хищника в комплекте, к тому же не маг...

Затоскуешь тут.

А я из другого мира, прихожу, разговариваю — все какое-то разнообразие.

Страх? Вдруг со мной что-то нехорошее проделают? А вот страха как раз и не было. Вообще.

В людях я разбиралась и неплохо. С детства разбиралась. Как-то так получилось... мысли я не читаю, но предсказать, от кого ждать пакостей — могу.

К примеру, была у нас в классе одна девочка. Картинка, умничка, кокетка — с ней все мечтали дружить. Признанная королева класса.

А меня словно ветром в сторону относило. И рада бы, но вот НЕ МОГУ!

Противно, гадко, неприятно...

А потом обнаружилось, что милая девочка обожает чужие тайны. А уж как она любит ими шантажировать людей...

Вскрылось все, когда один парнишка попытался покончить с собой. Таблеток наглотался, только не по-умному. Сожрал шесть коробок... понятно, его рвало жутко, но откачали. И по тыковке настучали.

Сначала ему, потом девочке...

Той меньше перепало, но в одиннадцатом классе переводиться из школы ей пришлось, год бы ей доучиться просто не дали. Такое не прощается.

И с Таткой рядом мне было не противно, хоть она и дурочка бестолковая, но не злая. А с нынешней женой отца я на одном гектаре не присяду. Есть пустые и глупые бабы, вот он себе такую и нашел. И семейка у нее хуже гадюк.

Но это-то отступление. А рядом с Радом — спокойно.

То ли есть он, то ли нет его... уютный такой человек. И плед уютный.

— И с этим дурачком в столовой, тоже как-то странно получилось. Вот как хочешь, ощущение у меня, что все было подстроено. Аделас точно играл.

— Ы?

Пришлось и про столовую рассказывать.

Рад внимательно выслушал, покачал головой — и куда-то ушел. И последнее пирожное с собой утащил.

Вернулся через двадцать минут, кажется, еще больше растрепанный, хотя куда бы уж? И положил мне книгу на колени.

— Ы!

— Основы медитации, — прочитала я.

Хотя тут и читать не надо, по обложке все понятно. Человек парит в воздухе, его окружают цветные кольца, а внутри...

Внутри схемы, рисунки людей, какие-то таблицы...

— РАД!!! Ты чудо!!!

— Ы!

— Вот, теперь и я это знаю! Как ты думаешь, у меня получится?

— Ы!

— И показывать я эту книгу никому не буду, обещаю.

— Ы.

Я уже прикинула, как сделать на все книги обложки. А что? Мы делали из бумаги, а я как раз бумагу в рулоне купила, как знала, что потребуется. Книжка небольшая, не толще методички, я ее быстро освою.

— Спасибо тебе огромное. Наверное, мне надо идти, пока Далия не забеспокоилась.

— Ы?

— Далия... ты ее видел. Далия, Аделас, ректор... Далия — моя соседка по комнате. Вот из них бы с Аделасом красивая пара была... все бы смотрели.

— Ы?

Рад опять изобразил пантомиму. Свел вместе ладони. Потом развел их, и одну протянул ко мне. Изобразил поклон... как получилось.

Догадалась я быстро.

— Я и Аделас?

— Ы.

— Рад, ты смеяться изволишь? Ты меня видишь? И его видел? Я же сверху сяду и раздавлю его на фиг! Мы вместе вообще смотреться не будем. Никак!

А уж после услышанного...

Сволочь он!

И Далия... зараза!

Идите-ка вы и правда... друг к другу.

Ответом мне было пожатие плечами. Мол, сейчас смотреться не будете, так потом начнете...

— Нет-нет-нет, — замотала я головой. — Не хочу. Это не мой мужчина, вот и все тут!

Рад пожал плечами. Как-то неопределенно, словно говоря, что не все от моего решения зависит.

— Может, и не все, но сопротивляться я буду до последнего. Понимаю, что удачный вариант, но замуж по этой причине выходить — наплачешься. Кому-то можно, а мне лучше так не делать. Не знаю, почему, но мне так кажется...

— Ы, — подтвердил Рад. Мол, правильно тебе кажется. А потом изобразил колдующего мага.

Получилось доходчиво. Я даже улыбнулась.

— Ну так и маги корыстными бывают, разве нет? А у вас тут вообще браки заранее планируются. Я бы сказала — у вас маги породистые, племенные, с родословной. Как пудели.

Рад скорчил такую моську, что и под всеми напластованиями стало ясно — зря. Я фыркнула.

— Уж извините. Это ваш мир, ваши и тапочки.

— Ы.

— Ладно.... Всего хорошего!

Плед я вернула, и пошла по тропинке. И знала — Рад смотрит мне вслед. Но не обернулась.

Поесть, почитать и поспать.... Хорошая программа на вечер, правда же?

* * *

— Знаешь, дядя, конечно, корова она — просто жуть.

— Не переживай, племянничек. Это решаемо.

— Да?

— Конечно. Она сегодня попала в руки к Ауделии.

— А, твоя медичка?

— Моя, моя... так вот. Я ее попросил дать девчонке подходящее лекарство.

— Какое же?

— Червя.

— Дядя, ты серьезно?

— Конечно! Это ж не человек, это гора сала. А так она за пару месяцев хоть похудеет до приличного состояния.

— А магия сбоить не будет?

— Тебе ее магия не нужна, тебе не с магией, а с человеком спать.

— Так-то да... ну ведь жуть жуткая!

— Я с ней разговаривал. Как я понял, раньше она такой не была, а потом с чего-то началось... заодно Ауделия у нее кровь взяла. Сделает анализы...

— Можно пару капель? Я бы...

— Ты дурак — или как? Ауделия — лекарь, она клятву не вредить давала.