— С чего? Вы перепились и стали меряться? — Ив уже с трудом сдерживала смех, ибо разговор становился все более нелепым.
— Нет, я спросил... А он сказал...
— Святые Небеса, Кайл! О чем ты его спросил? Не про размер же?
— Не совсем про размер... Про кличку...
Евангелина не выдержала, расхохоталась, но быстро взяла себя в руки. Не хватало еще, чтобы парни подумали, будто у нее истерика.
— Вот и судья меня о том же спрашивал, — девушка взглянула в удивленно-испуганные лица гвардейцев и снова прыснула. — Да, он огромный. Но до настоящих жеребцов, тех, которые кроют кобыл, вашему другу расти и расти.
— Ив, так поговоришь с ним? Или нам просто отвести его к кобыл... в бордель? — Шон убедился, что гнев собеседницы улетучился, и не сумел удержаться от очередной пошлости.
— Хорошо, поговорю. Где и когда? Не в конюш... казармы же мне идти? — не осталась в долгу Евангелина.
— Мы могли бы вытащить его в сад прямо сейчас. Жди у семи вишен, сегодня холодно, вряд ли кто-то отправится гулять так далеко от дворца.
— Я начинаю проникаться к Филипу сочувствием, — проворчал Кайл, когда друзья покинули покои дочери Правителя.
— А я — завистью.
— Чему тут завидовать? В лучшем случае она его изуродует, в худшем — изувечит.
— Угу, сперва отлупит, а потом отлюбит, — ухмыльнулся Шон. — В постели она наверняка ураган.
— Мне милее ласковый ветерок.
Евангелина пришла на условленное место гораздо быстрее, чем хотела. День был хмурый и холодный, но почти безветренный. Старые вишневые деревья, растущие полукругом на краю небольшой лужайки, чуть покачивали голыми ветвями. Из травы поднимались пучки сочных сизоватых листьев, среди которых виднелись готовые распуститься бутоны. Весна в Алтоне в этом году выдалась поздней и ненастной, а почки на вишнях набухли и словно замерли в ожидании. Один-два теплых солнечных дня, и этот уголок ненадолго станет самым очаровательным в саду...
Святые Небеса, о чем она думает? Ну, на самом деле о том, что было б здорово прийти сюда с Филипом, когда деревья покроются белой пеленой, а полянка украсится ароматными нарциссами. Целоваться в легкой, светлой, словно прозрачное кружево тени, любоваться ямочками на его щеках и смахивать вишневые лепестки с рыжевато-русых волос.
Если сказать ему об этом сейчас, что он ответит? Как посмотрит? Если случится то же, что после суда, она, пожалуй, все-таки накинется на него с кулаками. А может, это и нужно сделать? И тогда не следовало сдерживаться. Он не посмел бы ударить ее в ответ, попробовал удержать, она бы вырывалась, это раззадорило б его... Отец Небесный, какая же она дура! И не было б всех этих стылых недель, заполненных лишь непрекращающейся тупой болью в груди.
Поток мыслей прервал скрип песка под быстро приближающимися шагами. Девушка обернулась, сердце бухало где-то в горле, гул в ушах заслонил все остальные звуки. Из-за густых кустов, росших у поворота дорожки, появился мужчина. Кайл. Ив почувствовала, что сейчас позорно разревется.
— Мы его не нашли, — поспешил сообщить гвардеец, стоило разглядеть лицо дочери Правителя. — Наверное, все-таки улизнул в город. Шон сразу побежал расспрашивать караульных на входах. Если подтвердится, пойдет его искать. Я тебя предупредил и тоже...
— Я с вами, — девушка стремительно прошла мимо Кайла по направлению к дворцу. — Только меч захвачу. Нет, еще переодеваться в штаны придется. Адово пламя!
— Ив, когда мы его найдем, вы должны помириться, — Кайл искоса глянул на Евангелину. Наверное, Шон прав насчет урагана. Может, и не в постели, а в душе точно. Но она удивительно умеет держать буйство внутри, только пальцы терзает, по лицу же ничего не заподозришь. Сейчас ей, кажется, совсем плохо. Ну и выражение у нее было, когда увидела вместо обожаемого Филипа другого.
— Помириться... — ответ прозвучал далеко не сразу. — Не смогу я с ним помириться, если он успеет с кем-нибудь переспать.
— Мне почему-то кажется, что он не сможет тебе изменить. Разве что набрался опять вусмерть. Но тогда у него опять-таки вряд ли что-то получится. И, Ив, — парень взглянул на девушку. Бледная, и лицо будто окаменело. Но раз она такая упрямая молчунья, придется говорить ему. — Перестань мучить Филипа, скажи, наконец, что любишь его. Ему тут же станет плевать на бесправие и унижение.
— Я. Не стану. Ему. Лгать, — отчеканила Евангелина. — Хватит того, что он лгал мне про эту вашу любовь! — Далее последовали несколько столь крепких выражений, что у Кайла мигом запылали уши.
"Если б ты еще перестала лгать себе... " — подумал гвардеец, но озвучить очередной совет не решился.
* * *
Закутанный в длинный темный плащ с капюшоном, без спроса позаимствованный у кого-то из гвардейцев, Филип быстро и без приключений добрался до веселого квартала. Еще бы: предводитель неплохо знает столицу, причем отнюдь не парадную ее часть, где можно наткнуться на Фрезера или еще кого из напыщенных трусливых обезьян в золоте.
Впрочем, к чему и думать о всякой мрази, когда перед тобой прогуливаются такие пташечки. Парень сглотнул, проводив взглядом полногрудую рыжулю. Вон как колышется ее богатство в вызывающем декольте, таком глубоком, что на левой груди виден краешек ярко-розового окружья. Сливки с малиной, так бы и лизнул... Рот, вместо того, чтобы наполниться слюной, совсем пересох от томящего желания. Нет, начинать нужно не с уличной девки. Голод слишком силен, нечего раздразнивать его еще больше быстрым перепихом в каком-нибудь закоулке. Надо идти в бордель, взять девицу на ночь, можно сразу двух. Или трех! Когда он в последний раз наслаждался тремя в одной постели? Кажется, пару лет назад, на Гейхарте. Ох, все, хватит воспоминаний, не то штаны лопнут. Обитательницам квартала, конечно, на это плевать, только не желает он выслушивать их шуточки.
Филип, не глядя на соблазнительно раздетых девиц у входа, нырнул в первую же попавшуюся дверь.
— Какую желаете, сударь? — мадам, сама еще весьма недурная бабенка, с первого взгляда распознала оголодавшего мужика.
— Поласковей, — Филип положил на стойку перед женщиной золотой, радуясь, что дикое похмелье не помешало вспомнить о заначеном когда-то кошеле с золотом и прихватить его с собой в казармы. Подарочек от крестного, как раз на такого рода расходы. — Через часок понадобятся еще две, погорячее.
— Третья дверь направо, — хозяйка кивнула на боковую арку.
Филип шагнул в длинный, скудно освещенный редкими свечами коридор, нашел указанную дверь, толкнул и вошел. Внутри все было привычно. Тесная комнатенка, большая кровать с несвежими простынями грубого полотна. Девица, впрочем, не сильно потасканная, даже хорошенькая. Светлые волосы, голубые глаза, одета в одну нижнюю юбку, и грудь ничего себе. Недавно то ли целованная, то ли искусанная, но это мелочи.
— Помочь тебе раздеться? — подошла, покачивая бедрами, взгляд томный.
— Помоги, — усмехнулся, бросая плащ на старый стул с продавленным сидением.
Девица сноровисто распустила шнуровку у горла Филипа, попросила его поднять руки и наклониться, быстро стащила рубаху. Отступила на шаг, восхищенно разглядывая.
— Тебя, красавчик, приласкала б и бесплатно.
Провела рукой по груди парня, скользнула на судорожно втянувшийся от прикосновения живот, спустилась к выпуклости на штанах, чуть сжала, добившись короткого стона. Отняла руку и с довольной улыбкой взглянула в лицо. Потом обняла, прижалась упругой грудью, заскользила пальцами по спине.
— Что это? — нащупала шрамы от бича и поспешила посмотреть. — А клейма у тебя нет?
— А надо?
Филип вздрогнул, почувствовав, как по коже скользит влажный язычок, кажется, следуя линиям заживших ран. Адова кочерыжка, это, пожалуй, чрезмерная ласковость!
— Клейменых у меня еще не было, — девица снова прижималась к нему, привстав на цыпочки, заглядывала в лицо. — Красавчик... — рука к поясу штанов, пальчики пытаются пробраться внутрь, а их хозяйка тянется к устам мужчины. — Люблю...
— Стой, — Филип перехватил шаловливую ручку, почти достигшую цели, которая внезапно утратила твердость, одновременно отстранился от ищущих губ. — Прости, сестренка, ничего не выйдет.
— Почему-у? — девица надула губки и глядела едва ли не с обидой. — Ты же хотел, я отлично видела. Что не так?
— Все так. Вот, держи, — вложил ей в руку пару золотых. — Я хотел, и сейчас хочу. Другую. Мою.
— Мужчины... — девица со вздохом устроилась на кровати, подобрав ноги и прикрыв их юбкой. — Какого ж лешего ты сюда приперся? Сидел бы дома, свою трахал.
— Именно этим я и собираюсь заняться, — парень уже надел рубаху и теперь закутывался в плащ. — Пока, сестренка. Не держи зла, но надеюсь, больше не свидимся.
— Да сдались мне такие малахольные! — усмехнулась девица, поигрывая блестящими монетками.
Жаль, конечно, что не удалось попробовать красавчика, а с другой стороны, золото она все равно получила, даже больше, чем ожидала. И кто знает, что за удовольствие у него припрятано? Сколько раз уж бывало: сам молодец молодцом, а как штаны снимет, так глаза б не глядели.
— Эк ты быстро! — удивились гвардейцы, стоявшие в карауле у небольшой калитки в дворцовой стене. Этим входом пользовался Правитель и несколько особо приближенных к главе государства людей, вроде начальника Тайной службы.
Калитку показала Филипу Ив в одну из ночных прогулок по дворцу, которые они частенько совершали в те два месяца до суда. Уходя сегодня в город этим путем, крестник Правителя испытывал приятное злорадство. Возвращаясь, ругал себя последними словами.
Он не стал тратить время на разговоры с приятелями, лишь махнул в ответ, мол, потом, бросил им страшно мешавший плащ и чуть ли не бегом припустил по коридору. Как можно было быть таким болваном? Ведь уже давно не шестнадцать, головой нужно думать, а не больной гордостью. Получил то, о чем не смел и мечтать, Евангелину Адингтон в жены, причем с ее же горячего согласия. И тут же выбросил, будто ненужную ветошь, которая и для чистки меча не годится. А если Энджи не захочет его простить? Или не сможет? А если она каким-то образом узнала, куда он ходил? Ведь ни за что не поверит, что ничего не было, даже если эту белобрысую девку перед ней поставить и приказать правду говорить. А он бы на ее месте поверил? Пожалуй, нет. Ох, адова кочерыжка, скорей бы найти Энджи и попытаться, хоть попытаться...
Филип преодолел около половины пути до Южной башни, не встретив никого, кроме прислуги. Он не особенно опасался неприятностей: придворные должны понимать, что с Адингтонами лучше не связываться. Значит, вряд ли кто-то из обитателей дворца посмеет всерьез взяться за крестника Правителя и мужа Евангелины. Могут, конечно, сказать что-нибудь, но он пропустит оскорбления мимо ушей. Пропустит, пропустит, сейчас не до этого. Вот коли Энджи не простит его, тогда можно и послушать. А после ответить.
Неожиданно из-за поворота появилась немалых размеров мужская фигура. Филип не стал вглядываться во встречного, отошел как можно дальше, к противоположной стене, желая поскорее разминуться. Не тут-то было. Человек быстро, несмотря на тучность, заступил ему дорогу. Адова кочерыжка, да это Фрезер! И при мече...
Крестник Правителя остановился, лихорадочно соображая. Бежать назад, под защиту гвардейцев? Угу, может, еще и с криками о помощи? Нарваться на меч, чтоб по-быстрому? И доставить жирдяю несказанное удовольствие, а Энджи, возможно, горе. Эх, придется положиться на судьбу и собственную ловкость. Как бы хорошо Фрезер не двигался, он слишком грузный, да и мечом вряд ли владеет лучше Олкрофта. Урожденного Олкрофта, это главное. Так что посмотрим, чья возьмет. И Филип широко улыбнулся.
— Счастлив видеть вас снова, Фрезер.
— И я необычайно счастлив. Не зря задержался в Валмере, — толстяк уже обнажил меч. — Есть все же справедливость. Сейчас зарежу тебя, как свинью, подонок. А после скажу, что ты первым накинулся и едва не задушил.
— Грандиозный план! И совершенно в вашем духе, — Филип сделал обманное движение, и когда Фрезер повелся, почти сумел проскочить мимо. Просвистевший у самого лица меч да камни стены, впившиеся в лопатки, не дали осуществить задуманное. Пришлось стремительно отступить.
— Хочешь поиграть, висельник? Ну давай, — Фрезер был уверен в себе, безоружный противник ничуть не пугал.
Один за другим последовали несколько выпадов, Филип успешно уворачивался.
— Ваша смелость неподражаема, Фрезер, — парень недобро оскалился. — Вы, наверное, из тех смельчаков, которые на балах щиплют до синяков хорошеньких девушек, за которых некому заступиться. А я когда-то обещал одной...
Взбешенный толстяк снова ринулся на наглеца, тот пригнулся и рванул вперед, перехватил запятье противника, вывернул, заставляя бросить меч. В следующий миг Фрезер оказался прижатым к стене, рука разбойника сжимала горло железной хваткой, даже жирные складки были ей не помеха.
— Так вот, я когда-то обещал одной леди, что вступлюсь за нее, — Филип разглядывал наливающееся кровью пухлое лицо. Стекленеющие глаза, хватающий воздух рот... До чего безобразная рожа! — И что ж с тобой сделать на этот раз? Порка не помогла... — внезапно в коридоре, в той стороне, откуда пришел Филип, послышались мужские голоса. Крестник Правителя сообразил, что ситуация вот-вот может измениться в худшую сторону и ослабил хватку. Да и что б он сделал бурдюку? Морду набил? Глупо отправляться на виселицу из-за такой дряни. — Ладно, мой лорд. На сегодня все, а над приличествующим наказанием я подумаю.
Филип быстро отскочил от противника, который, шумно дыша, принялся растирать шею, подхватил валявшийся поблизости меч и отправил в полет над самым полом, надо надеяться, достаточно протяженный. А сам завернул за угол и бегом кинулся вперед, к Южной башне. О том, что будет, если Энджи нет в ее покоях, а дверь заперта, думать не хотелось.
Парень не поверил своим глазам, когда заметил впереди мужскую фигуру. Он мог бы поклясться, что минуту назад ее не было, перед ним лежал совершенно пустой коридор. Филип как раз оглянулся проверить, не увязался ли Фрезер, а когда снова посмотрел вперед, узрел очередного встречного. Возможно, это кто-то из прислуги вышел из комнаты или бокового коридорчика, коих во дворце предостаточно. Крестник Правителя опустил голову, молясь про себя, чтобы незнакомец не имел счета ни к Жеребцу, ни к лорду Олкрофту.
Стоило поравняться с неизвестным, как раздался знакомый голос, сочащийся недоброй насмешкой:
— И от кого же ты бежишь?
Филип встал как вкопанный, взглянул на говорившую. Энджи. В мужской одежде, при мече и, кажется, страшно зла. Тренировочный зал совсем в другой стороне. Неужели она собралась в город? За ним?
— Не от кого, а к кому, — он заставил себя смотреть ей в глаза. — К тебе. К тебе бегу.
— А это откуда?
Евангелина протянула руку и коснулась рубахи на его груди. Он проследил за ней, не понимая. Адова кочерыжка, Фрезер задел таки его! Меч рассек не только полотно, но и кожу, вон и пятна крови виднеются. А он ничего не почувствовал, да и сейчас мало что ощущает, значит, пустяк.
