— Имел неосторожность коснуться в разговоре ее непростых отношений с отцом.
— Как тебя угораздило?
— Помрачение случилось от зрелища красоты несказанной. Ребята, хватит, иначе я опять всю ночь спать не буду.
— Ладно-ладно, не смущайся! — подбодрил Шон. — Ты не первый, на кого малышка Адингтон так действует.
— Успокоил! Треплитесь только о моем увлечении поменьше, чтоб до крестного не дошло. Мне мои яйца дороги.
— Они в полной безопасности, — заржал Шон. — То, что обсуждается в казармах, здесь и остается!
— Кабы не так, у нас уже знаешь сколько евнухов было бы! — подтвердил Кайл.
К себе Филип в тот вечер вернулся почти трезвым, но Евангелина не оценила воздержанности любовника, слишком встревожила девушку откровенность с гвардейцами.
— Зачем было говорить, что я тебе понравилась? — спросила с укором.
— Кто бы мне поверил, услышав обратное? — удивился парень.
— Тебе? Любой! Ты отлично умеешь напускать туман, как выражается старик. Не поймешь — шутишь или правду говоришь.
— Они — мои друзья. Я им доверяю и не хочу обманывать. Даже если дойдет до крестного — что с того? Имею полное право сохнуть по первой красавице Алтона.
— Филип, ты не знаешь старика так, как я, — вздохнула девушка. — Если он проведает о твоей заинтересованности, то постарается сразу затоптать искры, дабы не вспыхнул пожар. Жизни твоей, конечно, ничего не грозит. Зато возникнет срочное дело где-нибудь в приграничье. Сначала одно, потом другое, и ты оглянуться не успеешь, как станешь его человеком для особых поручений. Во дворце будешь появляться пару раз в год, на несколько дней... А я не смогу... — замолчала и отвернулась.
— Договаривай.
— И чем же пахнет весна на Архипелаге? — взглянула на него, солнечно улыбаясь, будто не говорила только что тихим несчастным голосом.
— Для меня — апельсиновым цветом. Так чего не сможет моя леди?
— Я? О чем ты? — Ив довольно фальшиво хихикнула.
— Энджи, перестань изображать придворную даму. Плохо получается, — голос прозвучал устало.
Ив, глядя на него, принялась ломать пальцы. Все-таки она гусыня, старик прав. Парню первая красавица Алтона не просто понравилась, он втрескался по уши, как выражаются в народе. Довольно верное определение для болезненного удушливого состояния, когда все мысли крутятся вокруг одного человека, когда хочешь только его и хочешь постоянно. Отец Небесный, она же знала, какое действие оказывает на мужчин! Но Филип смотрел не так, как другие, это давало надежду, что он в безопасности. Надежда пошла прахом... И, если глядеть правде в глаза, в глубине души Евангелину Адингтон это только радует. Она и сама того... по уши... Но сказать ему об этом? Нет уж! К чему признаваться в нездоровьи, в кратковременном помрачении рассудка, которое пройдет само собой, не оставив ничего, кроме воспоминаний, от которых жгучей волной накатывает смущение? Да еще и оказаться незнамо какой по счету в бесконечной череде женщин, шептавших, что жизнь без него — не жизнь...
Филип с нарастающим раздражением смотрел, как подруга терзает пальцы. Всегда так делает, когда волнуется. С чего бы? Занятно, прежде слова и впрямь были не нужны. Женщина хочет тебя, ты ей не противен — этого вполне достаточно. А теперь... Чего бы только не отдал, чтобы услышать от Энджи "люблю". Дождешься такого, пожалуй, при ее странных воззрениях!
— Я не смогу без тебя.
Филип не поверил своим ушам. Она это сказала? Стоит, голова опущена, пальцы сцепила, вся будто закаменела, но он же слышал, слышал!
— Ты...
— Не заставляй повторять! — вскинула голову, и так сверкнула глазами, что он едва не отшатнулся.
— Я не... Не нужно ничего повторять, я слышал, я понял, — поспешил обнять девушку, прижать к себе. — Я никуда от тебя не денусь, клянусь, — зашептал в волосы, ощущая, как напряжение отпускает ее тело.
— Даже если придется пойти против воли Правителя?
— Да.
Ив, не говоря больше ни слова, принялась покрывать лицо Филипа медленными, ласковыми поцелуями. Он осторожно увлек подругу на кровать. Если бы удалось окончательно растопить лед в ее душе, сделать так, чтобы весна цвела там всегда... У него должно получиться, она ведь только что призналась, что не может без него. А старому Олкрофту доводилось слышать что-нибудь подобное от своей супруги?..
* * *
Хьюго, скрепя сердце, сообщил крестнику о желании Евангелины, представив просьбу дочери как глупое чудачество.
— Не знаю, с чего ей в голову взбрело, — проворчал он. — Я отлично пойму твой отказ и сам передам девчонке.
— Желание, конечно, небычное для девушки, — Филип, которому Ив рассказала о своей мечте, изобразил вежливое удивление. — Но я полностью к услугам леди Евангелины.
— Вот как? — взгляд Хьюго стал колючим.
— Да, вот так! — неожиданно для себя разозлился Филип. — Думаете, соглашаюсь, ради возможности ежедневно лицезреть вашу дочь? Ошибаетесь! Просто я на своей шкуре испытал, каково это — мечтать чему-то научиться, знать, что сможешь, и раз за разом нарываться на беспричинный отказ. Вернее, причина была, но желание унизить не выскажешь вслух, ведь правда? — Правитель угрюмо молчал. — Я должен посмотреть, на что способна ваша дочь, мой лорд, — сбавил тон парень. — Если у леди Евангелины нет ни малейших способностей, я сам скажу ей об этом. Но, учитывая ее происхождение...
— Происхождение в таких вопросах берется в расчет, когда речь идет о мальчишке! — не выдержал Хьюго. — И объясни, наконец, что там у вас не ладилось с Томасом!
— Крестный, вы же сами догадались, — ухмыльнулся Филип. — Помните, рассуждали о моих причиндалах? Сыновья не всем отцам по нраву, с дочерьми проще. Они меньше раздражают, мягкие, ласковые...
— Это Евангелина-то мягкая и ласковая?! — Правитель чуть не рассмеялся. — Ты совсем сдурел, проведя с ней пару часов! Она умеет прикидываться ангелом, но большей дряни свет не видывал! Мать ее была доброй женщиной, а эта... Упрямая, злобная, грубая, и, к несчастью, умна, да и смелостью не обделена. Редкостно неприятное сочетание для девицы!
— Ваше величество, я заранее прошу прощения, но нарисованный портрет во многом похож... — Филип замолчал, стараясь не рассмеяться. Адингтон неплохо знает дочь, вернее, ту ее сторону, которую она позволяет ему видеть. Но старику, оказывается, и в голову не приходит, откуда девушка унаследовала черты, которых не было у матери.
— На кого? — рыкнул Хьюго, уже заподозривший, что именно услышит в ответ.
— На вас.
Щенок не обманул ожиданий, правда, выглядел смущенным и тут же забормотал извинения. М-да, уважительности ему еще учиться и учиться. А может, и не освоит эту премудрость. Отца, судя по всему, ни во что не ставил, да и положение предводителя успешной шайки приучило считать себя главным. В конце концов, к лешему уважительность, главное — уважение, и его-то как раз завоевать удалось.
— Я, по-твоему, злобный? — для порядка осведомился Правитель, отлично понимая, что добряком никогда не слыл.
— Как вам сказать? Рубцы на спине иногда зудят. В старости, небось, ныть станут к непогоде. И женщинам их показывать не хочется...
— Так ты поэтому никуда не пошел после бала?..
— Ну да, — Филип возблагодарил Небеса за удачно возникшую мысль. Рано или поздно старик заметит, что у крестника пропал интерес к женщинам, и может заподозрить неладное. На первое время байка о стеснительности сойдет, дальше нужно будет наведываться в какой-нибудь бордель: заходить с парадного хода, уходить с черного. Заплатить хозяйке, чтобы, если спросят, рассказывала о его частых визитах. И не забыть предупредить Энджи, а не то очередных увечий не избежать.
— Шлюхи бы на это внимания не обратили, — усмехнулся Хьюго.
— Несомненно. Но на разбойника походить я перестал, появилось нездоровое желание соответствовать происхождению. А лорд с исполосованной спиной, это, согласитесь, странно.
— Лорды и клейменые бывают, знавал я одного. Так что тебе еще повезло. Но мы отвлеклись. Значит, девчон... леди Евангелина похожа на меня?
— Если она такова, как вы только что расписывали, то да. Необычно для девушки, такой норов больше пристал мальчишке. Может, поэтому вам с ней трудно?
— С чего ты взял?..
— Вы редко вспоминаете дочь, зато всегда недобрым словом. Наверное, обращаетесь с ней неласково, как с упрямым сыном. Надеюсь, пороть не приказывали.
Хьюго с интересом смотрел на крестника. Неужели Томас наказывал сына, как провинившегося слугу?.. За что? За распутство? А просто поговорить не получалось?
— Не хотите, чтобы она училась владению оружием, — продолжал Филип. — Почему? Давно надо было разрешить. Если она не способна к этому, сама бы убедилась и бросила. Если же способна — вам было бы чем гордиться. С девушками нужно обращаться бережно, заботливо...
— В этом ты, безусловно, разбираешься!
— Худо-бедно, — парень расплылся в своей гаденькой улыбочке. — Вы, крестный, должен признать, неплохо умеете воспитывать парней. Ваш покойный друг был бы поражен, увидев, чего удалось достичь со мной, позором рода Олкрофтов.
— Шут, — привычно бросил Правитель. — Ладно, учи девчонку. Надеюсь, ты помнишь о запрете.
— Да, ваше величество. Поверьте, мне вас более чем хватает в роли крестного. Дополнения в виде тестя я не выдержу.
— Ты мне в качестве зятя тоже не нужен, — хмыкнул Хьюго.
* * *
Когда Евангелина, одетая в мужское платье, появилась в Тренировочном зале, гвардейцы опустили оружие и разве что рты не раскрыли. Филип нарушил всеобщее оцепенение, выступил вперед и приветствовал Правителя с дочерью. Вслед за ним поклонились и остальные.
— Герцог, мне жаль прерывать ваши занятия, но я обещал дочери выполнить ее маленький каприз, — произнес Хьюго.
Гвардейцы переглядывались, лишь присутствие Правителя удерживало их от шушуканья. Ив не стала скрывать довольной улыбки: тема для разговорчиков в казармах определилась на несколько месяцев вперед. Остается надеяться, что она отвлечет доблестных вояк от размышлений о таинственной подруге Филипа.
— Для меня большая честь учить вас, моя леди, — лорд Олкрофт почтительно поклонился Евангелине.
Та холодно кивнула в ответ, обдав ледяным, полным презрения взглядом, от которого Филипу стало не по себе. Он начал лихорадочно соображать, не разозлил ли невольно подругу прошедшей ночью или утром. Нет, кажется, все было хорошо и спокойно, как всегда, но почему ж она смотрит на него едва ли не как на грязь? Боится обнаружить себя перед отцом?
Хьюго привычное поведение дочери только радовало, а растерянный вид крестника даже развеселил. С девушками, видите ли, нужно помягче. Что ж, пусть попробует с этой — она мигом покажет свою ласковость.
Филип почтительно спросил, приходилось ли ее высочеству раньше держать в руках меч. Правитель с удивлением услышал:
— Приходилось, герцог. Правда, последний раз это было около семи лет назад. Мой прежний учитель был доволен.
Филип удолетворенно кивнул. Энджи рассказывала, что занималась в детстве и ранней юности, теперь сценка разыгрывалась для старика. Осталось проверить при нем умения дочери, сам-то уже убедился, что у подруги определенно получится овладеть искусством боя на мечах.
Крестник Правителя подал девушке тренировочный меч, один из самых легких, и пригласил к поединку. Евангелина, нимало не смущаясь, приняла вызов.
Гвардейцы приготовились сдерживать смех, но Ледяница оказалась не безнадежна. Простейшие приемы были ей известны, а ловкость и быстрота движений во многом искупали отсутствие навыков. Хьюго задумчиво тер переносицу. Мерзавка опять не дала возможности насладиться ее провалом. Меч в руках держать умеет, а при таком наставнике, как Филип, запросто научится сражаться по-настоящему. Святые Небеса, чего только Берта ей не позволяла! Зачем? Надеялась, что подобное ненормальное чадо заменит ему сына? Лучше б воспитала обычную наседку. Сколько сейчас девице? Двадцать один? Двадцать два? Вышла б замуж в шестнадцать, внуку могло бы быть около пяти лет... Он бы еще успел многое передать мальчику. Впрочем, теперь грех жаловаться. Крестник заменит и непутевую дочь, и нерожденных внуков. Лишь бы не втрескался в эту адову куклу!
Евангелина стала посещать Тренировочный зал ежедневно. Иногда ее сопровождал Правитель, иногда — его человек. Хьюго не слишком беспокоился о возможных вольностях между дочерью и крестником: трудно заводить шашни на глазах у доброго десятка гвардейцев. Его, к собственному удивлению, все больше интересовали успехи девчонки. Поначалу они раздражали, но постепенно Адингтон, глядя на все лучше управляющуюся с мечом дочь, начал испытывать нечто вроде родительской гордости. Неизведанное прежде чувство оказалось на удивление приятным, много приятнее, чем злорадство от возможной неудачи Евангелины.
Филип поначалу опасался выдать себя, но тревога быстро прошла. Энджи хотела учиться и, похоже, ни о чем другом в Тренировочном зале не думала. Да и мужская одежда, казалось, накладывала отпечаток на поведение девушки, превращая ее в паренька, шустрого, подвижного и совершенно лишенного женственной плавности движений.
Друзья-гвардейцы оставили любовную тему и с жаром обсуждали необычные пристрастия и способности Ледяницы. Поначалу не обошлось без грубоватых шуточек в казармах и насмешливых взглядов в Тренировочном зале. Ив отлично замечала последние, да и первые не ускользнули от ее ушей — оставить старые привычки оказалось непросто. Но время шло, искусность росла, и вскоре солдаты стали смотреть с уважением, а некоторые осмеливались предложить дочери Старикана поединок. Девушка не отказывалась и показала себя достойной противницей: сражалась честно, умела принять поражение и извлечь уроки.
Спустя несколько месяцев после первого занятия Хьюго пожелал, чтобы дочь показала себя в настоящем поединке. Филип был доволен ученицей и уверен в успехе, поэтому очень удивился, когда Энджи накануне вечером принялась ломать пальцы.
— Что с тобой? Сражаешься отлично. Мне почти нечему тебя учить. Осталось тренироваться, нарабатывать навык и выносливость.
— Хрычу не понравится, — Ив ходила туда-сюда по комнате. — Он обязательно скажет при всех какую-нибудь гадость, чтобы унизить.
— Сомневаюсь. А если и скажет — что с того? Я знаю, чего ты стоишь, да и ребята не дураки, отлично все видят, — Филип поймал девушку за руку и усадил рядом с собой на кровать. — Энджи, ты не любишь и не уважаешь своего отца. Значит, его мнение не должно волновать.
— Тебя бы не волновало мнение твоего?
— Каждый раз, поминая моего отца, ты бьешь по больному, — проворчал парень. — К несчастью, волновало б. Все десять лет на большой дороге я мечтал встретиться с ним и взглянуть в лицо. Не довелось.
— Расскажи, почему?..
— Ох, Энджи, зачем тебе? — он избегал ее взгляда.
— Как зачем? Я-то объяснила, почему не лажу со стариком. Рассказывала и про балы, и про детство, и про гусыню. Думаешь, это было приятно? Но я видела, что ты хочешь знать. Я тоже хочу. Имею право, раз уж сплю с тобой не первый месяц.
