Двигаться дальше

— Разумеется.

— Моя девушка... она много делает для меня, из сил выбивается — и готовит, и помогает, и сходит куда попрошу. Можете как-нибудь подсказать, что мне можно сделать такого, чтобы не выглядело, будто старается лишь она одна?

— Оказаки. — ответил Юсуке после минутного молчания. — А ты ей помогаешь?

— Да, только она ни о чём таком особом не просила...

— И сходишь, куда попросит?

— Да, но...

— Тратишь на неё деньги?

— Не то слово.

— Готов в любой момент обнять её, утешить, оказать поддержку?

— Спрашиваете!

— Тогда всё в порядке. — заключил он, не отрывая взгляда от дороги. — Оказаки, смысл отношений не в том, кто кого перещеголяет в помощи, а в том, чтобы быть готовым в любую минуту эту помощь оказать. В том числе когда ситуация ужасная или поддержка человеку потребуется надолго. Вполне возможно, что сейчас она вкладывает в тебя больше, чем ты в неё, и это нормально — главное, всегда быть готовым к обратному. Любовь, Оказаки, это не только прогулки под луной, но ещё и тяжёлая работа, которая приносит точно такое же удовлетворение, как и любой труд. И только если ты не чувствуешь, что готов к этому труду с этим человеком, тогда имеет смысл говорить о проблеме в ваших отношениях. Иначе же всё в порядке, за исключением мелочей, которые два любящих сердца обязательно преодолеют.

Остальную дорогу я молчал, осмысливая сказанное. Готов ли я в любой момент оказать Кё помощь? Несомненно. Поостерегусь говорить, что всё выдержу и всё стерплю, но... уже который месяц она со мной мучается? Выбивалась из сил, смотрела, как я иду под ручку с другой, доводила себя до истерики — и всё равно помогала чем только может. Даже люби я другую, всё равно приду на помощь Кё по первому зову, а так и речи о том, чтобы вести себя иначе, быть не может.

— Приехали. — объявил Юсуке.

Пусть я и устал на работе, но не настолько, чтобы забыть об обещании, и потому сразу направился к общежитию. Да уж, давно здесь не был, аж воспоминания пробирают — хотя не сказать, чтобы их было много.

Сагара-сан стояла прямо на крыльце и подметала его. Она заметила, как я подхожу, и взяла метлу наизготовку, но сразу расслабилась.

— Оказаки? Надо же, давно тебя тут не было!

— Здравствуйте, Сагара-сан. Да вот, Сунохара пригласил вспомнить былое.

— Если принёс бутылку распивать, то лучше отдай, а то об твою голову и разобью. — проворчала женщина. — Я так полагаю, его сестру мне к себе забрать?

— Пожалуйста. — сидеть рядом с женской версией Сунохары не лучшее времяпровождение перед сном. — Пройти-то можно?

— По правилам нельзя, но уж если пришёл... — как всегда поступила Сагара-сан. Я поблагодарил её, и мы вместе отправились к комнате Сунохары.

До сих пор не задумывался, но — почему и Сагара-сан появилась в том моём сне, с участием восьми девушек, включая близняшек Фуджибаяши и Котоми? Хотя для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, в чём вообще суть сна, поэтому отогнал эту странную мысль и постучал в дверь комнаты приятеля.

— Да-да? — раздался звонкий девичий голос, и прежде, чем я обомлел, дверь распахнулась и на пороге появилась милая девочка, лет двенадцати, с чёрными волосами и двумя маленькими, перевязанными жёлтыми бантами косичками. Только не говорите мне...

— Мей, там Оказаки? — Сунохара возник позади неё. — Привет, Оказаки! Заходи!

— Значит, это и есть твой самый близкий товарищ? — девочка набычилась и смерила меня грозным, по её мнению, взглядом. — Такой же раздолбай, как и ты?

— Сунохара, можно это пнуть, чтобы зайти? — показал я на девочку.

— Что? — завопила она. — Да как ты смеешь!

— Мей. — хмыкнула Сагара-сан позади меня. — Пошли со мной, пусть эти два бездельника наговорятся.

— Ну ладно... — девочка мигом отступила от двери. — Но смотрите у меня тут!

— Обязательно. Сунохара, я принёс пачку презервативов, как и договаривались.

— Кого? — она кинулась обратно, но ткнулась в уже закрытую дверь. Судя по звукам, ткнулась лбом.

— Спасибо, Оказаки. — горько сказал Сунохара. — Теперь Мей весь вечер будет меня допрашивать и шариться по комнате, выясняя, где спрятаны презервативы.

— А ты не пробовал ремнем по попе?

— Ага, а потом Сагара-сан прибежит и этим же ремнём меня задушит. — отмахнулся Сунохара, садясь за котацу. Я сел напротив и невольно почувствовал себя как дома. Правда, чувствам мешало то, что комната была непривычно чиста — похоже, сестра Сунохары и впрямь не баклуши бьёт.

— Ну, чего ты попросил меня прийти? Предупреждаю, про порнушку с Кё рассказывать нечего и не собираюсь.

— Больно мне надо. — Сунохара положил подбородок прямо на котацу и тяжело вздохнул. — Оказаки, тут такое дело... по-моему, в меня влюбились.

— Ничего себе. — выдавил я, еле справившись с шоком. — И кто же эта несчастная слепоглухонемая?

— Юкинэ-тян.

А вот теперь выпал в осадок серьёзно. Сунохара и Юкинэ? Трудно было представить даже то, что они поодиночке начинают с кем-то встречаться, устраивая объятья и поцелуи. А уж чтобы друг с другом...

— Ты уверен? — теперь спросил безо всяких подколов.

— Она сходила со мной на свидание в прошлое воскресенье. — мрачно ответил Сунохара. — Со мной и Мей, но не суть.

Чем дальше в лес... Получается, пока мы с Кё торчали у Котоми и разбирали мои воспоминания, Сунохара с Юкинэ бродили по городу на свидании. А если учесть, что Рё и Каппей, по идее, тоже должны были выбраться, то денёк однозначно выдался жарким.

— И ладно бы просто сходила. — продолжил Сунохара. — Но ещё и сказала, что не против второго! Что мне делать, Оказаки?

— Выкладывай всё с самого начала.

Мда, весёлая история. Юкинэ, самое доброе создание в радиусе нескольких километров, согласилась поучаствовать в спектакле Сунохары, а тот сразу же напридумывал себе всякого. И, главное, я даже не знаю, как ему сказать об этом. После случая с Каппеем, которого приятель принял за девушку, вновь открывать ему глаза как-то неуютно. И, честно говоря — вдруг Юкинэ всерьёз? Не имею ни малейшего понятия о её вкусах, мало ли нравятся покрашенные в блондинов, бывают и хуже предпочтения.

— Вот что мне делать, Оказаки? — уныло спросил Сунохара.

— Сходи с ней на второе свидание. — очевидный ответ, но лучшего мне не придумать. — И, Сунохара... постарайся вести себя нормально, и я сейчас говорю совершенно серьёзно. Не строй из себя крутого, у тебя никогда не получалось.

— И всё?

— И всё. Сунохара, тобой заинтересовалась девушка, это событие происходит раз в столетие, наверняка где-то уже демонические врата распахнулись. И если её упустишь, то тебе никто этого не простит.

— Оказаки, а если... — он сглотнул. — если это всё лишь притворство для Мей, как я и попросил?

— Тогда сделай это притворство реальностью. — не говорить же, что это наиболее вероятный вариант. — Ты мужчина или нет?

— Конечно, я мужчина! — Сунохара аж взмахнул кулаком. — И покорю любую девушку в зоне моего внимания!

— Давай так и дальше. — с большим усилием сдержал хохот. — И если больше жалоб нет, то я пошёл.

— А я думал, что мы тут вместе посидим... — немного потушил запал Сунохара.

— Давай в воскресенье, заодно расскажу о своих свиданиях.

Фух, наконец-то домой... то есть домой к Котоми. Хотя я уже считал это место домом — Котоми своей готовкой и разговорами создавала немало уюта, хотя девушку периодически уносило в далёкие края. Может, Кё действительно заскочит, вчера мы разминулись из-за каких-то "семейных проблем"... это наверняка означает Рё. Надеюсь, с ней всё в порядке, Кё как-то не рассказывает, а я боюсь касаться больной темы.

Но больная тема в итоге коснулась меня, когда вышел из общежития и со скамейки поднялась невысокая фигура в школьной форме. Я замедлился, с удивлением рассматривая эту до боли знакомую девушку с непривычно тусклым взглядом, приблизившуюся так близко, что мы в итоге оказались в конусе света ещё горящего фонаря.

— Ну привет, Томоя. — Рё Фуджибаяши подошла вплотную ко мне и заглянула прямо в глаза. — Наконец-то мы одни.

Рё Фуджибаяши

Мне везёт не там, где нужно.

Успех в личной жизни, чтобы вся чёрная полоса была сожжена — как же.

Желание поймать Томою в те редкие минуты, когда он один и вне дома или школы — пожалуйста. Иду по улице после увольнения с работы, ни одной радостной мысли и вдруг вижу — шагает впереди, прямо в рабочей форме. Правда, поймать не успела — завернул в общежитие к Сунохаре. Ну да ничего, посидела на лавочке, подождала, а как вышел — встала и поприветствовала.

К счастью, не стал бежать со всех ног, напротив — остановился и даже попытался смотреть так, будто никого не предавал и не крутил шашни с сестрой за моей спиной. Небось ещё и виноватым себя не считает.

— Ну привет, Томоя. — сказала я. — Наконец-то мы одни.

— Привет, Рё. — ответил он. — Присядем?

— Да нет, постоим. — пусть всего и неделю на ногах провела, но уже как-то привыкла. — Захочешь сесть — сядь, разговор всё равно длинный получится.

— Я слушаю. — он по-прежнему старался держаться спокойно, но я ещё слишком хорошо его помнила и видела, что нервничает. Сам виноват, мог бы сейчас сидеть рядом со мной и миловаться, но что выбрал, то и выбрал.

— Томоя, Каппей скоро умрёт.

Его лицо мигом посерело, и честно, на меня от этого накатило странное желание хихикнуть.

— То есть?

— То и есть. Каппей смертельно болен. Либо ему делают операцию по ампутацию ног, либо он умирает. А поскольку свои ноги он любит больше всего на свете, то уже приготовился умереть.

— Так, Рё, объясни подробнее! — он чуть было не схватил меня за плечи, но в последний миг сдержался.

— Чего объяснять. — я поглядела на его отдёрнутые руки. — Каппей умрёт и оставит меня одну. Опять. И никакой замены теперь не подготовлено, в то время как ты будешь гулять с двумя и более девушками. Высшая справедливость, не так ли, Томоя?

— Рё, я не понимаю, о чём ты. — пробормотал он. — В какой больнице Каппей? Я его навещу и уговорю на операцию.

— Ты? — а вот теперь я хихикнула. — Томоя, я, его девушка, не смогла уговорить. Даже сказала, что займусь с ним сексом, если согласится, но он встал в позу мученика и отказался. Ты же лишь знакомый, а после того, что сотворил со мной, Каппей тебя невзлюбил, знаешь ли. И как ты планируешь его уговорить?

— Я что-нибудь придумаю, Рё. Я не хочу, чтобы он умирал, и чтобы ты осталась одна.

— Не делай вид, что заботишься обо мне, Томоя. Ты никогда обо мне не заботился, лишь делал вид. На работу устроился потому, что сестра требовала, в один кружок со мной пошёл из-за неё же, переехал к нам после того, как она об этом сказала, и даже встречаться со мной захотел только после её намёков. Всё, что ты делал якобы для меня, на самом деле было ради неё.

Я давно до этого додумалась, а вот он, судя по остолбеневшему выражению лица, только сейчас. Глупый Томоя, и всегда будет глупым.

— Так что не надо строить из себя хорошего парня, готового заботиться даже о своей бывшей. — Я подошла ещё ближе, и он отступил на шаг. — Ты не хороший, Томоя, и никогда им не был. Твои подколы обижали, и я с этим мирилась лишь потому, что любила тебя. Теперь же больше не люблю.

Так и есть. После прошлого воскресенья чувств к Томое больше не осталось. Ничего не осталось, одни лишь боль, злость и усталость, в которых слабеньким огоньком ещё горит желание помочь Каппею.

— Держи адрес. — я назвала адрес больницы, и Томоя быстро выхватил из сумки ручку с блокнотом, записывая его. Надо же, до чего он дошёл, раньше тетрадку-то приносил по большим праздникам. — Можешь прийти и попробовать, вдруг удастся. Но я уже ни на что не рассчитываю.

— Я обязательно приду. — с серьёзным лицом пообещал он. — И Рё...

— Да?

— Прости за всё то, что я тебе сделал. Прости, что полюбил другую, и решил, что мне с ней лучше. И прости за то, что не сумел нормально с тобой расстаться и... ты стала такой.

— Вот как? — сказала я после недолгого молчания. — И это тебя мучает, не так ли, Томоя? То, что я из милой и на всё готовой девочки превратилась в... а во что я превратилась, а, Томоя? Во что-то не милое? Не доброе? Не послушное? Не готовое всегда встречать улыбкой, даже когда на душе пасмурнее некуда?

— Рё...

— Ты хоть вообще понимаешь, Томоя, насколько мне с тобой было хорошо? Я могла допустить ошибку, чего-то не понять, затупить или провалиться по всем фронтам, но ты не отталкивал меня, не морщился от брезгливости и не издевался по любому поводу. Даже с сестрой не могла так расслабиться и быть собой. Каждый раз, когда я преодолевала своё стеснение, я делала это благодаря тому, что знала — ты одобришь, ты порадуешься, ты не будешь против. Ты даже не представляешь, Томоя, как я была счастлива, как мне казалось, что теперь могу всё и ничто не помеха, пока ты рядом. — Я в ярости сжала кулаки и едва не выплёвывала ему в лицо слова. — А потом всё это закончилось, просто взяло и закончилось, в один момент, да ещё и с такой издевкой — и крутить начал с моей сестрой, и замену себе нашёл, и объявил совершенно внезапно, и сразу же из дома смылся, не позволив даже поговорить нормально.

— Меня выгнали... — начал он.

— Я ПРОСТО ВЗЯЛА И ЛИШИЛАСЬ ВСЕГО!!! — заорала я. — В один момент! И даже не успела понять, почему! Несколько дней лежала, думала, что это было сном, искала тебя по всему дому, чуть не бредила! А когда пыталась подойти к тебе, то просто взял и оттолкнул! А сейчас всё, что можешь, это извиниться?!

— Да, Рё. Я должен был и бросить тебя, и не показываться на глаза, пока не успокоишься. — теперь Томоя стал говорить, так тихо, что я вынуждена была замолчать. — Я любил Кё ещё на втором году, но думал, что это было мимолётно и глупо. А когда понял, что она любит меня, то обнаружил, что чувства никуда не делись и лишь стали сильнее. Я не хотел тебя бросать, но в итоге просто всё больше смотрел на Кё и однажды встретил её на улице, под дождём, мы поговорили, я узнал, почему она любит меня, и понял, почему люблю её. И тогда же мы приняли решение, что бросаю тебя, сразу же вырываю больной зуб.

— Так я для тебя была лишь больным зубом?!

— Нет, Рё, ты была лучшим, что произошло в моей жизни. И поэтому я решился сделать это сразу, причинить тебе минимум страданий, чем ещё продолжать оставаться с тобой, искать пути разрыва, вести себя так, чтобы ты сама захотела порвать, мучать тебя, себя, Кё...

— Но я всё равно страдала, Томоя, и ты никак мне не помог.

— Тебе Кё пыталась помочь. Она любит тебя, Рё, даже после всего этого любит, и ей очень больно, что вы больше не общаетесь.

— Не делай из меня виноватую, Томоя. Разве я сделала хоть что-то плохое?

— Ничего. Это я виноват.

— Разумеется, ты виноват. И, Томоя, раз уж ты поёшь тут о том, что любишь сестру — чем она лучше меня?

— Ничем. Я просто люблю её. Наверное, ты точно так же не можешь сказать, почему влюбилась в меня?

Уел, сволочь. Частью души понимаю его — он просто взял и влюбился.