Двигаться дальше

— Мёртвые не разговаривают. — приятель и не думал униматься.

— Тогда что я стал зомби и сожру мозги того, кто со мной заговорит.

— Оказаки, хватит глупить. Я понимаю, что после Кё и Рё милота девушек на тебя уже не действует, но Нагиса именно тебя хочет.

— Да ладно, ладно. — и так уже вставал. Было в Нагисе что-то непонятное, что вынуждало оказывать ей помощь, когда попросит. Не знаю что, и лучше никому это не говорить, а то Кё устроит сцену ревности.

Нагиса действительно ждала меня в коридоре — и тут же улыбнулась, слегка приоткрыв белоснежные зубы.

— Оказаки-сан, можно вас попросить об одной услуге? — тут же спросила она.

— Нет, Ромео играть не собираюсь. — ответил я. Нагиса недоумённо распахнула карие глаза.

— А... при чём тут Ромео...

— Ни при чём. — похоже, здесь шутки не доходят. — Что надо-то?

— Видите ли, Оказаки-сан. — Нагиса решила не выяснять дальше. — Я давно уже учу пьесу... даже почти выучила, эхехе. — добавила она с некоторым хвастовством. — Но лишь недавно подумала, что как-то других пьес и не читала, а надо бы. Не могли бы вы сходить в библиотеку и взять для меня несколько текстов? Каких угодно, просто чтобы это пьесы были.

— А почему я, а не кто-то другой или самой сходить? — серьёзно, что бы там с собой не делал, но абсолютно точно не похож на человека, которого можно попросить сходить в библиотеку.

— Э... — Нагиса заробела. — Понимаете, Оказаки-сан, из членов кружка только вы и можете. Фуджибаяши-сан занята... обе, Сунохара-сан отказался, а Миядзава-сан ничего не смогла у себя найти. А я на обычных переменах не успею, а на большой репетирую.

Хм, у Миядзавы ничего не нашлось? Хотя она как-то говорила, что большинство книг в архиве либо старые школьные документы, либо конфискованная у учеников манга, пьесам в самом деле неоткуда взяться. Судя по тому, что я успел почитать, пока там находился — так оно и есть.

Ну что ж, придётся сходить, не отказывать же милой девушке. Да и когда я последний раз в библиотеке-то был, в прошлом году? Стоит посмотреть, что там да как. Вдруг какую книгу по фонарям найду, после чего возьму её почитать и сломаю себе череп лишними знаниями.

Может, и в самом деле потискать Кё? Она не против, а если против, то простит, а мне зато отличная возможность развеяться.

В библиотеку пошёл на обеденном перерыве, думая быстро набрать книг с пьесами, отнести в драмкружок и потом уже поесть. Благо народу, что удивительно, было немного — лишь двое сидели за столами и что-то читали — так что никто не мешал бродить среди полок и выяснять, где тут пьесы. На ближайших к входу ничего не оказалось, так что направился вглубь библиотеки, размышляя, где же лучше искать и если ли они тут вообще.

И именно тогда я увидел её.

Девушка сидела с таким комфортом, какой Миядзава во время чтения себе не позволяла. Аккуратно расстеленная скатерть, босые ноги, окружившая фортом груда книг. Но всё это приметил лишь после её волос.

Небольшими оранжевыми шариками они были аккуратно разделены на несколько коротких прядей, прикрывающих уши и лоб спереди, а оставшееся длинным чёрным покрывалом опускалось на спину.

Я знал эти волосы и эту девушку. В первую ночь после признания Кё увидел странный и оттого запомнившийся сон с восемью девушками, смотрящими на меня и постепенно исчезающими. Она была одной из них, ещё тогда показалась знакомой, а сейчас же вообще было ощущение, будто встретил старого друга.

Что абсолютно точно чушь. В старших классах из девушек я общался лишь с Кё, в средних ни с кем, а в младших... да не, запомнил бы. И всё равно девушка казалась смутно знакомой.

Пока я сражался со своей памятью, она закрыла книгу, отложила её, повернулась к другой, бросила взгляд на меня — и недоумённо заморгала. Я абсолютно точно видел эти синие глаза и задумчивое лицо — но где и как?

— Э, привет. Я тут ищу книги с пьесами, то есть это, просто пьесы. Знаю, не похож на того, кто любит пьесы, но это для девушки... то есть не для моей девушки, другой девушки, она попросила и я это... пошёл искать.

Здравый смысл осторожно поинтересовался, что происходит. Девушка же нисколько не удивилась, только слегка наклонила голову.

— Она пишет пьесы? — голос был слегка туманный, словно она только недавно проснулась.

— Э... ну да, одну написала. — немного удивлённо ответил я. Девушка вновь задумалась.

— Ты будешь в ней играть?

— Даже не собираюсь.

— То есть это не кабуки?

— Без понятия. — я и в самом деле не знал, какая именно у Нагисы пьеса. — Может, вообще на западный манер.

— Мне нравится Мольер. — безо всякого перехода сообщила девушка. — Когда я последний раз его читала, то даже бумага приятно пахла.

— Настолько приятно, что хотелось съесть? — попробовал пошутить я, и она заморгала.

— Зачем надо есть бумагу?

— Незачем. — разговор двигался как-то странно. — А что сейчас читаешь?

Она подняла книгу, которую только что отложила, и прочитала название.

— "Теория морфогенетических полей".

— Красивое название. — выдавил я, понятия не имея, что это означает.

— Они не существуют. — с некоторой грустью сказала девушка. — Хочешь почитать?

— Не думаю, что осилю.

— О. — она вновь посмотрела на книгу. — Согласна.

Я немного возмущённо фыркнул, а затем вновь попытался выяснить:.

— Так где пьесы лежат... — девушка, не слушая меня, взяла в руки бенто, открыла его и повернулась ко мне.

— Хочешь? — спросила она, и я сглотнул. Кё готовила мне хорошие обеды, но то, что видел в коробке, превосходило их хотя бы по содержанию. Карри, свиные котлеты, рис, омлет... кажется, я даже вижу пирожок.

— Хочешь? — повторила девушка, взяв палочками кусок омлета и протянув его мне.

Вселенская сущность, если ты превратила кормящих задарма библиотечных девушек в закон реальности, то спасибо тебе огромное. Мои ноги, повинуясь начавшему бурчать желудку, сразу поднесли к еде, вынуждая сесть напротив неё.

— Приятного аппетита. — вблизи её глаза завораживали своей синевой не хуже, чем у Кё. Когда я звял омлет и аккуратно проглотил его, она улыбнулась и взяла ещё один кусочек.

— Спасибо, больше не надо. — одним омлетом не насытишься, но так это превратится в натуральное кормление с палочек. Девушка неожиданно обиделась.

— Томоя-кун, ты что, задира? — печально спросила она. Ээ, что? Даже в худшие моменты им не был. И откуда эта девушка знает моё имя?

— Так ведь ты Томоя-кун. — ответила она на мой вопрос с таким недоумением, словно это было написано у меня на лбу.

— Вот я и спрашиваю, откуда ты знаешь, как меня зовут? — девушка впала в транс, который неожиданно напомнил зависания Рё, гадавшей, что именно ответить на очередную мою подколку.

— Так ведь ты Томоя-кун. — повторила она. Ясно, ответа не получу. Возможно, в нашем прошлом действительно что-то есть — но на то оно и прошлое. А если я продолжу тут сидеть, то кто-нибудь обязательно увидит, донесёт Кё, и мне оторвут голову.

— Ладно, посидел хорошо, но мне надо идти, это... пьесы найти и отнести, точно! — я поспешно встал, а девушка осталась сидеть.

— Томоя-кун. — сказала она, и я застыл. — До завтра, Томоя-кун.

— До завтра. — она так и не сказала, где пьесы, так что пришлось самому шариться по библиотеке дальше. К счастью, книги обнаружились скоро, так что я взял пять штук и прошёл к библиотекарше — стоило сразу к ней обратиться, конечно. На обратном пути не удержался и посмотрел на девушку, которая вернулась к чтению и уже меня не замечала, затем отнёс книги в кабинет драмкружка, коротко кивнул благодарной Нагисе и вышел в коридор.

Что-то отчаянно крутилось и билось, пытаясь вырваться из тесной клетки памяти. Какое-то даже не воспоминание — тень, почти неразличимая иллюзия. Я знаю эту девушку, и она знает меня, и что-то между нами было — но что?

Неужели нечто ужасное, настолько, что моя память отправила это в далёкий карцер и выбросила ключ? Но непохоже, чтобы она гневалась при виде меня, скорее наоборот. Да и Рё была моей первой девушкой, в средней школе как-то ни с кем не удалось завязать отношения, а после травмы и перехода в статус прогульщика они стали меня чураться, пока не появились близняшки Фуджибаяши.

И только подумал о них, как ко мне сзади неожиданно прижались двумя упругими полушариями, мягкими руками закрыли глаза и ласковым голосом поинтересовались:

— Угадай, кто?

— Ммм, судя по маленькой груди, Нагиса? — ответил я, и Кё убрала ладони лишь после того, как едва не свернула мне шею.

— Ты когда успел оценить грудь Нагисы, паршивец? — поинтересовалась она. — И при этом ошибся, у неё не такие уж и маленькие. Извращенцу, конечно, недостаточно, но ты ведь добрый и правильный мальчик, а, Томоя?

— Значит, твою грудь мне не увидеть ещё года три. — притворно вздохнул я.

— Летом постараемся выбраться на море, там буду в открытом купальнике и любуйся сколько хочешь. — подразнила меня Кё. Мы отошли к окну, чтобы не мешать ученикам, и оперлись об подоконник. — А так когда мне прикажешь тебе показывать, а? Прямо сейчас, чтобы заодно и вся школа полюбовалась?

— Как придёшь в архив на вечерний перекус ещё раз, так и покажешь.

— О, кстати об этом: меня тут Юкинэ поймала и попросила в архиве разврата не устраивать. Мол, я не выдержу, начну стонать и учителя примчатся.

— Это да. От моих прикосновений ты точно не останешься хладнокровной и будешь охать так, что и дома услышат.

— Много о себе возомнил, Томоя. Ещё неизвестно, может, увижу твой обнаженный перочинный ножик и начну ржать, а не охать. Давай уже, звонок скоро. — Кё отцепилась от подоконника. — И да, Томоя, можешь чаще называть меня по имени?

— Кё, я же вроде тебя называю...

— Да не всегда, и как-то приметилось. Ладно, бывай. — она быстро поцеловала меня в щёку и умчалась. В самом деле? Вроде как не стесняюсь обращаться к ней по имени, сколько раз было. Возможно, лишь сейчас эта девушка сбила с колеи... как её зовут, интересно? Красивая девушка, с такой необычной причёской, сидит босая в библиотеке... Сунохара или Миядзава точно должны быть в курсе, кто это.

— Вы, наверное, говорите о Котоми Ичиносэ, Томоя-сан. — ответила Миядзава, когда быстро заскочил к ней на перемене и рассказал про девушку. — Да, я слышала, что она всё время сидит в библиотеке, даже на уроках, но поскольку входит в десятку лучших учеников Японии, то школа закрывает на это глаза.

— Так значит, я мог прогуливать, всего-то учась лучше всех? Жаль, не знал заранее. — пробовал отшутиться, но от факта того, что эта Ичиносэ тоже пропускает уроки, стало немного не по себе. Словно некая ниточка протянулась между нами. — А ты с ней не общаешься? Две милые девушки сидят в библиотеке и кормят мимопроходящих, наверняка конкурируете.

— Спасибо за комплимент, Томоя-сан. — польщено улыбнулась Миядзава. Она выглядит как самая обычная девушка со светло-каштановыми прямыми волосами, небольшой грудью и добрыми карими глазами, но улыбка и впрямь делает Миядзаву очень милой. — Но увы, Ичиносэ-сан... ммм... очень трудно разговорить. Если буквально, то вы можете ходить вокруг неё и играть на тайко — она продолжит читать, не пошевелив и ухом.

А на меня обратила внимание сразу же. Котоми... Ичиносэ... прутья клетки, удерживающие воспоминания, чуть погнулись, но толку от этого никакого.

Возможно, мне надо ещё раз с ней увидеться, иначе этот пробел в памяти будет мучать ещё долго.

22 мая, четверг

Кё Фуджибаяши

— Мне это не нравится, Куросаки-сан. — сказала Томоё. — Фактически получается, что мы призываем к бунту.

Мы втроём сидели в комнате совета и обсуждали, что делать с защитой сакуры. Как выяснилось, совсем скоро её вырубать не собираются, но и расслаблять булки нельзя, так что уже стали разрабатывать планы.

— Мы не призываем к бунту. — мягко ответил Куросаки, вращая карандаш. — Бунт — это если бы требовали громить строительные и управляющие компании, а также городскую администрацию. Мы же хотим устроить массовое выступление против вырубки сакуры. Фактически, сделать то же самое, что вы устроили во время начала президентской гонки, только масштабнее. Залезть на трибуну, произнести пламенную речь и зажечь сердца собравшихся.

— Чтобы они потом зажгли всё остальное. — мрачно сказала Томоё. — Куросаки-сан, я не понаслышке знакома с криминальной обстановкой в городе и могу вас уверить: даже мирное массовое выступление рискует перейти в массовое же побоище.

Парень лишь пожал плечами — мол, сделал всё что мог. Томоё взглянула на меня.

— Фуджибаяши-сан, ваши предложения?

— То же самое, но тоньше. — ответила я. — Выступать на трибуне перед всем городом очень здорово, но мы власть лишь в стенах этой школы. Вне её — глупые школьники, которые ничего не понимают, потому что подростки. Максимум — нас вежливо выслушают и покажут по телевизору, а толку-то. Поэтому надо не самим размахивать флагами, а идти ко всяким организациям. Природоохранные, культурные, активисты, просто уважаемые люди. Пообтираться, пообщаться, приглядеться, кого и за что дернуть, чтобы бучу подняли они сами, а мы что — мы ничего.

— И тогда если сакура будет спасена, то никто не узнает, что это благодаря нашему президенту. — подал голос Куросаки.

— Насколько я знаю президента, ей плевать. Сакура спасена — а если благодарность за это получит пафосный жирдяй из администрации, то и пускай. Не так ли, Томоё?

Та молчала и думала. Мы оба не осмеливались больше говорить, пока через пару минут она не посмотрела на нас.

— Фуджибаяши-сан, ваш вариант намного сложнее в реализации, но и шансов на успех предполагает больше. Я планировала нечто подобное, но с деталями было плохо. Сможете расписать примерный план, к кому и как идти, если учесть, что людей вам предоставлю?

— Вряд ли. — предоставит, это откуда же, интересно? — Лично я не настолько хорошо знаю город. Куросаки-сан?

— Аналогично. — кивнул он.

— Ясно. — вздохнула Томоё. — Тогда я возьму это дело на себя. Спасибо огромное за помощь, теперь можете быть свободны.

Ох, не нравится мне это. Томоё знает кучу людей в городе и может заставить их работать на себя? Нет, она необыкновенная, не спорю, но не настолько же. И тем не менее она вышла с полной уверенностью во взгляде.

— Фуджибаяши-сан. — неожиданно спросил меня Куросаки. — Вы не думаете, что Сакагами-сан занимается не тем, чем следовало бы?

— Поясните.

— Я не спорю, что сохранение сакуры очень важное дело, особенно для самой Сакагами-сан. Однако это не задача школьного совета. Мы должны разбираться с проблемами школы и учеников, а не выходить на городской уровень. Даже если добьёмся успеха, то не сможем выделить силы на более важные и актуальные задачи. К примеру, состояние шкафчиков для обуви оставляет желать лучшего, некоторые уже с трудом закрываются, однако Сакагами-сан ни разу об этом не говорила, и...

— Так. — я выставила ладонь, прерывая его. — Куросаки-сан, вы отлично проявили себя во время кампании, были хорошим соперником и Томоё именно поэтому привлекла вас к работе в совете, ибо решила, что ваш ум и желание лучшего помогут нам. Однако сейчас вы несёте абсолютную чепуху.