Холодно.
А ещё Миранду мучало ощущение провала. Совпадения и случайности сковывались в звенья неудач. По отдельности — лишь мелкие затруднения, но они спаялись в единую цепь, и на другом её конце была катастрофа. Полная и абсолютная. Обнаружение ксеноморфов открывало невиданные возможности. Упущенные возможности. Ни здесь, ни на Бинту не осталось ни яиц, ни личинок, ни взрослых особей. Оставался шанс, что Ребекку удастся задержать... Но Миранда была реалисткой и понимала: этот шанс равняется нулю.
И ведь она специально взяла из лаборатории личинку, как раз на случай эвакуации и тотальной катастрофы. Не помогло. И это не помогло.
Рука, слепо шарящая в осколках стекла, нащупала лицехвата. То, что от него осталось.
Поднести его к лицу... это было тяжело. Тяжелей, чем представляла Миранда, тяжелее всего, что ей когда-либо приходилось делать. Она надеялась, что успеет. Успеет до того момента, как кислота сожжёт её ладонь: броню она уже проела. Несмотря на дикое количество обезболивающего, руку щиплет неимоверно. Успеть. Она успела.
Сфокусировать взгляд. Сфокусировать взгляд! Почему это так сложно?
Лицехват — явно не жилец. Половина тела раздавлена, лапки трепыхаются вяло и слабо. Неизвестно, сумеет ли он отложить личинку. Даже если и сумеет, делать это надо как можно быстрее: объект "Z" никого не оставил на развод. Проблема в том, что под рукой Миранды остался единственный подопытный... подопытная.
Профессионалы работают до конца.
Поднять забрало шлема. Поднести истекающее кислотой тельце ко рту. Личинка отделилась на удивление легко и просто. Отбросить в сторону. Пара капелек попала в глаз. Больно. Несмотря на меди-гель — больно...
Сглотнуть.
Всё.
Совсем скоро Миранда потеряла сознание. Может, от потери крови и ударного коктейля медикаментов. Может, личинка начала исполнять заложенную программу. Но женщина не слышала, как замолкает сирена. Как снижается уровень тревоги, так и не дойдя до последней, чёрной стадии, означающей неизбежный подрыв судна. Как пристыковываются спасательные капсулы и коридоры вновь наполняются народом. Как её несут в медицинский отсек, как повреждённый корабль разгоняется и берёт курс на систему с ретранслятором.
Миранда больше ничего не слышала.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПАХИНЕМА
В рамках синтетической теории эволюции
эволюция определяется как процесс
изменения частот аллелей генов
в популяциях организмов в течение времени,
превышающего продолжительность жизни
одного поколения.
Википедия
2177 год
10. Рабовладение
Эллен Рипли
— У вашей девочки и вправду опухоль. Её видит даже столь примитивный сканер.
— Это не опухоль...
— ...а ксеноморф. Верю. Увидев тот чёрный ужас — верю.
Наш маленький кораблик летит сквозь межзвёздную пустоту. По словам Таноптис, до ближайшего ретранслятора — чуть меньше суток. И что потом?!
— Рана, ты же говорила, что ты медик...
— Да, но не хирург ведь! — резко вздохнув, азари продолжила уже спокойней, — Будь здесь нормальное оборудование, я, может, и решилась бы провести операцию. Ну так ведь и его нет!
Смотрю на Ньют. Неужели ничто нельзя сделать, и она погибнет у меня на глазах?
Кажется, что девочка спит. Светлые волосы растрёпаны по подушке, глаза закрыты. Ну как же так, а? Выжить на Ахероне, чтобы оказаться жертвой садистов-людей...
— Странно, что она не пришла в сознание, — удивляется Таноптис, — наркоз уже должен был пройти. Эллен, жертвы... ксеноморфов... обычно находились в беспамятстве?
Мотаю головой.
— Нет. Когда очнулся Кейн, у него не было ни слабости, ни неприятных ощущений. Он чувствовал себя отлично. А потом стало слишком поздно.
— Странно. Не могу понять, что угнетает нервную систему девочки. Плохо.
Плохо. Смотрю на беззащитное ангельское личико. А может, и хорошо. Если бы Ньют очнулась, что я должна была ей сказать?! "Доченька, внутри тебя зреет чудовище", так, да?! Или соврать, отвести взгляд, насквозь фальшивым голосом заявить, что всё нормально, всё прекрасно, что нет причин для беспокойства? Как же плохо, что Ребекка без сознания. Надеюсь, она не очнётся до выздоровления или до...
Пытаясь собраться с мыслями, растираю щёки ладонями.
— Так. Ты не сможешь. Кто сможет?
— Сможет...
— Провести операцию. Да, это дорого, а денег нет. Я понимаю. Но всё же. Где можно вырезать из Ньют паразита?
Азари нервно кусает губы.
— Насчёт денег не беспокойся, я решу этот вопрос. А врач... у меня есть связи в медицинском мире. Предлагаю обратиться к доктору Саллеону. Хирург от Богини. Если уж он не справится...
— Он человек?
— Нет, саларианец, — понимаю, что глупо, но я бы предпочла человека. Впрочем, привередничать не приходится. К тому же, до клиники ещё надо добраться.
— Сколько лететь?
— Три прыжка от ближайшего ретранслятора. Часов тридцать. Эллен, столько ваша девочка протянет?
— Ммм... не уверена. Боюсь, что нет, ксеноморфы растут очень быстро.
Азари взволнованно трёт ладони.
— Возможно... Возможно, я найду в аптечке какой-нибудь препарат, который затормозит развитие опухоли. Гарантировать не могу, но...
Приваливаюсь к стене и закрываю глаза. Это никогда не кончится. Мне кажется, что это никогда не кончится.
— Делайте, что считаете нужным.
* * *
Ночь в космосе — понятие относительное. Её наступление зависит не от хода небесных светил, а от распорядка дня на корабле и биологических часов человека. Но сейчас на нашей маленькой скорлупке, по всем показателям — ночь.
За перегородкой, в кресле пилота спит Рана. Азари просила разбудить её при любых непредвиденных осложнениях, но сейчас она спит. Я нет. Мне нельзя.
Крошечное помещение заливают потоки света, яркого, мертвенно-белого, раздражающего. Такое освещение вредно для глаз, я знаю. Но сейчас оно помогает. Помогает не спать.
Корабль летит на автопилоте. По словам Таноптис, сбоев в системе управления не бывает. Более того, виртуальный интеллект способен самостоятельно провести корабль через ретранслятор (хотя такой манёвр всё же лучше осуществлять под контролем пилота). Ничего, к тому времени азари проснётся. Мне же пока спать нельзя. Нельзя.
Моя задача — следить за Ньют. Глаз с неё не сводить. Нельзя пропустить тот момент, когда её грудь раскроется кровавым цветком, а детское тельце забьётся в последних конвульсиях. Впрочем, подробностей я не увижу: девочка лежит в скафандре, в том самом, слишком большом, "взрослом". Когда — нет, если, если! — грудолом вырвется из Ребекки, то чудовище окажется заперто в бронированной скорлупе. Да, со временем монстр выберется. Твари быстро учатся. Но времени у него не будет. Для этого мне нельзя спать. Нельзя.
Когда — да если же, если! — станет понятно, что девочка умирает, я закрою шлюз, разбужу Рану, она остановит корабль и откроет внешние створки. Грудолома вынесет в межзвёздное пространство, где он никому и никак не сможет навредить. Труп Ньют будет вечно парить в пустоте вместе со своим убийцей. Быть может, спустя миллионы лет её тело сгорит в пламени какой-либо звезды.
Ребекка по-прежнему без сознания. Сквозь стекло шлема видно её беззащитное лицо. Кажется, что она спит, просто спит, спокойно и безмятежно. Длинные светлые волосы струятся по плечам. Густые бровки слегка нахмурены. Неужели безумные исследователи, мечтающие о биологическом оружии, существуют во всех мирах?!
Взгляд на таймер. Ещё четыре часа дежурить. Нельзя спать. Нельзя.
Ньют, милая моя, продержись!
* * *
— Подлетаем.
— Хорошо, — зеваю. Казалось: стоит прилечь, так тут же усну. Ан нет, долго без сна ворочалась. Азари предлагала снотворное выпить, но я отказалась. Возможно, и зря. В итоге за всё время полёта продремала часа четыре от силы. Ну ничего, скоро всё закончится. Так или иначе.
Смотрю на обзорный экран, кое-какие функции управления кораблём за время полёта усвоила. Странно.
— Что это? Явно не планета.
— Это Омега, — несколько нервно отвечает спутница, — Я узнавала, доктор Саллеон в настоящее время работает именно тут.
Синие глаза неотрывно следят за моим лицом, азари словно ожидает от меня какой-то реакции. Какой?
— И что такое "Омега"?
— Ах да, всё время забываю, что в этом мире совсем недавно. Омега — это станция, построенная на астероиде. Один из центров галактической цивилизации, торговое и культурное сердце региона. Конечно, тут не так спокойно, как на Цитадели, и ухо надо держать востро, но жить можно.
Картина и вправду впечатляющая. Астероид наполовину срыт, его плоскую поверхность покрывает множество бессистемно раскиданных строений. В центре возвышается исполинская башня... ого, больше тридцати километров! Интересно, её построили? Или просто оставили часть астероида? Станция впечатляющая, но больно уж кривобокая и... нелепая, что ли? Ладно, неважно.
— Я связалась с Саллеоном, он согласился прооперировать вашу девочку, — продолжает Рана, — нас уже встречают. Не беспокойся, Рипли, всё пройдёт хорошо, я уверена!
Оглядываюсь на Ньют. Она дожила. Дожила. А что не очнулась... возможно, это и к лучшему.
— Приземлиться... приомегиться... сесть сможешь?
— Смогу, — кивает азари, — тут и автоматика хорошая, и диспетчеры в случае чего помогут.
Что-то меня это не убеждает... ладно, всё равно помочь ничем не смогу.
Посадка, вопреки моим опасениям, прошла гладко. Удивительная вещь этот эффект массы, с ним, похоже, любые столкновения не страшны. Ну или почти любые.
— Воздух на станции подходит для дыхания?
— Да, вполне. Людей тут немало. Вы быстро расселяетесь по галактике, хотя и выбрались к цивилизации всего двадцать лет назад, — Рана смущённо улыбается, — извини, не хотела тебя обидеть. Встретишь коллег?
— Да, конечно.
Вхожу в шлюзовую камеру. Открываю внешнюю дверь. Странно. Никого. Выхожу. Ааа!
Удар в живот. Сгибаюсь. Удар в спину. Кто-то хватает руки и заводит за спину. Глаза слезятся. Вдохнуть больно. Пытаюсь пошевелить руками, на запястьях наручники. Нападающие что-то говорят, в переводчике такого языка нет. Кто они? Четыре глаза, вместо носа — какое-то рыло. Батарианцы. Вроде бы батарианцы.
Дёргаюсь. Бесполезно, держат крепко. Пощёчина. Пытаюсь пнуть, один из врагов отшатывается. Ответный удар сбивает меня на землю. Кричу.
— Ранааа!
Только бы поняла, что на нас напали! Только бы она успела вызвать полицию!
Во входном проёме появляется азари, говорит:
— Осторожно, у неё пистолет!
Что?
Один из нападавших что-то отвечает и демонстрирует моё оружие. Когда только взять успел...
— Заберите девочку. Только осторожнее, она заражена каким-то неизвестным организмом. Покупателя нашли?
Доктор Таноптис — предательница? Как такое возможно?
Грубые руки продолжают умело паковать меня, не обращая внимания на жалкие трепыхания. Ошейник, ножные кандалы. Вопросы батарианцев абсолютно непонятны, в отличие от ответов азари.
— Этим случаем заинтересовались коллекционеры? Великолепно, это будет гораздо прибыльнее, чем я мечтала! Кажется, эта женщина и вправду попала к нам из другой вселенной. Рипли совсем ничего не знает об Омеге и путается в элементарных вещах. А если учесть уникального паразита, растущего в девочке... Не продешевите! — на синекожем лице появляется лёгкая улыбка.
Идиотка. Идиотка!!! Как, как я могла довериться не-человеческой твари? Почему не поняла, не заподозрила? Обманулась симпатичным личиком и мелодичным голосом...
— Они забирают партию подопытных уже сегодня? Отлично, а то монстр может вылупиться совсем скоро. Скафандр лучше не снимать, вряд ли девочка придёт в сознание.
— Почему?! — бессмысленный, бессильный вопрос.
Азари разводит руками.
— Ну должна же быть хоть какая-то прибыль от этой безумно опасной авантюры!
Дальнейший разговор невозможен: батарианцы сорвали с меня переводчик.
11. Падение
Денис
Ааай!
Что происходит? Кто открыл шлюз?!
Уцепиться! Уцепиться же!!!
Меня сносит поток ветра. Задние лапки соскальзывают ряд за рядом, передние уже висят в глухой пустоте. Изгибаюсь, пытаясь ухватиться за что-нибудь твёрдое. Плохо, парусность увеличилась. У меня получится. Получится! До сих пор же всё удавалось! Сейчас!!!
Промахиваюсь, и тишина смыкается надо мной.
...
Кажется, у меня сенсорный шок. До сих пор, практически с самого "рождения", я ощущал мир вокруг себя. Ощущал неотрывно и постоянно, всей поверхностью тела. Мой мозг безостановочно строил картину, переводя едва ощутимые вибрации в четкие образы. А сейчас — как отрезало. Безмолвная, непроглядная тьма. Всюду, везде, со всех сторон. Голодная, ждущая, затягивающая. Не надо!!!
Нет, нет, не надо, прекратите, хочу ощутить хоть что-то, ведь восприятие колебаний стало столь же естественным, как дыхание...
Дыхание!
Я же в вакууме, я же сейчас задохнусь, вот-вот, буквально через минуту! Дыхание необходимо всему живому. Сколько там человек без воздуха обходится?
Сейчас. Сейчас начнётся удушье. Сейчас... Что-то не начинается и не начинается. Почему? Ведь дышать нужно всем, всему живому. И мне в том числе. Или нет?
Вроде я под землёй нормально лазил и не задыхался. Но всё равно, это было на поверхности планеты. А тут вакуум, безвоздушное пространство, совсем другая среда. Хотя... не обращал внимания, я на станции вообще дышал?
Секунда тянется за секундой, но удушья всё нет и нет. Поневоле фокус внимания переключается на другое.
Осознаю: когда меня выбросило в вакуум, то в первые мгновения раны буквально вскипели кислотой. Неудивительно, при такой-то разнице давлений! Это было неприятно и раздражающее, но тогда я был слишком подавлен нахлынувшим безмолвием, чтобы обращать внимание хоть на что-то. А теперь понял, что моя "кровь" затвердела быстро, очень быстро. Видимо, часть какого-то защитного механизма. Теперь эти места щиплет, они чешутся, но кислота из них больше не вытекает. Увы, почесать их тоже не могу: хвоста нет, а ножки не дотягиваются.
Странно, нехватки воздуха по-прежнему не чувствую. Похоже, я могу надолго задерживать дыхание. Интересно, насколько? Как киты? Ещё дольше?
Если надолго, то это плохо. Это очень и очень плохо. Быстрой смерти мне не видать. Придётся парить в пустоте до самой кончины, лететь без надежды, без смысла, без всего. Сколько продлится эта агония? Десятки минут? Часы? Дни? Медленно умирать в безвоздушном пространстве, не имея ни малейшего представления, сколько тебе отведено природой. Не имея ни одной возможности сделать что бы то ни было. Жутко. До дрожи жутко. Лучше бы я задохнулся сразу, или истёк бы кровью из несвернувшихся ран. Лучше бы меня разорвало избыточным давлением...
Пустота. Тишина. Темнота.
Лечу. Вращаюсь. Сучу лапками, но в вакууме нет опор. Это приводит лишь к тому, что одна из повреждённых ножек отрывается и улетает куда-то вдаль. Странно, я по-прежнему её чувствую, хотя и очень слабо. Видимо, "телепатия" распространяется и на части моего собственного тела. Оторванная конечность медленно уплывает куда-то вдаль.
