— Ой, я про кашу забыла, — вдруг пискнула Машка. — Подгорит же! — она бросилась к котелку. Димка проводил её взглядом и вздохнул. И как прикажете это понимать? То чуть в объятиях не задушила — а через минуту бросила его ради какой-то каши. Ну как поймешь их, девчонок?..
* * *
— Итак, что делать будем, товарищи пионеры? — спросила Аглая, когда вызванная встречей волна эмоций всё же несколько схлынула. Отобранный у Максима свисток вновь гордо висел у неё на груди, поверх галстука.
— Ясно, что из этого леса нам надо уматывать, и побыстрее, — сказал Сергей. — Тут кроме зверья ещё и всякие гады ядовитые наверняка есть, а мы ничего о них не знаем. Да и насекомые эти — жуть просто. И ящерицы эти зубастые...
— И куда же нам идти? — требовательно спросила Аглая, привычно упирая руки в бока. — Может, тут на всю планету один этот лес!
— На всю планету такого леса быть не может, — вдруг сказал молчавший до сих пор Сашка. — Видите, как солнце высоко стоит? Мы где-то в тропическом поясе. А значит, тут и умеренные широты есть.
— Ага, ты представляешь, сколько до них километров? — спросил Борька. — Да нам год туда идти придётся! Это если по пути море какое-то не попадется или горы до небес.
— Давайте пойдём вдоль речки, вниз по течению, — предложил Сергей.
— Это почему? — подозрительно спросила Аглая. — Речка-то течёт на юг. А нам надо на север.
— Все реки куда-нибудь впадают, — начал Сергей. — Это раз. Мы обязательно выйдем к какой-нибудь большой реке, или к озеру, или даже к морю. Там и климат будет получше, и люди, если они тут есть, всегда живут возле воды, а не в такой вот чащобе. Это два. И, если мы будем идти вдоль реки, то не заблудимся. Это три.
Аглая нахмурила брови и прикусила губу. Димка видел, что ей до чёртиков хочется предложить что-нибудь своё — но предложение Серёжки звучало безукоризненно логично, а дурой Аглая вовсе не была и умела уступать, когда доходило до дела...
* * *
А ведь здорово, когда есть дело, подумал Димка, аккуратно свёртывая палатку. Здорово, когда есть цель, хоть какая-то. Сразу всё становится простым и понятным. К морю — так к морю. Есть ли там люди — ещё неизвестно, но когда человек чем-то занят, у него нет времени размышлять о всяких глупостях и травить себе душу. О том, что будет с папой и с мамой, когда их объявят пропавшими без вести, Димка себе думать запретил — всё равно ведь ничего не исправишь, а такие мысли... в общем, чем меньше их в голове, тем лучше.
Пользуясь случаем, Аглая учинила тщательную инвентаризацию — заставила всех вытряхнуть рюкзаки и записала в свой журнал список имущества, за исключением, понятно, личных вещей. Имущества набралось совсем немало: три четырёхместных палатки, четыре электрических фонарика — две "жабы" и два на батарейках, двадцать восемь свечей, аптечка, бинокль и даже фотоаппарат у Антона. У тихони Сашки нашелся страшный финский нож, — его мальчишке в поход дал дед, прошедший полвойны разведчиком. Сашка клялся и божился, что этим самым ножом дед уложил в войну трёх фашистов, так что Димка смотрел на нож с уважением. Не то, чтобы он верил, что им придётся кого-то тут резать, просто вещь с Той Войны внушала ему уверенность, что всё будет хорошо. В самом деле, вот тогда было страшно — считай, что силы всей Европы двинулись на Советский Союз! И небо было черно от фашистских самолетов, а земля — от жутких танков с крестами. А у них что? Ну, попали в какой-то дурацкий лес на какой-то дикой планете — это же не в тыл к фашистам! Вот тогда, Димка это чувствовал, им могло прийтись бы кисло. А так... как-то неловко даже переживать за себя, когда героев Той Войны вспоминаешь. Вот у них подвиги были! А тут...
Правда, они тоже оказались не лыком шиты — вон, Андрюха не побоялся схватиться врукопашную с какой-то здешней тварью, то ли волком, то ли нет, но страшной — с голыми руками, между прочим! И вполне мог бы погибнуть, не огрей Эдик тварь по загривку так кстати выломанной дубиной... А Сашка руки не пожалел, в самую пасть сунул, когда та тварь на Ирку бросилась... Мог бы тоже умереть ведь от заражения крови, хорошо хоть, у Таньки в аптечке нашлась совсем кстати нештатная упаковка тетрациклина... Максим с Антоном не побоялись в этот жуткий лес вдвоём пойти — их, кстати, разыскивая... А они что?.. Перепугались поначалу до поросячьего визга, даже вспоминать стыдно...
— Ой, смотрите! — вдруг вскрикнула Ирка, указывая вверх, и Димка вскинул голову.
Высоко-высоко над ними, горделиво раскинув широкие крылья, парило какое-то огромное существо — по настоящему огромное, Димка вполне мог оценить расстояние по тому, как смазала его силуэт зеленоватая воздушная дымка. Существо сверкало на солнце, словно всё было отлито из драгоценного хрусталя, но Димка видел его длинное тело и голову, увенчанную рогами. Невероятно, но это был самый настоящий...
— Кто это? — спросила Машка, и Димка повернулся к ней.
— Это дракон. Хрустальный дракон...
Глава третья: контакт
Полыхает закат над рекой,
Облака, словно яркие флаги...
Мы лесной потревожим покой
И над речкой раскинем свой лагерь.
Костры пионерские ярко горят
Над сонной рекой до рассвета.
А солнце взойдёт,
И уйдет наш отряд
По маршрутам туристского лета.
Димка бесшумно спустился к воде и замер на большом скальном выступе, неторопливо осматриваясь. Ноги ныли — идти по этому лесу оказалось ох как не просто, кеды глубоко проваливались в рыхлый растительный прах, словно идёшь по глубокому снегу. Хорошо хоть, трикотажные треники надёжно защищали икры. Страшно представить, что было бы, иди он по этой кишащей многоногой мерзостью подушке босиком. Даже и так при каждом шаге приходилось задирать ноги, словно цапле. Это сильно тормозило весь отряд, к тому же, от непривычной нагрузки начал болеть зад — до этого Димка как-то не задумывался, что поднимающие ногу мышцы находятся именно там. Впрочем, устал не он один, устали все...
Идти прямо вдоль реки не получалось — вдоль её русла тянулись непролазные заросли. Повыше из-под земли выпирали осклизлые сизые скалы, их приходилось обходить. Всё это тянулось, казалось, совершенно бесконечно. Лишь изредка ребята видели клочки чистого неба — но солнце словно бы застыло в нём. По Димкиным часам сейчас было уже одиннадцать часов вечера. Они шли до заката почти девять часов, но прошли, если верить шагомеру Сашки, не больше двадцати километров. Это вовсе не настраивало на оптимистический лад.
Димка прикинул, что при таком темпе "запас хода" их отряда составит двести, максимум, триста километров. Если по дороге они не установят контакт с местными — на что надежды, увы, мало, все эти джунгли выглядели так, словно в них никогда не ступала нога человека, — придется рисковать и пробовать здешние плоды. Можно бы наловить рыбы — у запасливого Борьки нашлась леска с крючком и грузилом — но в мелкой речке рыбы, увы, не было, да и тут, в озере, похоже, тоже...
За спиной по мокрому камню тихо прошуршали босые ноги. Сергей замер рядом с Димкой и глубоко вздохнул, осматриваясь. Именно он нашёл для их ночёвки это место — словно вырезанную в скалистом склоне чашу с небольшим, но глубоким и чистым озером на дне. Никаких гадов в нём не оказалось, так что лагерь решили разбить именно здесь. Пройти сюда можно было лишь по узкой тропе между почти отвесным скальным склоном и обрывом. Сейчас прямо на ней развели костер, а нависающие над озером скалы были явно слишком круты, чтобы какой-нибудь зверь смог по ним спуститься. По крайней мере, известный земной науке. О здешней фауне они ещё ничего почти не знали, да и не искали пока слишком близкого знакомства...
Возле речки им однажды встретилось небольшое стадо каких-то зверюг, похожих на громадных полосатых быков. Борька начал было говорить про охоту, но сам и заткнулся, признавшись, что без ружья двенадцатого калибра или, лучше, специального слонобойного штуцера таких "быков" не одолеть. Да и что потом делать с такой тушей, он представлял себе весьма слабо, — ничего, крупнее уток, он пока что не разделывал. В будущем году отец обещал взять его на охоту на кабана — но через год, это не сейчас...
— Интересный мир, — усмехнулся Серёжка, садясь прямо на холодный, влажный камень. Как и сам Димка, он был сейчас в одних трусах — за день похода по джунглям одежда мальчишек пришла в совершенно непотребный вид, была изъята девчонками для стирки и сейчас сушилась. Да и просто удобнее в трусах в такой жаре, благо, что никакой кусачей гнуси, к крайнему удивлению Димки, в здешних лесах не водилось. — Мы сюда попали почти в полдень, так? — спросил Сергей. Димка кивнул. — А до заката прошло часов девять. Выходит, что день тут длится восемнадцать часов. А если учесть, что мы в здешних тропиках, где день примерно равен ночи, то сутки тут часов тридцать шесть. Сашка говорит — это потому, что здешняя планета ближе к солнцу, и потому приливы затормозили её сильнее...
Про приливы Димка не стал переспрашивать — он это уже знал. Им ещё в третьем классе объяснили, что приливы от Луны и Солнца постепенно — хотя и очень медленно — тормозят вращение Земли. Давным-давно, когда Земля ещё только сформировалась, её сутки составляли всего пять-шесть часов. А теперь...
— Интересно, есть ли тут луна? — спросил Димка.
Сергей пожал плечами.
— А пес её знает — не видно ничего за облаками...
Димка кивнул. В самом деле, к вечеру небо затянули низкие, тяжёлые тучи. Они и сейчас висели над головой, словно крыша, лишь на юго-западе ещё оставался просвет чистого неба. Оттуда на лохматую изнанку туч падал странноватый коричневый свет. С другой стороны, за скалами, сгущался непроглядный мрак, и там уже явственно погромыхивало. Похоже, что ночью им не миновать дождя...
При мысли о грозе в сердце Димки шевельнулась глупая надежда, что ночью всё исправится, что они проснутся дома, в родном мире. Но умом он понимал, что надежда эта тщетна — гроза шла самая обычная, и...
Димка вдруг с искренним удивлением понял, что ему НЕ ХОЧЕТСЯ возвращаться. Не совсем не хочется, конечно, а не хочется прямо сейчас, так ничего и не узнав об этом странном мире. Постепенно сгущавшаяся темнота и обдувающий тело одуряюще пахнущий здешними ночными цветами сырой теплый ветер будоражили, требовали от мальчишки совершить нечто разгульное и дикое. Димка не поддавался этим порывам — вот ещё! — но само ощущение ему нравилось. И ещё...
Он покачал в руке тяжелое самодельное копьё — обрубленный с двух сторон стволик молодого дерева с обожженным на конце остриём. Эту странную на первый взгляд идею предложил, как ни странно, Максим, сказав, что именно так у них в деревне заостряют колья для плетня. Идея показалась дурацкой, но несложный опыт подтвердил правоту мальчишки. Когда с превратившегося в головёшку конца палки счистили золу, под ней обнаружилось твёрдое, словно на токарном станке выточенное остриё...
Копья, вообще-то, предложил сделать Сергей — ещё днем, перед выходом, благо подходящих деревец вокруг лагеря хватало. Рацпредложение Максима намного упростило дело, к тому же оказалось, что обожженное на костре остриё крепче и острее обтёсанного топором. Так что копья сделали для всех мальчишек и теперь Димка чувствовал себя увереннее. Против крупного зверя такая палка не поможет, но вот от здешнего аналога волков помочь она вполне могла — пусть не убить, но удержать обнаглевшую зверюгу на безопасном расстоянии от тела...
Ирка предложила было сделать лук — она занималась стрельбой из лука в спортивной секции — но Сергей, Сашка и Антон подняли её на смех. Нет, конечно, сделать лук нетрудно — кто из мальчишек этого не делал? Но — игрушечный, которым и курицы приличной не убьёшь. А тут был нужен лук настоящий, боевой. Сашка рассказал, что изготовление такого лука — дело хитрое, тут не обойтись одной голой деревяшкой, нужны разные породы дерева, и накладки из рога, и сухожилия, и рыбный клей — многодневная работа, даже если бы получилось достать все нужные ингредиенты. Обо всём этом он узнал из рассказов отца, известного специалиста по материальной культуре народов Севера.
Это не означало, конечно, что ребята отказались от идеи наделать луков совсем — поражающее на расстоянии оружие раз и навсегда решило бы проблему зверья. Но этот замечательный план поневоле приходилось отложить до времён, когда их жизнь тут более-менее устроится, и они найдут место, где смогут поселиться, — похоже, что без этого никак не обойтись. Сергей предложил создать крепкую постоянную базу, где можно в безопасности разместить девчонок, а уж с неё устраивать разведывательные вылазки.
Против этого плана никто всерьёз не возражал, даже Аглая. Здесь она несколько притихла — должно быть, поняла, что в этом насквозь диком мире её пионерские заслуги и влияние в совете дружины стоят гораздо меньше, чем обычная сила и ловкость мальчишек...
Димка невольно усмехнулся, вспомнив её речь перед выходом из лагеря. Когда всё уже собрали и уложили, и оставалось только двинуться в путь, Аглая заявила, что все они находятся, по сути, за границей, и потому главное для них — не уронить чести советского пионера, не поддаваться на провокации (хотя никаких провокаторов вокруг не наблюдалось) и вообще, стать достойными представителями великой Советской страны...
Впрочем, лишь тогда это показалось Димке смешным. Сейчас же, подумав, он понял, что Аглая во многом права. Не в плане провокаторов, конечно, — ну не полезут же здесь из кустов коварные буржуины со жвачкой и кока-колой! — но сейчас они и в самом деле полномочные представители родной страны. И именно по ним местные жители, если они тут найдутся, будут судить обо всём Советском Союзе. А Димка знал, что первое впечатление — самое прочное и перебить его ох как непросто. Так что от них и в самом деле многое зависело. Пусть потом в этот мир придут взрослые — судить-то их будут по тому, как поведут себя здесь они, пионеры. А подводить своих, советских людей никому из ребят не хотелось. Даже если сюда никогда больше не ступит нога землянина (хотя Димка отнюдь в это не верил) — будет очень обидно, если память о них останется лишь как о трусливых нюнях и нытиках...
После Аглаи выступила Ирка. Она заявила, что всё, что они тут видят, представляет собой невероятную ценность для советской науки (ну, кто бы сомневался!) и потому они просто обязаны собрать как можно больше образцов и тщательно всё зафиксировать. Правда, насчет "зафиксировать" в отряде было плохо — юных геологов или там гидрографов среди членов турклуба не числилось, да и с энтомологами тоже было плоховато. Нет, Димка кое-что в этом понимал — но у него не было с собой ни сачка, ни морилки с эфиром, ни, тем более, альбомов для коллекций. В сибирской тайге насекомые сильны не разнообразием, а количеством, а собирать коллекцию из одних комаров или там слепней — увольте, благодарю покорно... Вот у тети Тони в воронежских степях — совсем другое дело...
У Антона, правда, был фотоаппарат — даже с тремя запасными плёнками по тридцать шесть кадров — но никаких средств для их проявки не имелось. Так что единственным средством что-то "зафиксировать" было его описать или там зарисовать, благо, что у той же Ирки имелся большой альбом для зарисовок, с набором акварели и цветных карандашей, да и сама Аглая рисовала совсем даже неплохо — набила руку на стенгазетах. У Димки с этим, правда, было фиговато. Рисовал он так себе, хотя тетрадку с карандашом и прихватил, но вовсе не для записи путевых впечатлений, а для посвящённых Машке стихов. У него уже набралось несколько таких тетрадок, но показывать их он не стал бы никому, даже под страхом расстрела, да и остались они дома...
