Да, сейчас она способна думать, рассуждать, а тогда в голове осталась одна мысль: вымолить Филипу жизнь, любой ценой. Вымолила, и не так уж дорого. Правитель не сможет устроить свадьбу ни через неделю, ни через месяц — такие дела в Алтоне быстро не делаются. А она должна ухитриться исчезнуть из дворца недель через шесть, не позже. На это время у Хьюго намечена поездка на северо-восток, к границе с Кэмденом — там опять напряженно. Ну, а не перечить старику будет легко, как-никак, от ее способности усыпить бдительность его величества зависят жизнь и свобода Филипа.
Хьюго навестил дочь на третий день после достопамятной расправы в кабинете. Рано утром крестник, звеня кандалами, отправился топтать дорожную пыль в обществе клейменого отребья. Нужно сказать об этом девчонке, а заодно выяснить подробности их связи. Мерзавка не посмеет запираться, а попробует — всегда можно пригрозить дополнительными карами любовнику.
Правитель постучал, дверь открылась почти сразу. Евангелина будто ждала его появления. Хотя нет — глядит удивленно.
— Вы? Я думала, слуга с приказанием явиться...
— Мне не нужны сплетни о неожиданных обмороках леди Адингтон, — Хьюго вошел в покои и плотно прикрыл за собой дверь. — Разговор предстоит не из легких, а ты, насколько я убедился, не так сильно отличаешься от других девиц, как сама хотела бы. Слезы, истерики, рыдания на полу, — герцог поморщился. — Ты что, решила уморить себя голодом? — окинул взглядом бледную, осунувшуюся дочь, казалось, ничуть не тронутую его сарказмом. Странно, раньше ее красота раздражала, но когда девчонка неожиданно подурнела, радости это не принесло. — Вон какие круги под глазами, — взял девушку за подбородок, отчего та вздрогнула, чуть повернул ее голову, всматриваясь в лицо. — Не ревела, и то ладно. Садись, — указал ей на кресло, сам опустился в другое, напротив.
Ив послушно села. Странное поведение хрыча лишило дара речи. Он что, проявляет заботу?.. Привык опекать крестника, теперь, когда того нет, перенес внимание на нее?
— Прежде всего хочу сообщить, что твой любовник сегодня утром отправился на каторгу. — Девчонка не пошевелилась, смотрела сухими безразличными глазами. — Мне необходимо задать тебе кой-какие вопросы. В состоянии отвечать или прийти завтра?
— Спрашивайте.
Тьфу, ну что ты будешь делать! И голос стал чуть ли не как у механической куклы. К собственной досаде, перемены в Евангелине почему-то не радовали.
— Вы спутались еще до бала, значит, первый шаг сделала ты. Так?
— Да.
— Хотела досадить мне?
— Только поначалу, и то это была не главная причина. Я собиралась с помощью вашего крестника сбежать из дворца и добраться до своего замка. А потом Филип мне понравился. — Ив решила предупредить некоторые вопросы. Она ждала подобного разговора и продумала, что будет отвечать, утаивая и искажая правду, где это возможно и целесообразно. Лгать о собственных мотивах бессмысленно, а очернять Филипа нельзя. — Если бы я видела его с другими женщинами, то, наверное, не смогла бы... Но он был один, и справлялся с этим вполне достойно. Даже не сделал попытки подойти, когда я, будто бы случайно, появилась из-за поворота садовой дорожки. Пришлось заговорить первой. Я прикинулась, что подвернула ногу и не могу идти, попросила помочь. Дальше было очень просто, учитывая, до чего довело его ваше требование воздержания.
— Лишилась девственности в кустах? — холодно поинтересовался Хьюго.
— Какая разница, где? — пожала плечами дочь. — Важно — с кем.
— С висельником.
Евангелина молчала, Правитель злился. Дрянная девчонка не хуже него знает, что оскорбительные слова — всего лишь сотрясение воздуха. Бриллиант можно перепачкать в навозе, он от этого не перестанет быть бриллантом, да и вернуть камню природный блеск ничего не стоит. А крестник, как ни досадно это признавать, несмотря на свое прошлое и неумение держать штаны застегнутыми остается сыном Томаса Олкрофта. Не только по имени, но и по сути.
— Как ты проходила к нему в башню?
— Обычно добиралась по потайному ходу до пустующей комнаты по соседству, осторожно выглядывала в коридор и, если было тихо, стучалась в его покои. Иногда проходила через дверь внизу, что ведет из башни в сад. Вы здорово усложнили мне жизнь, замуровав потайную дверь.
— Как я понял, поначалу парень не знал, кто ты такая? — Дочь кивнула. — И что же было, когда правда открылась?
— Филип очень огорчился. Да еще разозлился, пожалуй...
— На тебя? — с надеждой спросил Хьюго, предвкушая повествование о том, как крестник вздул первую красавицу Алтона.
— На судьбу, — девчонка чуть улыбнулась, казалось, прочитав мысли Правителя. — Мы с Филипом не успели серьезно поссориться. И размолвка-то была всего одна — он ни за что не хотел бежать из столицы. Говорил, не может так поступить с вами. Он видел в вас отца, а вы...
— Не я, а ты. Ты все испортила, дрянь, — слова дочери не принесли облегчения. Хотелось услышать, что парочка постоянно грызлась, что связывали их постель да постыдная тайна. Впрочем, странно было ждать подобных откровений, после того, что видел своими глазами через окно, а потом наблюдал у себя в кабинете.
— Да, я все испортила, — не стала противоречить дочь. — Ваше величество, покорнейше прошу, верните Филипу свободу и честь, когда выдадите меня замуж.
— Как часто вы встречались? — Правитель, казалось, не услышал просьбы дочери.
— Каждую ночь.
Хьюго выругался. Да они, считай, жили как муж и жена! Вот уж не подумал бы, что Евангелина способна составить чье-то счастье. Любовница — это одно, а постоянная подруга, которую хочется видеть ежедневно... Адова кукла и здесь его провела! Или парень совсем помешался на ее внешности и не замечал гадостного норова? Но как такое можно не заметить, тем более за полгода?
— Ты, часом, не в тягости? Выглядишь уж очень неважно.
— Нет, не в тягости. У меня как раз подошли женские дни, — девица определенно с трудом сдержала свое коронное фырканье. — Не верите, пригласите повитуху.
— Скажи-ка вот еще что. Парень говорил, почему не ладил с отцом?
Евангелина вздохнула и честно рассказала все, что слышала от Филипа. К чему утаивать? Вряд ли хрыч проникнется сочувствием к непутевому крестнику, но пускай и о странностях лучшего друга узнает.
Хьюго выслушал молча и ничем не выдал своего отношения к повествованию.
— Ты вольна вести прежний образ жизни в пределах дворца, — сказал, поднимаясь на ноги. — В город выходить запрещаю. Если желаешь, можешь посещать Тренировочный зал. Нужен любовник — пожалуйста, но чтобы все было также скрытно, как и с первым. Не забывай — вскоре тебе предстоит выйти замуж.
— Да, ваше величество, — встала, опустила голову, голос тихий, почтительный. Воплощение послушания! — Позвольте спросить... — замялась.
— Продолжай.
— Как вы узнали, что мы с Филипом...
— Не твое дело. И не забывай есть три раза в день, — снова приподнял ее голову за подбородок, осторожно прикоснулся пальцем к подсохшей ссадине на правой щеке — следу от костяного ножика. — Будешь морить себя голодом, навредишь щенку.
* * *
В Тренировочный зал Ив решила не ходить. Не хватало ловить на себе полные издевки взгляды дружков Филипа или, не приведи Небеса, слышать похабные шутки. Кой-какие упражнения можно проделывать в одиночестве, в саду или на огороженной парапетом площадке, венчающей Южную башню. А в библиотеку легко проникнуть по потайным проходам. Книжное хранилище солдаты не жалуют, ей же необходима карта, чтобы добраться до Свониджа.
Евангелина, с головой ушедшая в подготовку побега, перестала шпионить за обитателями дворца, и не знала, что гвардейцы чуть ли не обеспокоены ее отсутствием на тренировках. Узнав от Шона и Кайла правду о Филипе, доблестные солдаты воспылали желанием помочь влюбленной парочке воссоединиться. Всем было плевать на прошлое друга, вернее, не то чтобы плевать — оно, скорее, будоражило воображение. Про Жеребца ходило много историй, но ни в одной из них разбойник не выглядел кровавым душегубом, мерзавцем или подлецом. Ловкий смышленый парень, любящий пошутить и приударить за хорошенькой девушкой — таким они его и знали. Приударять, правда, он ни за кем не приударял, но раз на него положила глаз Ледяница, то удивляться тут нечему. А вот куда она сама запропала?..
Последний вопрос больше всего беспокоил Шона и Кайла, ибо они дали обещание другу и не желали медлить с его выполнением.
— Раньше тебе постоянно удавалось натыкаться на Льдышку! — выговаривал веснущатый гвардеец товарищу. — Только и слышно было: "Ах, Евангелина сегодня в таком платье! Ах, как ей идет оливково-зеленый!" Я одно время даже стал подозревать, что ты... — Шон замолчал на полуслове, уставившись на появившийся под носом кулак. — Ну а что я должен был думать, слушая все эти описания нарядов? — принялся оправдываться. — Нормальные мужики не интересуются тряпками!
— Правда? А я слышал от Пышечки Мэгги, что ты любишь, когда она надевает нижнюю юбку с кружевами... — черноволосый гвардеец еле успел увернуться от увесистого тумака.
— Эх, бабы! — негодовал Шон. — Значит, она не только любезничала с тобой, но еще и натрепала обо мне всякого!
— Она не трепала, я этак осторожно вызнал, — ухмыльнулся Кайл. — Хотел проверить, хорошо ли усвоил приемы подспудного допроса.
— И усвоил, и освоил, как я погляжу, — проворчал Шон. — Если хоть кто-то...
— Да ты что! Я друзей не выдаю. А Евангелина и впрямь как в воду канула. Я несколько дней подряд торчал в коридорах, что прилегают к Южной башне. Надеялся, она выйдет, и все впустую! Только эта сова Трэйн, что живет неподалеку, стала на меня зазывно поглядывать.
— К ней лучше не суйся. Говорят, у дамочки странные пристрастия.
— Слышал! — отмахнулся Кайл. — Я и в саду болтался с утра до вечера, даже в город ходил, к этим... ну, вроде знахарей. Торгуют всякой дрянью сушеной с Архипелага. Болтают, Евангелина у них бывает.
— А в библиотеку заглядывал?
— Нет! — черноволосый гвардеец хлопнул себя по лбу. — Вот болван! Девица туда часто захаживает, может, и сейчас залечивает душевные раны стихами или чувствительным романом. Пойдем-ка завтра вместе!
— Нет, ты лучше один, — Шону не улыбалось беседовать с убитой горем Льдышкой.
— Идет! — охотно согласился Кайл, не принявший в расчет душевного состояния подруги Филипа.
Гвардеец осознал опасность предприятия, стоило ему войти в библиотеку и увидеть дочь Правителя, поднявшую голову от огромного пухлого фолианта. Евангелина превратилась в бледную тень себя прежней — похудела, волосы заколоты кое-как и, кажется, давно не мыты, платье мятое, рукав запачкан чем-то черным. Копотью?..
Девушка быстро захлопнула книгу, подобралась и не сводила взгляда с растерявшегося Кайла, зеленущие глаза горели, как у хищницы. Гвардеец заоглядывался, надеясь, что в библиотеке есть еще кто-нибудь и можно будет подойти к нему, а не к Ледянице. Как он мог забыть, что та заметила его повышенный интерес? Чуть не убила тогда, в Тренировочном зале... Удрать бы и отправить сюда Шона! Книжное хранилище, как назло, пусто, кроме них двоих — никого. Придется обращаться к Евангелине, хотя, она, скорее, не ответит, а зарычит...
— Ваше высочество, — с трудом выдавил гвардеец, приближаясь к девушке. — Позвольте поговорить с вами.
— У нас могут быть общие темы для разговора? — ох, сколько презрения и холода в голосе! А волосы у нее точно давно не мыты, и веки припухли, и губы искусаны...
— Филип просил... — Кайл понизил голос.
На бледных щеках Евангелины вспыхнули яркие пятна.
— Филип? — прошипела она, придвигаясь к гвардейцу. — Филип просил? Ты, мелкий проныра, смеешь подходить ко мне и произносить его имя?! — Кайл испуганно заморгал и попытался отступить, но девица ухватила его за пояс. — Я давно заметила, как изменились твои взгляды. Позавидовал удаче товарища и донес на него? Признавайся!
Лицо дочери Правителя оказалось в необычной близости от губ гвардейца. Помнится, раньше он мечтал об этом, но исполнение заветного желания, как частенько случается, не принесло радости. Кайл много бы дал, чтобы оказаться по ту сторону двери, не видеть искаженных яростью прекрасных черт. Не девушка, а разъяренная львица. Был бы хвост, хлестала б себя по бокам.
...А откуда у нее засохшая ссадина на щеке? Неужели Старикан ударил дочь по лицу?..
Эта мысль неожиданно помогла вспомнить, что он — мужчина, пришел выполнить поручение друга, а Евангелина ведет себя так, как и должна в силу обстоятельств и собственного нрава. Филип предупреждал.
— Ваше высочество, жизнью клянусь, я не выдавал вас, — Кайл собрался с духом, взял девушку за плечи и отстранил от себя. — Следил, да, признаюсь. Дело в том... — он замялся, дочь Правителя не перебивала и даже, кажется, смотрела с меньшей яростью. — Вы мне всегда очень нравились... А Филип стал другом... Это просто любопытство, ничего более... И я никому...
— Допустим, — произнесла, как плюнула. Вылитый Старикан! — О чем просил Филип?
— Он предупредил, что вы так просто не поверите, моя леди. Велел начать с того, что никогда не забудет принцессу-грёзу, показавшуюся ему на полянке у родника.
Евангелина перевела дух, отвернулась от гвардейца и тяжело оперлась обеими руками о стол.
— Как же ты меня напугал... Пойдем наверх, там безопаснее, — направилась к одной из четырех кованых винтовых лестниц, которые вели на опоясывающую помещение галерею. Кайл двинулся следом. — Сразу увидим, если кто-то войдет, а он нас поначалу не заметит. Потом придется изображать влюбленную парочку, — глянула на парня с ехидцей. — Выгляжу я не лучшим образом, но целоваться умею неплохо.
— Как скажете, ваше высочество, — не нашел ничего лучшего ответить гвардеец, густо краснея.
— Так о чем просил Филип? — Евангелина, поднявшись на галерею, остановилась над дверью в библиотеку, облокотилась о гладкие деревянные перила и взглянула на смущенного юношу.
— Он просил помочь вам выбраться из столицы, ваше высочество.
— Ты, как вижу, намерен выполнить его просьбу. Один?
— Нет, моя леди, вместе с другом, Шоном Райли.
— С веснущатым пошляком... — как будто про себя произнесла девушка. — Просто отлично. Впрочем, вы его лучшие друзья, чего и ожидать...
Она помолчала, гвардеец тоже ничего не говорил, гадая, откуда Евангелине так хорошо известен Шон. Вряд ли Филип много рассказывал возлюбленной о своих приятелях. Наедине у парочки должны были находиться темы и занятия поинтереснее.
— Ваше высочество, если вы не хотите, чтобы Шон...
— Мне все равно, — вскинула глаза, теперь потухшие и усталые. — Важно одно — вытащить Филипа. Спешки пока нет, я собираюсь бежать недель через пять, когда Правитель уедет в кэмденское приграничье. Но времени терять не следует. Сможете вдвоем прийти сюда сегодня вечером?
