Двигаться дальше

— А... есть теория, согласно которой, когда мы умираем... эм... наша... ну, скажем, наше сознание не исчезает, потому что информация не пропадает бесследно, а... переносится в подходящий параллельный мир, где смерти не произошло.

— Даже от старости? — уточнила Томоё-тян. — И что тогда было с тем телом и его сознанием, что существовали до момента переноса?

— Это... очень сложная концепция, если честно, она замешана на квантовой физике, которую я до сих пор не понимаю... и эта теория не подтверждена фактами, с нынешним уровнем технологий её вообще невозможно подтвердить, как и пройти в другой параллельный мир... извините... — думала рассказать убедительно, а получилось как всегда. До чего же стыдно.

— Меня другое интересует. — вновь выступила Рё-тян. — Ладно масштабно, там, динозавры ещё живы или монголы доплыть сумели. А незаметно — это как?

— Это когда мир отличается от нашего какой-то мелочью по общим меркам. Например...

Например, мама и папа никуда не полетели. Или Томоя-кун остался со мной, не уходил, и мы росли вместе. Или он так никогда и не зашёл в библиотеку, не обнаружил меня и не привлёк моё внимание.

— Например, если Томоя встречается не с Кё, а с... кем-то из нас. — сказала за меня Рё-тян, и лицо Кё-тян как-то неприятно застыло. — Существуют миры, где такое происходит?

— Да. — сказала я, и тут же пожалела об этом. Лица изменились уже у всех: Нагиса-тян уставилась в стол и что-то тихо пробормотала, Томоё-тян выпрямилась и задумалась, Фуко-тян насупилась, Рё-тян кривовато улыбнулась, а Кё-тян так и продолжала молчать, не двигая ни одним мускулом. Одна только Юкинэ-тян сохранила безмятежное выражение, да Сунохара-сан почесал в затылке и выдал:

— Что, есть такой, где и со мной тоже?

Шум хохота едва не оглушил меня. Смеялись все, в том числе сам Сунохара-сан. Мигом расслабившаяся Кё-тян аж рухнула на стол и захрюкала так, что её кабанчик, некоторое время назад зашедший в комнату, опасливо зацокал подальше от двинувшейся хозяйки.

— Боже! — простонала Рё-тян. — Гей Томоя... я ж теперь не засну...

После этой реплики стол ещё больше развеселился, да и я заулыбалась и попробовала хихикнуть, в итоге за шумом мы не сразу услышали звонок.

— Ох... это либо Томоя, либо пицца... сиди, Котоми, я сейчас... — Кё-тян, едва не икая, поползла к двери. Остальные уже более-менее успокоились, и Юкинэ-тян ушла с Фуко-тян в ванную — последняя в припадке хохота стукнулась лбом об свою звёздочку и теперь смотрела на неё как на предательницу, из рук, впрочем, так и не выпуская.

В итоге оказалось и то и то — Томоя-кун зашёл в гостиную вместе с Кё-тян и большими белыми фирменными коробками, уже посмеиваясь.

— Весело тут у вас. Налетайте. — они поставили коробки на стол, и Томоя-кун занял стул слева от меня и напротив Кё-тян. Только сейчас поняла, как же по нему соскучилась.

— Котоми. — он взял небольшую коричневую коробку, которую я не сразу заметила, и протянул её мне. — Это праздничные колпаки и заодно мой подарок, ибо больше ничего не успел подготовить.

— И так хорошо, Томоя-кун. — то, что он в мой условный день рождения сидит рядом, уже огромный подарок, о котором все эти годы только и могла что мечтать. Томоя-кун сразу же открыл коробку, а затем нацепил на меня красно-зелёный бумажный колпак. Я покраснела и от его прикосновений, и от мысли о том, как выгляжу в нём — но все остальные тоже начали нацеплять колпаки и надевать их, весело посмеиваясь.

— Ну что, ребят, официально начинаем веселье! — крикнула Кё-тян; Юкинэ-тян и Фуко-тян с нанесённой на лоб мазью успели вернуться на свои места. — Наполняем бокалы газировкой и за именинницу!

— За именинницу! — наперебой сказали голоса, и я уставилась на свои колени, сгорая от смущения.

— Сейчас можно поесть и попить, кто ещё не. — продолжила Кё-тян. — Скоро мы устроим игру в Короля, затем будем торт и вручение оставшихся подарков, а там, может, ещё что-нибудь придумаю! Ёхей, где магнитофон? Тащи сюда, посмотрим, какая из кассет лучше подойдёт.

Пока они ставили магнитофон на котацу и перебирали кассеты, я положила Томое-куну на тарелку побольше салата, и он с благодарностью начал есть, а я наблюдать, благо скоро зазвучал Майлз Дэвис.

— Котоми, тебе как? — оглянулась на меня Кё-тян.

— Оставь, пожалуйста. — попросила я. Никто за столом против трубы вроде как не возражал, а мне казалось уместным под её звуки любоваться Томоей-куном. Кё-тян и Сунохара-сан сели обратно и тоже приступили к еде. Я поглядывала было, не скучают ли гости, но те охотно ели и общались.

— Сакагами-сан, можно спросить, а почему у вас волосы такого красивого цвета? — поинтересовалась Нагиса-тян.

— Я их покрасила после того, как брат в больницу попал, потому что в этом была и моя вина, так что дала себе наказ не перекрашиваться, пока он не вылечится. — Томоё-тян нахмурилась. — Фурукава-сан, и не спрашивайте, какой логикой руководствовалась, у меня тогда был пересмотр всей жизни и подавленный настрой.

— Понимаю. — грустно кивнула Нагиса-тян. — Желаю вашему брату выздоровления. Но можете оставить их такими и после того, как он выпишется? Мне кажется, вам очень идёт.

— Да, мне говорили, так что и не знаю. — Томоё-тян взяла прядь волос в руки и задумчиво её рассмотрела. — Всё время чувствовала себя белой вороной... простите за каламбур.

— Зато выиграла выборы. — вступила в разговор Кё-тян, попутно отрезав сестре кусок пиццы. — И здесь волосы скорее помогли.

— А мне тогда почему не помогает? — спросил Сунохара-сан.

— Потому что тебя, Ёхей, никакая краска не спасёт. — Кё-тян следующий кусок пиццы передала Томое-куну. — Не знаю ни одну девушку, которая могла бы запасть на парня лишь из-за цвета волос, а если такая есть, то лучше бы её стороной обходить, мало ли.

— Простите, пожалуйста, Кё-сан, но вы неправы. — вступила в разговор Юкинэ-тян. — Цвет волос может иметь значение в выборе любимого человека. Наши вкусы разнообразны и появляются из-за сочетаний самых причудливых факторов, мы можем влюбиться в блондина, но отвергнуть точно такого же брюнета.

— Ну не знаю. — Кё-тян взяла пиццы и себе. — По мне так связывать жизнь с человеком лишь потому, что он на себя краску опрокинул, глупо. Правда... — она уставилась на Томою-куна. — Томоя, не перекрашивай волосы, тебе не пойдёт.

— И не думал. — спокойно ответил он. — А вот на тебя рыжую посмотрел бы.

— Почему рыжую?

— Потому что тогда не отличить от кицунэ.

— Хммммм? — Кё-тян завертела палочками. — И как мне это воспринять, как оскорбление или как комплимент?

— Зависит от тебя. — ухмыльнулся Томоя-кун.

— Юкинэ-тян, ты какую пиццу будешь, мясную или рыбную? — обратился к ней Сунохара-сан.

— Рыбную, пожалуй. — решила она. — А вы мясную, Ёхей-сан?

— Да, более мужскую. — улыбнулся он.

— Мне тоже мясной передайте, пожалуйста. — попросила Томоё-тян, протягивая тарелку. Нагиса-тян же взяла кусок рыбной, как и Фуко-тян. Я пиццу не брала, ограничившись салатом. Пусть гостям больше достанется.

— Ботан, ты тоже рыбную будешь? — под ногами у нас согласно захрюкали. — Держи. — Кё-тян опустила кусок пиццы вниз, и там зачавкали. — Котоми, все палочки для еды на кухне?

— Да, Кё-тян.

— Тогда я пошла готовиться к игре. — Кё-тян вновь выскочила из-за стола и направилась на кухню, оставив часть пиццы недоеденной.

— В Короля, значит? — задумчиво сказал Томоя-кун.

— Оказаки, если тебе выпадет, загадай двоим поцеловаться! — Сунохара-сан ткнул его локтем.

— Ага, и ими окажешься ты и Сакагами. Угадай с трёх раз, кто этого не переживёт.

— Э... — Сунохара-сан бросил испуганный взгляд на Томоё-тян, которая как раз внимательно посмотрела на обоих парней, и поёжился. — Нет, лучше так не рисковать.

— И ты не рискуй. — Томоя-кун наконец прикончил салат. — А то пожелаешь что-нибудь пошлое, а оно выпадет... да в общем-то, кому бы ни выпало, Кё тебя точно прибьёт. — заключил он, обведя взглядом стол.

— Так неинтересно будет. — проворчал Сунохара-сан.

— Я вот тоже размышляю. — Кё-тян вернулась из кухни с палочками и маркером. — С одной стороны, позволять командовать Ёхею жутко, с другой — вся игра рисковая и на адреналине, а у нас, кроме него, только я и смогу что-нибудь эдакое выдать. Или мне надеяться на тебя, Томоя?

— Без понятия, дойдёт до меня — там и подумаю.

— Кё, а ты не боишься, что потом донесут о том, как президент и вице-президент школы участвовали в неприличной игре? — спросила её Томоё-тян.

— Кому доносить-то? — Кё-тян начала работать маркером, рисуя на палочках цифры. — Все тихие, неконфликтные и жить ещё хотят. Нет, но если вы боитесь...

— Котоми, а ты как считаешь? — спросил меня Томоя-кун. — Хочешь сыграть?

— Я даже не знаю, Томоя-кун, я никогда в такое не играла. Кё-тян сказала, что это когда все тащат палочки, и кто вытащил короля, тот может приказывать?

— Да, отдать один приказ, и его исполнят беспрекословно. Приказы могут быть пошлыми, чего все и беспокоятся. — Томоя-кун глянул на ребят. — С Кё-то всё ясно, она рисковая оторва...

— Сейчас оторву за оторву...

— ... но остальные нормальные и боятся. — Томоя-кун и ухом не пошевелил.

— А ты сам хочешь, Томоя-кун?

— Я? — он задумался. — Да так-то не против. Раньше не играл, но интересно будет посмотреть, как вы разной фигнёй страдаете в группах. Приказы же можно отдавать и одному, и двум, и трём, и вообще всем, так ведь, Кё?

— Почему нет.

— Я тоже не против. — сказала Рё-тян. — По этим же причинам. Похоже, нас уже четверо?

— Я за. — сообщил Сунохара-сан.

— Ага, я тебя и посчитала.

— Тогда я тоже могу попробовать. — пролепетала Нагиса-тян. — Но простите, если не смогу придумать или исполнить...

— А мне не оставляют выбора, да? — вздохнула Томоё-тян. — Ладно, участвую.

— Я не против, если что. — безмятежно добавила Юкинэ-тян, а затем наклонилась к Фуко-тян и что-то прошептала. Та оскорблено уставилась на неё, но затем недовольно встала со стула и помчалась в сад, остановившись рядом со мной и безмолвно ещё раз вручив звёздочку, которую я так же безмолвно взяла. Томоя-кун взглянул на меня, наморщил лоб, словно что-то вспоминая — а затем равнодушно отвёл взгляд.

— Тэкс. — Кё-тян закончила рисовать на палочках номера. — Первой держу их я, затем тот, кому выпал король. Ну, приступаем! А, стоп, давайте перейдём на пол и сядем в круг, и тогда приступаем.

Мы все послушно перебрались на мягкий коврик, который я, по счастью, вчера пропылесосила, и Кё-тян выставила вперёд кулак с палочками. По её команде мы все одновременно потянулись и схватили по палочке.

— Кто же король! — по следующей команде мы разжали ладони и вгляделись в номера.

— Похоже, я. — иероглиф короля оказался у меня. Ох, что бы такое придумать...

— Первая, как и положено имениннице. — усмехнулась Кё-тян. Ага, но что мне придумать-то, так, чтобы никого не обидеть?

— Эм... ну... это... — на этот раз помогать мне никто не собирался. — Давайте... номер два возьмёт за руку номер пять!

— Начинаем с лёгкого, да? — вздохнула Кё-тян, но безропотно взяла за руку Нагису-тян.

В следующем розыгрыше победил Томоя-кун, и обвёл всех таким взглядом, что девушки подобрались.

— Да не беспокойтесь вы так. — хмыкнул он. — Пусть номер три покормит с ложечки салатом номер четыре.

— Томоя, это очень странный фетиш. — задумчиво сказала Кё-тян, пока Юкинэ-тян безропотно сходила за тарелкой салата и начала кормить Томоё-тян. А за этим реально весело наблюдать.

Следующей короля вытянула Кё-тян — и хищным взглядом уставилась почему-то на свою сестру.

— Хаха. А давайте-ка — номер шесть обнимет номер восемь!

— Серьёзно? — сказала Томоё-тян, но позволила Рё-тян себя обнять и держать примерно с полминуты. Томоя-кун и Сунохара-сан при этом переглянулись и как-то синхронно кивнули.

Следующий король вновь достался мне, и теперь я попросила номера семь и один спеть "Twinkle Twinkle Little Star". В итоге сёстры Фуджибаяши спели в унисон под всё ещё звучащий джаз, и мы даже поапплодировали.

Сунохара-сан вытащил следующим, и не придумал ничего лучше как попросить номер четыре поставить свою любимую кассету.

— Но мне и эта нравится. — ответила я; Дэвис уже давно сменился на Амстронга.

— Что, Сунохара, надоела труба? — хмыкнул Томоя-кун.

— Да не, я просто что-нибудь другое послушал бы... — пролепетал он.

Вытащившая короля Юкинэ-тян неожиданно для всех попросила номер пять полежать на коленях у номера семь. В итоге Нагиса-тян с красным лицом улеглась на колени Томои-куна, полежала несколько секунд, после чего сразу же села и бросилась извиняться.

— Ха, разгорячим-как это общество ещё больше. — хмыкнула Кё-тян, вновь вынув короля. — Номер восемь пусть снимет один предмет одежды!

— Кё, я тебя убью. — ответила Томоё-тян, снимая кофту и оставаясь в блузке.

Когда король достался мне, то я попросила номер четыре и два рассказать о смысле жизни, заодно хихикнув. Шутку, к сожалению, опять никто не оценил.

— Я даже не знаю... просто жить? — растерялась всё ещё красная Нагиса-тян.

— Быть готовым к любому дерьму. — кратко ответила Рё-тян.

Сунохара-сан загадал шестому номеру выпить стакан газировки, не отрываясь, и Томоя-кун без проблем это выполнил. Следующий король достался ему, и он попросил первый номер рассказать страшный секрет.

— Многие городские бандиты мои друзья. — спокойно ответила Юкинэ-тян; я на секунду поверила, но затем увидела, как все, кроме Томоё-тян, смеются, и поняла, что это шутка.

Получившая короля Рё-тян махнула рукой и потребовала от номеров два и три поцеловаться. Слава богам, это оказались Томоя-кун и Кё-тян, которые быстро даже не столько поцеловались, сколько скользнули губами — и когда Кё-тян вынула короля, то мы все испуганно съёжились в ожидании мести.

— Хааааа. — она постучала палочкой по своей руке, зловеще улыбаясь. — Номер семь, рассказать про самый постыдный случай из жизни!

— Сестра увидела, как я читаю порножурнал. — пробурчал красный как рак Сунохара-сан, обиженно слушая раздавшийся смех. В отместку он потребовал от номера два встать на голову — и бедной Нагисе-тян пришлось помогать переворачиваться и опускаться обратно.

Следующий король наконец-то выпал Томоё-тян — та попросила пятый и восьмой номер поймать до сих пор спокойно следившего за нами Ботана. Увидев, что со своих мест поднимаются Сунохара-сан и Рё-тян, кабанчик мигом умчался — и мы на несколько минут прервали игру, наблюдая за тем, как эти двое ловят его по всему дому, причём Кё-тян громко поддерживала и сестру, и Ботана. К счастью, он не стал пытаться пройти на второй этаж или выскочить наружу, так что вскоре оба загнали его в угол, схватили — и преподнесли Кё-тян, тут же принявшейся гладить своего питомца.

Нагиса-тян осталась последней, кто не вытаскивал короля — и, получив палочку, попросила второй и седьмой номера теперь напеть песню про булочки, которую тут же стала мурлыкать. Томоя-кун и Томоё-тян более-менее пристойно повторили её, а затем Юкинэ-тян сказала третьему номеру процитировать классика.