— Зачем тебе становится вампиром?
— Какая же ты дура! Вампир — это бессмертие! Я хочу жить вечно! — с пафосом заявил Вадим.
— То, что ты просишь, невозможно! — Лина пыталась призвать его к разуму, — Я не имею ни малейшего влияния ни на список, ни на понтификов!
Ланевский окинул взглядом девушку, как будто пытаясь просканировать, правду ли она говорит. Затем, видимо приняв какое-то решение, кивнул головой.
— Алин, мне плевать, что ты с ними имеешь и в каких позах, я тебе сказал одно: или я в списке, или все увидят документы. Ты ведь знаешь, как Марк относится к проституткам?
Лина знала. У них как то зашел разговор об этом и понтифик тогда очень доходчиво объяснил, что считает женщин, продающихся за деньги, самыми грязными существами, недостойными называться женщинами. Хоть Лина и пыталась доказать ему, что жизнь бывает разной и на панель идут не только от любви к этому сомнительному "искусству", но высший был категоричен в этом вопросе.
В клане таких не терпели.
— Какие у меня гарантии, что если я это сделаю, ты все уничтожишь? — тихо спросила девушка, уже догадываясь об ответе.
Вадим тихо засмеялся.
— Никаких, моя дорогая. Совершенно никаких.
— Но ведь ты можешь и ошибиться с публикацией документов. Тебе не поверят.
Вадим склонился к ней ближе.
— Я уже десять лет вплотную работаю с вампирами, они знают, что я веду все дела кристально честно. Как ты думаешь, кому поверят, увидев эти документы: мне, ни разу не замеченному ни в обмане, ни в махинациях, или тебе, молодой шалаве, без году неделя в клане? Я ведь навел о тебе справки, прежде чем звонить, многие удивляются, с чего бы вдруг Гай с тобой чуть ли не за ручку здоровается, а Марк вообще стал твоим опекуном. Он даже ввел тебя в Паноптикум, чтобы держать поближе к себе. Можно подумать, у тебя есть какие-то таланты!? — презрительно фыркнул мужчина, — И как ты думаешь, что понтифики сделают, когда увидят некоторые фотографии или сводки о приводах?
Девушка замолчала, пребывая в жуткой смеси страха и бешенства. Как будто все кошмары прошлого разом на нее навалились. То, что тогда показывал ей Вадим, стараясь спасти свою шкуру от длительного заключения, было на самом деле очень убедительно. И не знай она, что этого на самом деле не было, она бы сама поверила.
Или было?
Точно Лина не знала.
Что уж говорить про остальных?
Конечно, мнение понтификов ее интересовало больше всего. Гай сейчас с ней носится как с торбой, потому что надеется на раскрытие дара, но как только до него дойдет, что талант Алины так и останется в полузачаточном состоянии, или он просто устанет ждать, то ее вышвырнут из клана в тот же день. А то и вовсе убьют.
А Марк? Девушка боялась даже представить себе реакцию мужчины на содержимое сейфа Ланевского.
Хотя, если он вернулся к Магдалене, то максимум, что Лина получит от него в ответ, это презрение к падшей женщине, бывшей проститутке и алкоголичке. Какой она в итоге, судя по этим документам, и являлась.
Уж не говоря о том, что ее репутация среди всех знакомых будет вконец загублена.
Вадим следил за лицом девушки с огромным удовольствием. Ему нравилось наблюдать, как страх сменяет ярость, затем снова страх, и потом все закрывается глубочайшим отчаянием.
— Хорошо, я попробую как-то поговорить с понтификами, — устало согласилась Алина. — Не знаю, что получится...
— Дорогуша, — наклонился к ней Вадим, — Должно получится! Иначе ты знаешь, что будет!
...
Гюнтер молча наблюдал, как Ирина строит аркан защиты.
Работа женщины была настолько тонкой и виртуозной, что плетущееся кружево заклинания ощущалось лишь едва. Недаром он пригласил именно ее: заметить и распознать наложенные магичкой заклинания всегда было сложно. Парень встретил женщину в Варне, избавил от тайного наблюдателя, приставленного Елиазаром, и вместе они добрались до Бухареста. — Ты мне скажешь все-таки, зачем тебе "Иллюзия свободы"? — спросила Ирина после того, как наложила последние штрихи. Встряхнула руками, перевела дух. Заклинание, закрывающее человека или вампира от всех видов поиска, с одной стороны, было неплохим способом защиты, но с другой — если что стрясется с Гюнтером, помочь ему никто не сможет, так как просто не найдут. Слишком плотную завесу наложила на вампира магичка. Гюнтер встал со стула, стоящего в центре окропленного водой круга, и потянулся. — А зачем тебе знать? — он прищурился. — Любопытно, — Ирина пожала плечами, — Мне нечасто приходится работать с такой мощной блокировкой. — Ну, так и платят тебе столько нечасто, верно? Ирина недовольно хмыкнула и стала складывать свои вещи. — Ну, ладно, не хочешь говорить — не говори. Она постаралась сделать невозмутимый вид, но было заметно, что женщине не понравился ответ вампира. — Я же не спрашиваю, почему ты вдруг сорвалась с места и приехала сюда? — Ты заплатил мне. — Разве твои услуги плохо оплачивают в клане? Ирина задумчиво хмыкнула. Понтифики, и правда, платили за работу хорошо, женщина могла не в чем себе не отказывать и полагала, что ее состояния хватит даже внукам. Но она хотела большего, она хотела реальной власти. Кем она сейчас является? Рядовым, пусть и сильным, магом Паноптикума. Всего лишь. Обязанным подчиняться и делать все строго по указке. И ни шагу в сторону. Ирина до сих пор с дрожью вспоминала наказание, которое ей назначил второй понтифик за наложенный на Ивана "Лакмус". А это возвращало ее к поводу приехать в Бухарест по зову Гюнтера. — Ни о чем больше не хочешь спросить? — Ирина медленно уселась в кресло напротив немца. — Хочу. Гюнтер налил ей вина и смотрел, как она смакует дорогой напиток. — Как поживает моя Алина? Ирина прищурилась. Моя? — Да ничего вроде. — Что-то случилось, да? — он проницательно глянул на магичку. Тон, которым она произнесла свою фразу, явно говорил, что у Лины не все нормально. — Насколько я знаю, на днях она рассорилась с Марком и вернулась обратно в свой дом. Ссору понтифика с любовницей, разумеется, никто не видел, но поведение Марка говорило само за себя. Многие шарахались от взбешенного лидера и старались держаться от него как можно дальше. Кто не смог укрыться от гнева высшего, тот пожинал плоды своей нерасторопности. К слову сказать, у Дитриха прибавилось работы за эти дни. — Даже так? — Гюнтера неприятно удивил факт, что Лина жила у понтифика, — И долго они жили вместе? — Да нет, несколько дней, не больше. Парень подошел к окну и оперся на подоконник обеими руками. — Что вы так все с ней носитесь? — отвлек его от размышлений вопрос Ирины. Вампир обернулся. Магичка сидела в своем кресле, закинув ногу на ногу, и рассматривала вино в бокале на свет. Невинность позы должна была показывать, что женщина совершенно безразлична к этой теме, но Гюнтер понимал, что это не так. — Я, правда, не понимаю, — она пожала плечами и перевела взгляд на вампира, — Она не красавица, талант ее заблокирован. Бесполезное существо. — Откуда знаешь? — Жаклин рассказала. Вампир неопределенно хмыкнул. Ну да, кто как не она. Префект восточной директории и магичка давно были подругами не разлей вода, хотя, парень подозревал, что не только подруги. — Она еще сказала, что ты зачем-то убил Раду, — Ирина вперила тяжелый взгляд в вампира, — Мне, конечно, эта цыганка никогда не нравилась, но она была сильным магом и в случае чего... — Рада знала, на что идет, — буркнул в ответ Гюнтер, отворачиваясь обратно к окну. — Ты еще скажи, что заранее с ней договорился. — Не скажу. Но она должна была понимать, что чем меньше знает о ткущей, тем лучше.— Для кого лучше? — Ирина удивленно подняла брови, — Рада была сильным магом, в случае чего она могла нам помочь...Гюнтер отвернулся от окна и открыто и издевательски усмехнулся. — Неужели ты думаешь, что я на самом деле тебе это расскажу? Магичка допила вино до конца, отставила бокал на журнальный столик и встала. — Что ж, если я тебе больше не нужна...— Деньги я тебе заранее перевел, можешь проверить, — парень ей кивнул, — Мне еще раз потребуются твои услуги, но это будет чуть позже.— Если они будут так же оплачены — всегда обращайся! — она подхватила сумочку и вышла из комнаты. Гюнтер услышал стук ее каблуков по паркету, затем — звук хлопнувшей дверь.
Втайне он думал, что страсть понтифика к его подруге носит временный характер и, поиграв с ней немного, высший оставит Лину в покое. Это, разумеется, разбило бы ей сердце, а потом очень удачно и, главное, вовремя, появился бы верный друг для утешения несчастной смертной. И сумел бы выставить понтифика в еще худшем свете, чем есть, окончательно подорвав и доверие девушки к нему, и симпатию. А что управляется лучше, как не разочарованная в любви женщина? Но особо надеяться на это не следовало, поэтому парень решил подстраховаться. И тут на сцене появилась Магдалена. Предполагая, что вампирка испытывает к смертной больше презрения, чем ненависти, Гюнтер решил задействовать ее, но блондинка парня неприятно удивила. Вместо того, чтобы скомпрометировать Лину при помощи бывшего мужа, что однозначно отвернуло бы от смертной понтифика, она с Ланевским сочинила собственный план по уничтожению ненавистной шлюхи.Гюнтер поначалу бесился и рвался вернуться в Москву, чтобы силой вывезти Лину. Он понимал, что Марк вряд ли будет снисходительно выполнять все просьбы своей смертной любовницы. Подстава Магды грозила Лине очень крупными неприятностями, вплоть до смертной казни. Попытку влезть в список таким откровенно преступным способом понтифик не простит, ведь это касается всего клана. Но затем парень успокоился и разумно все обдумал. Если Марк поставил на Лину свой инициал, то вряд ли бездумно отправит на смерть, скорее попытается вытащить ее, даже фальсифицируя данные, а значит — Ланевский смертник однозначно, а вот Лину понтифик Дитриху не отдаст. Придется все-таки брать дело в свои руки.С Магдой Гюнтер решил больше не связываться, та слишком ненавидит смертную, которая обошла ее, и поэтому ничем не поступится, чтобы убрать ее. А Гюнтеру надо, чтобы Лина была живой и принадлежала ему.Он потер рукой лоб и потряс головой, прогоняя легкое головокружение. Странно. Почему-то в последнее время он все чаще стал замечать за собой, что идея сделать Ветрову своим имуществом занимает все его мысли безоговорочно. Парень даже к учителю начал относится намного подозрительней, чем раньше, почти не информируя Эстебана о своих планах. Ведь тот тоже хочет заполучить ткущую, правда теперь он решил действовать через господаря румынского клана.
Порой он ощущал какой-то туман в голове, вот как сейчас. Вроде бы ничего страшного, но создавалось ощущение, что за Гюнтера думает кто-то или что-то совершенно другое, чужое и чуждое ему. И что все эти мысли насчет Лины вкладывает в его голову именно тот, другой, не Гюнтер.С чего же это все началось?
9 Глава.
Гюнтер как то рассказывал девушке, каким образом в клане появляются новые вампиры. Обращать кого угодно было запрещено, клан строго отслеживает свой состав, и вошедшие в него вампиры должны быть полезны клану и преданы. А также ответственны, законопослушны и должны обладать здоровым телом и разумом. Поэтому были введен специальный список на обращение, в который попадали люди, прошедшие строжайший отбор. Церемония проходила пару раз в год, и проводил ее второй понтифик. Но проблема была в том, что списки утверждал тоже Марк, ведя внутренние дела клана, и Лине теперь предстояло убедить его, что Вадим Ланевский достоин вступления в клан на правах новообращенного вампира. Надо идти к понтифику. Готова ли Лина с ним встретится? Нет, честно себе призналась, не готова. Она до сих пор видела перед глазами, как он целует красавицу-блондинку, обнимает ее точеные плечи. Воображение, основанное на собственном опыте общения с высшим в постели, стремилось разыграться и дальше, но Лина усилием воли подавляла его, чтобы не стало еще хуже и тоскливей. Встречаться с высшим она не хотела. Но придется. Что сказать понтифику, чтобы он ей поверил? Правду? А какую? Ланевский прав, доказать, что документы — подделка, она не сможет, а значит они автоматически становятся подлинниками. И их публикацию Лина тоже не может допустить. Как и рассказать о шантаже. Бывший муж явно дал понять, любой шаг в сторону от соглашения, любая попытка насторожить высшего о его некрасивых действиях, приведут к разглашению документов. Что делать? Единственный вариант — упрашивать понтифика внести имя Вадима в списки. Но Лина прекрасно понимала, что для бывшего супруга она тогда станет курицей, несущей золотые яйца, и шантажировать он ее не перестанет. Попробовать применить свой дар? Но завтра у Гая совещание и она там должна быть работоспособной, а если сейчас выдохнется, то восстанавливаться будет пару-тройку дней.Да и не сможет она изменить собственную судьбу, блок не позволит. Лина очень пожалела, что тогда, у Рады, сделала выбор в пользу "Молебна", а не "Щита". Девушка попыталась сосредоточиться на Ланевском, увидеть его вероятности. Не получалось. Слишком мало сил. Всю ночь она проворочалась без сна, но других вариантов решения проблемы, кроме как идти к Марку, просто не видела. В итоге решила следующее: попробует поговорить с высшим, если не получится, то будет использовать свой дар снова. Если и это не получится, то пойдет подлизываться к близнецам, чтобы они просмотрели ее будущее, может там она какой ответ узнает. Правда, это означало, что им может открыться все, что происходит с Линой, но это уже издержки, с которыми ей придется считаться.
На работе она весь день провела как на иголках. Как конкретно она будет убеждать понтифика, девушка так и не придумала. И ехать не хотелось. Но пришлось, выбора не было. Вадим позвонил еще раз и уточнил, получилось ли у девушки требуемое? Лина грубо его отшила и сказала, что сама сообщит, когда все выяснит. В резиденции девушка была за час до начала совещания и сразу попросила у Марка аудиенции.
Понтифик встретил ее у дверей, хотел было обнять, но Лина холодно отстранилась и прошла в кабинет. Уселась в то самое кресло, в котором слушала признания хозяина кабинета в любви.
Она не смотрела на него, но слышала, как мужчина сел напротив, чувствовала запах его дорогого одеколона. В памяти сразу всплыли картины их такого короткого, но счастливого, как считала Лина, романа. Девушка сразу вспомнила, как она встречала Марка дома в гостиной, как они проводили время вместе, разговаривая обо всем на свете и занимаясь любовью, как они ходили гулять по маленькому парку вокруг его особняка... Сразу же запретила себе об этом думать, сказав про себя, что это было все специально, чтобы она расслабилась и покорилась ему. Запретила думать о своих чувствах к Марку, напомнив в который раз, что умеющий ползать летать не научится. Запретила ... — Лин, что случилось? — оторвал девушку от очередного внутреннего запрета понтифик. Он сидел напротив, пристально глядя ей в глаза. — Ты ведь пришла не потому, что простила меня? — Почему ты думаешь, что что-то случилось? — она как будто не заметила второго вопроса. — Ты нервничаешь, у тебя пальцы трясутся. Вывод один — у тебя что-то случилось. Лина глянула на свои руки. Марк сразу же взял ее ладони в свои, но девушка аккуратно их высвободила.
