Двигаться дальше

— Ну, ещё одна операция, а я уже проконтролирую.

— Рё. — он всё ещё не смотрел на меня. — Единственная операция, которая меня сейчас спасёт — ампутация ног.

Я сжала его руку, потрясённая этой новостью. Ампутация ног?

— Но ведь должны быть ещё варианты?

— Нет. Мне так и сказали, что нет. Либо мне ампутируют ноги, либо я вскоре умру. И, Рё. — теперь уже он сжал мою руку. — Я не хочу ампутации.

— Но ведь ты умрёшь!

— Если я лишусь ног, то тоже умру. — Каппей наконец повернулся ко мне, и его вечно весёлое, улыбчивое лицо теперь было объято страхом. — Рё, я только и умею, что бегать. Когда рос в приюте, то не мог ни драться, ни блистать умом, ни поражать талантом... только убегать. И я бегал, вновь и вновь. А потом один музыкант из проходящей мимо труппы сказал мне, что для счастья нужно понять, в чём ты силён, и заниматься этим. Поэтому я продолжил бегать, и прошёл на соревнования по бегу, сумел благодаря им попасть в школу, выучиться... а потом очередное обследование перед состязанием, диагноз, операция, запрет бегать профессионально... — он всхлипнул. — Рё, я только и умею, что бегать. Больше ни на что не пригоден. И если ампутация... чем я тогда займусь? И кому буду нужен?

— Мне. — тихо прошептала я, однако Каппей покачал головой.

— Нет, Рё, тебе я тоже не буду нужен. Инвалид без ног, не знающий, чем он может заняться — это ляжет на тебя непосильным грузом. Я вообще не должен был принимать твои чувства, но... — он вздохнул. — Ты нуждалась в них, а я люблю тебя, и не мог поступить иначе.

— И что же ты предлагаешь...

— Уйти. Забыть о том, что в твоей жизни был Каппей Хиираги. — он улыбнулся мне сквозь выступающие слёзы. — Идти дальше, найти себе нормального парня. Здесь больше нечего сделать, Рё. Я сам не позволю жить со мной без ног, скорее выкачусь на мост и сброшусь с него, как камень с твоей шеи.

Время было уже слишком позднее для автобусов, так что я с ближайшего телефона позвонила домой, попросила меня забрать и уселась на скамейку думать, что делать дальше.

Мне так и не удалось уговорить Каппея сделать операцию — как и ему заставить меня забыть его. Я не только не хотела забывать, но и должна была спасти его. Не могу просто так оставить человека умирать, а ведь это к тому же Каппей — всегда весёлый и неунывающий Каппей, без которого неизвестно что бы со мной стало, который изо всех сил бинтовал мои раны и осушал слёзы, пусть даже у него не всегда получалось и вообще никто не просил.

Добрый, прекрасный парень, единственный, кто вместо громких речей о том, как я должна правильно жить, просто протягивал руку помощи и улыбался. Улыбался, хотя боль в ногах становилась всё сильнее и сильнее, пока наконец не вырубила, и всё это ради меня...

Должен быть какой-то способ. Приговор "ампутация или смерть" несправедлив и туп. Надо зарыться в книги, поговорить с врачами, искать и пробовать все возможные пути лечения.

А если... если... действительно нет другого выхода... тогда...

Тогда это наказание для Рё Фуджибаяши за то, что она сделала в прошлой жизни. Возможно, разрушила чью-то семью, увела парня и теперь за это расплачивается. А раз так, то надо смириться, принять наказание и жить с Каппеем. Уговорить его не умирать. Найти занятие, с которым он справится. Пытаться вернуть вкус к жизни. Не возражая, не жалуясь, не проклиная судьбу, как не жаловался он, изо всех сил вытаскивая меня из болота.

Вот только мне его не уговорить. Просто не послушает и останется при своём. Значит... нужно что-то, что его убедит остаться в живых.

Что-то...

Или кто-то.

26 мая, понедельник

Юкинэ Миядзава

Не успела я удивиться тому, что сумка Томои-сана лежит в архиве, а его самого нет, как вылезшая Фуко всё мне объяснила.

— Он вчера не ночевал тут. — проворчала она. — Наверняка у своей девушки был, извращенец.

Томоя-сан обратился ко мне за помощью как раз потому, что ночевать у своей девушки не мог, так что это очень интересно. Но он сам всё объяснил через несколько минут, когда явился за сумкой.

— Прости, Миядзава. — виновато сказал Томоя-сан, осматриваясь, не забыл ли чего ещё. — Но мне предложили жильё, и я согласился, так что...

— Ичиносэ-сан? — попробовала угадать самый вероятный ответ.

— Блин. — Томоя-сан поморщился. — С тобой опасно иметь дело, Миядзава. Только не говори никому, хорошо?

— Хорошо. Но я всегда рада видеть вас здесь, Томоя-сан.

— Взаимно. — он помедлил. — Слушай, Миядзава, приглашаю тебя в гости, если что. Котоми не помешает лишнее общение, да и она только рада будет.

— Обязательно. И, Томоя-сан... можете звать меня по имени?

— А? — удивился он. — Хорошо... Юкинэ.

— Спасибо, Томоя. — мы поулыбались друг другу, а затем он ушёл.

— Миядзава. — Фуко хмуро посмотрела на меня. — Ты что, будешь жалеть, что этот извращенец отсюда свалил?

— Разумеется, он же мой друг. И хватит называть Томою извращенцем, Фуко, он никогда ничего такого себе не позволял.

— Пффф. — фыркнула она, но спорить не стала.

— И да, Фуко, я сегодня опять к Коуко-сенсею иду, буду вместе с Ёсино-саном её уговаривать. Пойдёшь с нами?

— Да. — ответила Фуко, но при этом совсем погрустнела и вновь принялась за звёздочки. На деле их было уже более чем достаточно, мы раздали почти всем в школе и многим за её пределами, но Фуко всё равно продолжала их вырезать, ибо нравилось и делать ей было больше нечего.

Кстати, Ичиносэ-сан звёздочку получила? Вроде как нет.

К счастью, она вновь явилась в комнату кружка и, когда я туда пришла после уроков, уже сидела за вынутым из кладовки столом и слушала объяснения Кё-сан.

— О, Юкинэ, привет. — повернулась та. — Я тут Котоми в финансы погружаю, не можешь помочь Нагисе в кладовке? Она там что-то из сценарного реквизита хотела достать и вроде как слишком уж пыхтит.

— Хорошо. — я оставила сумку на полу и заглянула в кладовку. Нагиса и в самом деле пыхтела, пытаясь вытащить пенопластовую модель дорожного фонаря — тщетно, ибо та была в два раза больше девушки.

— Миядзава-сан, здравствуйте. — увидела она меня. — Вы не могли бы мне помочь?

— Может, лучше парней дождаться? — я пощупала фонарь. — Мы тут скорее всё поломаем...

— Да я вот тоже боюсь. — поникла Нагиса. — А он бы мне и на сцене, и на репетиции пригодился. Просто я люблю вечером у придорожного фонаря текст зачитывать, эхехе. — она смущённо засмеялась.

— Нагиса, эта пьеса для вас так много значит? — удивилась я.

— А... ну... не только для меня, но и да, для меня тоже в каком-то смысле... простите, это слишком сложно объяснить, наверное.

— Всё в порядке. — похоже, это что-то личное для семьи Фурукава, а значит, не стоит лезть. — Но лучше дождаться парней.

— Зачем их дожидаться? — Кё сунула нос в кладовку и увидела фонарь. — Ого. Я его ещё тогда приметила, но ого. Нагиса, он тебе точно нужен?

— Да хотелось бы...

— Тогда и в самом деле подождём парней, заодно и посмотрим, какие они по фонарям спецы. Так, девочки, мне бежать надо, собрание студсовета по всякой бумажной бюрократии. Котоми тут посидит, не стесняйтесь с ней поговорить и приобщать к работе, но и не пугайте девочку. Всё, я умчалась. — и Кё выскочила сразу через дверь кладовки. Мы вернулись в комнату и застали неожиданную картинку: Фуко сидела на коленях у Ичиносэ-сан и обнимала её с такой восхищённой мордашкой, какую строила лишь при виде звёздочек. Заодно и точно так же улетела разумом в дальние края.

— Ой, а ты кто? — спросила Нагиса, но Фуко продолжала сидеть в забытии и не реагировать. Ичиносэ-сан подняла на нас взгляд, полный обожания.

— Она такая миленькая. — возразить нечего, Фуко и в самом деле милая, а сейчас так особенно. Ичиносэ-сан не было тяжело, так что мы оставили их и погрузились в пьесы. Хотя честно, больше читали: Нагиса сама не знала, что именно ей может пригодиться. Иногда она что-то чиркала у себя в блокноте, в том числе и после того, как я описывала ей несколько сцен, но не показывала, что именно. Девушка слишком старается, для школьной пьесы можно и сбавить обороты, вот только как бы ей это сказать?

— Ох! — Фуко как всегда резко вышла из своего состояния и протянула Ичиносэ-сан звёздочку. — Держи, это тебе! Приходи на свадьбу моей сестры во время фестиваля!

— Что это? — Ичиносэ-сан приняла подарок и начала рассматривать его.

— Это звёздочка! — Фуко сообщила с такой гордостью, словно сама придумала это название. Ичиносэ-сан призадумалась.

— Морская звезда, латинское название Asteroidea от греческого "астро". — сообщила она. — Класс беспозвоночных, тип иглокожих, известно более 1600 видов. Живут до 20 лет... — она продолжила говорить, а Фуко слушала со всё больше открывающимся ртом.

— Круто! — сказала она, когда Ичиносэ-сан прервалась. — Я и не знала, что на свете есть человек, который столько знает про морские звёзды, да ещё и такой милый!

— Их ножки представляют собой трубчатые выросты с присосками на конце. — добавила Ичиносэ-сан.

— Вообще зашибись! — провопила Фуко и опять впала в прострацию. Ичиносэ-сан улыбнулась ей, а затем взглянула на небольшие часики у запястья.

— Ой, мне идти надо. — огорчённо сказала она. — У меня т... то есть дела. — Ичиносэ-сан встала так, что всё ещё отсутствующая Фуко повисла на ней — и, кажется, обе не обращали на это особого внимания.

— Подождите минутку. — мне пришлось встать и отцеплять от неё Фуко; Ичиносэ-сан действительно посмотрела несколько удивлённо, затем попрощалась с нами и ушла. Ох, не моё дело, но если Томоя-сан живёт у неё и она поспешила к его приходу готовиться... как ко всему этому Кё-сан отнесётся?

— Где мастер звёздочек? — Фуко наконец очнулась.

— Ушла домой. И мы, пожалуй, тоже пойдём. Нагиса, можно?

— А? — оторвалась она от пьесы. — Да, идите, я тут всё закрою.

— Хорошо. До завтра. — мы с Фуко вышли из кабинета и направились к выходу из школы. — Фуко, мы ещё успеем забежать перекусить перед тем, как идти на встречу. Готова?

— Да. — сказала она, решительно прижимая к себе ещё одну звёздочку.

Честно говоря, я надеялась, что Ёсино-сан увидит Фуко и это может разрешить сразу несколько проблем. Увы — когда мы встретились, то он смотрел на неё как на пустое место и даже не заметил протягиваемой звёздочки.

— Только предупреждаю, если вздумаешь кричать на Коуко — выкину за шкирку. — предупредил он.

— И не собиралась. — немного удивлённо ответила я. Ёсино-сан кивнул, и мы зашагали к их дому — так быстро, что Фуко пришлось бежать, чтобы поспеть за нами. Мужчина явно хотел закончить со всем побыстрее, возможно, даже жалел, что согласился.

Дом Коуко-сенсея был невероятно уютен — маленький, покрашенный в жёлтый с отпечатком зеленой ладони около двери. Кажется, я знаю, чей он, и точно: посмотревшая на него Фуко гордо приосанилась. А ещё тут был живописный садик, прямо под окнами, и в нём цвела такая сирень, что даже остановилась понюхать.

— Коуко! — крикнул Ёсино-сан, открывая дверь. — У нас гость!

— Иду! — раздался весёлый голос, и в прихожую вышла небольшая женщина в бордовом платье, с такими же пшеничного цвета волосами, как у Фуко, только уложенными в короткую причёску. На меня она посмотрела добро и глубоко поклонилась.

— Здравствуйте, Миядзава-сан. Очень рада вновь вас видеть.

— Здравствуйте, Коуко-сенсей. Взаимно рада нашей встрече. — мы уважительно раскланялись. Наш первый разговор прошел нормально, но я всё равно опасалась, что слишком надоела и потому Коуко-сенсей не будет мне рада. Однако нет, безо всяких проблем привела нас в гостиную, где на низеньком столе уже ждал чайник, и быстро организовала ещё одну чашку.

Фуко она так и не видела, хотя девочка едва не совалась ей под ноги. Пару раз толкала, бросала взгляд, но тут же отворачивалась и продолжала заваривать чай. В конце концов та плюхнулась рядом со мной и огорчённо сжала звёздочку.

— Как ваша учёба, Миядзава-сан? — спросила Коуко-сенсей, когда Ёсино-сан вышел из ванной и мы расселись вокруг стола.

— Хорошо, спасибо. А вы как живёте, Коуко-сенсей?

— Да как-то всё в трудах, даже не похоже, что из школы уходила. — рассмеялась она. — Дом, сад, Юсуке — со всеми хлопот не оберёшься. Но я и не жалуюсь. — она с улыбкой посмотрела на своего парня, если ко взрослому мужчине вообще применимо "парень".

— Прекрасно понимаю. — приветственная часть закончилась. — Коуко-сенсей, вы, наверное, понимаете, почему я опять пришла.

— Да. — её голос ни на тон не изменился. — Уговорить меня всё-таки выйти замуж. И Юсуке, дорогой, ты решил ей помочь, не так ли?

— Я проникся её речью о том, как нехорошо, что наша любовь не может окончательно соединиться. — смущённо сказал Юсуке. — И прости, Коуко, но она натолкнула меня на мысль, о которой я как-то и не думал: что бы сказала на это сама Фуко?

— Фуко говорит, что давно пора, нечего сопли распускать! — заорала девочка, взяла мою чашку и отпила большой глоток. Оба взрослых проигнорировали это.

— В том-то и проблема. — вздохнула Коуко-сенсей. — Если честно, Миядзава-сан, у меня всегда были проблемы с пониманием Фуко. Работа учителем приучила к дисциплинированности и, рискну сказать, адекватности. А когда тебя могут укусить за ухо без объяснения причин или улечься спать на лестнице, потому что там коврик мягкий... Я даже вела дневник, где записывала чудачества Фуко и потом перед сном пролистывала, пытаясь найти объяснение. Фуко не была какой-то больной или особой, нет, она просто... делала что хотела, повинуясь, я бы даже сказала, воле сердца. И теперь, когда она в коме, всё ещё не знаю, чего бы хотела Фуко. Она может обидеться, что её не пригласили на свадьбу, а может быть обеими руками "за". И простите, Миядзава-сан, как и ты прости меня, Юсуке, но пока я не пойму, чего она хочет — замуж не пойду.

При первой нашей встрече Коуко-сенсей лишь уклончиво отвечала, что не желает, однако сейчас соизволила раскрыться. И честно, мне нечего было ей ответить, а уж Ёсино-сану тем более. Фуко же подобралась к уху старшей сестры и в подтверждение её рассказа укусила его одними губами, но та лишь моргнула.

Что мне ответить? Если я скажу, что могу видеть и слышать Фуко, даже если притащу свидетелей, она не поверит — и решит, что над её горем потешаются. Просто не могу подобрать слов. Фуко уже зубами схватилась, но Коуко-сенсей так её и не видит.

— Простите. — наконец поклонилась я. — Очень желаю вам помочь, и чтобы ваша свадьба состоялась.

— Прекрасно понимаю. — ответила Коуко-сенсей. — Если честно, я тоже этого хочу, но пока Фуко в таком состоянии, у меня просто связаны руки. Хотите ещё чаю?

Мы ещё немного поговорили о школьных и домашних делах, больше не касаясь острой темы. Фуко всё пыталась привлечь внимание, пила из чашки сестры, вопила ей в ухо и просто устраивала кавардак, но тщетно — её не видели и не слышали, а на летающие по комнате предметы смотрели как на что-то нормальное. Я дала девочке шанс порезвиться, но затем, осознав, что всё тщетно, стала прощаться. Ёсино-сан предложил проводить до дома, но я отказалась — на улицах, спасибо Сакагами-сан, стало безопасно, да и так никто не рисковал на меня нападать. Разозлённая Фуко увязалась со мной.