Черное зеркало, белый алтарь

Тэр посмотрел на меня, как на врага народа.

Ну еще бы, я ж ему ревизию пообещала. На всем складе... а то и чего повеселее. Смотря, что ректор придумает.

— Сейчас поищу... может, хоть что-то найду...

И удалился в глубины склада.

Я посмотрела на Аделаса.

— Тэр, что именно может получить курсант вашей Академии.

— Кур... сант?

— А у вас кто?

— Студенты. Ученики...

— Так что может получить студент вашей академии?

Спустя полчаса легкого шантажа и торга, я стала обладательницей двух комплектов формы — обычная и еще раз обычная. Ее же стирать надо, она белая. Один комплект парадный, на выход, с золотым галуном, с какими-то шевронами... потом рассмотрю, что на них нарисовано. Два зимних комплекта, утепленных.

Больше всего это походило на блузку и юбку. Плюс накидка, типа удлиненного воротника. В крайнем случае, можно надеть только накидку и скрепить брошью с эмблемой факультета. Конечно, к этому придираются, но мало ли что?

Спортивная форма.

Лосины, выданные не без злорадства, и толстовка, чуточку непривычного кроя.

Носки.

Платки.

Тапочки (белые!!!), ботинки и сапожки. Все из натуральной кожи, прелесть, а не обувь.

Шарф и плащ. И даже сумка.

И надо было видеть, с каким выражением лица мне все это выдавалось.

Разорили хомяка! Обездолили...

Я даже подумала, не дать ли ему взятку? У меня в глубине сумки лежал 'стаканчик'. Знаете, есть такие, в них дешевая водка продается. На всякий случай, на два глотка. Или рану продезинфицировать.

Потом решила, что перебьется. Не люблю тех, кто вымазживает взятки. Сделал бы все сразу и качественно — отблагодарила бы. А вот так, из-под палки — фу! И еще раз фу!

К ректору!

Аделас едва не согнулся под тяжестью еще одной сумки, но мне взять в руки ничего не позволил. До общежития он меня проводил честь по чести, даже мою старую сумку нес, хотя сумкой это можно назвать только из вежливости. Скорее уж — чемоданом в миниатюре. И вес больше пяти килограмм.

Как шутит моя подруга, дамская сумка — аналог Бермудского треугольника. Попасть туда может, что угодно. Но что и когда оттуда выпадет? И в каком состоянии?

Ладно, лишь бы очередной американский авианосец не нашелся, а то опять во всем русские будут виноваты.

* * *

Общага мне понравилась.

Белые стены, светлые чистые окна, видно, что моют здесь ежедневно. На полу — ковер. Дорожка, конечно, но где те дорожки в нашей общаге?

У нас засаленные перила лестницы, тараканы на общей кухне (магические, ничем не выведешь), старая мебель, которую гробило не одно поколение студентов.

Здесь — все светленькое, чистенькое, аккуратное... может, это все построили год назад?

— Тэр Лоринский?

— Наташенька, для вас просто Аделас, сделайте милость.

— Тэр Аделас, скажите, давно ли построено общежитие?

— Да уж лет шестьсот, Наташенька.

— А ремонт давно делался?

— Вам здесь не нравится? Я поговорю с дядей... действительно, ремонта здесь уже лет двадцать не было. Кошмар!

Двадцать лет — и ничего не скрипит? Не разваливается? Не течет?

У меня слов нет. Вот это — точно самая крутая магия мира. А вот и моя комната. И соседка...

Эх, Татка, втравила ты меня в историю! Знала бы — сидела бы дома в тапочках и картошку фри жевала. А в этом мире даже Макдональдсов нет. Отсталые люди...

* * *

Дверь комнаты выглядела так, что в нее даже стучать было страшно. По антиквариату грязными лапами барабанить!

Дубовая, с роскошной фурнитурой...

В России такое стоит в особняках олигархов. Наверное. А здесь — в общаге! И ведь не одна такая дверь, они здесь все такие, по коридору, сколько я вижу.

Тэр Аделас коснулся дверной ручки. Отполированной, натертой до нестерпимого блеска.

— Дон-н...

В комнате прозвенел колокольчик.

Ждать пришлось недолго, примерно через пару минут дверь комнаты распахнулась, и на пороге возникла девушка.

Я позавидовала. Тихо, но отчаянно.

Вот бывает же, создает планета такое совершенство? Такие девушки встречаются на обложках журналов, но там это дело рук фотографов и пластических хирургов. А здесь все вживую.

Фигура — модели плачут в сторонке. Классическая — узенькая, на зависть Людмиле Гурченко, талия, высокая грудь и широкие бедра. Волосы золотистые, волной, до пояса, завиваются крупными кольцами. Глаза громадные, карие, бархатистые, черты лица — просто идеал. Выпусти такую на улицы, мужчины передерутся.

А тут стоит это совершенство, глазами на нас хлопает. И брови черные, и ресницы. И кажется, без краски. Как такое бывает?

Слов нет, одни эмоции...

— Тэр Лоринский?

— Таэра Далион, это ваша новая соседка. Таэра Лискина. Прошу вас отнестись к ней дружелюбно и помочь, по мере сил. А если нужна будет моя помощь, я буду только рад. Наташенька, располагайтесь, завтра мы с вами купим все необходимое. Сегодня уже поздно.

Аделас расцеловал дамам ручки (первый раз в моей жизни), посмотрел со значением (почему-то на меня) и откланялся. Тоже в буквальном смысле, ушел с поклоном.

Я только головой покачала.

— С ума сойти...

— Адди тебе понравился? Да ты заходи, не стой на пороге! Я так рада, что у меня теперь есть соседка, я думала, кого ко мне подселят...

— Я... это...

Наверное, выглядела я при этом, как идиотка. Ну и ладно. Бывает.

— Меня Далия зовут. А тебя?

— Наташа.

— Вот и познакомились. Пойдем, я тебе покажу нашу комнату!

Далия поняла, что адекватного ответа от меня не будет, цапнула за руку и потащила внутрь, продолжая при этом болтать.

Далия Далион.

Забавно.

* * *

Внутри комната была замечательной. Квадратов шестьдесят, она четко делилась на две половины, и в каждой половине три зоны. Для сна — диван. М-да, неудобно. Повернусь — и на полу.

— Это кровать, только раскладная, — пояснила моя соседка. — Вот, смотри...

Она небрежно коснулась бляшки в изголовье. Диван сам по себе разложился и трансформировался в кровать. Роскошную. На такой даже нам с Туськой тесно не было бы.

— Днем это надо убирать... конечно, неудобно, но приходится, — сморщила носик соседка.

Я только головой покачала.

Не имела ты дела с мебелью фабрики 'Богатырша'*. Вот уж где жуть жуткая! Чтобы сложить диван, надо сначала на нем попрыгать, потом потянуть, потом толкнуть... и силой обладать действительно богатырской.

Нормальный человек с таким-то и не справится.

*— фабрика действительно есть, и мебель у них ужасная. А название я поменяла. Прим. авт.

А тут — движение пальца, а неудобно! С ума сойти!

Вторая зона — рабочая. Явно. Стена завешана книжными полками, стоит большой стол, причем половина стола явно для конспектов и бумаг, а половина лабораторная. Даже маленькая раковина есть.

Третья зона — личная? Стоит шкафчик, трюмо, изящный стул... он подо мной не рухнет?

— Конечно, здесь тесновато, но это общежитие. Приходится терпеть трудности, — вздохнула красотка.

Я представила ее реакцию на санузел в нашей общаге, с неработающим душем и отожравшимися мокрицами, и покивала. Да, будем терпеть. Ах, такие тяготы!

Санузел, кстати, был шикарным.

Ванная, душ и унитаз, чуточку непривычной формы, но вполне узнаваемый. Раковина и несколько шкафчиков.

— Кошмар, конечно, — Далия развела руками.

Действительно, вот кошмар-то! Ванная всего пятнадцать квадратных метров! Королевство маловато, развернуться негде!

В туалет в общаге я боком проходила. А тут, как ни старайся, ничем об угол не заденешь. Как так жить? Сплошные трудности.

* * *

Следующие полчаса я осваивалась.

Далия оказалась неплохой девчонкой, в меру болтливой и дружелюбной. Но к этому я привыкла. Красотки ко мне, кстати, всегда относились нормально. На моем фоне и крокодил-то выглядит как прима-балерина, а уж такая, как Далия и вовсе ослепляет. Все познается в сравнении!

В этом общежитии все было завязано на магию. Вообще — все!

Свет, вода, мебель...

Вешаешь в шкаф одежду — и достаешь свеженькой и выглаженной.

Кладешь продукты в специальный шкаф — и там останавливается время. Можно на год туда варенье положить, и оно будет, как в первый день. Время идет, пока шкаф открыт, и там ничего не пропадает.

Слов у меня не было, одни междометия. И наверное, я выглядела полной дурой, когда Далия, понимая, что я никакая, покачала головой, и уложила меня спать.

Белье пахло лавандой. Настоящей, не химической. Я лежала, глядела в темноту, и думала, что наверное, мне повезло?

А Туська?

Если все будет хорошо, я ее вытащу сюда. Обязательно. А пока лучше помолчать.

* * *

— Что скажешь?

— Очередная идиотка. Все они такие.

— Думаешь, проблем не будет?

— Уверен.

— Ты всех предупредил?

— Конечно!

— Тогда пошли.

Двое мужчин вышли из кабинета, прошли по зданию Академии, поднялись на башню.

Да, ритуальный зал в Академии был на башне. Причем, башне обсерватории, которая стояла отдельно от других зданий.

Мало ли что?

Хоть не завалит.

А если повезет, то и Академию взрывом не накроет.

В ритуальном зале их уже ждали четверо человек. Была активна шестиконечная звезда, четыре угла уже заняты, свечи горят, жертвенное вино и зерно готовы...

— Что так долго? — сдвинул брови один из участников.

— На этот раз попалась более противная девка. Пока Аделас освободился, вот и пришлось подождать, — ответил ректор.

Второй из ожидающих махнул рукой.

— Ладно уж. Мы-то поможем и уйдем, а ему, бедняге... — и препохабно захихикал. — Там такая бабища, что амулет для левитации покупать придется, иначе не справится.

Аделас надулся, но старший родственник не дал ему времени пострадать, и подтолкнул к нужному месту в гексаграмме.

— Становись, не тяни время.

И встал на оставшееся место сам.

Ритуал подчинения воли...

Как — подчинения?

Понятно же, иномиряне не все — идиоты. Многие, но не все. И надо чуточку им посодействовать. Усилить доверие, снизить критическое восприятие, чуточку расслабить...

Это не полноценное воздействие на разум. И куклой человек не станет.

Хотя бы потому, что став куклой, иномирянка будет отрезана от магии. Такой вот закон...

Свободы воли.

Или ты маг, или ты у кого-то в подчинении. Почему так? Искали, размышляли, философские трактаты писали — все равно не доискались. И приняли, как оно есть.

Свободная воля — свободная магия.

Но человек со свободной волей может задать множество весьма неудобных вопросов. А потому...

На свободу воли никто не покушается. А вот на критичность восприятия... немножко...

Не полноценная магия невидимости или сокрытия, а просто — отвод глаз. Смотри в другое место.

Не полноценная ментальная магия, а так... даже не насилие над волей. Это можно преодолеть, стряхнуть... только вот для начала об этом надо задуматься. А задуматься заклинание как раз и не даст...

Прядь волос летит в огонь, горящий в центре.

Туда же льется вино.

Туда же сыплют зерно горстями.

И наконец, произносят имя.

Наталья Александровна Лискина

Никто и не знает, что здесь и сейчас ритуал не сработал. Одна — НаталЬя, вторая НаталИя. Одна Александровна, вторая Алексеевна.

Имя не то.

Ритуал с самого начала нарушен, и сеть беззаботности не ложится на разум девушки. Ум ее останется по-прежнему острым и ясным. Но узнать об этом нельзя.

Сеть не видна. Она не чувствуется. Не определяется никакой диагностикой, разве что самой тщательной, но для этого надо бы обследовать женщину не обычным магам, а специально обученным ментальным... или лекарям.

А внешне...

Внешне это никак не проявляется.

Правда, кто-то из магов чувствует легкое неудобство во время ритуала, но...

В ментальной магии важен и опыт. Ритуал провели. Сработал он, не сработал... он применяется слишком редко, поэтому никто не видит разницы. Да и внешних спецэффектов тут нет. Не сверкают молнии, не меняется цвет огня...

Мысль — нематериальна.

Поэтому девушка остается при свободе воли. Волосы от одного человека, имя от другого, принцип тот же самый, что и со сглазом, с порчей... он просто не ляжет

Заклинание не легло.

Но маги об этом так никогда и не узнали. На них заклинание никто не накладывал, но к тому, что все иномиряне дураки и легкая добыча, они тоже привыкли. Расслабились...

Снизили критическое восприятие. На свою голову.

Глава 2.

Утро началось волшебно. С запаха чая с мятой.

Может, это был и не совсем чай, но пахло вдохновенно. Я невольно высунула нос на запах. Чай. И сдоба. Свежая...

Далия уже была одета, подкрашена и сидела за маленьким столиком.

— Наташенька, ты проснулась?

— Д-да...

— Тогда умывайся и присоединяйся! Я немного похулиганила, воспользовалась твоим статусом иномирянки, и попросила принести нам завтрак в комнату. Будешь?

Желудок взвыл.

Он точно будет, можно и не спрашивать.

Я печально вздохнула, и отправилась умываться.

Выгляжу я с утра ужасно. Впрочем, с вечера не лучше. Не помог даже магический шампунь, который, по утверждению Далии, восстанавливал волосы. И мыло, которое разглаживало кожу. Как ни крутись, из зеркала смотрит динозавр. С отекшим и недовольным лицом.

Ну кто, кто придумал так рано вставать? Почему нельзя начинать жизнь с полудня? Садюги.

Далия встретила меня улыбкой.

— По булочке?

В результате она съела одну булочку. Я остальные девять. Запила чаем, зажевала конфет, и поняла, что заморила червячка. Какие-то они несерьезные, эти булочки. Вот гамбургер съешь, так сразу наедаешься... лучше, конечно, три гамбургера. Или четыре. А тут...

Что было, что не было.

— Думаю, скоро зайдет тэр Лоринский. Вам сегодня надо будет много купить. Ох уж эти мужчины, вытащить девушку в другой мир, не дав ей собрать вещи! Столько всего нужно, а они... ничего эти мужики не понимают!

Я развела руками. Действительно, неудобно.

— Я побегу на лекцию, а ты жди. Преподаватели в курсе, никто ругаться не будет.

Оставалось только кивнуть.

Ладно, будем ждать.

* * *

Когда Далия ушла, я вывалила на кровать содержимое своей сумки. При ней как-то не хотелось. Выглядело бы это... вот пригласил Принц к себе Нищего, а тот достает из кармана дохлую крысу, и начинает за хвост ее вертеть, в королевских-то покоях. Хотя в те времена, в Англии, и живая б крыса никого не удивила. Антисанитария там была такая, что мухи дохли на подлете.

Но это история. А вот реальность...

Что носит девушка в своей сумке?

Штук шесть шоколадных батончиков.

Кучу всяких бумажек, от квитанции до чеков.

Полиэтиленовые пакеты.

Телефон и планшет, зарядки и аккумулятор, ручки и карандаши, косметику и парфюмерию...

Отдельно идут самые нужные вещи.

Мультитул. Многофункциональный нож. Отвертка с набором насадок. Живя в общаге, понимаешь, что без этих вещей лучше домой не заходить.

А до кучи еще отмычки.

Тут такое дело...

Общага — и этим все сказано. Застревали мы с Таткой и в комнате, и в душе, и в туалете... заедает там все, до чего ни дотронься. И не только у нас.