Но с Карасом дело обстоит иначе. Он, даже с Хоугиоку, не может эволюционировать, ибо не пустой в привычном понимании этого слова. Он, в некотором роде, более совершенная форма вайзарда, где слияние с пустотой намного глубже, что дает ему куда больше сил, чем той группе, которых обработал Урахара.
Ничего удивительного, Кёске ведь хотел просто спасти их, а не сделать сильнее. Они сами сумели подчинить себе пустоту, а Карас и его 'братья' созданы иначе, потому исправления, которые Айзен вносил в организм 'сына', были иными.
Пустота и Порядок в его теле сейчас в хаотичном состоянии и готовы в любой момент разорвать его тело. Он превысил лимит пользования занпакто, что и повлияло на него негативно. Но благодаря Хоугиоку все можно не только исправить, но и улучшить. Равновесие будет восстановлено, а все дальнейшее будет зависеть исключительно от Караса. Айзен поставит его перед порогом, и только он сам будет решать, сразу же переступить его или выждать.
Все, процесс завершен.
Он убрал Хоугиоку и прекратил подачу силы, и шарик погас, прекратив свое излучение.
Карас оказался закутан в кокон, где и проведет некоторое время, пока его тело будет стабилизироваться. Пройдет пара часов, прежде чем он проснется. Большее не требуется.
— Айзен-сама, — обратился к нему Канамэ.
Они с Гином уже переоделись и вернулись. Ему тоже стоит привести себя в порядок. Потом еще предстоит долгий разговор, который он обещал, а нарушать свое слово он не собирался.
— Айзен-сама, — подошел чернокожий синигами. — Вы ведь можете сейчас воздействовать на его разум и подчинить его?
— Да, могу, — кивнул его предводитель. — Но не буду этого делать.
— Но почему? — нахмурился он. — Карас явно дал понять, что у него свои планы, которые могут помешать вашим. Он может предать вас в любой момент и...
— Есть причины, — ответил Соске. — Во-первых, его планы никак не мешают мне. Даже наоборот: мне выгодны его планы. Желая защитить дорогих себе людей, он сделает все так, как необходимо мне. Плюс, я хорошо его знаю, он не ударит меня в спину.
Пусть он и сказал это спокойным образом, но заметил, как слегка дернул бровью Гин. Да, Айзен прекрасно знал о планах Ичимару, знал о том, что тот планирует и что он работает на Генрюсая. Все знал, а не мешает, так как мало того, что это ему выгодно, так еще и некую остроту и опасность вносит в текущие события. Айзен многие века делал все идеально, и ничто не нарушало его планы, что сделало их невероятно скучными. Потому он и стал сам оставлять лазейки и 'ошибки', которые дают шанс другим. Ведь иначе победа будет слишком легкой и неинтересной.
— Во-вторых, Карас будет совершенно бесполезен мне, будучи с промытыми мозгами. Он единственный из всего эксперимента, кто не только выжил, но и дожил до сего момента. Благодаря свободе воли он сам сумел достичь небывалых высот, которые до него никому не давались.
Да, он первый, кто пробудил свою личность.
Когда Айзен воздействовал на всех пятерых Хогиоку, ?3 оказался первым, кто осознал себя, а годы жизни закрепили его личность. В то время как разум Руру деградировал до состояния маленького зверенка, Карас наоборот развился до полноценного человека. Знания и опыт, вложенные Айзеном в совокупности с легким характером Хисаны, превратили этого мальчика в кого-то действительно интересного.
Нет, Айзен не воспринимал Караса как своего сына, он не верил во все эти бесполезные глупости как 'семья' и 'любовь'; это, по его мнению, было ему совершенно не нужно. Но и просто как о вещи он о нем не думал.
Было любопытно смотреть, как он развивается, как общается и тренируется. Это все заставляло его думать, каким бы стал он сам, если бы все в прошлом пошло иначе. Стал бы он таким же или нет, если бы его сила не пробудилась так рано, каким был бы он тогда?
Слишком много 'бы'.
Вопросы, на которые можно вечно искать ответы.
— В-третьих, если я подчиню его, то предсказать его дальнейшие действия будет сложно. Я знаю, как думает Карас, я знаю о его мотивах и стремлениях, но если я вмешаюсь в них, то даже мне сложно спрогнозировать, как будет себя вести существо, что получится в итоге.
Да, воздействие на личность — процесс сложный и малопредсказуемый.
Тот же Заэльапорро, когда поставил на себе тот эксперимент, сильно изменился. Мало того, что он потерял львиную долю своей силы, его и ранее расшатанная психика стала еще более нестабильной. И, вместо того, чтобы пытаться обратить процесс, он считает себя достигшим совершенства и освободившимся от ненужных инстинктов. Соске мог понять потакание своим эмоциям, мог понять стремление к полному их контролю (он и сам к этому стремился), мог понять даже полный отказ от них... Но он не мог понять разумное существо, что вырвало из себя половину инстинктивных побуждений, чтобы с полным удовлетворением стать рабом оставшихся.
Заэль был жалок.
— 'Стоит подумать о замене', — задумался Айзен.
Да, после того 'провала' с Амбросио и запретом трогать близких Караса, Заэль стал разочарован в Айзене. Для такой эгоцентричной сущности осознание того, что он просто одно из орудий Айзена, стало весьма болезненным. Нет, он не решится на предательство и против своего хозяина не пойдет, но вопрос в том, что он посчитает предательством, а что — нет.
Логику психопатов трудно понять.
Впрочем, одним из плюсов присутствия Караса будет возможность ослабления личного контроля над Эспадой. До этого в Лас Ночес не было никого, кто бы сочетал возможность призвать Эспаду к порядку с соответствующим складом ума и мотивацией. Рудборн, увы, был фигурой недостаточно большого масштаба, и сильнейших приходилось контролировать лично. Однажды Айзен уже не удержал контроль, и это стоило ему весьма перспективной фигуры... Будет приятно переложить это бремя на специалиста и высвободить часть своего времени для более злободневных задач.
— Ну, и, в-четвертых, мне не нужны марионетки в подчинении. Если бы меня волновала только верность, я бы всю Эспаду сделал такой, как Вандервайса.
— Но все же, — не унимался Канамэ.
— Расслабься, Канамэ-кун, — улыбнулся Гин. — Если Караса сделать таким же скучным, как ты, то мне даже поболтать будет не с кем.
Чернокожий синигами тихо зарычал, но не стал ничего отвечать или спорить, а просто ушел к себе.
Да, нет смысла в Карасе как безвольной кукле.
Он принесет больше пользы, будучи собой...
* * *
Темнота...
Темнота повсюду...
Темнота обволакивает меня, она крутится и клубится, как липкий туман, который не дает мне разглядеть окружающий меня мир.
Я вижу что-то...
Удары...
Атаки...
Их сотни...
Я атакую своего врага на своей полной скорости. Сабля в руках поет от радости, после сотни лет разлуки. Смертельные удары обрушиваются один за другим на мою цель, но тот не уступает мне в скорости, а в силе даже превосходит.
Как бы я ни пытался, он отражает все, что я обрушиваю на него.
Это просто поразительно и выглядит нереальным, но, как бы я ни ускорялся, он все равно не уступает.
— 'Карас, больше нельзя. Лимит!' — кричит в голове Куроцубаса.
Но я не останавливаюсь, ибо если проиграю, то исход предсказуем.
Быстрее! Быстрее! Быстрее!
Внутри что-то ломается.
Что-то разбивается где-то в груди, и дышать становится тяжело...
В следующий миг происходит нечто странное.
Айзен...
Он только что был прямо передо мной. Он отражал все мои атаки, он с ухмылкой превосходил меня, и я ничего не мог ему сделать, но он просто пропадает, будто его никогда передо мной и не было.
Удивленно верчу головой и замечаю его немного в стороне от себя.
Он спокойно стоит там и с улыбкой смотрит на меня. Со своей обычной улыбкой, которая всегда была фальшивой...
Устремляюсь к нему и наношу свой последний удар.
Он удивился и успевает заблокировать атаку, после чего его отбрасывает в сторону, а моя сила рассыпается...
Куроцубаса внутри пытается удержать равновесие и не дать мне умереть, а я с трудом двигаюсь.
— 'Что это было?' — вопрос зародился в моей голове.
Нет. Я знаю, что он способен на свой гипноз, что он может заставить меня видеть все, что он захочет, но почему гипноз слетел? Почему я увидел его настоящего? Как? Что именно произошло, чтобы я сумел преодолеть его способности?
Это особенность моего организма? Это он сам в меня вложил или это нечто совершенно новое?
Это чувство...
Оно знакомо мне...
Я уже раньше чувствовал подобное...
Когда падала Ран, я мчался за ней и не успевал поймать, но в какой-то миг она оказывается у меня в руках. Тогда я не стал особо размышлять над случившимся, но сейчас... оно повторилось.
— 'Куроцубаса, что это было?'
— 'Твоя сила...'
Весь ее ответ...
Больше ничего...
Открываю глаза и смотрю на вечное черное небо Хуэко Мундо...
Бледная луна вечно нависает над головой, черные столбы, что теряются в небе, а подо мной безжизненный серый песок. Прохладный ветерок касается лица и приносит с собой легкую тоску, смешанную со спокойствием.
Знакомо, все привычно и знакомо мне.
Все как обычно.
Поднимаюсь и...
Застываю в шоке...
Всего в метре от меня... зеленая трава...
Солнечный свет падает на нее, и так переливается блеском от росы. Поднимаю голову и смотрю на бескрайние холмы, покрытые сочной травой, а также бесчисленные белые столбы, что устремились в голубое небо, по которому спокойно плывут белые облака.
Картина настолько сильно шокировала меня, что я не сразу сообразил, где нахожусь.
Обернувшись, я увидел за собой бесконечную пустыню Хуэко Мундо, серые дюны, которые треплет сухой ветер, разнося песок. И из этого песка в черное небо устремляются темные колонны, которые, словно жуткие руки, пытаются дотянуться до света мрачной луны.
Мой Внутренний мир... разделен на две части...
Половина его — это уже за сто лет привычный мне мир бесконечного ничего, а вторая половина — это те самые живые зеленые луга из прошлого.
А в центре всего этого... огромная кристаллическая колонна.
Медленно подхожу к границе и прикасаюсь к ней.
Преодолев странный барьер, моя рука теряет былую бледность и вновь становится такой, какой была когда-то... Черная перчатка пропадает, и остается лишь розовая кожа с нормальными ногтями.
Сделав шаг вперед, я весь преобразовываюсь. Моя старая и грязная одежда заменяется на классическую униформу бойца-омницукидо, в которой я привык ходить всегда. Форма Синигами...
— Я... стал собой... — смотрю на себя, не в силах поверить.
Но пустота никуда не пропала. Она все еще рядом; стоит протянуть руку — и пустота вернется...
— Карас... — прозвучал ее голос.
Устремляюсь к центру мира, где находится она.
Куроцубаса все еще заключена в эту кристаллическую колонну, но теперь та будто внутри стала полой и наполненной водой, так как девушка будто плыла внутри, словно в колбе, в которой некогда родился я. Вот только вместо зеленых пузырьков, вокруг нее они были голубыми.
— Куроцубаса, — улыбаюсь ей.
Она смотрит на меня своими разными глазами.
Прикасается к 'стеклу' что разделяет нас.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, — кивает девушка. — Хоугиоку исправила все.
— Значит, меня не обманывали, — облегченно вздохнул я. Я и так все равно бы не смог избежать этой процедуры, потому рад, что она не навредила мне.
— Все хорошо. Разум затронут не был, — успокоила она меня.
Насчет последнего я не волновался, если бы Айзену нужен был безвольный раб, он бы меня таким уже давно сделал.
— Что здесь происходит? — спросил я, усаживаясь на траву.
— Хоугиоку поразительная вещь, — хмыкнула она. — То, что я могла бы делать годами, она исправила за минуту. Твоя сила Синигами полностью освобождена, и теперь ты можешь свободно использовать ее наравне с силой Пустого.
— Но все не так радужно, как хотелось бы, — покачал я головой.
Иначе она бы освободилась из кристалла.
— Да, эти две силы пусть и свободны, но разделены друг с другом, — отвечает девушка. — Пустота и Порядок — противоположности, которые не особо ладят. Сейчас две эти силы 'возбуждены' и стремятся уничтожить друг друга. Потому между ними и установлен барьер. Можешь свободно использовать клинок, это никак не повредит, как и использование Перчаток. Но вот банкай я бы тебе не рекомендовала применять в ближайшее время.
— Что может случиться?
— Банкай напрямую будет воздействовать на меня, а если я перестану сдерживать эти две силы, то они начнут смешиваться и... даже я не могу сказать, что произойдет. Так что пусть ты и можешь применить его, но попрошу не делать этого, пока я не буду уверена, что ничего плохого не случится.
— Не волнуйся, — улыбаюсь ей. — Мне пока и шикая достаточно.
— Буду на это надеяться, — покачала она головой.
— М? — она посмотрела на небо. — Пора просыпаться. Тебе ведь еще за друзьями идти.
— Да, надо бы...
Глава 4. Обещания.
Эсперанса сидела на своем каменном кресле и спокойно занималась вязанием. Работа спицами и нитками успокаивала ее, а благодаря преобразователю, что купил Карас, они могли перетаскивать к себе сюда сколько угодно небольших вещей. Так что девушка не так давно увлеклась этим делом и теперь пыталась связать что-нибудь красивое. Ей же хотелось подарить своим детишкам что-нибудь. А что может быть лучше, чем нечто, сделанное своими руками? Подарок от мамы всегда самый лучший. В Хуэко Мундо нет возможности сделать такое, потому она была рада появившейся возможности.
Ну и работа руками позволяла ей отвлечься от волнения.
Карас и Така отправились с остальными в Общество душ. По меркам Мира Живых они ушли не так уж и давно, но тут в Хуэко Мундо их друга уже нет. Он попросил их пока побыть здесь, и если у него будут проблемы, то он сумеет создать Гарганту и позвать их на помощь, но пока ничего не происходило, вот они и волновались.
Остальные тоже старались быть поближе друг к другу, чтобы в случае чего, броситься на помощь. И они тоже старались скрыть волнение, пусть и получалось у них не очень.
Старик Архитектор уже который раз переделывает свою новую скульптуру. Он, пообщавшись с господином Тессаем, решил работать не с помощью сэро, а используя молоточек и зубило, которые были маловаты для его шести рук. Потому ошибки и неточности стали частым делом, но дедушку это даже занимало, ведь это было какой-то целью для многовекового адьюкаса.
Лия уже который раз перечитывала свою коллекцию манги. По-хорошему стоило отнять у нее всю эту пошлятину, которой она увлекается, и выпороть ее, но она пообещала себе потом заняться этим. Пусть пока занимается чем-нибудь, не беспокоясь. Она не говорит, но за Караса волнуется не меньше, чем остальные.
Локи и Ноки же просто валялись на полу и перекатывались с одного бока на другой. Им бы хотелось отправиться в Мир Живых или поиграть с Джуном, но пока нельзя. Вот они и скучают.
— Как тут скучно, — послышался голос от входа.
