— Как бы сказать... есть страны более сильные и более слабые. Наиболее сильные: Англия, Франция, Египет, Германия, Италия... У них самые старые министерства, больше 800 лет, и они редко попадали под контроль какого-нибудь Темного Лорда. Многие министерства Восточной Европы и некоторых африканских государств более слабы. Фактически во многих странах, таких как Эстония, Румыния, Голландия и Австрия, заправляют Темные Лорды. Только в Англии из-за здравомыслия мы даем такие кричащие звания, но все знают, что это просто Темный Лорд, пришедший к власти. Большинство более сильных стран поддерживает их ради продукции, которую они производят. Я не буду вдаваться в скучные детали политики, — сказал Квиррелл.
— И как сюда вписывается Гнарфар?— спросил Гарри.
— Темный Лорд Гнарфар был зверским Темным Лордом из Судана с чрезвычайно раздутой самооценкой. Он считал, что его волшебная сила больше, чем у любого другого волшебника, ведь он смог проследить свою линию чистокровности до самого Великого Фароса. Он быстро смог захватить большую часть Восточной Европы: местные Темные Лорды в то время были слабы. Но тут к нему приходит глупая идея мирового господства. Он пытается захватить Германию, но отбрасывается назад Гансом Фредериком Фрэнцем, который, как полагали, был самым сильным волшебником в мире в то время. Гнарфар был огорчен, но попытался взять другие страны. Он потерпел неудачу в Италии, Египте, Франции и России, прежде чем отправился в Англию, — Квиррелл перевел дух и продолжил дальше:
— К этому времени Гнарфар начал терять власть и на мировой арене. Германия захватила Австрию и Голландию. Италия, Франция, Россия и Египет разрабатывали совместный план по освобождению других государств в Африке и Европе. И самым глупым его шагом стало нападение на поместье Дамблдора со своими самыми близкими сторонниками. Альбус возглавлял международную группу, которая охотилась за Темным Лордом, когда узнал о нападении. Но группа убила Темного Лорда только через несколько недель в Шотландии.
Альбус был так сильно поражен горем, когда узнал о смерти жены, что сосредоточился только на мыслях о семейном счастье. Он жил для своего сына, когда же у него родилась внучка, я слышал, он собирался вообще уйти из политики. Вместо этого он устраивается на должность преподавателя трансфигурации в Хогвартс в 1930 году, объясняя это желанием преподавать внучке и передать ей все, что знает.
Изменилась обстановка в мире в 1938 году, когда Ганс Фрэнц умер и волшебник по имени Грин-де-Вальд занял место верховного волшебника Визенгамота Германии. Он утвердил чрезвычайное положение и потребовал присягнуть ему на верность. Ты должен понять, что Грин-де-Вальд был довольно-таки харизматичным и умелым руководителем, Гарри. Люди верили ему. И не было ничего удивительного, когда восемьдесят процентов немецкого Визенгамота согласилось на присягу. Что удивило общественность, так это то, что он убил те двадцать процентов, что не поддержали его.
Дальше последовала ужасная кровавая война. Грин-де-Вальд и его коллега-магл Гитлер взяли контроль над несколькими странами. Грин-де-Вальд принялся за работу и заключил союз с несколькими Темными Лордами, которые вошли в его правящую коалицию. Затем он заключил договор о ненападении с итальянским фашистским лидером по имени Муссолини. Грин-де-Вальд вторгся во Францию и завоевал ее. Это был первый раз за шестьсот пятьдесят лет, когда Франция была занята вражескими волшебниками. Дамблдор убедил английский Визенгамот в том, что скоро будет нападение на них, и оказался прав. Грин-де-Вальд напал позже, но опоздал: хартия о военном положении уже была принята.
Печальным было то, что на той войне воевали молодые впечатлительные волшебники, именно они заплатили большую цену. Внучка Дамблдора присоединилась к борьбе, когда ей было пятнадцать, как раз после сдачи СОВ.
— Что же с ней произошло? — спросил Поттер.
— В личности внучки Дамблдора я не уверен на все сто процентов. Я полагаю, что она попала в засаду и осталась у какой-то видной французской семьи, но мы отклонились от темы, — сказал Квиррелл.
— И вот, Дамблдор побеждает Грин-де-Вальда, и в...
— Простите, профессор, мне очень жаль, но я уже опаздываю на встречу с профессором Флитвиком. Возможно, мы могли бы продолжить позже? — спросил Гарри вежливо.
— Конечно, мистер Поттер, мои двери всегда открыты для вас, — сказал Квиррелл.
Гарри вышел из кабинета Квиррелла, обдумывая услышанное. Он так погрузился в свои мысли, что даже не заметил, что Квиррелл ни разу не заикнулся во время объяснений.
::Конец флешбэка::
Большой зал, 23:59, Сочельник, Хогвартс.
Поттер вошел в Большой зал в 23:59, успев на полуночный праздничный пир. Очевидно, Дамблдор, наведываясь в магловский Лондон, видел подобные услуги в некоторых ресторанах. Эксцентричный директор школы решил, что провести подобное и в Хогвартсе — это хорошая идея.
Первое, что заметил Гарри, — отсутствие четырех столов факультетов: их место занимал один общий стол.
— О, мистер Поттер, присоединяйтесь к нам! — сказал Дамблдор, указывая на свободное место рядом с каким-то когтевранцем.
Гарри сел и натянул улыбку, когда Дамблдор протянул ему хлопушку. Поттер и директор потянули ее. Хлопушка взорвалась, и на стол упала книга, на обложке которой красовалось лицо самого глупого волшебника, которого когда-либо видел Поттер, и большая шляпа волшебника. Гарри закатил глаза при виде книги «Я — волшебник!» и быстро взял шляпу.
— Гарри, как проводишь Рождество? — спросил Дамблдор.
Поттер заметил, что профессор МакГонагалл, казалось, отвлеклась от беседы с мадам Помфри, чтобы услышать их разговор.
— Хорошо, это лучшее Рождество в моей жизни, — сказал Гарри, честно глядя в глаза директору, но немного покривив душой. Хотя то, что он не был с Дурслями, уже делает его слова правдой.
Дамблдор только улыбнулся ему в ответ.
— Хорошо, мой мальчик. Знаешь, я часто беспокоюсь, что студенту будет немного одиноко, когда его друзья уезжают.
— Ничего, я немного тренировал некоторые чары из трансфигурации и заклинаний, чтобы сохранить форму, — сказал Гарри рассеянно.
— Это так, мистер Поттер? Вы продолжаете работать? — спросил Флитвик с любопытством.
— О, я только немного практиковался в атакующих заклинаниях и также работал над улучшением управления вещами в полете, — ответил Гарри.
— И какие заклинания, можно узнать? — спросил мальчика Дамблдор с любопытством.
— Ну, самое сильное заклинание, которое я могу сейчас выполнить, — это Диффиндо, режущее проклятье.
— Хорошо, это очень внушительно, мистер Поттер. Я на первом курсе не мог выполнить подобное заклинание. А вы, директор? — спросил Флитвик.
— И я не мог, Филиус, — с улыбкой ответил ему директор.
— Мистер Поттер, на последнем занятии ваше управление было великолепным, но все же не могли бы вы продемонстрировать, чего добились?
Гарри просто указал палочкой на его вилку и произнес:
— Воло! — вилка пролетела к центру стола, повторяя движения палочки Поттера. Он уставился на все еще парящую вилку и резко повел головой вверх. Вилка взмыла вверх под его взглядом, воткнувшись в одну из деревянных перекладин Большого зала.
Большинство преподавателей прекратили есть и посмотрели на него, а улыбающийся Флитвик зааплодировал.
— Это было великолепно, мистер Поттер. Я должен сказать, что вилка должна развить довольно большую скорость, чтобы воткнуться в заколдованное дерево. Ваш ментальный контроль очень впечатляет. Вероятно, нам нужно еще раз провести гонку на метлах. Думаю, в этот раз мы забудем про сжигающий барьер, — радостно предложил Флитвик.
Гарри только улыбнулся, кивнул и вернулся к своей тарелке.
Дом Тонкс, Суррей.
Андромеда Тонкс считала себя хорошей матерью; настолько хорошей, насколько может быть работающая мать-одиночка. И когда ее дочь сошла с Хогвартс-экспресса, она поняла, что что-то не так: та выглядела просто ужасно. Очевидно, была проблема, которой ее дочь не хотела с ней поделиться. Миссис Тонкс чувствовала себя ужасно, поскольку Нимфадора провела первые десять дней каникул в своей комнате, плача.
Андромеда надеялась, что Сочельник сможет поднять настроение дочери. Нимфадора всегда радовалась наступлению Рождества. Так в рождественское утро миссис Тонкс надеялась, что ее дочь не плакала в комнате, а открыла подарки.
Андромеда подошла к комнате дочери и нашла Дору рыдающей на полу. Женщина подошла к ней, желая узнать, что же случилось с ее маленькой девочкой.
— Нимфи, сладкая моя, скажи, что случилось?
К удивлению матери, Нимфадора только и смогла, что указать на кровать.
Волшебница подошла к ней и увидела письмо.
«Дорогая Тонкс.
Я надеюсь, что у тебя счастливое Рождество. Я знаю, что между нами не очень хорошие отношения в последнее время. Хорошо, я буду честен, они ужасные где-то полтора месяца, но это не означает, что я не собираюсь подарить тебе рождественский подарок. У меня никогда не было денег на подарки, да и друга, которому можно подарить подарок. Теперь у меня есть ты, пожалуйста, не смейся, если это глупо.
А теперь открой свой подарок!
Ну вот, ты открыла его. Позволь объяснить, почему кукла, прежде чем ты приедешь в Хогвартс и заколдуешь меня. Я читал „Магический еженедельник для подростков“ (прошу, не спрашивай почему) и нашел статью в разделе об американских куклах. Я узнал, что есть кукла, которая может принять такой вид, какой ты хочешь, даже твой собственный. Вот почему, вероятно, тебе понравится этот подарок. И еще: если ты наведешь на какой-либо магловский журнал волшебную палочку (на нем должна быть картинка одежды) и скажешь „Реплико!“, а затем укажешь на куклу, то одежда появится на ней.
Я подумал, что раз тебе нравится покупать одежду, но это занимает много времени, так как ты можешь изменять свою внешность, то так ты можешь сэкономить немного времени. Ты могла бы узнать, какая одежда тебе подойдет, прежде чем идти по магазинам.
Я думаю, что во мне взыграл эгоист, который устал ходить за тобой по магазинам летом, но тем не менее надеюсь, что подарок тебе понравится. Надеюсь, что мы сможем закончить эту глупую ссору из-за Грейнджер, Тонкс. Я скучаю по своему лучшему другу.
Все еще и всегда твой лучший друг,
Гарри».
Андромеда закончила читать письмо.
— Не понимаю, Нимфи, это похоже на такой обдуманный подарок. Ты волнуешься из-за того, что получила его?
Нимфадора повернула заплаканное лицо к матери.
— Мы... у нас была ссора в тот день, перед тем как... поезд... уехал. Мы... я... я сказала кое-что ужасное, мама. Я... я не думаю, что мы остались друзьями, — сказала Дора и вновь заплакала.
В глазах у Андромеды промелькнуло понимание, почему ее дочь была подавлена последние дни.
Гостиная Слизерина, Хогвартс.
Поттер сидел у камина в гостиной Слизерина. Перед ним была груда рождественских подарков, но он не был счастлив, даже следа улыбки не было на лице. После беглого осмотра подарков он понял, что ничего не получил от Тонкс. Слеза скатилась по его лицу. Он надеялся, что их ссоре придет конец, и они, наконец, помирятся. Но факт того, что она даже не потрудилась подарить что-нибудь ему, говорил сам за себя.
Те подарки, что он получил, были удивительны, но то, что Нимфадора ничего ему не подарила, причиняло боль. Драко подарил ему комплект по уходу за метлой, чтобы поддерживать его «Нимбус» в порядке. По иронии, Гарри подарил ему то же самое. Люциус и Нарцисса прислали ему книгу «Волшебные обычаи». Это было интересное, но довольно-таки скучное чтиво. Он нашел много интересного в разделе о магических присягах, Долге Жизни и Непреложных обетах. Только тот факт, что магия — живое существо, которое может наказать волшебника, нарушившего клятву, завораживал мальчика.
Профессор Флитвик купил ему экземпляр «Продвинутой теории заклинаний» Антона Долохова. В нем была записка о том, что директор согласился, что книга безопасна, и теперь он будет брать на одну книгу меньше в библиотеке.
Поттер улыбнулся подарку крошечного преподавателя. Флитвик был его любимым преподавателем, и мальчик догадывался, что школьные профессора не всем дарят подарки.
И один подарок, который он не ожидал получить, был от анонима. Это была красивая мантия. Он надел ее и пошел посмотреть на себя в зеркале, которое было в ванной. В зеркале он себя не увидел; его отражения там не было. Не надо быть гением, чтобы понять, что это мантия-невидимка. Как-то в этом семестре Драко упоминал, что они довольно-таки редки. Записка, приложенная к мантии, была написана странным почерком: слишком плавные линии с завитушками, раньше такого Гарри не видел. В ней было сказано, что мантия принадлежала его отцу, и теперь он просто передает ее его сыну.
Поттер только пожал плечами, прочитав записку, и положил мантию в сундук.
В два тридцать утра мальчик покинул комнаты Слизерина. Он постоял рядом с входом в комнату, прежде чем войти в тень. Он закрыл глаза и сосредоточился на том, чтобы преодолеть стену подвала. Его чувства вновь обострились, и он увидел такие знакомые светящиеся лучи: серые и черные, по которым он мог перемещаться. Он просто пошел по одной из линий, которые вели к Большому залу.
Гарри путешествовал вокруг школы все следующие десять дней в своей теневой форме и нашел кое-что невероятное. Одна из линий вела в коридор на третьем этаже; там была гигантская трехголовая собака, сторожившая люк. Поттер даже хотел вернуться, чтобы посмотреть, что под люком, но не захотел рисковать, оказавшись в освещенной комнате с трехголовой собакой. Если бы он попал в ловушку, то не знал бы, как объяснить это Дамблдору.
Вот так Гарри и кружил вокруг школы в своем теневом обличии. По ночам школа была полностью открыта для него. Поттер обнаружил, что может проходить под двери или сквозь замочные скважины, если щели не было. В данный момент Гарри кружил у основания Астрономической башни. Он пролетел мимо Снегга, Пивза и МакГонагалл в ее анимагической форме, и никто не заметил его.
Поттер последовал по особенно темной линии в неизвестный класс. Он вошел в комнату и остановился. Единственное, что было в комнате, — это старое массивное зеркало, стоящее у задней стены. Гарри вышел из теневой формы и подошел к этому зеркалу. Когда он встал перед зеркалом, то застыл в оцепенении. Там отражался не только он, но и еще несколько человек. Он узнал себя, Тонкс, Драко, чету Малфоев и миссис Тонкс, но еще два человека были ему не знакомы.
Одним был мужчина с непослушными темными волосами, такими же, как и его собственные. Глаза Поттера расширились, он быстро обернулся. Позади него никого не было, но стоило ему посмотреть в зеркало, как они появлялись.
