Унесенный ветром. Книга десятая - Без масок

В общем, если она и здесь, в Токусиме, где мы ради дня рождения Казуки, начнёт мне мозг выносить, я могу и сорваться.

После завтрака отправился к кузнецу. О встрече мы договорились ещё позавчера, так что меня должны ждать.

— Добро пожа... ловать. Аматэру-сан! Добро пожаловать! — приветствовал меня парень за стойкой продавца. — Меня зовут Хифуми. Я сейчас позову деда.

Рыжий парень, примерно лет восемнадцати, недолго думая, умотал куда-то вглубь дома, оставив меня одного. Даже поздороваться в ответ не дал. Вернулся через три минуты, причём из прохода, ведущего в кузницу, он выбежал пригнувшись, уворачиваясь от пролетевшей над головой железной чушки.

Сурово...

— Он тебе не Бентли, ушлёпок мелкий! — раздался из прохода приглушённый крик кузнеца. — Бегом за прилавок!

Заняв прежнее место и всё так же улыбаясь, парень произнёс:

— Прошу прощения, дед порой бывает невыносим. Он сейчас поднимется.

— А кто не Бентли? — поинтересовался я.

Улыбка парня стала несколько напряжённой.

— Да так, — произнёс он. — Это наши, семейные, шутки.

— Надеюсь, это не я, — произнёс я улыбнувшись.

— Нет, нет, конечно, не вы, — зачастил он. — Вы определённо не меньше, чем Мазерати.

— Это не ты, случайно автомастерскую держишь? — покачал я головой.

— Я, — ответил он слегка удивлённо.

— Говорят, ты ушибленный на всю голову уличный гонщик, — слегка преувеличил я то, о чём мне говорил его дед.

Ну или не слегка.

— Хе-хе... — засмущался он. — Ну что вы... То есть, я не ушибленный. Кто такое вообще мог сказать?

В этот момент появился его дед.

— Аматэру-сан, — поднял он руку в приветствии. — Рад вас видеть. Если этот убогий успел ляпнуть какую-нибудь ерунду, только скажите, я ему живо хвост накручу... — процедил он, бросив при этом взгляд на парня.

— Хе-хе... так я подстригся, — улыбнулся нервно Хифуми.

— Так и я метафорически... — отвесил он подзатыльник внуку, после чего покачал головой. — Послали боги внука.

За мечом мы спускались по узкой лесенке в подвал дома, где располагалась кузница Каруиханмы. Вполне себе современная, к слову. Пара... горнов, ну или как это называется, несколько станков, несколько наковален. На дальней от входа стене было свободное пространство, где на крючках висели четыре катаны. Вот одну из них, самую нижнюю, Каруиханма и взял.

— Ножны Руми делала, — произнёс он, подходя ко мне. — В свободное от работы время. Прошу, примите в качестве подарка имениннику.

Закончив говорить, кузнец поклонился, протягивая мне катану, которую он удерживал в двух руках.

— Несомненно, Каруиханма-сан, — кивнул я, принимая меч в простых чёрных лакированных ножнах. — А Руми-сан, получается, не только бизнес-леди.

— Искусство создания ножен для неё лишь хобби, — ответил Каруиханма. — Но несмотря на это, качество её изделий на высшем уровне. Она их по старой технологии делает, с обращением к богам, стихиям, различным ритуалам и тому подобное. Блажь, конечно, ну так потому и хобби. Просто ножны делать ей не интересно.

— С какими такими ритуалами? — спросил я подозрительно.

У меня в этом мире уже любые ритуалы подозрения вызывают.

— Без понятия, — пожал он плечами. — Я с ножнами не работаю. Танцы голой с бубном при луне, завывания в храме, тысяча поклонов куску дерева, ну или что там ещё эти сумасшедшие придумали.

— Вы серьёзно? — спросил я осторожно.

На всякий случай.

— Что? Боги, конечно, нет, Аматэру-сан! — взлетели его брови. — Да она максимум материалы в храм относила. Руми не настолько сумасшедшая.

Фух, значит, обычные ритуалы, которые японцы и в моём прошлом мире любили.

Чуть выдвинув из ножен клинок, полюбовался на блики стали, после чего задвинул его обратно. Понять, насколько крута работа кузнеца я не способен, не разбираюсь в этом, так что остаётся полагаться на общественное мнение, которое превозносит Каруиханму.

— Благодарю, Каруиханма-сан, — чуть поклонился я.

— Всегда пожалуйста, Аматэру-сан, — поклонился он в ответ.

Больше мне здесь оставаться незачем, так что можно и прощаться.

— Что ж... — начал я.

Но был прерван очень серьёзным кузнецом.

— Аматэру-сан, — поклонился он ещё раз. — Простите мне мою наглость, но я не могу упустить такую возможность, — после чего вновь склонился в поклоне. — Прошу, позвольте взглянуть на ваш меч!

Как и требовал от меня Цуцуи, я повсюду таскаю с собой чехол с катаной, так что и сейчас он был со мной. Понять интерес кузнеца к настолько легендарной вещи можно, но...

— И чем он вас так заинтересовал? — спросил я.

— До меня дошли слухи, что это "Коюби", — ответил он. — Легендарный меч, переживший бой с Кицунэ.

Вот это и странно, откуда у него доступ к подобным слухам... А, точно, он же с аристократами постоянно общается. Перехватив подарок Казуки правой рукой, дёрнул левым плечом, на котором висел чехол с мечом.

— Только упакуйте его обратно, — произнёс я с улыбкой.

— Конечно, Аматэру-сан, — ответил он, двумя руками принимая от меня катану.

— Честно говоря, не знаю, что в ней может быть интересного, — пожал я плечами.

— Любопытство кузнеца, — ответил Каруиханма, осторожно вынимая меч из чехла, а сам чехол кладя на стоящий рядом стол. — Вы знали, что в Токусиме очень любят оспаривать различные легенды, где участвуют представители вашего Рода? — спросил он, проводя пальцами по ножнам. — Например считается, здесь считается, что тот бой с девятихвостым произошёл не на каком-то там небольшом безлюдном островке, а на Сикоку. А сам конфликт разгорелся из-за меча, что выковал другой кицунэ, живший неподалёку от Токусимы. Вроде как глава лисьего клана пытался затащить кузнеца к себе, чтобы тот делал мечи только им, а он возьми и выкуй очередной шедевр, который подарил главе вашего Рода, — произнеся это, Каруиханма медленно выдвинул меч из ножен. — А некоторые любители мифов и легенд даже утверждают, что тот кузнец уже состоял в клане кицунэ и меч выковал вопреки воле своего главы. Лет пятнадцать назад один режиссёр, выходец с Сикоку, даже пытался фильм об этом снять, но что-то у него там не заладилось.

— Интересное мнение, — улыбнулся я вежливо.

Так-то мне плевать было.

— Я всегда мечтал повторить... — запнулся он. — Выковать меч главе Рода Аматэру. Шедевр, что затмит славу "Коюби", — после чего резко убрал меч в ножны и поднял на меня взгляд. — Это был интересный опыт.

Это он о "Коюби"? И что там интересного?

— Рад, что смог вам помочь, — произнёс я.

— Ну а я вам благодарен, — поклонился он, после чего начал убирать катану обратно в чехол. — И да, этот меч не для вас. Поверьте кузнецу, он выкован совсем для другой руки.

* * *

Поместье буквально ожило с приездом моих друзей. Одна только Мизуки и её бледное подобие — но всё-таки подобие — Тейджо умудрялись наводить шороху и поднимать всем настроение. Райдон с Анеко, Шина, Торемазу, Норико — вроде и не так уж много людей, но искренне улыбаться я стал чаще. Не стоит забывать и о Рейке с Казуки и его друзьями. Последние, правда, сильно стеснялись от такого обилия красоток, но со временем всё-таки влились в компанию. Не в последнюю очередь из-за того, что им не тыкали постоянно в лицо тем, что они простолюдины. Раха, оказавшись в компании такого количества сверстников... плюс-минус сверстников, тоже изображала из себя стесняшку, что было ещё одним поводом улыбнуться. А вот Эрна чаще проводила время с Атарашики.

Сам день рождения мы отметили именно в такой компании — Аматэру и их близкие друзья. Подарки не стали складывать в одну кучку для проверки СБ, а сразу, не отходя от кассы, дарили Казуки. Я был последним, преподнеся своему воспитаннику обшитый клематисом чехол, в котором лежала и сама катана. То, с какой осторожностью и благоговением он вынимал меч, вызывало улыбку и удовлетворение — я определённо угадал с подарком. Вынимать клинок из ножен он не стал, просто осмотрел меч, приложил его к груди и глубоко поклонился.

— Главное, не забывай, — произнёс я с улыбкой. — Меч — это в первую очередь инструмент. Не стоит ему поклоняться.

— Никогда, — произнёс Казуки с серьёзной миной. — Он будет служить. Служить только одному человеку.

Я даже несколько растерялся от подобного ответа, благо что ситуацию спас Тейджо.

— Этот мелкий реально стрёмный тип, — заметил он, сидя за праздничным столом и уплетая данго.

Ну а на следующий день состоялось официальное мероприятие в честь дня рождения Казуки. Проходило оно в здании мэрии, и помимо местной аристократии на нём присутствовали и многие другие аристократы страны. Перечислять всех я смысла не вижу, но топовые Рода страны там были. Как и семейства моих друзей. Ну и Шмитты. И Токугава. И... Много, короче, кто был. А ведь скоро наша с Норико свадьба, на официальной части которой будет ещё больше народа.

Скорей бы уж это всё закончилось.

Уже на следующий день в Токусиме нам делать было нечего, но вылет самолёта, который должен был увести всех разом в Токио, был запланирован только на вечер. А утром после пробежки, тренировки и завтрака ко мне подошёл Казуки.

— Синдзи-сан, — произнёс он смущаясь. — У меня к тебе просьба.

— Говори, — кивнул я с улыбкой. — Помогу, чем смогу.

— Надо кое-куда съездить, — произнёс он, не поднимая глаз. — Только не спрашивай куда, это сюрприз.

— Хм... — выдал я многозначительно. — Ну раз сюрприз, то не стану. Намекнуть-то хоть можешь? Мне ж любопытно.

— Не могу, — ответил он. — Ты скоро сам всё поймёшь.

— Ну как скажешь... — протянул я.

Мне и правда было любопытно. Предположений в голове крутилось столько, что проще и вовсе об этом не думать.

Куда-то там мы отправились в полдень. Не только мы с Казуки, но и наши друзья и Атарашики. Признаю, я не утерпел и попытался по-тихому выяснить у них, что они знают. Не получилось. Атарашики молчала и ухмылялась, а друзья, как мои, так и Казуки, сами были не в курсе. Так я ещё и спалился, поймав его укоризненный взгляд. Ну, нет и нет, потерплю.

Со мной в машине ехал Казуки, остальные расположились в других авто и следовали за нами. Вживую я Токусиму плохо знал, но вот названия улиц, приметные места и сама карта города из памяти никуда не девались, так что куда мы едем, я стал подозревать уже на полпути, а когда увидел в окне толпу людей, убедился точно. Главная площадь Токусимы. Вряд ли все эти сотни... хм, или тысячи? Вряд ли все эти люди собрались тут просто так. Вышли мы на восточной стороне площади, возле огромного торгового центра, но, судя по деревянной площадке возле здания, внутрь мы не пойдём.

Да что тут, блин, происходит? Это как-то связано с днём рождения Казуки?

Я шёл за своим воспитанником прямиком на временную сцену, в то время как Атарашики придержала наших друзей, собрав их в кучку неподалёку. Присутствовали тут и камеры. Большие, профессиональные — такими телевизионщики пользуются. Поднявшись по небольшой деревянной лестнице, прошли чуть вперёд и остановились в центре сцены. Я к тому времени уже и не думал о том, что здесь происходит, пытаясь абстрагироваться от накатывающих на меня эмоций. Целого моря эмоций. Первый раз с таким сталкиваюсь. Я ведьмак, с эмпатией у нас всё непросто, ощущать я могу только очень сильные эмоции, и, стоя перед многотысячной толпой, я словно на берегу моря стоял. Целого моря предвкушения, радости, гордости... воодушевления, если я правильно разобрал эту эмоцию. Ещё и Казуки за правым плечом фонить этим самым возбуждением начал. Это не первая толпа, которую я вижу, но чтобы такое количество людей разом испытывало столь сильные чувства, да ещё и направленные на меня — такого со мной никогда не было. Это сбивало с толку, мешало думать, захлёстывало с головой, мне приходилось прилагать усилия, чтобы держать лицо, иначе я даже и не знаю, на кого был бы похож.

И да, здесь не просто несколько тысяч людей, их тут десятки тысяч. Наверное, и больше пришло бы, но площадь и так не могла вместить всех желающих, так что заполнены были и три широкие улицы, ведущие с площади. Вышедший вперёд Казуки, занял место чуть правее от меня.

— Я не специалист в красивых речах, Синдзи-сан, — произнёс он. — Поэтому буду краток и лаконичен. Вам нужен меч. Клинок, который не будет ощущаться как металлическая палка... — сглотнул он, унимая волнение. — Я хотел вам помочь, но в одиночку это сделать трудно. И тогда я пришёл в Токусиму и бросил клич. И жители города откликнулись. Все. Аристократия и простые люди, преступники и жрецы, мы все объединились в желании помочь вам. Каждый из нас что-то сделал. Мы обсуждали, собирали деньги, организовывали, искали... старались действовать тихо, чтобы это было сюрпризом. Это дар всего города. Сотни тысяч людей склоняют головы и просят принять этот дар.

Посмотрев в сторону собравшихся людей, Казуки поднял и резко опустил руку. После чего из первых рядов токусимцев вышел паренёк лет двадцати, который на вытянутых руках нёс катану. И от него прямо-таки сшибало смесью гордости, воодушевления и восхищения.

— Ни грамма органики, — произнёс Казуки тихо. — Этот меч — сплав традиций и самых высоких технологий.

Взойдя на сцену и подойдя к нам, парень глубоко поклонился, выставив вперёд руки, на которых покоился меч. Чёрные лакированные ножны, белая самэ на рукояти — как правило, это кожа ската, красная обмотка этой самой рукояти, золотистого цвета металлические части катаны. С одной стороны — обыкновенная классика, но... Сложно это объяснить. Для меня в тот момент огромная толпа токусимцев в эмоциональном плане представляла собой нечто аморфное, но, несомненно, единое, и парень, стоящий передо мной с мечом в руках, был... щупальцем этой массы. Не отдельным человеком, а словно рукой этой толпы. Даже не так. Аморфное — не то слово. Я словно перед огромным пылающим нечто стоял, и языки пламени этого существа протягивали мне меч. Я рациональный парень. Материалист. Умом я понимал, что со мной происходит, понимал и боролся с этим. Как мог. Не хотелось мне быть поглощённым чужими эмоциями. Тем не менее... некоторую адекватность я в тот момент всё же потерял.

— Наши души вложены в этот меч, — произнёс парнишка, не разгибаясь. — Не побрезгуйте, господин.

Его последние слова отозвались во мне раздражением. Подняв голову, окинул взглядом многотысячную толпу людей

— О какой брезгливости ты говоришь, Токусима? — произнёс я, незаметно даже для себя используя Голос, от чего парень, стоящий в поклоне и по-прежнему держащий в руках меч, вздрогнул. — Разве кто-то может пренебречь подарком, глядя на ваши души? — сделав небольшую паузу, я продолжил: — Я не понимаю, чем заслужил твоё отношение, Токусима. Восхищение, преданность, уважение. Как я могу пренебречь всем этим при взгляде на тебя? — уже даже не говорил, а цедил я слова. — Это раздражает... Я не желаю больше слышать подобных слов.

И Токусима услышала меня. Парень с мечом начал дрожать, а по толпе жителей города, собравшихся сегодня здесь, пробежала волна. Десятки тысяч человек склоняли головы в поклоне. Из-за чего я поджал губы. Они вообще поняли, что я пытался до них донести?