Зажигая спичками свечу, жрец начал что-то напевать, иногда жутко посмеиваясь. От его смеха по спине Хоггарта пробегали мурашки. Хотелось развернуться и подальше убежать от этого места, но он пересилил себя.
Немного попев и посмеявшись, жрец прекратил трясти погремушкой и вперил глаза в посетителя. Его пронзительный взор заморозил внутренности Хоггарта, а ноги будто вросли в каменный пол.
— Зачем пришёл, янки?! — английский жреца был хоть и с акцентом, но хорошо поставленным.
— Нужно на небольшое время выбить мою душу из тела и вернуть её назад без вреда для здоровья.
— Ха-ха-ха! — закинув голову к потолку, жрец вуду засмеялся тем же жутким смехом, но на этот раз с нотками радости.
— Вы можете сделать это?
— Хорошо, — широко скалил белоснежные зубы колдун. — Садись.
Садиться предполагалось на низкий табурет, стоящий в противоположном углу напротив алтаря.
— А оплата? — удивился Дункан. — Сколько я вам буду должен?
— Ничего не должен, — продолжал радостно улыбаться колдун. — Сегодня хороший день, я просто так тебе помогу...
Это настораживало, но в видении, навеянном зельем Мопсуса, Хоггарту действительно где-то в этой местности помог преодолеть барьер кто-то, похожий на этого колдуна, поэтому он успокоил себя мыслями о том, что этот жрец попросту не от мира сего. Раз предлагают всё сделать на халяву — к чему отказываться? Материно воспитание давало о себе знать. Она ещё в детстве говорила ему: дают — бери, а бьют — беги.
Колдун стал с утроенным усердием трясти погремушкой и тихо напевать на креольском, изредка посмеиваясь. Пару раз он ударил Дункана по лбу погремушкой — не больно и даже не обидно, но каждый раз это происходило неожиданно и вызывало желание перехватить руку, но он сдерживался.
Жрец взял одну из батареи бутылочек — самую маленькую и непрозрачную. Когда-то в ней был йогурт, а сейчас маг тыкал ею в сторону Хоггарта.
— Налей в крышку и выпей зелье! — приказным тоном выдал колдун, вперив ожидающий и предвкушающий взор в посетителя.
Дункан принюхался. Зелье резко пахло ромом и специями. Его чуткий нюх вроде ничего опасного не обнаружил. Мужчина в точности выполнил инструкцию. Горячий противный ром прокатился по пищеводу.
Колдун тут же вырвал у него из рук бутылочку и закрутил пробку.
Первое время ничего не происходило. Жрец продолжал петь и трясти погремушкой. Примерно через минуту сознание Дункана поплыло. Он готовился к этому и поспешил применить приём духовных воинов из первого этапа — транс, который позволяет после выхода души из тела не терять разум, а полностью осознавать себя и действовать в виде бесплотного духа. Каждый раз во время тренировок он использовал этот приём, но не знал, работает тот или нет, поскольку на следующем этапе всегда застревал, будто перед монолитной стеной.
Эффект был не совсем таким, каким описывали его индейцы. Его душа не вылетела из тела, она осталась в нём, но при этом Дункан полностью отстранился от управления телом. Мир поблек и посерел, утратив краски, эмоции уступили место холодной логике. При этом стены перестали быть препятствиями — он видел сквозь них, словно они просвечивались рентгеном. Так он увидел, как его проводник с перекошенным от ужаса лицом убегает по лабиринту храма к выходу.
— Зонби-зонби, — тихо шептал он.
Звуки Дункан тоже слышал. Что удивительно, даже шёпот далёкого проводника прекрасно расслышал. И тут ему не нужен переводчик, чтобы понять креольский. О рабах-зомби, которых создают местные колдуны, не слышал только глухой, и тот наверняка читал об этом.
Вместо паники или ярости холодный разум дал чёткое понимание произошедшего. Его развели, как последнего простака.
— Хе-хе-хе! — лучился прекрасным настроением жрец. — Какой глупый янки! Сам пришёл ко мне и попросил сделать себя рабом... Раб — иди в комнату, возьми веник и подмети пол!
Тело не слушалось Дункана. Он мог лишь наблюдать за тем, как оно само встало и шаркающей походкой направилось в подсобку, на которую указывал корявый палец колдуна. Ощущения так себе: знать, что ты под чужим контролем и ничего не суметь сделать... Если бы Хоггарт мог испытывать эмоции, то наверняка бы жутко разозлился. Вместо этого он лишь раздосадовано укорил себя за неосторожность. Слишком расслабился, почувствовав, что цель близко, доверился смутным глюкам, как итог, сам вручил свою жизнь в лапы колдуна. А ведь знал, что этим тварям нельзя доверять, особенно таким, как вудуистам.
Пока его тело подметало пол в комнате, которая оказалась гораздо просторней комнаты с алтарём, Дункан продолжал делать то, что ему доступно — мыслить.
Он нашёл в этой ситуации как плюсы, так и минусы. К минусам, естественно, стоит отнести подконтрольность мерзавцу со сверхспособностями. Наверное, аналогично себя ощущают те, кто попадает под действие Империо. Но есть и неоспоримый плюс — он всё же пробил барьер и прекрасно запомнил ощущения, необходимые для второго этапа тренировок духовных воинов. Он мыслил и находился в сознании, хотя наверняка колдун рассчитывал на то, что зомби полностью лишится сознания. Так и произошло бы, если бы не особый транс.
После большого количества прочитанной волшебной литературы Дункан понял принцип действия заклинание в паре с зельем. Вместе они отодвигают сознание и душу владельца от управления своим телом. Конечно, тут есть существенный минус для мага — его раб слишком туп для серьёзной работы и подобен умственно отсталому, который выполняет лишь простые и чёткие команды. Максимум такой раб годится для уборки и в качестве чернорабочего.
Но тогда получается, что колдун выполнил то, о чём просил Дункан. Душу выбил и оставил на месте, здоровью вреда нет, значит, не всё потеряно.
Непонятно, почему жрец вообще решился на его порабощение? Дункан склонялся к тому, что вудуист не опознал в нём оборотня. Впрочем, большинство волшебников неспособны отличить оборотня от простого человека или замаскированного человека от мага, так что тут нет ничего удивительного. Страна маленькая, общество колдунов вуду наверняка замкнутое, поскольку их нигде не рады видеть — считают тёмными магами. Варятся в своём котле на небольшом острове. Наверняка у них тут и оборотней нет, поскольку страна маленькая и нищая, и устроить резервацию негде — нечего тут оборотням делать.
Дункан с арктическим спокойствием наблюдал за тем, как жрец с радостью потрошит его сумку путника. Колдун, словно ребёнок, получивший на рождество целый вагон подарков от Санты, пустился в пляс и что-то радостно вопил. Потом начал отбивать поклоны алтарю и сбрызгивать его ромом.
Хоггарт не переживал о потере всего нажитого имущества. Он лишь мысленно позлорадствовал, представляя, как удивится вудуист в полнолуние, до которого осталась всего неделя. Оборотнем Дункан не перестал быть, а волк неподконтролен. Волшебник — самая желанная добыча, и вот она — под одной крышей. Для волка это будет подобно тому, как если бы голодного пса заперли в одной комнате с куском мяса.
Поскольку он не мог ни на что повлиять, а состояние у него близкое к эталонному для второго этапа духовных воинов, Дункан решил не терять даром времени и попробовать пройти третий этап — единение с духом волка. Вот только вначале этот самый дух следовало найти, а его вроде как не было. Словно суслик Шредингера, которого не видно, но он есть.
Единственное, что раздосадовало Дункана — кот. Его друг остался один в опасном городе без еды и компаньона. Не было сомнений, что полукнизл способен сам себя прокормить и не дать себя в обиду — лишь это успокаивало.
Глава 19
Шесть дней Дункан, словно слепой котёнок, пытался отыскать дух волка внутри себя, но всегда безрезультатно. Он пытался перехватить контроль над телом, но тоже безуспешно.
Всё это время ему оставалось лишь наблюдать за тем, как его тело живёт своей жизнью. Хозяин гонял раба в хвост и гриву, постоянно заставляя выполнять простую и монотонную работу по дому и на территории храма. Кормили его отвратительно: дешёвая каша из грубой прогорклой крупы и бананы.
Дункан не мог даже просто смотреть на бананы. Ему от одного их вида становилось дурно.
Чем дальше, тем сильнее он ненавидел поработившего его бокора*. Этому не мешало даже то, что в виде духа он не мог испытывать эмоции. Он просто знал, что ненавидит этого мерзавца. Поводов хватало.
Спать рабу приходилось прямо на полу, а будил его вудуист пинком ноги под рёбра.
Колдун достал из его сумок все вещи и активно ими пользовался. Всё оружие он распродал, зельями активно пользовался, продавая их посетителям храма, одежду носил, словно она его, наличные деньги присвоил себе, с мерзким чавканьем пожирал продуктовые запасы и прихватизировал волшебную палочку с книгами по магии. И ведь ни капли не стеснялся.
И вот сытый и довольный он вечером сидел за столом и ковырял ногтём правого мизинца в зубах.
— Хороший раб! — с радостью в глазах он посмотрел на застывшего молчаливой статуей Дункана. С издёвкой он продолжил: — Духи были ко мне благосклонны, послав такого глупого и богатого бабалаво**. Теперь я стану еще сильнее, изучив ваше колдовство. Хотя оно тебе не помогло. Ха-ха-ха! Тупой янки! Но уж я-то знаю, как стать с этим колдовством сильней! Я скоро стану Унган Асогве
* * *
!
Полнолуние только завтра, но превращение в волка произошло уже этой ночью. Со стороны бокора было глупостью оставить раба на ночь в подсобке своего дома. На его месте на массивные лапы поднимался злющий и жутко голодный волк. Неделя банановой диеты кого хочешь разозлит, что уж говорить об оборотне.
Дункан, наконец, почувствовал волчий дух. Он продолжал наблюдать за миром, но впервые осознавал все действия в волчьей шкуре.
На радостях он не сразу спохватился. Лишь когда волк метеором метнулся в спальню бокора и его зубы перекусили шею колдуна вуду, он принялся действовать, мысленно сожалея, что не сам прикончил мерзавца.
Волк всё сделал, как и положено хищнику: тихо, быстро и молниеносно. Колдун вуду даже не успел проснуться и понять, что отправило его на тот свет.
Зрелище не из приятных, но Хоггарт за время службы в Африке повидал много всякого нехорошего, да и занят был, чтобы любоваться кровавой вакханалией.
Волк на одной жертве не остановился. Второй с перегрызенной глоткой захлебнулась в своей крови визжащая подобно пожарной сирене жена бокора. Крики стихли, прекратив терзать чуткие волчьи уши.
Дункан со всем старанием пытался связаться с волком. Лишь после того, как хищник убил своих жертв, тот с изумлением откликнулся на зов человека.
— Мы с тобой одной крови: ты и я, — не нашел лучшей фразы Хоггарт.
Впрочем, волку плевать на слова. Он улавливал эмоции и мыслеобразы.
Хоггарт и волк оказались в лесу. Это был не настоящий лес, а лишь его образ. Поскольку сознанию человека и животного удобнее общаться в 'реальности', их коллективное бессознательное придумало такое место встречи. Напряжённый волк стоял напротив человека
— Мы живём в одном теле, друг, — миролюбиво продолжил Дункан. — Но я пользуюсь им гораздо больше тебя, парень. Давай объединимся и всегда будем вместе. После этого ты будешь наслаждаться окружающим миром всегда, а не три дня в месяц.
Если бы волк сразу согласился — было бы идеально, но вместо этого он оскалился и бросился на человека.
К чему-то подобному Дункан был готов. Он увернулся от кинжальных клыков и нанёс сокрушительный удар по носу волка. Между человеком и зверем завязалась схватка не на жизнь, а на смерть. Если бы бой происходил в реальности, Дункан истек бы кровью от многочисленных укусов, но здесь и сейчас происходило сражение душ. И в этой битве главной была воля. Чья воля возьмёт верх — тот и будет главным.
Хоггарту не улыбалось быть на вторых ролях и всю жизнь провести в волчьей шкуре, оттого он сражался с полной отдачей. Железобетонная воля и упорство оказались на его стороне. Со множеством ран он увернулся от очередного наскока волка, вскочил ему на круп, обхватил за шею и принялся сворачивать её. Он напрягал все свои силы. Волк щёлкал пастью и извивался, катался по земле, но не мог сбросить человека. На случайные укусы Дункан не обращал внимания. Он почти свернул шею животному, но в последний момент волк завизжал подобно домашней пугливой собачонке и прекратил сопротивляться.
Дункан почувствовал, как волк растворяется и будто проваливается внутрь него. Вместе с этим заживали все раны, полученные во время сражения. А через несколько мгновений он почувствовал своё тело. Своё волчье тело, которое ощущалось как родное. У него получилось!
* * *
Шон спокойно смотрел телевизор. Внезапно его размеренная жизнь была нарушена громким и настойчивым стуком в дверь.
— Кто припёрся? — ворча, он направился к двери. — Дункан?! — уголки его губ невольно приподнялись. — Вот уж неожиданность! Ты бы хоть позвонил, предупредил о возвращении, я бы приготовился.
Дункан подобно бронепоезду ворвался в дом. Шон едва успел освободить проход. За ним чинно и горделиво прошествовал чёрный кот. Кошкотун принялся по-хозяйски неспешно осматривать и обнюхивать помещение, но Уолшу было не до него.
— Полегче, Мак! Я тоже рад тебя видеть, но ты мог меня сбить с ног.
— К чёрту вежливость — дай пожрать! — от Хоггарта полыхнуло раздражением.
— Кухня в твоем полном распоряжении, друг.
Шон выпучил глаза. Дункан смазался от невероятной скорости, недоступной оборотням в человеческом теле. Он настолько быстро двигался, что Уолша обдало резким порывом ветра.
— Фок! Тебе что, реактивный двигатель вогнали в задницу?!
Когда Шон зашёл на кухню, обнаружил друга возле распахнутой дверцы холодильника. Он со скоростью кухонного комбайна уничтожал продукты. Палку копчёной колбасы сгрыз, будто шредер бумагу, после чего принялся за сыр.
— Эм... Мак, ты голодный?
— Чефтофски голофный, — жуя, ответил он, заканчивая с сыром и принимаясь за оливки.
— Мак, я всё понимаю, но может, сядем за стол? Я схожу за коньяком...
Опустошив банку с оливками, Дункан замер, прикрыл глаза и совершил несколько глубоких вдохов. Лишь после этого он обернулся и посмотрел на товарища.
— Мне нельзя пить, Шон. Я и так сейчас дурнее некуда — после бухла мне точно башню сорвёт!
— Так не пойдёт, Мак. Рассказывай!
— Лучше один раз показать...
Хоггарт прикрыл глаза и задержал дыхание. На выдохе его фигура быстро потекла. Через мгновение на кухне Уолша стоял огромный волк. ГИГАНТСКИЙ! Он был размером с пони с пшеничной густой шерстью и не был похож на оборотня. У тех более массивные лапы, желтые глаза, тупоносая морда и обычный серый окрас. Ну и размер, конечно, у ликанов приличный, но всё же оборотни не такие здоровые.
— ФОКАЙЛ САСАНАХ!!!
В следующий миг на глазах ошарашенного Шона Дункан снова стал человеком и вместо того, чтобы объясниться, достал из холодильника сырое яйцо, стукнул его об угол столешницы и со всасывающим звуком выпил содержимое.
— Самасас
* * *
! Мак, чтоб тебя кошки драли, что за херня?!
— Я больше не ликантроп... — ответ Дункана заставил челюсть Шона устремиться к полу. Но следующая его фраза вообще добила: — Есть ещё пожрать?!
