* * *
Когда Евангелина вошла вместе с Правителем в зал, где должен был состояться суд, ни одно из десятка кресел, расставленных полукругом, не пустовало. Лодры встали и склонили головы, приветствуя главу Алтона и его дочь. Ив с удивлением заметила среди них единственную женщину — леди Маргэйт, причем супруга ее нигде видно не было. Странно... На Весеннем балу герцогиня с неподдельным любопытством разглядывала Филипа. Вряд ли она вела бы себя подобным образом, если встречалась с ним на большой дороге. Да и сейчас при виде Евангелины на лице немолодой леди появилось не злорадство или удивление, а все то же любопытство, сдобренное изрядной долей сочувствия. Дочь Правителя, чуть улыбнувшись, вежливо кивнула леди Маргэйт, остальных присутствующих окинула ледяным взором. Увы, это мало подействовало. Отнюдь не уважительные взгляды лордов то и дело обращались в сторону скамьи с высокой спинкой и обитым кожей сиденьем, на которой расположились Адингтоны. Старика это, похоже, нисколько не занимало. На подданных он не смотрел, а вот дочь одарил ироничным взглядом, хорошо, не прошипел какую-нибудь гадость.
Стоило Правителю с Евангелиной занять свои места, как распахнулась небольшая дверь напротив главного входа, и двое солдат замкового гарнизона ввели Филипа. Подсудимый заметил удивление на лицах присутствующих и усмехнулся. Шагнул к простой деревянной скамье без спинки, стоящей как раз напротив места Правителя, по другую сторону судейского стола, уселся. Караульные застыли у него за спиной.
Леди Маргэйт, за которой Ив пристально наблюдала, при виде подсудимого не выказала ни малейшего удивления. Зато богато, но безвкусно разодетый лорд Фрезер чуть ли не побагровел.
— Как это понимать, ваше величество? — вопросил он, с некоторым трудом подняв из кресла свою грузную фигуру и выкатывая и без того от природы выпученные глаза. — Мало того, что мерзавца судят не в ратуше, а здесь, его еще и вырядили лордом. Я понимаю, что во дворце не принято разгуливать в грязных лохмотьях, но...
— Подсудимый одет в соответствии со своим происхождением, — прервал возмущенную тираду Хьюго.
Ив заметила, что остальные свидетели (или правильнее назвать их пострадавшими?) выражали недоумение внешним видом разбойника куда более сдержанно. Фрезер либо не отличался большим умом, либо имел чрезвычайно склочный норов. Или его счет к Филипу значительно превышал претензии остальных...
Выслушав Правителя, тучный лорд побагровел еще сильнее и хотел что-то сказать, но в этот момент в зал вошел судья. Присутствующие встали, приветствуя вершителя правосудия лорда Ирмута. Ив с досадой заметила, что Филип поднялся на ноги последним. А ведь всю прошедшую неделю она чуть не каждый день напоминала, что на суде ему следует вести себя как можно скромнее, не задираться, не злить присутствующих. Ненаглядный не спорил, согласно кивал, а сейчас вовсю выказывает окружающим пренебрежение. Ох, что же будет...
От тревожных мыслей отвлекл ободряющий кивок Савиля-законника, вошедшего вслед за судьей. Замыкал маленькую процессию писец с ворохом бумаг и чернильницей. Троица заняла свои места за столом, и суд начался.
— Итак, — начал Ирмут, окидывая взглядом присутствующих, — мы собрались здесь сегодня, дабы свершить правосудие над предводителем разбойничьей шайки, известным под кличкой Жеребец. Подсудимый, встаньте, чтобы свидетели могли опознать вас.
Филип нарочито лениво поднялся на ноги и, повернувшись лицом к лордам, отвесил едва ли не издевательский поклон.
— Лорд Ирмут, неужели и вы собираетесь ломать комедию? — не выдержал Фрезер. — Обращаться на "вы" к отребью...
— Лорд Фрезер, вы рискуете быть удаленным из зала суда, — бесстрастно произнес судья. — Это не первое мое заседание, я знаю порядок. Итак, достопочтенные лорды, узнаете ли вы в этом человеке разбойника Жеребца? Отвечайте по очереди, называя свое имя и титул, дабы их могли записать согласно правилам.
Присутствующие опознали Филипа, лишь леди Маргэйт и ее сосед, незнакомый Ив лорд весьма преклонного возраста, промолчали. Ирмут, как ни странно, не стал задавать им дополнительных вопросов.
— Я убедился, что перед судом предстал тот, кому следует, — провозгласил он. — Продолжим. Подсудимый, назовите свое подлинное имя.
— Филип Олкрофт.
По залу пронесся вздох удивления. Невозмутимыми остались, тем самым выдавая свою осведомленность, лишь Ирмут, леди Маргэйт и ее сосед-старичок. Что за игры затеял Правитель? Ну, положим, судью разумно заранее ввести в курс дела, но остальные двое? Они-то какое отношение имеют к происходящему? Писец, впрочем, тоже не выказал никаких чувств, но ему, скорей всего, просто безразлично.
Тем временем судья призвал присутствующих к порядку и повел допрос.
— Вы — сын покойного лорда Томаса Олкрофта?
— Да.
— Что заставило вас стать разбойником?
— До причин вам не должно быть никакого дела, ваша честь, — заявил Филип. — Имеет значение лишь то, что я принял решение сам, находясь в здравом уме и твердой памяти.
— Будете учить меня вести допрос?
— Ну, у меня, как у бывшего предводителя, есть в этом кой-какой опыт, — развел руками подсудимый.
— Бывшего? Вы бросили разбойничать до того, как попались?
— Да. Мои люди уже года полтора меня не видели. Равно как и я их.
— Объясните.
— Лорд Ирмут, — Правитель поднялся со своего места. — Позвольте, я отвечу на некоторые вопросы, касающиеся последних полутора лет жизни моего крестника.
Лорды опять зашушукались, кое-кто (Ив подозревала, что все тот же Фрезер), приглушенно выругался. Мало того, что Жеребец, оказывается, благородных кровей, так еще и Адингтону не чужой.
Филип, повинуясь знаку судьи, сел на место, а Хьюго вкратце пересказал историю появления подсудимого во дворце. О своих воспитательных методах глава Алтона умолчал, зато не скупился на похвалы крестнику. Ив должна была признать, что звучали они на редкость уместно и не казались чрезмерными.
— Насколько я понял, ваше величество, — уточнил судья, — подсудимый прожил во дворце не весь обсуждаемый срок.
— Верно. Год назад мы повздорили, и крестник покинул Валмер.
— Позволено ли будет узнать, в чем состояла причина ссоры?
— Это семейное дело, никакого отношения к преступной деятельности не имеющее.
— Понятно, — Ирмут бросил задумчивый взгляд на Евангелину, та смотрела равнодушно. — И почему же вы, мой лорд, решили раскрыть тайну и поставить столь... хм... достойного молодого человека перед судом?
— Это решение лорда Олкрофта.
— Неужели? — судья повернулся к Филипу.
— Совесть замучила, ваша честь, — тот встал и склонил голову.
Правитель, повинуясь знаку Ирмута, сел на место.
— В таком случае, подсудимый, вы, наверное, охотно признаете все свои прегрешения?
— Скорее всего, если почтенный судья не сочтет за труд их перечислить.
— Вы обвиняетесь в организации преступного сообщества, разбое, грабеже, похищении людей с целью выкупа, насилии и убийстве. Все верно или я что-то упустил?
— Если мне будет позволено добавить... — начал неугомонный Фрезер.
— Говорите, лорд Фрезер, — кивнул Ирмут.
— Подстрекательство черни к злостному оскорблению дворянской чести.
— Я всего лишь ответил на ваши оскорбления, мой лорд, — улыбнулся Филип. — Да, не собственноручно, но вы бы не приняли вызова от разбойника, причислив меня к той же черни. Как в свое время не приняли вызова обедневшего лорда Райли, чью дочь пытались соблазнить. — Фрезер тут же сник. Или скорее сдулся, подумалось Евангелине. — А мне, помимо затронутой чести, следовало блюсти престиж предводителя.
— Подсудимый, в следующий раз извольте отвечать, когда я вам разрешу. Итак, лорд Фрезер, вы настаиваете на обвинении? — поинтересовался Ирмут. — Если да, я хотел бы знать подробности.
— Нет, — проворчал толстяк. — Подонку предъявлено достаточно. Надеюсь, очень скоро я полюбуюсь, как его вздернут.
— А вы стали на редкость смелы, Фрезер, — не сдержался Филип. — И мысли не допускаете, что ваши надежды пойдут прахом? Я не бедняк Райли. Меня не остановят ни ворота вашего замка, ни стража.
— Подсудимый, не забывайтесь! Признаете себя виновным?
— Да, ваша честь, в целом ваш список верен.
— В целом?
— Женщин силой я не брал и преступное сообщество не организовывал. Встал во главе, когда попросил.
— Ваше руководство пошло шайке на пользу. Другой такой удачливой и старики не упомнят.
— Не стану спорить, — пожал плечами Филип. — Да, еще об убийстве. Случалось, но только в честном бою.
Судья нахмурился и хотел что-то сказать, но тут слова попросил Савиль.
— Мой лорд, — обратился законник к Ирмуту. — Как защитник подсудимого хочу заметить. Если среди присутствующих свидетелей нет таких, кто подтвердит случаи насилия или расправы над безоружными, эти обвинения придется снять. Насколько мне известно, вы не располагаете и письменными показаниями, которые подтверждают вину лорда Олкрофта в помянутых преступлениях.
— Принято, — кивнул судья. — Мне достаточно и прочих обвинений. В особенности, учитывая длительность, успешность и добровольность преступной деятельности подсудимого. Скажите, обвиняемый, почему вы грабили только состоятельных людей? Ненавидите дворян?
— Ну что вы, ваша честь. Я всего лишь старался, чтобы отдача от набегов была как можно больше. Зачем отнимать несколько последних медяков у неимущего, в большей степени отягощая свою совесть, чем карман, если можно отсыпать золотишка из туго набитого мешка? — подмигнул Фрезеру.
Лорд Ирмут скривился, будто у него внезапно разболелся зуб.
— Грабеж имущих не отягощал вашу совесть?
— Нисколько. Я забирал лишь малую часть их богатств. Которые, смею заметить, далеко не всегда были нажиты так уж праведно.
— Какой болван! — прошипел Правитель еле слышно. — А ты, — чуть повернулся к дочери, — Я же просил держать его в узде! Неужели сама не понимаешь, как он вредит себе?
— Я просила его не задираться, — едва разжимая губы, ответила Ив.
— Значит, я тебя переоценил.
— Чем вы занимались, уехав из столицы? — продолжал Ирмут.
— Спокойно жил вдали от людей.
— В родовом замке?
— Нет.
— И у вас ни разу не возникло желание вернуться на большую дорогу?
— Нет, ни разу. Разве только для того, чтобы доехать из одного места до другого.
— На какие средства вы жили? — уточнение подсудимого Ирмут проигнорировал.
— В лесу нетрудно найти пропитание.
— Браконьерствовали?
— Совершенно верно! — неожиданно просиял Филип. — А я и не подумал! Получается, преступные наклонности оказались сильнее, чем я предполагал.
— Подсудимый, избавьте нас от фамильного остроумия! — неожиданно рявкнул судья.
— Фамильного?.. — Филип тут же утратил небрежно-скучающий вид. — Что вы имеете в виду, ваша честь?
— Много лет назад я неплохо знал вашего отца, и сейчас меня ничуть не удивляет, что я вижу перед собой его отпрыска, погрязшего в тяжких преступлениях! Видимо, только шутовской болтовне и смог научить герцог своего наследника. Покойный лорд Олкрофт в совершенстве владел этим сомнительным искусством, но вы пошли еще дальше. Даже в столь жалком положении умудряетесь нести чушь, которая вам, видимо, кажется забавной.
— Шутовской болтовне? — Филип совсем растерялся. — А вы точно о моем отце говорите? Я его улыбающимся ни разу не видел.
— Почему вы решили прекратить браконьерство и сдаться? — Ирмут взял себя в руки и вернулся к делу.
— Все получилось случайно... — подсудимый поведал, как помог неизвестным путникам отбиться от разбойников. — Его величество, оказывается, все еще сердился на меня после размолвки, вот я и решил, что лучше предстать перед судом, чем загреметь в темницу или ссылку на неопределенный срок.
— Так вы не просто уехали год назад из дворца, а сбежали?
— Уехал я, не прощаясь. Но и в розыск, насколько мне известно, объявлен не был.
(Правитель, Филип и Евангелина, проявив необычное единодушие, сошлись на том, что упоминать на суде о каторге будет неразумно.)
Ирмут некоторое время созерцал суровое лицо Правителя и решил, что правильнее будет не пускаться в дотошное выясненине мотивов некоторых поступков подсудимого. Суть и без того вырисовывается все яснее.
— И вы не знали, что в карете путешествует лорд Адингтон?
— Нет, я же сказал. Я и друзей-то своих среди сражающихся не разглядел.
— Кого именно?
— Кайла Морриса и Шона Райли, солдат гвардии его величества, — произнося второе имя, Филип смотрел на Фрезера. Тот заерзал и снова начал багроветь.
— Почему тогда ввязались в драку?
— Не затем, чтобы пустить кровь, как вы, возможно, думаете, ваша честь, — подсудимый опять улыбался. — И не из любви к потасовкам. Просто расклад восемь против двух десятков показался мне несправделивым.
— Вы настолько цените справедливость?
— Да.
— Попробую быть справедливым, вынося вам приговор. Садитесь.
После Ирмут выслушал Савиля, речь которого была краткой. Законник напомнил, что разбойничьи подвиги лорда Олкрофта отличались едва ли не бескровностью, что тот не вернулся на преступный путь, уехав из столицы и, наконец, проявил себя с наилучшей стороны, придя на помощь попавшим в беду незнакомым, как он полагал, путешественникам.
— Вы не совсем правы, сударь, — сказал судья. — Подсудимый сам признал, что целый год занимался браконьерством.
— Я не сомневаюсь, что лорд Олкрофт возместит пострадавшим стоимость убитых животных, — заявил Савиль. — Если кто-то из хозяев земель вообще пожелает предъявить ему подобные требования.
— Даже закрыв глаза на мелкие грешки, имеем достаточно, — лорд Ирмут сурово взглянул на обвиняемого. — И самое главное — это полное отсутствие раскаяния. Полагаете, десять лет дерзкого разбоя и похищение женщин из хороших семей сойдут вам с рук?
— Нет, далек от подобной мысли, — пожал плечами парень. — А если б я довольствовался безродными женщинами?..
Судья сжал зубы. Олкрофты, шутить им в аду на сковородках!
У Ив улыбка Филипа впервые не вызвала желания улыбнуться в ответ. Ненаглядный чересчур перегибает палку. Злит судью, чтобы тот уж наверняка приговорил к смерти? А то, что помимо судьи злятся и остальные, его не волнует. Он же не знает, что всего лишится...
И действительно, наглость разбойника уже вывела из себя большинство присутствующих. Лорды возмущенно гомонили, только леди Маргэйт выглядела так, будто едва сдерживает смех.
— Я вижу, подсудимый, — лорд Ирмут поднялся на ноги, — вам не терпится попасть на виселицу. Не имею желания вас задерживать. Лорд Филип Олкрофт, вы приговариваетесь к смерти через повешение за многолетний разбой и сопутствующие преступления. Казнь состоится на центральной площади Валмера через неделю. За этот срок глашатаи оповестят окрестные города и села, дабы обеспечить вам как можно большее число зрителей. Сможете напоследок блеснуть остроумием.
