— Про него, — девушка кивнула, посмотрев на меня с интересом. Ещё одна неправильная реакция, должна удивиться тому, что Император знает про её чувства к Хэнии. Значит, она прекрасно знает, что я форсюзер и что я чувствую то, что чувствует она к Хэнии. Зато я не заметил у неё узнавания, а значит остался инкогнито.
— Ладно, Сабин, тебе не кажется, что это далеко зашло? — я удобнее сел в кресле, — буду прям, ты не та, за кого себя выдаёшь.
Сабина дёрнулась, и удивлённо на меня уставилась:
— Откуда вы знаете?
— Для меня это очевидно.
Я убрал блоки, которые маскируют мою силу под обычного форсюзера. По комнате прошёлся ветерок свежей, высвобожденной от маскировки силы. С точки зрения обычного форсюзера от меня веяло намного более могущественной, «высшей» силой, которой пользовались архитекторы почти всегда. Присутствие рядом со смертными обученного и не держащего силу в узде архитектора подавляет. Это чувство трудно описать. Можно сказать, что сила исходит от меня, заполняя пространство вокруг, делая его ощутимым через силу и пропитывает его энергией. Как будто излучение солнца на пляже, заполоняет всё вокруг, проникая всюду, согревая всех невидимыми лучами. Сабина удивлённо распахнула глаза, причём я не подозревал, что глаза можно так сильно распахивать. Она попыталась встать, но я её толкнул силой и поставил обычную маскировку.
— Кто ты? — она напряглась.
— У меня тот же вопрос. И вопросы здесь задаю я. Ты не Сабина Джозис. Было опрометчиво выдавать себя за мандалорку, учитывая, что моя сестра, Сатин Криз, обладает всей информацией. Сабина до сих пор служит на какой-то захудалой космостанции.
Гостья тяжело вздохнула, посверлив меня взглядом, но игру в гляделки проиграла, опустив взгляд в стол.
— Я не Сабина Джозис…
— Очевидно. Ладно, давай по-моему. Ты здесь что бы навредить империи?
— Нет!
— Собираешь информацию?
— Нет, — уже спокойнее ответила она.
— Ты выполняешь чьё-либо поручение?
Сабина неуверенно ответила «нет»
— И кто или что побудило тебя идти в империю? Да ещё и в гвардию?
— Сила, — она вздохнула, — я просто почувствовала, что здесь я нужна.
— Это верно, — я кивнул, — мне нужны форсюзеры. Как и вся гвардия, ты одна из них, но ты другая. Твой механизм взаимодействия с силой отличается от всех виденных мною. А видел я многих ситхов и джедаев. Да и на Архитектора ты не похожа, поэтому остаётся главный вопрос — кто ты? — я улыбнулся, — если не хочешь говорить своё имя, мне оно не важно. Это лишь набор звуков, а кто ты, я прекрасно чувствую через силу. Как называются те механизмы и завихрения из природной силы, которыми пронизана твоя душа? — я пристально посмотрел на неё.
— Я… — девушка растерялась, — я не знаю… я всегда была такой… — она заволновалась и появилась в душе какая-то надежда, — но как вы чувствуете это?
— Я не простой форсюзер. Такие как я созданы самой силой, мы отдельная раса, вне зависимости от биологической основы. Нас называли по-разному, Селестийцы, Архитекторы, Небожители. Мы много могущественней смертных, но редки.
— Смертные? — удивилась она, — разве…
— Да. Мы — полностью бессмертны. Убить такого как я можно, но не простым бластером или мечом, даже полное уничтожение тела лишь временное неудобство. В какой-то мере мы едины с силой при том, что тела наши живы. Одна моя знакомая, выглядящая моложе тебя, как-то меня обучала использовать силу. Ёё отец всё же хотел, что бы я с ней что-то заимел, однако она меня старше почти на миллион лет, поэтому я отказался. Для нас понятия «возраст» и «время» очень субъективны.
— Этого не может быть, — девушка побледнела, разволновавшись, — ты… вы… — её прошиб пот, — ты один из них?
Я лишь кивнул:
— Да. Мы — инструменты силы. Сильнейшее, что создала Сила для влияния на мир смертных. И если сила доброжелательна к галактике, так же, как и я, то я не вижу ничего предосудительного в выполнении своей роли. Хотя наша сила велика… достаточно, что бы разрушать предопределённости своей волей. Сначала я принял тебя за одну из нас. Но отмёл эту мысль, когда присмотрелся поближе.
Девушка спала с лица, удивлённая тем, что видит перед собой. И главное, что её интересовала — она сама. Она явно не знала, что её механизм взаимодействия с силой другой, поэтому я для неё как доктор, который лучше неё знает, что она из себя представляет. И её очень интересовало.
Я как раз припомнил диалог между Энакином и Беном, перед тем, как они схватились в последний раз. Пророчество, «ты должен был восстановить баланс, а не разрушать его». Идиоты, судьбы не существует. То, что Энакин в оригинальной вселенной, так и не воплотившейся в реальности, поступил не так, как предсказывали, очевидно было. Человек — повелитель своей судьбы. Его сила была достаточна что бы убить Палпатина, вот о чём было пророчество. О том, что по одной из бесконечности вероятностей, он восстановит баланс убийством злодея, но выбор всегда за самим разумным. Всегда.
— Тогда почему ты не пошёл к джедаям?
— Почему же? Я — мастер-джедай. Однако давай всё же сначала ты перестанешь играть в партизана на допросе и расскажешь мне всё. С самого начала. То, что мне было важно я уже узнал, ты не будешь меня убивать или вредить империи и её гражданам.
Девушка тяжко вздохнула, посмотрев перед собой на стол и начала говорить:
— Меня зовут не Сабина, само собой. Моё имя Фэй. Я — мастер-джедай. Я много лет странствовала по галактике, слушая волю силы, помогала жителям галактики, — она ещё раз тяжко вздохнула, — но империя… это что-то не такое, не то, к чему привыкла галактика. Это что-то иного порядка, понимаешь? В центре галактики, при этом обладает огромным могуществом, империя это гигантский неучтённый фактор. И самая её главная часть, ядро, это император. Это человек, который имеет феноменальную, беспрецедентную власть…
— Не переоценивай меня, — я покачал головой, — власть это не деньги и не Сила. Это политический вес, а его я не набирал больше, чем мне того нужно. Да и вмешиваться в дела галактики открыто, диктуя или навязывая свою волю я не хочу.
— Я уже поняла, — девушка кивнула, — не в этом дело. Эта сила существует фактически, а применяется она или нет… это уже другой вопрос. Я последовала воле силы, которая вела меня в империю сильнее, чем куда либо ещё и когда либо ранее. А дальше… возможно, ради нашей сегодняшей встречи. Возможно, ради этого всё произошло.
— Фэй… как Архитектор, небожитель, Сын Силы, тот, кто понимает её лучше любого смертного, я тебе скажу… судьбы нет. Разум творит судьбу. Когда-то, как я думаю, джедаи сделали про меня пророчество. Что «явится тот, кто восстановит баланс силы». Но это вылилось в то, что я послал к хаттам весь орден джедаев и действовал по своей воле. Я не восстановил баланс силы, хотя и убил одного крайне могущественного ситха. Сила — не направляет нас, она освещает путь впереди, а ступить на освещённый участок, или шагнуть в темноту… это уже решаем мы сами. Единственный плюс в таких пророчествах — поступая по-своему, мы не можем чётко знать, к чему это приведёт. Может, так будет лучше.
Фэй слушала, затаив дыхание.
— Получается… судьба не предрешена? — спросила она с надеждой.
— Получается так. Есть лишь вероятности того, что случиться, если мы сделаем тот или иной выбор. Если я брошу хрустальный бокал в стену, вероятность того, что он разобьётся увеличиться до ста процентов, если не брошу — останется равной десяти-двадцати процентам. И от того, как поведут себя люди, использующие его, зависит то, сбудется ли эта вероятность или нет. Такова Сила. Она объединяет прошлое с настоящим, но не будущее, хотя существует и в нём. Будущее не определено, это чистый лист, на котором по мере написания появляется история. Но ты не договорила. Я много чего не узнал про тебя.
— Хорошо, извини. Я уже много лет странствовала по галактике, и сила завела меня в Империю. Я поступила в Гвардию, что бы поближе узнать про человека, который концентрирует в своих руках столько… возможностей для влияния.
— Ты про меня узнала то, что не знают даже самые близкие мне люди, — я хмыкнул, — то, что я — Архитектор. Эта тайна должна быть сохранена. Я — опасность и благо для Джедаев.
— Почему? — искренне удивилась Фэй.
— Сама подумай. Если то, что я скажу о Силе, противоречит воззрениям и убеждениям ордена, это будет воспринято советом с радостью? Ведь моё слово значит много больше, чем слова смертных. Много больше, чем слова самого совета мастеров, управляющего орденом, ибо я и есть в какой-то мере проводник воли силы в материальном мире.
— Ты прав, — она погрустнела, — но ты говорил, что мастер-джедай?
— Они не знают, Кто я на самом деле.
— Кстати. Я знаю всех мастеров-джедаев за последние три столетия. И тебя среди них точно нет.
— Я вступил в орден давно, — хмыкнул я, — задолго до того, как закончились войны с ситхами. Тот орден я уважал, Тому ордену я дал клятвы. Не тому, во что орден выродился. Если тебе больше трёхсот, — я хмыкнул, — то ты должна видеть, как меняется Орден.
— Признаться… я в нём редко бываю… очень редко. В исключительных случаях. Уже больше века не была.
— Ну, про орден то ты слышала и с джедаями общалась, — парировал я, — я вот в храме не был почти три тысячи лет, но всё равно встречался с джедаями, даже дружбу заводил…
— Тебе три тысячи лет? — она подскочила, но я снова усадил её тычком силы:
— Нет. Для таких, как мы время — относительно. Мне… — я задумался, — в общем, я молод по человеческим меркам, но сразу так и не скажу, сколько мне лет. Физически мы стареем только по собственному желанию. Мне больше двадцати но меньше пятидесяти. Скорее около тридцати, но опять же, много лет я провёл… там, где время течёт по иному, и в изоляции от общества, поэтому ни физически, ни психологически не старел. Считай, что мне двадцать пять лет.
— Извини, просто это несколько неожиданно, — она улыбнулась, — знаешь, я думала, что я такая одна… что сила что-то сделала со мной.
— Второе определённо верно. Сила создала тебя такой, какая ты есть. А кто ты, мы узнаем скоро.
— Как? — девушка действительно заинтересовалась.
— Я недавно упомянул древних, древнейших архитекторов, помнишь?
— У которых ты учился.
— Именно. Мы полетим к ним. По меркам бессмертных я — младенец, едва успевший появиться на свет. Мне нет ещё и тысячи лет, поэтому мы, детишки, посоветуемся со старшими и мудрыми, настоящими Архитекторами.
— Я… — она обрадовалась и чуть было не расплакалась. Вообще, всё, что касался пояснения её природы, вызывало у неё море эмоций.
— Не благодари. Я буду рад, если ты поймёшь наконец кто ты и что ты есть. Да и самому очень интересно.
— Всё равно, спасибо, — она улыбнулась, — не представляешь, сколько для меня это значит.
— Хорошо. Кстати, о приёме у королевы… нам пора идти.
— Извините, но я уже сказала, что не могу… просто…
— Не парься, — улыбнулся я, — я чувствую тебя насквозь. Похоже, ты и правда любишь Лейтенанта Хэнию. А теперь… — я улыбнулся, — главный номер! Хэния — это одно из моих имён.
— Что? — она удивилась, — что вы сказали?
— Хэния Криз это я. Это моё имя. Извини, но я просто хотел развеяться, поэтому назначил сам себя в гвардию, став рядовым пилотом… знаешь, мне даже забавна эта ситуация…
— Этого быть не может, — она опять распахнула глаза, — не может быть.
— Может. Итак, Энакин Скайуокер, он же Хэния. Честно, я рад, что этот маскарад закончился.
— Но… — она сжалась, — но тогда…
— Что тогда? Или твои чувства изменились, стоило мне отрастить волосы и вернуть лицо в нормальное состояние?
— Нет, но… это… как-то… — девушка быстро с собой справилась, — как-то непривычно… непонятно…
— Но мы остались теми же, что были раньше, — я вздохнул, — понимаешь? Мы — не изменились. Имена и кое-какие факты биографии… ты полюбила лейтенанта, не зная о нём ничего кроме имени и звания. Разве теперь этого тебе недостаточно?
— Прости, — она потёрла виски, — прости, я немного перенервничала. Нет, мои чувства не изменились… Энакин.
— Мои тоже… Фэй.
Я подошёл ближе, на этот раз не отдав инициативу в её руки, и постарался поцеловать крайне нежно. Сабина-Фэй приняла поцелуй, и несколько минут мы целовались. Она повалила меня на диван, оказавшись сверху. Постепенно в её поцелуе стало больше страсти — она не скрывала Силу, поэтому контакт двух форсюзеров, двух сил, был очень необычен — сила как будто перетекала от неё ко мне и обратно. Ощущения восхитительные, поэтому я отдался этому чувству полностью, забыв про время. Фэй казалось решила дилемму, и теперь не играло роли, как зовут её и меня. Ко мне вернулась та же девушка, которая нагло целовала меня на Чоммеле, нагло, страстно, напористо. Вот эта девушка с железным характером и редкой силой воли мне и нравилась.
Разорвали поцелуй мы только когда Эрдва тактично намекнул, сообщив нам время.
— Фэй… я ещё кое-что не узнал… — я усмехнулся в лицо девушки, которое было в миллиметре от моего. Её дыхание после поцелуя было глубоким, ощущалось кожей.
— Да?
— Внешность. Сними эту личину, я хочу увидеть тебя.
— Хорошо… — она слезла с меня, и погрузилась в медитацию. За дальнейшими метаморфозами я наблюдал с всё возрастающим интересом. Её волосы удлиннились, ниже плеч, посветлели. Точно такого же цвета, как и у меня. Лицо стало не таким резким, приобрело гармоничные черты, а на лице появилась татуировка, в виде трёх маленьких полосок, на левой скуле, над левым глазом и над подбородком. Внешность… ну, скажем так, теперь я не уверен, что не влюблюсь. Очень не уверен, она действительно красивее многих виденных мною людей. А главное, самое красивое и привлекательное — уши! Слегка заострённые «эльфийские» ушки, кончики которых выглядывали из-за прядей волос. Это всё вместе выглядело настолько привлекательно, что я не устоял и ещё раз поцеловал её, когда она вышла из транса. Это феноменальная красота, удар прямо в сердце! Фэй распахнула в удивлении глаза и, когда мы прервали поцелуй, спросила:
— Нравлюсь?
— Очень. Это… идеально.
— Не настолько, я думаю, — она встала с дивана.
— Ошибаешься. Для меня — идеал.
— Лучше, чем твоя эта, как её там… — прищурилась Фэй.
— Не сравнивай. Она красива, но по-своему. Ты же идеальна.
— А ничего, что я немного не человек? — Фэй подняла бровь.
— Я тоже немного не человек. Полумиралука. А сын мой вообще полутогрут, так что наплюй на эти мелочи… тем более твои ушки, — я улыбнулся, — дашь погладить?
Не дожидаясь её разрешения, я потянулся и погладил ушко. Оно было мягкое, и длиннее, приятное на ощупь. Я прикоснулся к нему губами, вызвав у Фэй волну смущения. Видимо, какая-то чувствительная зона на её теле. Запомню…
