Двигаться дальше

Уверен, что она по итогу расплачется, так что поддержка будет необходима.

7 июня, суббота

Вот и наступила суббота, такой важный сразу по многим пунктам день. Утром я, только проснувшись, сразу же повторил себе их.

Пункт первый — репетиция пьесы в драмкружке.

Пункт второй — личное дело Котоми.

Пункт третий — ещё одна попытка провести ночь с Кё.

Ну и ещё уроки в начале дня. Сейчас я все дни провожу в учёбе, надоело до жути, но иначе меня с работы и без руки погонят. А завалю экзамены и вновь назначат летнюю школу — Кё меня в обещанном море утопит. Благо Котоми всегда можно воспользоваться как справочником, благо она более-менее работает над речью так, чтобы даже я понимал её лекции. Поэтому оставим беспокойство об учёбе и ещё раз сосредоточимся на трёх сегодняшних китах.

Пьеса. Котоми. Кё.

Для репетиции Коумура-сенсей выбил настоящую сцену, с занавесом и зрительским залом. Зрителей, к счастью, не завёз — Нагиса и так ходила с каменным лицом, постоянно шевеля губами.

— Не волнуйтесь вы так, Фурукава-сан. — заметил её нервозность учитель, когда мы всей компанией собрались на сцене. — Даже если сейчас запутаетесь, то целая неделя выправиться у вас будет. Но по мне так не запутаетесь, раз столько готовились. Или у вас боязнь сцены?

— Есть немного. — призналась Нагиса. — Мне страшно будет выступать перед множеством людей... я думаю представить, как они все сидят в нижнем белье, но это так постыдно...

— Кто вам сказал такую глупость? — удивился Коумура-сенсей, и я с невинным видом поспешно отвернулся. — Не надо никого ни в чём представлять, Фурукава-сан, просто сконцентрируйтесь на том, чтобы с выражением прочитать пьесу. Оказаки-сан, как насчёт того, чтобы немного усилить яркость и изменить угол падения? Если Фурукава-сан не будет нормально видеть зрителей, то ей легче будет сконцентрироваться.

— Но её саму должно быть видно... — призадумался я, уставившись на прожектор.

— Разумеется. Не бойтесь, у меня есть небольшой опыт подобного, так что объясню, куда и как. Сунохара-сан, вам лучше перетащить синтезатор на противоположную сторону, так акустика в этом зале будет лучше. Ичиносэ-сан, в суфлёрную будку вон туда. Миядзава-сан, Фуджибаяши-сан, проходите в зал и выбирайте любые места, я скоро к вам присоединюсь. Постарайтесь быть строгими в критике, если махнём рукой на ошибки, то зрители махнут рукой на нас. Всё, все тут, все готовы — приступаем.

Принявший командование Коумура-сенсей при всей внешней дружелюбности и улыбках не ведал жалости. С прожектором мы возились целый час, освещая Нагису так и сяк, пока наконец луч света не начал падать так, чтобы и девушка зала не видела, и по глазам ей не било. По пути учитель откопал где-то рупор и кричал в него то мне вовремя передвигать прожектор, то Нагисе не стоять столбом. Юкинэ подсела к нему, они быстро посовещались и Коумура-сенсей перешёл на сцену, что-то объясняя Нагисе — я сверху не слышал, что. После этого она прочитала монолог ещё раз, а я навострился вовремя сопровождать её светом прожектора. Коумура-сенсей ещё раз зашёл на сцену, теперь уже обратившись к Котоми. Нагиса вновь начала читать, на этот раз останавливаясь в случайных местах и позволяя Котоми подсказывать ей. Коумура-сенсей остался доволен, но ещё пару раз прогонял нас сделать одно и то же.

— Можно считать, что всё прошло успешно. — сказал он, когда мы вновь собрались на сцене. — Немного шероховатостей есть, я их сведу в одно и после выскажу, а сейчас можете расходиться, вам наверняка на подготовку классов надо. Оставьте сентизатор, Сунохара-сан, здесь его никто не потревожит.

Встретиться у Котоми мы договорились заранее, а та ещё вчера наготовила кучу горячих бутебродов и притащила газировку. Кё с Томоё, как я и предполагал, не появились даже на репетиции — чем ближе фестиваль, тем больше у них дел. Ребята вновь расселись за столом, который мы после прошлого раза не стали убирать, точно так же радостно общаясь, а я сразу вышел в сад, игнорируя недоумённые взгляды Котоми.

Кё не было, как и этого Ацухиро. Сказали же ему — понаблюдайте, как мы придём, и минут через пятнадцать подходите. Нет, где-то тормозит.

— Чего, сестру высматриваешь? — Рё тоже вышла наружу.

— Нет, она-то прибежит. — ответил я. — Тут один человек к Котоми должен прийти.

— А, понятно. — она не проявила особого интереса. — Томоя, пока мы тут одни — спасибо тебе за то, что порвал со мной и тем самым спас жизнь Каппею.

— Это очень странная формулировка.

— Какая есть. — Рё даже чуть улыбнулась. — Но серьёзно, я обдумала многое за последнее время и пришла к выводу, что такой вариант для нас лучший. Я тебя всё равно не прощаю — то, что ты сделал, непростительно, пусть даже и не было выхода — но претензий не имею и ругаться больше не желаю.

— Всё равно прости. — я тоже слегка улыбнулся. — И Рё, то, что мы расстались, не означает, что мы не можем общаться и быть друзьями.

— Я не против. — она пожала плечами. — Но Кё ревнива, так что объяснишься с ней ты.

— Знаю и объяснюсь.

— Угу. Кстати, ты в курсе, что она намерена тебя сегодня в постель затащить?

— Да, мы заранее договорились.

— Ишь как. Томоя, нам тут мама беседу обучающую провела на тему того, кто с кем и что может в постели делать, поэтому если захочешь минет — просто попроси её, не откажет.

— Рё, а не слишком ли ты мала для таких слов?

— Ну я же не мала для выбора работы, апатии, вкалывания на учёбе и долга перед больницей. — махнула она рукой. — Так что не придирайся, а пользуйся советом. Кё в тебя влюблена настолько, что многое может позволить, потому не стесняйся. Она со своим небольшим бзиком на наглости только рада будет.

— А вот и этот самый человек. — порадовался я возможности сменить тему. — Спасибо, Рё, подумаю. Можешь вернуться в дом? Котоми сейчас присутствие всех нас потребуется.

— Да пожалуйста. — она похлопала меня по плечу и ушла.

Ацухиро подошёл к калитке и вопросительно взглянул на меня. К счастью, он избавился от плаща и очков, которые надевал, чтобы не привлечь внимания Котоми (и привлечь внимание всех остальных), но всё равно остался в официальной белой рубашке и чёрных брюках.

— Ацухиро-сан, мы здесь не соблюдаем дресс-код, если что. — сказал я, открывая ему калитку.

— Простите, Оказаки-сан, но я не могу одеться иначе для встречи с Ичиносэ-сан, особенно такой важной. — ответил он. — Фуджибаяши-сан тут будет?

— Она придёт чуть попозже. Можете заходить, только после меня. — я быстро зашёл в дом и направился к Котоми. Та со странным интересом слушала Нагису, что-то рассказывающую про булочки.

— Котоми. — я положил руки ей на плечи, и девушка вздрогнула. — Здесь человек хочет с тобой пообщаться.

— Хорошо, Томоя-кун... — она встала, повернулась к вошедшему Ацухиро, застыла — и вновь развернулась ко мне.

— Томоя-кун, но это же... плохой человек... — в её глазах заблестели слёзы, и стол притих, вслушиваясь.

— Котоми. — я продолжал держать её за плечи. — Ещё одно правило общения: иногда придётся говорить с людьми, которые тебе не нравятся или грубо себя ведут. Не все люди такие, как собравшиеся здесь мы, очень многие злые, жестокие и неприятные как минимум по отношению к тебе. Но ты должна уметь общаться и с такими, говорить, чего хочешь ты, и выслушивать, чего хотят они. Это может оказаться важно для тебя или для других людей, гораздо важнее, чем не говорить с ними и чувствовать себя прекрасно. Кроме того, неприязнь к человеку не означает, что он плохой и так между вами будет всегда. Ты знаешь, что год назад я и Кё люто враждовали, и ни одна наша беседа не обходилась без оскорблений?

А ещё мы уже тогда были влюблены друг в друга. Но уточнять это я не собираюсь. Котоми удивлённо распахнула глаза, а затем без проблем позволила себя развернуть и подтолкнуть к безмолвно ждущему мужчине.

— У него к тебе дело, Котоми. Очень важное дело, так что, пожалуйста, поговори с ним и узнай, чего он хочет.

Котоми оглянулась на меня, а затем решительно кивнула, повернулась к мужчине и всё же дрожащим голосом сказала:

— Здравствуйте... Ацухиро-сан. Какое дело вас ко мне привело?

— Здравствуйте, Ичиносэ-сан. — мужчина поклонился, и Котоми быстро поклонилась в ответ. — Для начала простите, что тогда на вас накричал. Я не должен был ни пугать вас, ни произносить таких слов, но увы, думал только о себе и о бумагах ваших родителей, совсем не понимая, каково пришлось вам, маленькой девочке, после такого известия. Это было крайне непростительно с моей стороны. — и он вновь поклонился. Котоми некоторое время помолчала, вновь оглянулась на меня, получила одобрительный кивок — и ответила:

— Простите и вы, Ацухиро-сан. Я сожгла бумаги, потому что, как вы и сказали, была маленькой девочкой, и надеялась, что после этого бог сжалится и вернёт моих родителей. Я... была совершенно не в себе и только позже поняла, что натворила. Простите. — они вновь раскланялись, а затем Ацухиро протянул Котоми металлический кейс с пятнами ржавчины по всему корпусу.

— Это вам, Ичиносэ-сан. Видите ли, очень долгое время считалось, что обломки самолёта унесло течением, тел, как вы знаете, так и не обнаружили... однако выяснилось, что супруги Ичиносэ перед падением успели оставить вам это... послание.

Котоми резко выхватила кейс из рук Ацухиро, открыла его — и застыла. Все осторожно встали и вытянули голову, пытаясь рассмотреть, что внутри, но девушка развернулась и положила его на стол, продемонстрировав содержимое.

Там был плюшевый мишка — поблеклый, потрёпанный, но всё ещё сохранивший бурую расцветку плюшевый мишка. Он гордо возлежал на стопке бумаг, уложенных в пластиковую папку. Котоми взяла его, посмотрела на бумаги, на мишку — и повернулась ко мне.

— Томоя-кун... — прошептала она. — Когда мама и папа... выбирали подарок... я попросила их этого медведя... и... они... не успели... — она стала проглатывать слова, захлёбываясь рыданиями, и я, мысленно попросив прощения у Кё, притянул девушку к себе. Она уткнулась прямо в грудь и рыдала, громко и протяжно, вновь обращаясь к родителям, которых уже никогда не увидит. Нагиса и Юкинэ подошли её утешать, но только и могли что гладить по волосам.

— Это именно те бумаги, копию которых сожгла Котоми? — проверил я свою догадку.

— Да. — кивнул Ацухиро. — И мы решили, что они должны принадлежать Ичиносэ-сан, а я обязан был передать их лично ей в руки, но увы...

Увы, вместо этого Котоми шарахалась от человека, который обругал её в самый худший момент жизни, а сам человек не нашёл ничего лучше, чем в подозрительном облике заговаривать с ней.

— Ну-ну, Котоми, всё в порядке. — я аккуратно похлопал по спине едва не икающую девушку. — Посмотри эти бумаги, всё ли так и на месте.

— Хорошо, Томоя-кун. — как по приказу она потянулась к кейсу — и вновь застыла, уставившись в одну точку.

— Они успели написать только это. — Ацухиро рискнул подойти поближе так, чтобы видеть содержимое кейса. — Записку с просьбой передать находку их дочери, Котоми Ичиносэ. По счастью, выловившие кейс рыбаки знали английский, но не знали, куда именно отправить её. Нам сказали, что он путешествовал по всей Азии и даже побывал в России, прежде чем добрался сюда.

Котоми молча продолжила осматривать кейс, затем аккуратно закрыла его. Медвежонка она так и не выпускала, прижав к груди как своего ребёнка.

— Ацухиро-сан, я... рассмотрю это позже, хорошо? — она устало зажмурилась.

— Разумеется, они теперь ваши. — вежливо ответил мужчина. — А теперь, если извините, я пойду. Буду всегда рад вас видеть, Ичиносэ-сан. — он поклонился и вышел столь поспешно, что нагнал его уже у калитки.

— Ацухиро-сан, можно вопрос?

— Да, конечно, Оказаки-сан. — остановился он.

— Вы знаете кого-нибудь, кто может провести операцию по удалению остеосаркомы на поздней стадии с сохранением ног посредством жидкого азота?

— Как ни странно для такого специфического запроса, но да. — удивлённо ответил он.

— Моего друга как раз готовят к этой операции, и мне бы хотелось, чтобы её провели умеющие врачи, если такое возможно. — я продиктовал ему адрес больницы и те данные Каппея, о которых знал.

— Хорошо, я попрошу. — кивнул он. — И спасибо вам, Оказаки-сан, за то, что помогаете Ичиносэ-сан. Вы для неё такой важный человек, хороший друг... может, и не только друг?

— Увы, но у меня есть девушка.

— Понятно. Всё равно спасибо, Оказаки-сан.

Я лишь кивнул ему и отправился назад в дом, где все суетились вокруг сидящей с медвежонком и погружённой в своей мысли Котоми.

Кё вскоре всё-таки заявилась, оценила ситуацию и унесла Котоми в комнату. Там она поговорила с ней наедине, вышла к остальным, извинилась и сказала, что в понедельник всё будет в порядке, а также поблагодарила за помощь и поддержку. Все поняли намёк и начали собираться; Кё со всеми раскланялась, а когда мы остались вдвоём, то потребовала рассказать, как именно всё прошло.

— Ну да, как и думала. — сказала она, когда я закончил. — Я, правда, надеялась, что Котоми это легче воспримет, а она в прострацию впала, лишь сейчас мне сказала, что хочет поспать. Уже второго человека переоцениваю, надо с этим что-то делать...

— Котоми справится. — просто ответил я.

— Да конечно справится, мы завтра с ней весь день пробудем и растормошим. О, кстати, куда её можно вытащить? Если потребуется, то осилим даже другой город, там парк аттракционов, хотя до него и добираться тот ещё аттракцион...

— Завтра и посмотрим. — надо будет подумать... если получится, потому что сейчас мысль перескакивала исключительно на мою красивую девушку, сидящую напротив, когда на улице темнеет и в доме мы одни.

— Ага. Так... я первой в ванную. — Кё улыбнулась мне и сразу потопала в названную сторону. Я же пока сбегал до своей спальни, проверил, всё ли в порядке, и выключил свет, оставив гореть лишь прикроватную лампу. Далее прошёлся уже по всему дому, проверяя, всё ли заперто, закрыто и поставлено на сигнализацию. Даже в сад вышел проверить калитку и посмотреть на набухающие ростки — где до меня и донёсся крик Кё, что ванна свободна. К тому времени, как вернулся, девушка успела уйти.

Теперь уже мылся быстрее, а то опять заснёт и это будет даже не смешно. Шёл тоже торопливо, но у самой двери остановился и закрыл глаза.

Всё хорошо, Томоя. Миллиарды людей через это прошли и пройдут. Тысячи, если не миллионы, занимаются этим сейчас. То, что ты впервые увидишь обнажённую живую девушку, причём свою любимую девушку — абсолютно нормальный шаг во взрослую жизнь.

И насколько я знаю Кё — она боится ничуть не меньше, но будет храбриться и нагличать. Значит, надо так же.

И я решительно толкнул дверь.

Кё сидела на моей кровати, во всё том же багровом халате, и зачем-то расчёсывалась. На скрип двери она сразу повернулась — и улыбнулась.

— Давай, Томоя, садись рядом. — похлопала она по кровати, и я поспешил сесть. Кё тут же придвинулась, и наши плечи, разделенные лишь тканью халатов, соприкоснулись.