— Да пофиг мне на драконов... Я тут Льяти спросил — хочет ли он домой вернуться.
— И что?
— А он не хочет. Не помнит ничего о доме-то, да и в этом мире ему нравится.
— Ну и что?
— А то, что я не хочу таким же вот Льяти стать, всё позабывшим. Это уже и не я буду, а вообще непонятно кто... Возвращаться нам надо, и побыстрее. Пока мир этот и нас не пережевал так вот...
— Так я же не против, — удивился Димка. Тут же навалился страх — а что, если они НЕ вернутся, что тогда будет с мамой, с папой, с бабушкой и дедушкой?..
Упрямо помотав головой, мальчишка прогнал эти мысли прочь. Пользы от них никакой — а вот вред очень даже может быть. Начнёшь плакать, рыдать — и сам не заметишь, как превратишься в ноющую тряпку, которой возвращение уж точно не светит...
День всё тянулся и тянулся, и мальчишке начало казаться, что этот день бесконечен. Разговоры незаметно стихли — все устали от бесконечных спусков и подъёмов, да и послеполуденная жара уже ощутимо давила на плечи. Нет, всё-таки плохо, что тут нельзя загореть — загар у Димки был уже неплохой, но всё-таки по его мнению недостаточный. Интересно — в этом мире он сойдет или останется, как есть?..
Мальчишка вздохнул. Всё же, Сергей был прав — жизнь в этом мире идет какая-то ненормальная. Пусть они и не видели пока что ничего — но даже рассказы Льяти особого оптимизма не внушали. Какие-то банды грабителей, хулиганы глумливые... И никому, похоже, нет дела, что это плохо, каждый держится за свой кусочек счастья и думает лишь о том, как его не потерять, а не как получить больше, хотя бы навести элементарный порядок в своём доме... И похоже, что таки им, землянам, и придется этим заниматься — больше и некому...
Димка удивленно помотал головой. Что это с ним? Нет, ему хотелось вернуться домой, это совершенно точно. Но ещё больше ему хотелось помочь здешним ребятам — хотя он пока что их даже не видел. Ну и, само собой, разобраться с похитителями, забросившими их в этот странный мир...
— Слушай, — пристроился он к Сашке. — Ты не знаешь, зачем этим пришельцам нас похищать? Ладно бы ещё на какие-то опыты — а просто так зачем? Ну, сбиваются здесь ребята в племена, кто-то кочует, кто-то как-то устраивается — и что? Что в этом интересного?
— Да не знаю я, — Сашка беспомощно пожал плечами. — Может, их интересует, как ребята из разных миров тут уживутся. Пока похоже, что не очень. Вот в этом-то и беда.
— Почему?
— А ты что — думаешь, что мы сами Хозяев победим одной левой? Нам без помощи местных — никак, а им на Хозяев в большинстве пофиг, они врага в соседе, таком же собрате по несчастью видят.
— Ну, мне эти Квинсы и Нурны тоже как-то друзьями не кажутся, — усмехнулся Димка.
— Интересно бы послушать, что они о Виксенах этих рассказывают... — задумчиво ответил Сашка. — Думаешь, они все в белом и пушистом, и на крылах все порхают, не касаясь грешной земли, аки ангелы?
— А ты что, думаешь, что все здесь сволочи? — зло уже спросил Димка. — Так, что ли, у тебя выходит?
Сашка смутился.
— Димк, ты волну не гони, — попросил он. — Нет, не верю я, что сволочи они тут все. Просто, ты на Льяти посмотри. Нормальный ведь вроде парень, да?.. А рюкзак Машкин спереть попытался. И твоё знакомство с ним с того началось, что он тебе в морду для привета дал.
— Вообще-то, я первый на него набросился, — самокритично признался мальчишка. — Ну, в морду дал, и что с того? Мы вон с Серым поначалу вообще чуть друг друга на клочки не порвали, пока решали, кто будет за Машкой ухаживать. А теперь лучшие друзья!
— Вот! — Сашка наставительно поднял палец. — Дружба просто так не даётся, её сперва заслужить надо, новичка на зуб попробовать. А если не получится и не ты попробуешь, а тебя — раскусят, да и выплюнут?
Димка зло хмыкнул.
— Пусть попробуют. Я, знаешь, не хлюпик какой.
— Не хлюпик. Но с Серёжкой ты не справишься — да и с Максом тоже.
— И что? Я ж не хочу с ними драться.
— А то. Думаешь, среди здешних ребят Серёжек и Максов не будет?
Димка пожал плечами.
— Нет, почему. Будут, наверное. Только Серёжка и Макс и у нас есть.
— А если кто-то лучше них найдется? Скажешь, что такого быть не может, потому что это МЫ?
— А вот не знаю! — ответил Димка. Разговор вдруг перестал ему нравиться. — Макс вон, тяжелой атлетикой занимается. А Сергей — вообще школьный чемпион по самбо. Таких, как он, ещё поискать надо. Ты вообще о чём?
— А о том, что милиции тут нет, и кроме нас самих нас тут защищать и некому. И не надо думать, что мы тут самые-самые-самые, потому что это МЫ.
— И что?
— А то, что на рожон лезть не надо, надо и головой иногда думать. Поражение — оно штука такая. Липкая. Потом не отмоешься.
— И что — выходит, нам в драку нельзя лезть, если враг сильнее? — удивился Димка. — А если он слабых обижает? После такого знаешь тоже... не отмоешься.
Сашка смутился — видать, сам не подумал о таком.
— Друзья нам нужны, — наконец сказал он. — И чем больше — тем лучше. Иначе, чувствую, домой мы не вернемся. Будем, словно Квинсы, шастать по лесам и врагов орехами забрасывать...
— Друзья — это да, это обязательно, — согласился Димка. — Ладно, доберемся до этих Виксенов — посмотрим, каковы они на вкус и цвет...
* * *
Ещё задолго до заката Льяти предложил остановиться. Сергей начал возражать — но Льяти спокойно объяснил ему, что ночью костер жечь нельзя — могут прийти нантанг, то есть волки, и тогда гостям придется кисло. Так что поесть надо заранее — а ночевать придется на деревьях, потому что подходящих укрытий в скалах рядом, к сожалению, нет.
Разбивать лагерь в таких обстоятельствах особого смысла не было, готовить ужин тоже — Льяти быстро отыскал исполинское, с белой, как у берёзы, корой дерево, на котором росли маути, здоровенные, побольше полуметра, плоды, похожие на громадную, покрытую жесткой синеватой корой клубнику. Стебель одной такой "клубники" пришлось рубить топором, а потом ещё ошкуривать её, словно кабанчика. Но под корой скрывалась маслянистая розоватая мякоть — каждому досталось по здоровенному куску, так что ужин на этом и закончился. Вкус был очень необычный — что-то горьковато-сладкое, вроде грейпфрута, — и Димка невольно подумал, как отнесется к такой пище его живот. Пока что всё было в порядке, но кто знает, что будет потом...
Хлопот с ночлегом вышло куда больше. Во-первых, залезть на это самое белокорое дерево оказалось совсем даже непросто. Подходящие на взгляд Димки деревья Льяти сразу же забраковал, объяснив, что на них могут запросто забраться "волки" — эти твари лазили немногим хуже кошек.
Показанный Льяти способ подъёма был совсем несложный: обрезаем кусок лианы, обвязываем его вокруг дерева, упираемся в него спиной — и идём вверх по стволу, как по бульвару. На деле правда оказалось, что жесткая лиана страшно режет спину и никак не желает скользить по шершавой коре. Её приходилось ослаблять и захлестывать выше, проделывая чуть ли не цирковые трюки, так что времени всё это заняло много. Машка, Ирка, Сашка и Аглая так и не осилили подъёма и их пришлось втаскивать вверх на лианах, вместе с рюкзаками. Устроиться на ветках тоже казалось совершенно немыслимо — нет, сидеть там ещё удобно, но лежать!..
Льяти показал им, как делать гнёзда из наломанных веток — тоже непростое дело, вроде изготовления плетня. Плетение гнезда было делом ответственным — иначе ничего не стоило свалиться — так что когда они закончили, уже почти успело стемнеть. Димка весь оцарапался и устал, словно чёрт. К тому же, на всех гнёзд всё равно не хватило, и Льяти подал мудрейшую идею спать парами. Понятно, что Машка сразу же забралась в гнездо к Димке, и это ужасно смутило мальчишку. Нет, они уже спали вместе в одной палатке — но там хоть отодвинуться можно!.. Тут же оказалось... тесновато, и избежать Машки не было никакой возможности.
Самое обидное вышло то, что сама она не видела в этом ничего необычного. Димка повернулся к ней спиной — невежливо, но хоть сердце так не колотилось, — и попытался разобраться в своих ощущениях. Машка ему определенно нравилась — но почему тогда он душу готов продать, лишь бы она оказалась сейчас в другом месте?..
Вздохнув, он перевел взгляд на их проводника, сидевшего поблизости на ветке. Для своего видимого возраста Льяти был рослым, крепким парнем. Его тяжелые черные волосы доходили до плеч, светлая кожа серебрилась в свете догорающего заката. Круглое лицо с пухлыми губами, широковатым плоским носом и длинными, косо посаженными глазами хранило высокомерно-хмурое выражение. Плывущий высоко над горизонтом зыбкий серебряный свет отблескивал на его крепких плечах, тугих пластинах мышц груди, поджаром мускулистом животе... красиво, ничего не скажешь. Может, попросить его занять место Машки? Или не стоит?..
Так и не придя ни к каким выводам, мальчишка уснул.
Глава шестая: дети двух миров
В земле наша правда, в земле наши корни,
И сила в плечах — от лугов и полей.
Земля и оденет, земля и накормит,
Ты только себя для неё не жалей.
Под небом прозрачным и синим,
Земля — словно сон наяву.
Зови меня дочкой,
Зови меня сыном,
А я тебя матерью с детства зову.
Земля хорошеет, приветствуя друга.
Земля для врага — как огонь горяча.
И часто бывает, что лемехи плуга
Заденут при вспашке обломок меча...
Сверкают алмазы росинок,
И падают звёзды в траву...
Зови меня дочкой,
Зови меня сыном,
А я тебя матерью с детства зову.
На нивах и пашнях красивые люди,
Они у земли набрались красоты.
А если ты землю всем сердцем не любишь,
Любви настоящей достоин не ты.
— Вот, мы уже почти пришли, — гордо объявил Льяти.
Димка недоверчиво хмыкнул. На его взгляд, впереди не было совершенно ничего необычного: тот же надоевший до чёртиков лес. Горы, правда, уже остались далеко на севере и громоздились там, словно низкие облака, тонущие в зеленоватой воздушной дымке. Трудно даже поверить, что они как-то дошагали оттуда — сюда. Тем не менее, Льяти уверял, что они уже у границы обитаемых земель. Саму границу особо ничего не отмечало — разве что на гребне холма стоял ровный ряд деревьев, тонких и высоких, с листвой светло-зелёной, как сельдерей. Добравшись до них, Димка бездумно приложил руку к стволу ближайшего. Кора была мягкой и теплой на ощупь, как бок лошади. Задрав голову, он долго смотрел на мотавшиеся на жарком ветре широкие ветви.
— Не вверх надо смотреть, а вперёд! — крикнул ему Льяти, и мальчишка наконец опустил взгляд.
С гребня холма открывался отличный вид на равнину, ещё утопающую в голубоватой утренней тени. Дальний её край был глубокого, удивительно голубого цвета, переходящего в синий, — то было Море Птиц...
* * *
Осмотревшись, Димка с удивлением понял, что они стоят у подножия невероятно высокой, как телебашня, пальмы — наверное, метров в сто пятьдесят. Коричневато-зеленый её ствол плавно суживался кверху, потом резко расширялся — и уже оттуда расходился венец исполинских зеленовато-голубых листьев, похожих на арки моста. Их свисавшие концы лениво колыхались в воздухе.
— Это Высочайшее Древо, — сообщил Льяти. — Чтобы увидеть Ойкумену (странно, но он употребил именно это греческое слово) вам нужно залезть туда. Оттуда открывается самый замечательный вид в мире, вот!
— А это обязательно? — хмуро спросил Димка. Лезть на эту живую "телебашню", верхушка которой весьма заметно качалась, ему ну совершенно не хотелось.
— Обязательно, — очень серьёзно ответил Льяти, хотя в зелёных его глазах отчетливо прыгали чертенята. — Ну, я-то всё равно полезу, а вы как хотите. Если боитесь, оставайтесь здесь, — он бодро повернулся и направился к стволу.
Молча проклиная всё на свете, Димка последовал за ним. Само собой, за ним увязался Сергей, Максим и Антон. Хотя никто из них об этом не договаривался, они за дни похода превратились в настоящую, как говорила Аглая, "Банду Четырёх", единолично решавшую все дела отряда. Странно, но никто против этого не возражал: дел и так у всех хватало, зачем лишняя головная боль?..
Вблизи ствол исполинской пальмы был похож на нефтяной резервуар — его огромность уже не охватывалась взглядом. Он возвышался на вполне приличных размеров холме — Димка не сразу понял, что холм создала сама пальма, вернее, подземная часть её ствола. Должно быть, она была невероятно старой, словно тысячелетний дуб. Раньше Димка никогда не задумывался над тем, сколько живут пальмы. Ирка, наверное, знала, и он решил обязательно спросить её — если живым спустится с этой... с этого...
Льяти деловито свалил своё оружие на землю и бодро полез вверх. Как оказалось, ствол пальмы покрывала не кора, а что-то вроде гладкой громадной чешуи, к счастью, обращённой кверху, так что карабкаться не составляло никакого труда — Димка словно поднимался по стремянке. Вот только эта "стремянка" казалась совершенно бесконечной. Взглянув через пару минут вниз, мальчишка громко икнул и зарёкся впредь это делать. Не то, чтобы он очень уж боялся высоты, но фигурки друзей казались отсюда слишком уж маленькими. А ведь они одолели едва пятую часть подъёма...
Димка вздохнул. Пока что не было ничего особенно страшного. Если посмотреть вверх, он видел деловито мелькавшие грязные пятки Льяти (вот ведь паразит — знал же, что они не смогут отказаться, после таких-то его слов!..), а если посмотреть вниз — руки и головы других ребят. Кроме как механически перебирать руками и ногами, делать тут было абсолютно нечего, и мальчишка начал вспоминать самые яркие эпизоды этого семидневного похода...
Ничего страшного, к счастью, с ними не случилось — но только потому, что они шли днём, по открытым местам, а задолго до наступления темноты забирались высоко в кроны деревьев. Они тоже оказались далеко не безопасным местом — там жили страшные огромные осы и даже змеи (как уверял Льяти, не ядовитые, хотя те, кому ночью под бок забиралась хладнокровная гадина, не слишком в это верили). Но по сравнению с тем, что творилось на земле, кроны казались сущим раем. Каждую ночь Димке казалось, что едва ли не все здешние хищники собирались под деревом, на все голоса требуя человеческого мяса. Чудищ-палалуканов они больше не видели, но "волки" появлялись регулярно и иногда преследовали отряд даже днём — не решаясь нападать, но всё равно, такое вот сопровождение здорово выматывало нервы. Льяти уверял, что в этом нет ничего страшного — если держаться кучно и с оружием наготове — но подобная постоянная бдительность утомляла. Димка поражался про себя, как Льяти ухитрился забраться так далеко в этот лес в одиночку. В этом явно был какой-то секрет, но раскрывать его Льяти не собирался или делал вид, что не понимает вопроса — так, по крайней мере, казалось Димке. Он прекрасно понимал, что без этого лохматого проводника им пришлось бы очень кисло, но особого благоговения к Льяти не испытывал. Слишком уж тот задавался и вёл себя с ними едва ли не как воспитательница с малышами в детсаде. А ведь когда на них напал-таки шипонос, его убил вовсе не Льяти, а Максим...
