— Они знали, что приютили чистокровного, хотя имя я скрывал, — крестник стал угрюмей прежнего. — Друзьями и семьей я называю тех, с кем делю хлеб и рискую жизнью, кто прикроет меня и подставит плечо. Честь не позволит мне...
— Честь?! Это сброд, преступники! Они бесчестны и поступать с ними нужно также!
— Ваше величество, честь она всегда честь — где угодно, с кем угодно. Я не поступался ею и с нелюдями на Архипелаге, не поступлюсь и сейчас. Даже со сбродом и преступниками. Я, если не забыли, сам такой.
— Да-а, тебе еще многому предстоит научиться, прежде чем стать Правителем, — Хьюго откинулся на спинку кресла и недовольно смотрел на парня, потирая переносицу. Зубы сжал, желваками играет. Ну и норов! Он сам такой, видите ли. М-да, Томасу с сыном приходилось непросто. Если с родной кровью что-то не так, это гнетет сильнее, чем с приемным ребенком или тем же крестником. Ему ли не знать, имея дочь-обузу. Ничего, у лорда Адингтона свои методы воспитания, и пока они неплохо работали. — Даю тебе месяц на размышления. Повторяю: отказа не приму. Так что постарайся договориться со своей совестью.
— Крестный, о чем вы, какой из меня Правитель?! — вскинулся парень едва ли не испуганно. — Если только станет известно, чем я промышлял десять лет...
— Филип, политик должен уметь закрывать глаза на установленные нормы и беззастенчиво отрицать очевидное. Если он делает это ради личной выгоды, потомки назовут его подлецом. Если ради блага страны и подданных, его запомнят великим правителем. Ты умеешь и то, и другое, но делаешь это по мелочи: назло или шутки ради. Задумайся о более широком применении своих способностей. Будущее Алтона когда-нибудь может оказаться в твоих руках. Что до меня, более достойного преемника я не вижу, — Хьюго махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.
Вечером Филип не находил себе места. Крестный, вряд ли того желая, загнал его в ловушку, достойного выхода из которой нет. И посоветоваться не с кем: не рассказывать же гвардейцам о своем прошлом. От Жеребца, пожалуй, и Шон с Кайлом отвернутся. Только Энджи безразлично, чем он занимался, но ей вряд ли будет понятно его нежелание предавать бывших людей. Что ей, высокородной, какие-то разбойники... Фыркнет, и скажет, что ничего бесчестного в этом нет.
— Старик действует в своей обычной манере, — заявила девушка, выслушав Филипа, которому, конечно, ничего не удалось утаить от подруги.
— Ты бы на его месте поступила также.
— Нет. Я бы приказала другим разобраться с твоей шайкой. После поставила б тебя в известность, что люди Жеребца пойманы, и с ними ведется работа. И ты безропотно отправился бы изничтожать остальных. Или ошибаюсь? — глянула с усмешкой.
— Не ошибаешься. Странно, что старик не видит преемницы в тебе, — буркнул Филип.
— Ничего странного. Я, как и все женщины, всего лишь глупая гусыня. А что намерен делать ты?
— Я не предам своих людей.
— Не сомневалась. Но старик тебе этого не спустит. Даже подумать боюсь, какое наказание он измыслит.
— Значит, придется уйти. Все испытания крестного я выдержал... Ну, или провел старика с твоей помощью. На большую дорогу не вернусь, так что слова не нарушу. Уеду подальше, где он не сможет меня найти.
— Не хочешь стать Правителем?
— Представь себе, не хочу. Прозвучит высокопарно, но власть не имеет надо мной власти. Я ее пробовал, и она не пришлась по вкусу. К чему тогда впрягаться в ярмо государственной службы? Работенка не по мне.
— Странно. Мужчины одержимы властью.
— Знаешь, ангел мой, мне хватило б власти над тобой, — улыбнулся он. — Я не стал бы ее применять, удовлетворился сознанием, что обладаю ею.
— Неужели? — Ив угнездилась у него на коленях. — Даже если это правда, стоит так или иначе заполучить меня, и власть захочется применить. Запереть в замке, заставить рожать наследников...
— Энджи, к чему мне твоя ненависть? — рассмеялся Филип. — Никогда не потребую того, чего сама не хочешь. И раз единственным выходом для меня стало бегство, я готов выслушать, где ты хотела спрятаться.
Ив смотрела с таким удивлением, что он не на шутку испугался. Глупец самонадеянный! Вдруг она будет только рада отделаться от него? С чего взял, что подруга все еще хочет покинуть дворец, по крайней мере, в его обществе?
— Ты в самом деле решил сбежать? — ее растерянно-счастливый тон рассеял всякие сомнения. — Я не могу пока рассказать об укрытии, но обязательно отведу тебя туда. Там безопасно и хорошо... Ох, Филип, у меня просто камень с души скатился... — девушка судорожно обняла парня за шею и подозрительно шмыгнула носом.
VI
Близилась осень, и хотя дни стояли еще теплые, порой жаркие, ночная сырость все чаще давала о себе знать. Хьюго беспокоили старые раны — обычное недомогание в это время года. На сей раз дело обстояло особенно плохо, лучшие снадобья придворного лекаря не помогали. Старость, так ее растак!
Однажды вечером Правитель долго не мог уснуть. Как назло, на дне пузырька, который преданный камердинер получил от Евангелины якобы для себя, осталась лишь пара капель снадобья. Посылать слугу к девчонке в столь поздний час было неприлично, да и бессмысленно — она не откроет. Наговорит гадостей через дверь с просьбой передать его величеству, и все. Придется тащиться самому, признавать, что шарлатанские эликсиры помогают, как никакие другие, и выслушивать в ответ торжествующее фырканье. Ох, вот же послалил Небеса...
Добравшись до входа в Южную башню, Хьюго заколотил в дверь. Шум не вызовет толков и никому не помешает — соседние помещения давно пустуют, придворные дамы не желают жить по соседству со вздорной девицей. Подождал немного, но дверь не открылась. Правитель постучал еще раз, потом еще — ответа не последовало.
Странно. Дочь имеет обыкновение засиживаться допоздна, а если б и легла пораньше, проснулась бы давно от такого грохота. Если, конечно, не отправилась бродить по лабиринту. Как неудачно ей приспичило шпионить именно сегодня! Но не искать же девчонку в крысиных норах, где сжимает грудь, и от недостатка воздуха кружится голова. К лешему эликсиры, несколько глотков юла отлично помогут уснуть. Не забыть бы только завтра с утра отправить к Евангелине камердинера...
Юл не только помог уснуть, но и полностью стер мысли о столь необходимом снадобьи. Вечером следующего дня история повторилась с той лишь разницей, что у Правителя проснулись подозрения.
На третий день Адингтон отправил слугу за лекарством, а поздно вечером, прихватив свечу и огниво, пришел к двери в Южную башню. Постучал, не дождался ответа, направился в соседнюю комнату, обшарил резную деревянную панель на стене, что граничила с башней, нажал на неприметную шишечку и, вдохнув поглубже, вошел в открывшийся проход. Зажег свечу и принялся искать глазки, дабы заглянуть в покои дочери. Не удалось обнаружить ни малейшей дырочки — видно, девчонка заделала, потрудилась на совесть. Ощупывать и осматривать стены не получится, и так уже весь в поту, и грудь разрывается от недостатка воздуха.
Хьюго выбрался из лабиринта, вернул на место панель и отправился в свои покои, размышляя над непонятной ситуацией. Девчонка отсутствует у себя три вечера подряд. Нужно постучаться к ней завтра и послезавтра, но почему-то кажется, что результат ожидает тот же. Возможно, Евангелина шныряет по потайным проходам, но в столь поздний час подсматривать особенно не за кем. Разве наблюдает за какой-нибудь страстной бессонной парочкой, мерзавка. Или сама завела любовника и бегает к нему. Что ж, вполне вероятно, уже давно не юная отроковица. Почему не приглашает хахаля к себе? Может, и приглашает, значит, не считает нужным открывать на стук, выбираясь из постели и жарких объятий. В конце концов, это не так страшно. Понесет — отправится в материнский замок. Исполнится ее заветная мечта, но беспутная девчонка будет при младенце, а значит, при деле. Может, еще и замуж удастся сбыть, если путается не с женатым. Что ж, поглядим... Есть, правда, во дворце один холостяк, подходить к которому Евангелине строго запрещается. Не похожи они с Филипом на любовников, ничуть не похожи, но, как говорят в народе, лучше проверить, чем всю жизнь не верить.
Хьюго приходил к двери в покои дочери еще два дня, вернее, ночи, но так и не смог достучаться до Евангелины. Тогда он, сверившись с планом потайных ходов, попытался найти глазки в стенах Западной башни, чтобы проследить, как проводит вечера крестник. В груди шевельнулось нехорошее предчувствие, стоило убедиться, что отверстия для подглядывания исчезли и тут. На всякий случай Правитель осмотрел стены своего кабинета со стороны лабиринта. Глазки были на месте, а участки стены под ними оказались чуть ли не отполированными — дрянная девчонка определенно проводит здесь немало времени.
Получается, Евангелина заделала глазки в своем обиталище и в башне Филипа. Есть, конечно, вероятность, что это проделали за много лет до рождения несносной девицы, только верится с трудом. Нужно каким-то образом заглянуть вечером в покои крестника, посмотреть, один ли он там, и если нет, то с кем. Стучаться бесполезно: если худшие подозрения верны, девчонка удерет через дверь у подножия башни. Можно было б поставить там человека, но посвящать посторонних в щекотливое дело Хьюго не хотел.
Оставался один способ: выйти на карниз, расположенный под окнами второго этажа, и заглянуть в гостиную Филипа. Выбраться наружу можно из каморки для слуги, что пустует по соседству с Западной башней — крестник так и не обзавелся камердинером.
— Смеетесь, крестный? — хмыкнул в своей обычной манере, выслушав недоумения Хьюго. — У меня прислуги никогда не было, если не считать нянюшки, что смотрела за мной в детстве. Одеться-раздеться-побриться я и сам могу. К чему лишние глаза-уши? Особенно с моей спиной, — уставился едва ли не обиженно.
Ну, нет так нет, подумал тогда Правитель, а теперь и вовсе радоваться впору. Нетрудно пробраться вечером в пустующую комнатенку, запереть дверь изнутри, открыть окно, выбраться на карниз и, пользуясь темнотой, незамеченным пройти до окна башни. Хуже будет, если парень к этому времени уйдет в спальню. Внутрь не проникнуть — на окнах решетки. Значит, придется проверять несколько вечеров подряд. Леший бы побрал этих двоих: дочь и крестника! Вот уж парочка — всего можно ожидать. Из-за них на старости лет такой ерундой заниматься приходится! В молодости по карнизам не лазал, потому что за юбками не бегал, а сейчас...
Осуществить задуманное оказалось просто: высоты Хьюго не боялся. Мальчишкой на спор забирался на парапет самой высокой башни родового замка, пока отец не проведал и не запретил строжайше. Будущий Правитель, может, и не послушался бы, имея на редкость упрямый норов, но старый Адингтон объяснил, что рисковать жизнью по пустякам — удел глупцов, а его сын таковым не является. Да, не является и никому не позволит превратить себя в недоумка, вот сделает еще пару шагов, заглянет в комнату, прячась за побегами плюща...
Адовы гончие, занавесь задернута! Но окно приоткрыто, и два голоса, мужской и женский, отчетливо слышны. Мужчина, конечно же, крестник, а вот женщина... Воркует, смеется, будто журчащий ручеек. Нет, это не Евангелина, она так попросту не умеет. Но парень называет ее Энджи — вполне подходящее сокращение для имени ангелоподобной мерзавки. Как же заглянуть в комнату?..
Хьюго тщетно исхитрялся и так, и сяк. Если б не занавесь, парочка в комнате давно заметила бы, что за окном, держась за решетку, маячит чья-то фигура. Правитель совсем отчаялся, как вдруг неожиданно сильный порыв ветра надул ткань чуть ли не парусом. Когда полотнище опало, сбоку осталась щель, вполне пригодная для наблюдения.
Картина, представшая пред взором Адингтона, привела его в бешенство. Евангелина с Филипом только что закончили трапезу, мерзавка собирала посуду на поднос. Крестничек, пристроившись к девице сзади, мешал, целуя в шею и скользя руками по груди. Гнусная тварь изображала недовольство, время от времени пихаясь локтями, но глупое хихиканье выдавало ее с головой. Когда на столе ничего не осталось, парень развернул подружку к себе и приник к ее губам. Затем каким-то труднопостижимым образом умудрился, не прерывая поцелуя (или так показалось), посадить девку на стол, расшнуровать лиф ее платья, задрать подол, приспустить собственные штаны и вставить, похоже, на всю немалую длину. Похотливая дрянь застонала, но вовсе не от боли.
Не в состоянии выносить омерзительное зрелище, Хьюго осторожно двинулся прочь, добрался до открытого окна, спрыгнул в комнатенку и привалился к стене. Парочка проводит время вместе далеко не в первый раз — слишком непринужденно ведут себя друг с другом. Оба втрескались по уши, достаточно вспомнить сияющие физиономии, украшенные одинаковым идиотским выражением. Будто отражаются друг в друге.
Ярость, которую на карнизе удавалось держать в узде, в безопасной темноте каморки освободилась, захлестнула сознание алыми сполохами. Перед глазами замелькали соблазнительные картинки: ворваться в башню, оттащить парня от дочери, придушить у нее на глазах... Или сделать Жеребца мерином, а Евангелину отправить в бордель, ублажать таких же подонков, как ее любовничек... Дочь... Кресный сын... Нет, просто два бесчестных, ловко притворяющихся негодяя, посмевшие нарушить запрет, обманувшие доверие Хьюго Адингтона.
Правитель сжал кулаки и усилием воли прогнал мысленные образы желанной мести. Адовы гончие, как досадно, что девке ничего нельзя сделать — невозможно настолько попирать закон, да еще в личных интересах. А парень... Он ответит. И пожалуй, его участь станет лучшей карой для Евангелины. На мужчину не смотрят сияющими глазами, если он нужен только для плотских утех.
Слегка успокоившись, Хьюго покинул каморку и вернулся к себе. Предстояла бессонная ночь — не страшно, даже хорошо. Есть время успокоиться, все обдумать и принять верное решение.
* * *
Рано утром Ив разбудил стук в дверь. Девушка накинула халат и спустилась вниз. Слуга, слегка смутившийся при виде заспанной и неодетой леди, передал, что Правитель ждет дочь у себя в кабинете. Приказ неожиданно встревожил Евангелину. Что понадобилось отцу? Они разговаривали на прошлой неделе, старик казался едва ли не довольным, снова похвалил за успехи на тренировках, ни словом не обмолвился о времяпрепровождении с послами, хотя на днях ожидают одного, с Алгасарра. Зря она пошла на поводу у Филипа и согласилась отложить побег на пару недель. Дурачок надеется, что крестный смягчится и не станет принуждать к охоте на бывших товарищей. Возможно, за этим Правитель ее и вызывает? Прикажет поговорить с крестником, осторожно убедить, что истребление разбойничьей шайки — не предательство. Почему бы нет? Поручает же хрыч иногда сказать несколько будто бы незначительных фраз кому-то из дворян или посланников.
Ив быстро привела себя в порядок, оделась и направилась к отцу. Приемная в столь ранний час была пуста, лишь двое гвардейцев несли караул у дверей кабинета. Что ж, замечательно, не придется ждать своей очереди. Девушка подошла к дверям, но солдаты и не подумали распахнуть перед ней створки.
