Черное зеркало, белый алтарь

— Отлично.

— Да, и червя мы удалили. Сами понимаете, тэр ректор, если его оставить, он сейчас бы угробил девушку.

— Да?

— Велена влияет на магический фон, это же не просто яд, а специальным образом обработанный. Не будь девушка так сильна, у нее и пятнадцати минут не было бы. Но велена очень плохо влияет на магов...

Садовар даже поморщился.

— Не надо рассказывать мне общеизвестные истины. Я в курсе, что у нее перенапряжение каналов, что она могла перегореть...

— Нет, тэр Лоринский. Как раз этого нет.

— Нет?

— У нее очень мощные каналы. Нет никаких перенапряжений, даже удивительно. Но пока мы все равно поместили ее в изолированную от магии палату, чтобы исключить даже малейшие случайности. Денек понаблюдаем...

Садовар кивнул.

Фактически, велена давала взрыв каналов и разрушение магической системы. Маг умирал от шока, впадал в кому и не выходил из нее.

Магический яд. Только для магов.

Но если удавалось вовремя поместить мага в госпиталь, все становилось не так плохо. Почистить кровь, установить режим с минимальной магической насыщенностью, и постепенно маг восстанавливался. Не сразу, конечно.

А тут — день-два?

Потрясающе!

Какие от этой иномирянки должны быть сильные дети!

Но червя, конечно, пришлось удалить. Будучи магическим созданием, и лишившись подпитки, он бы принялся выедать своего носителя. Или с удвоенной скоростью, или просто убил бы. Нет магии?

Сойдет и жизненная сила... это же червяк, он безмозглый.

— Значит, завтра вы за ней наблюдаете, а послезавтра ее можно забрать?

— Да, тэр Садовар.

— Хорошо. Я буду искать велену...

— Ни к чему, тэр Садовар.

— Простите? — удивился ректор. — Но я должен...

— Я не так выразился, тэр. Вот это было в кармане у девушки. Посмотрите...

На ладонь Садовара легла маленькая баночка с таблетками. Красненькими такими...

— Мы потому и яд быстро определили. И лечить сразу начали.

— Та-ак...

Баночки такие Садовар отлично знал. Сам закупал... для лазарета!

Ауделия!?

— Причем, половина таблеток здесь с веленой, а половина противозачаточные.

Мозаика сложилась. Садовар скрипнул зубами.

Идиотка ревнивая!

Ведь отлично понимает, что никуда бы он от нее не делся, но...

С другой стороны, и не женился бы. На Ауделии Валор?

Да никогда! Вот она и приревновала, стерва такая! И Нату решила отравить... противозачаточное, говорите? Не сегодня, так в другой бы раз сработало. А велена в медпункте есть. Все дело в дозах, все есть лекарство, все есть яд. В таблетках, надо полагать, ее много, а вот если добавить, когда у мага каналы схлопнулись — такое тоже бывает — может помочь. Пара случаев в Академии была.

Что ж.

С любовницей Садовар сегодня разберется. И пусть не надеется сбежать. Он знает, и где ее искать, и что с ней сделает, когда найдет. Она не на его интересы посягнула, а на интересы Лоринских. А за такое наказание одно.

Смерть.

Хотя можно даже не добивать. Магию она уже, считай, потеряла. Это вред, причиненный студенту — она даже сбежать не сможет. Она уже наполовину мертва.

Но гадюк все равно надо добивать. Они и после смерти кусаются.

Ректор вежливо попрощался с лекарем, и отправился к выходу из лечебницы.

Теоретически — можно телепортироваться обратно. Практически — и так минус три накопителя. Так вообще все запасы в минус уйдут, а заряжать?

Это или самому, или платить... и долго, и дорого. Проще нанять экипаж и доехать до Академии со всем комфортом. Может, еще и подремать в экипаже. В Академии ему точно покоя не будет. А Валор никуда не денется... дура!

Поговорки про жабу в Эр-Сианне не знали, но жабы в нем водились. Жирные...

* * *

Ауделия была в медпункте.

Одна.

Сидела у стола, перебирала какие-то порошки и пакетики, и даже головы не подняла, когда вошел Садовар. Выгорела начисто. Ауры практически не было. Пустое место, чистый лист.

Ректор тоже решил не тянуть.

— Зачем?

— Ты бы на ней женился...

— Да. Но это только для семьи и детей.

— А на мне никогда не женился бы...

Садовар и отрицать не стал. Да и голос женщины, тоскливый, отрешенный, не располагал к умствованиям. Она уже внутренне мертва. Она не собиралась уходить или прятаться.

— Никогда.

— Я тебя любила.

— Сейчас уже не любишь?

— Ненавижу. Не я... никогда... ни за что... всегда недостаточно хороша... ненавижу...

Все было ясно.

И заклинание, которое активировал Садовар, было, скорее, coup de grace, ударом милосердия. Когда душа выжжена, не так важно, жив ты или мертв. Второе даже лучше...

Садовар посмотрел на тело женщины, раскинувшееся на столе, потом подумал, оттащил его подальше от деревянных предметов, благо, пол в помещении был вымощен каменными плитками, и активировал еще одно заклинание.

Испепеления.

Остатки потом можно будет ссыпать в цветочный горшок, вон, на подоконнике, с лилиями. Или оказать Ауделии последнюю милость и развеять пепел по ветру.

И все.

Ауделия жила одна, мужа и детей у нее не было, родные где-то далеко... скажет, что она уехала, никто и проверять не станет.

Так проще. Совесть ректора не то, что не терзала, она даже рядом не проползала.

А то начнется вся эта ерунда.

Покушения на убийство, наказания, расследования, отчетность...

Ни к чему.

Репутация Академии должна быть безупречна. А репутация самого Садовара — тем более. Ему скоро жениться, его имя окажется у всех на слуху... не надо, чтобы его абы кто трепал. Ни к чему.

* * *

Ей плохо.

Ей больно, она почти умирает... я это чувствую.

Я чувствую ее той частью искалеченной души, которая цепляется за алтарь.

И ничего, ничего не могу сделать...

Даже передать ей еще сил.... Она словно бы не может ничего принять.

Она без сознания...

Если бы она тоже пролила кровь...

Но этого не было, НЕ БЫЛО!!!

И я мечусь, словно загнанный зверь, по своей убогой клетке!

Наташа, Наташенька, Ната...

Выживи, прошу тебя!

Если бы я мог молиться мог отдать тебе те силы, которые у меня есть, мог хоть что-то... но меня просто нет. И сил у меня нет...

Остается только вспоминать детскую молитву, которой меня научила мать, и повторять безыскусные слова. И вплетать в них еще одно.

Самое мое заветное желание.

Живи!!!

Пожалуйста, живи...

Глава 11

Очнулась я в кровати.

Белейшее одеяло, мягкая подушка, солнечный свет, заливающий комнату...

Белые стены.

И на фоне всего этого черная клякса. Медичка — медсестричка, которая сидит рядом с моей кроватью и читает книжку. Впрочем, за мной наблюдать она не забывала. Молоденькая такая, чуточку испуганная, с каштановыми волосами и симпатичным личиком. С другой стороны, зачем сюда сажать опытного работника?

Чтобы приглядеть за больным и поднять тревогу, в нашем мире и практикантов хватало.

— Таэра, вы пришли в себя?

Я попробовала вдохнуть. Кашлянуть.

Получилось неплохо. Слабость в теле чувствовалась, но в остальном — нормально.

— Д-да.

Говорить тоже получилось.

— Дать вам попить?

— Да, пожалуйста.

Девушка засуетилась. Приподняла меня каким-то приспособлением, поднесла к губам поильник... ничего вкуснее этой воды с каким-то кисловатым соком, я не пробовала в жизни!

Восхитительно!

— Спасибо, таэра...

— Син.

— Спасибо, таэра Син. Что со мной случилось? Я в больнице... лечебнице?

— Да, таэра Лискина. Если позволите, я позову лекаря, и он вам все расскажет.

— Я буду вам очень признательна, — выдавила я.

Хотелось еще пить и спать. И слабость эта...

Что со мной случилось-то? Анафилактический шок? Мало ли какие средства мог использовать ректор, может, у меня на них аллергия?

Долго ждать не пришлось, сестричка вышла из палаты, а вскоре ее дверь открылась, и вошел лекарь. Невысокий, седой, такой подвижный весь, сухощавый...

— Таэра Лискина, добрый день.

— Здравствуйте, тэр.

— Тэр Игон. Можете так меня и называть.

Могу. Знать бы еще — имя это или фамилия. Но на всякий случая я поблагодарила и уставилась на врача преданными пуделячьими глазами. Тактика не подвела.

Меня осмотрели с помощью какого-то приборчика, похожего на калейдоскоп с ручкой и колесиком сбоку, потом еще поводили надо мной приборчиком, похожим на плоскую тарелку, которая надевается на ладонь, и покивали своим мыслям.

И разродились.

— Таэра Лискина, вы были отравлены веленой.

— Чем? Простите, тэр Игон, я не знаю, что это такое.

— Магическое вещество, которое вступило в конфликт с афродизиаком и принялось разрушать ваши энергетические каналы.

Честно говоря, первое, о чем я подумала...

— Я стала обычным человеком?

Тэр Игон сдвинул брови.

— Вы остались магом, таэра.

Я перевела дух.

— Спасибо за хорошее известие, тэр. Я иномирянка, и не знаю, чем бы я могла заниматься в вашем мире, потеряв силу.

Тэр чуточку смягчился.

Видимо, нахлебался от магического высокомерия, хотя казалось бы — чего уж глупее? Кишки, геморрой, сердце... все у магов, как у людей. А понтов — хоть лопатой отгребай.

Как аристократия в девятнадцатом веке. Тоже до многих не доходило, что кровь у них красная, а не голубая. А вот когда штыком потыкали...

— У вас все будет хорошо, таэра. Спасибо вас то, что у вас хорошо прокачанные каналы. Велена, знаете ли, заставляет их расширяться, а потом резко сужаться. После этого они и распадаются, кстати, достаточно быстро. Маг сгорает, не выдерживая большого объема силы, и погибает. Это если ненаучно.

Научно мне и не требовалось.

— Я правильно понимаю, что мои каналы выдержали этот объем?

— Да, таэра. Сразу они не разрушились, а уже здесь мы вами занялись. Скажите спасибо тэру Садовару Лоринскому, который принес вас сюда сразу же, как вы потеряли сознание.

— Скажу, — кивнула я.

— А мне можете сказать, откуда вы взяли яд?

— Я не пила этой велены, — качнула я головой. — Тэр... я не знаю...

— Вот эти таблетки?

Коробочка мне была знакома.

— Это противозачаточное средство. Мне его дала таэра Валор.

— Противозачаточного там было пополам с веленой. За что она могла вас не любить?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Даже не догадываюсь...

Ладно. Справедливости ради — за ректора. Но дурость же! Дважды и трижды дурость!

Она что — ничего не понимала? И что на ней не женятся. И что я — жертвенная корова? И смысл меня травить?

Что она от этого выиграет? Вроде не идиоткой казалась, а вот оказалась...

Тьфу, ревнивая дура.

— И все же, таэра?

— Я могу предположить только одно, — пожала я плечами. — Я в этом мире без году неделя...

— Без году неделя? Забавное выражение. У вас так говорят?

— Да, тэр Игон. И не так еще говорят. Вот, я в этом мире недавно, и врагов нажить как следует не успела. А вот таэра Валор могла желать кого-то отравить... это ведь стандартные коробочки?

— Ну да...

— И противозачаточное в Академии требуется регулярно.

— Все верно, таэра.

Этот я уже почерпнула из дамских сплетен. А почему нет? Магия позволяет и восстановить девственность, и кое-что другое, более важное. А именно — почистить ауру.

Секс — это ведь не просто так.

Как сказал кто-то из поэтов, сплетенье душ, сплетенье тел, судьбы сплетенье...*

*— Наташа немного коверкает Пастернака с его 'Зимней ночью'. На озаренный потолок Ложились тени. Скрещенья рук, скрещенья ног, Судьбы скрещенья. Прим. авт.

При сексе происходит определенное запечатление. Две ауры смешиваются, обмениваются информацией... чтобы ее вычистить требуется время. Для мужчин, что самое печальное — месяц. А вот для женщины до нескольких лет.

И тут неравноправие.

Есть и утешение.

Магия позволяет и невинность вернуть, и чистую ауру. И этим пользуются в Академии. Не все, только самые смелые, но случается. Иногда и браком заканчивается, иногда — нет.

Английский принцип.

Хоть ты козу люби, но за закрытой дверью. То есть — чтобы никто не знал и не видел. Дикари-с.

— Может быть и такое. Хорошо, я сообщу тэру Лоринскому о ваших словах.

— Тэр Игон, а долго мне здесь лежать?

— Сегодня полежите. А к вечеру, или завтра с утра мы вас выпишем.

— Спасибо, — искренне сказала я. — А можно что-то покушать?

— И можно, и нужно, таэра, — тэр Игон сдвинул брови. — Хочу сделать вам выговор, хоть вы и будущая магиня. Учтите — червь достаточно опасное существо. Не советую вам больше к нему прибегать. За те минуты, которые мы вас спасали и чистили вашу кровь, вас очень серьезно высосали. А могло и вообще убить. Вас спас ваш объем. Но если еще раз повторится что-то подобное, мы можем и не успеть.

Я потупилась.

Вот как сказать этому симпатичному человеку, что не виноватая я? Без меня — меня очервячили?

— Я постараюсь поумнеть, тэр Игон.

Это вполне устроило лекаря, он потрепал меня по руке и вышел из палаты. Зато вернулась таэра Син. Засуетилась вокруг, помогла встать, добраться до санузла, привести себя в порядок...

Червяк, говорите?

С-Самки собаки!!!

И других слов я тут не нашла! Я килограмм на двадцать похудела! Не меньше! И животик печально обвис...

А ведь могли и вообще угробить...

Я понимаю, мечта идиотки — похудеть так, чтобы не переставать при этом лопать, что захочется. Но зачем же так радикально?

* * *

Вечером в гости ко мне зашел — кто бы вы думали?

Тэр Аделас.

— Адди! — обрадовалась я ему, как родному.

Не то, чтобы я сильно скучала, или валялась без дела. Я уговорила медсестричку притащить мне все книги, которые есть в отделении, и сейчас глотала уже третий роман.

Тоже польза, кстати говоря.

Романы все были относительно современные, так что я знакомилась с окружающим миром. Не идеально, но где тот идеал?

— Ната, я когда узнал, что ты здесь, мне чуть дурно не стало. Как твои дела?

— Уже почти отлично.

— Ты так похудела...

— Ну хоть какая польза, — вздохнула я. — и то сомнительная.

— Ты и раньше была хорошенькой,— тут же исправился Аделас, — а сейчас просто красавица.

Я фыркнула.

Вот не могла я его воспринимать, как мужчину. Ну, парень. Ну, студент.

Но мужчина?

Не получается! Так, зародыш, из которого что еще вырастет и когда? Из многих так мужики и не вырастают, до самой смерти личинками ползают. Зато тепло, удобно и думать не надо.

— Как дела у Далии?

— Намного лучше. Она, кстати, тоже похудела. Мы с ней поговорили, и решили пожениться после Академии. Попробуем жить друзьями, а если не получится, дадим друг другу свободу.

— Тоже отличный вариант, — оценила я. — Главное, пробовать, а не принимать все, чем вас пичкают.

— Благодаря тебе. Спасибо...

— Не стоит благодарности. — Тем более, она даже правду мне рассказать не позволяет. Дешево ты меня ценишь... — Рано или поздно, вы бы нашли общий язык. Я просто помогла вам сделать это чуточку пораньше.