...
Мария Александровна проснулась ровно в шесть утра, как по будильнику. Часов она, разумеется, не заводила, просто женщина настолько привыкла вставать в это время, что дополнительной побудки ей не требовалось. Быстро прочитав утреннюю молитву, женщина пошла проверить свою бестолковую дочь. Она искренне надеялась, что, сидя взаперти, Людмила одумалась и поняла, что мать желает ей только лучшего, а поэтому и мужа ей подобрала хорошего, проверенного, с правильным жизненным стержнем. Открыв ключом дверь в комнату Милы, Мария сначала не поверила своим глазам. Девушки в комнате не было. Ни на кровати, ни за столом, ни на балконе. Женщина даже проверила шкаф и под кроватью, но там было пусто. На столе лежала короткая записка "Мама, ты не права. Замуж я не пойду. За меня не беспокойся. Мила." Выругавшись, Мария побежала к телефону. Ясное дело, каким-то образом дочь сумела выбраться на улицу и наверняка сейчас у этой стервы, своей бабки! Надо звонить ей и требовать вернуть дочь обратно! Вера Павловна трубку подняла сразу же, как будто ждала звонка. — Верни мне дочь, дрянь старая! — прошипела Мария в телефон. — Мария, ты абсолютно не права, поступая так с Людмилой! — суховато ответила той старуха, — Впрочем, Милы у меня нет, так что — не по адресу возмущаешься! — Слушай, ты, стерва! Не смей моей дочери мозги забивать своими сказками!! Конфликт свекрови и невестки был давний, застарелый, женщины ненавидели друг друга всеми фибрами своей души. Не поверив свекрови, Мария еще долго требовала позвать к телефону дочь, а когда Вера Павловна, окончательно разозлившись, пообещала написать на невестку заявление в полицию, обозвала ту исчадием ада и бросила трубку. В том, что Людмилы нет у бабушки, Мария не верила, девчонка, чуть что, сразу бежала к своей защитнице, а значит она именно там. Что делать? А собственно, чего тут думать? Мария набрала на телефоне номер Ильи, рассказала ему все и попросила помощи. Мужчина не отказал. Девушка ему понравилась, а то, что она довольно свободомыслящая, так это со временем пройдет. Выйдет за него замуж, родит детей, а матери и хозяйке дома не до работы в каком-то эфемерном офисе и не до гулянок с подружками и парнями. К дому Веры Павловны они приехали почти в восемь утра, Мария даже отпросилась у отца Сергия, чтобы не приходить сегодня в храм, объяснив тому, что непутевая дочь сбежала из дома и она пытается ее найти. Дверь старуха не открыла, категорично заявив, что внучки в квартире нет, а любую попытку проникнуть внутрь она будет рассматривать как грабеж с соответствующими действиями. Что подтвердила сразу же, вызвав по телефону наряд полиции. Илья начал ломится в дверь, обругивая пожилую женщину площадной бранью и требуя пустить их в квартиру. Вера Павловна отругивалась в ответ, жестко держа оборону до прихода стражей закона. Когда полицейские приехали, старая учительница сама добровольно им открыла. Те осмотрели квартиру и, убедившись, что пропавшей девицы здесь нет, настоятельно потребовали, чтобы чужие покинули дом. Заодно поинтересовались у старой учительницы, хочет ли она написать заявление о незаконном вторжении. Вера Павловна, подумав, все же отказалась. Как бы там ни было, но Мария — мать ее внучки и начинать с той судебные тяжбы старухе очень не хотелось. На вопрос о нахождении внучки, та ответила, что не знает и надеется, что у друзей. И ведь не врала, она действительно не знала, где живет Филипп.— Что ж, — козырнул ей на прощание полицейский, — Тогда мы вас оставим, если будут какие-то проблемы... Тут он обратил внимание на резко побледневшее лицо пожилой женщины. — Вы в порядке, Вера Павловна? — он спросил обеспокоенно. Та с вымученной улыбкой кивнула головой и вдруг резко схватилась за грудь, постепенно падая на пол. Полицейский подхватил женщину, не давая ей упасть окончательно, и крикнул своему напарнику: — Вызывай скорую, тут, похоже, инфаркт!
...
Домой Марк и Лина вернулись ближе к обеду, им пришлось задержаться недолго в придорожном мотеле и привести себя в порядок. Раз уж по дороге к ним привязался полицейский с сомнительными вопросами, то въезжать в город в таком потрепанном виде было неразумно. Заодно Лина позавтракала, хотя ночное происшествие и отбило надолго у нее аппетит. Марк заругался на девушку, чтобы она поела, все-таки он пил ее кровь и Лине просто жизненно необходимо было подкрепится. Заодно понтифик вылечил ее раны. Софи встретила девушку с радостью, начала хлопотать над ней как курица — наседка над своим цыпленком и заставила госпожу идти в ванну пропариваться, чтобы ненароком не простудится из-за ночных прогулок. Затем легкий обед и отдых. Марк на пару часов уехал проверить, как идут дела в резиденции, но вскоре вернулся, понимая, что девушке сейчас он нужен рядом. Лина переживала за оставленных в усадьбе Богдана и его семьи, порывалась несколько раз звонить им по телефону, настаивала, чтобы понтифик выслал тем в помощь хотя бы десятку вампиров. Тот был против. Времени с момента захвата дома прошло много, и управляющий с семьей скорее всего переправлены в Орден. Возвращаться сейчас в усадьбу — значило напороться на засаду, которую адепты скорее всего оставили в надежде, что понтифик захочет проверить, что с домом. Девушка нервничала, ходила из угла в угол, упрашивала Марка. Все было без толку. В конце концов, она психанула, топнула ногой и ушла наверх в спальню. Вампир, чуть подождав, поднялся за ней следом. Лина лежала в кровати, отвернувшись от двери, и еле заметно вздрагивала. Марк разделся и лег под одеяло, обнимая тихо плачущую девушку. — Родная моя, ты ведь не из-за Богдана плачешь, правда? — тихо он спросил ей на ухо. Лина непонятно закивала головой, затем повернулась к вампиру и уткнулась ему в грудь. — Что тогда? Она подняла на него заплаканное лицо и, всхлипывая, проговорила: — Я ведь убила ее, правда? Скажи, это ведь я ее убила? Марк не сразу понял о ком речь. — Ты про ту женщину-магичку, что напала на нас? Твою бывшую подругу? Лина яростно закивала головой и заплакала еще сильнее. — Я не хотела... нет, я хотела, но я не думала... я никогда в жизни еще не убивала, Марк! Я теперь убийца, да? Я... я любила ее, понимаешь, а она ... я не понимаю, за что она так? Что я ей сделала? Но я не собиралась убивать ее, Марк, честно — честно, не собиралась.... Понтифик прижал ее голову к своей груди и, поглаживая девушку по волосам, тихо проговорил: — Ты не убила ее, родная, не волнуйся! Она недоверчиво подняла голову: — Правда? Он ласково ей улыбнулся и повторил: — Это я сделал, она была еще жива, когда я подошел к ней. Ее нельзя было оставлять в живых, но ты ее не убивала! Лина всхлипнула. — Ты уверен? — Разумеется, радость моя! Ты мне веришь? Девушка опять закивала головой. Верила. Марк еще раз улыбнулся и снова погладил любимую по голове, успокаивая. Зачем рассказывать девушке, что когда он подошел к лежащей на асфальте женщине, та была окончательно и бесповоротно мертва, потому что Лина в ярости размозжила ей голову.
20 Глава.
Когда Филипп проснулся, Мила уже добропорядочно сидела в библиотеке и читала Лопе де Вега "Собака на сене". Ей всегда нравилась экранизация этой забавной истории и она с радостью обнаружила томик среди книг на полках. Оторвавшись от монолога Дианы, девушка вопросительно посмотрела на парня, когда он хмуро возник в дверях библиотеки: — Ты есть хочешь? Она лишь молча кивнула. — Тогда поехали. Сначала парень заехал на улицу 1905 года, попросил девушку посидеть в машине минут пятнадцать и сам скрылся в одном из подъездов. Что он там делал, неизвестно, но вскоре вышел посвежевший и повеселевший, бодрый и энергичный. Такой, каким Мила его знала во время встреч. Девушку он отвез в один из ближайших ресторанов и полностью оплатил ее завтрак, хотя она и протестовала. Фил задал лишь один вопрос: — Ты кошелек с собой захватила? Когда парень выруливал обратно к дому, у Милы зазвонил телефон. — Да? Да, я Людмила Тихонова. Да, это моя бабушка... Что? Когда? А где она...? Филипп внимательно слушал односторонний разговор девушки. Слыша ее приглушенное всхлипывание, он понял, что с Верой Павловной случилась беда. Когда Мила подтвердила что, да, готова приехать немедленно, он молча достал из бардачка блокнот с ручкой и бросил девушке на колени. Она благодарно глянула на него сквозь слезы, и, прижав телефон подбородком к плечу, начала записывать адрес. — Что случилось? — Бабушка... она в больнице...инфаркт. Звонила врач, просила приехать. Филипп молча вывел машину с обочины и, мельком глянув на адрес, погнал к третьему кольцу.
...
У Веры Павловны оказался обширный инфаркт миокарда, но прогноз врач давала хороший, и бабушка Милы следующие три недели проведет в больнице. Филиппу эта история не нравилась все больше и больше. Несмотря на его интерес к девушке, он не планировал надолго устраивать ее в своем доме, особенно без информирования о том, кем именно он является. Была идея снять для нее специально квартиру, но еще раз как следует обдумав все, он понял, что это не так уж и хорошо, так как поставит Милу в заранее нелицеприятную ситуацию, которую он прекрасно помнил по Марку с Алиной. А начинать более серьезные отношения с девушкой таким образом Филу претило. Милу он устроил в гостевой спальне на первом этаже. Перед этим они заехали к ней домой и, пользуясь отсутствием матери, девушка собрала свои вещи. Их было совсем немного. Длинные бесформенные юбки и кофты, что ей покупала мать, она забирать не собиралась, поэтому сложила лишь то, что приобретала сама, тайком, на деньги бабушки. А утром следующего дня к Филу зашел его руководитель. Мила читала книгу, когда в квартире раздался звонок в дверь. Филипп заглянул в библиотеку, где сидела девушка, и приложил палец к губам, призывая быть тихой как мышка. Мила сделала вид, что все поняла, но как только в прихожей раздались мужские голоса, она метнулась к двери и чуть-чуть ее приоткрыла. Любопытство, говорят, не порок, так что бояться нечего. Вошедшего мужчину она видела лишь со спины и смогла разглядеть только его высокий рост, длинные черные волосы и строгий деловой костюм. — Фил, ты подготовил документы, что я просил? Принеси их, пожалуйста. Парень кивнул в ответ и направился было к кабинету, но следующие слова мужчины его остановили: — Я буду в библиотеке. Филипп развернулся и попытался остановить Марка: — Учитель, это не самый лучший... Услышав это, Мила испуганно кинулась обратно к диванчику и сделала вид, что очень увлечена книгой. Дверь распахнулась. Девушка подняла голову от книги и замерла. Филипп иногда был странным. Порой у Людмилы складывалось ощущение, что он не совсем тот, за кого себя выдает, что он старше и умнее обычного двадцатичетырехлетнего парня, а уж на своих ровесников девушка насмотрелась в университете. Но этот вошедший... Мила почувствовала, как внутри все холодеет от невысказанного ужаса. Ей почему-то на память пришли слова матери о дьяволе и девушка поняла, что выглядеть тот должен был именно так. Нет, мужчина был красив, очень красив. Лет на тридцати-тридцати пяти, лепные черты лица, стройное подтянутое тело. Но было в его взгляде, обращенном на Милу, что-то такое, что заставило ее съежиться на диване и стать как можно незаметней. Холодный, тяжелый, с легкой ноткой презрения и брезгливости, как будто придавливал к полу и заставлял упасть на колени перед всемогущим существом. И девушка отчетливо поняла, что ему явно не тридцать лет, а больше, намного и намного больше. Понтифик молча оглядел девушку с ног до головы и также молча перевел вопросительный взгляд на Фила. — Это моя подруга, Марк, я присматриваю за ней пока ее бабушка в больнице, — поспешил оправдаться парень. — Изображаешь благотворительный фонд, ученик? — холодно поинтересовался высший. — Марк, она абсолютно безобидна, клянусь! — Ты ее посвятил? — Нет, что ты, ни словом. Она ничего не знает. Марк еще раз бросил взгляд на Милу и вышел из библиотеки, закрыв за собой дверь.
...
Лина открыла глаза, невольно зажмурившись на яркий свет из окна, и мигом вспомнила все, что произошло прошлым днем. Ночью Марк долго ее успокаивал и утешения плавно перетекли в занятие любовью. Лина нежно улыбнулась, вспоминая. Понтифик всегда ласков с девушкой, но прошлой ночью он обращался с ней, как с хрупкой драгоценностью, готовый в любой момент отступить. Мысли вернулись к будничной прозаике. Понтифик все-таки отправил в усадьбу десятку вампиров с магом, надо проверить, что там да как. Но и у самой Лины есть некоторые серьезные проблемы.Сейчас она была в доме понтифика, в спальне, которую он обустроил для нее. А дома своего у девушки нет. Сгорел вместе со всем имуществом. И с документами. Лина села на кровати и обняла колени руками. Кто она теперь? Бомж. Настоящий бездокументный бомж. И сейчас она тут только по прихоти одного высшего вампира. И что делать? Лина дала себе мысленно пощечину. "Что делать?! Да ничего, сесть на шейку к вампиру и надеяться, что он сделает все за тебя! Хватит уже жалеть себя, можно подумать, раньше ты в такой ситуации не была! Ручки в ножки и пошла разбираться со своими проблемами! Это хорошо, что есть, где жить и что есть, а если бы ты не была любовницей Марка, что тогда делала?" Лина полностью согласилась с внутренним голосом. Да, действительно. Хватит жалеть себя. Разве у нее нерешаемые проблемы? Совершенно нет. Документы можно восстановить, работа есть, жить тоже пока есть где. Так что нечего ныть и пора браться за дело. Первым по списку будет поход в полицию за восстановлением паспорта. Лина спрыгнула с кровати и глянула на часы — ого, разоспалась то как! Три часа дня уже! Хм, пока она соберется, поест... Надо будет, кстати, уточнить у Софи, где находится ближайшее отделение. Девушка прошла в ванную и набрала воды. Из ванны она вылезла только через полчаса. Накинула халат, обернула волосы полотенцем, образовав на голове подобие турецкого тюрбана. В спальне на кровати уже развалился вампир, как был, в одежде. Он лежал поверх одеяла и мечтательно разглядывал в окне нависающую над подоконником ветку дерева. — О чем задумался, старче? — задорно спросила его девушка, вытирая голову полотенцем. Марк с улыбкой перевел взгляд на Лину. — И тебе привет, красная девица! Как спалось? Лина бодренько подбежала к кровати и чмокнула вампира в нос. — Спасибо, отлично. Марк, весело смеясь, схватил девушку в объятия и повалил на кровать. — Эй, — Лина начала вырываться, — Выпусти! — Куда это? — Во-первых, есть хочу! А во-вторых, мне еще в полицию надо зайти! — А в полицию-то тебе зачем? — поинтересовался понтифик. Он с улыбкой позволил Лине освободиться и сесть рядом с ним. — Как? — девушка удивленно уставилась на мужчину, — А документы я как буду восстанавливать? У меня же все сгорело, помнишь? — Документы? — уточнил Марк, — Это вот эти, что ли? Он достал из внутреннего кармана пиджака две небольшие книжечки темно-синего цвета. — Ты уже все сделал? — восторженно выдохнула Лина, протянув руку за ними, — А почему две? Марк перетасовал книжечки в руках, не отдавая их Лине. — Вообще-то за них тебе надо Фила благодарить, он пока все инстанции ваши человеческие оббегал, запыхался, бедняга, — он задумчиво на них посмотрел. — Ага, я его поцелую! — согласилась Лина, опрокидывая Марка обратно на постель и садясь на него верхом. Так удобнее тянуться за документами. — Ну уж нет, поцелуешь меня, а я передам ему "спасибо", — запротестовал понтифик, вытягивая свои руки далеко за голову. Лина пару раз попробовала дотянуться, но безуспешно. — А Фил согласиться на просто "спасибо"? — с ехидной улыбкой спросила девушка, оставив попытку добраться до заветных книжечек. — А у него выбора нет, — теперь уже Марк оказался сверху. Крепко поцеловал в губы и сразу отпустил, усаживаясь на кровать. Пиджак был безнадежно смят. — Держи! — он протянул ей документы. Лина радостно схватила книжечки и стала просматривать. — Ух ты, новенькие совсем! А моя фотография откуда? А... Тут она посмотрела на фамилию. В одном паспорте была привычная фамилия Ветрова, в другом — Росси. Алина Росси. Девушка остолбенела. — Но Марк... — Это не моя идея, — сразу ответил понтифик, — Это придумал Филипп, но я ее одобрил. — Зачем? — тихо спросила она. Вся радость куда-то мигом ускользнула. — Я вчера рассказал ему о встрече с полицейским и Фила позабавило, что тот не нашел в моем паспорте отметки о браке. — Марк, я ..., — девушка попыталась что-то сказал понтифику, но тот ее оборвал. — Лина, я не заставляю. Жениться на тебе я не могу, мы так не делаем. Но хотя бы для смертных, ты можешь быть моей официальной..., — он посмотрел на ее задумчивое лицо, — В общем, тебе решать и выбирать. Девушка долго разглядывала новые паспорта, абсолютно одинаковые и такие же разные. Один давал ей привычную свободу, другой... Быть хотя бы для смертных официальной женой? Еще раз? Девушка вспомнила ту легкую мину презрения, что появилась на лице полицейского, когда он услышал от нее про гражданский брак. Неофициальный. Вообще-то, это даже и не брак, для такой жизни у юристов есть грязное слово "сожительство", а у простых людей это называется еще грубее. И метче. Лина кивнула. — Я оставлю оба. И буду использовать в зависимости от ситуации. Марк ответил ей таким же серьезным взглядом.
