— Тебе не может быть больно. Умертвия не чувствуют эмоций.
— О, я бы хотел, — от непонятной ярости, с которой Град произнес эти слова, я поежился и сделал шаг назад. — Ничего не чувствовать.
— И с чего ты решил, что можешь решать за других — что им кошмар, а что нет?
— Я... — умертвие оборвал сам себя, и как-то жалобно спросил: — Най... Лоза, неужели ты ни разу не жалел о том, что родился? Или... выжил?
Тысячу раз. Но это просто потому, что я такой неудачник и никчемное существо. А вот умертвие в депрессии — новое слово в современной науке. И что там Ильда говорила про неведомую опасность Града? Боялась, что он будет ходить по стране и уговаривать народ на суицид? И не факт, что не получится — это только у меня иммунитет. Мне по жизни хочется пойти и повеситься, но я не иду, потому что лень и страшно.
— А твое какое дело?
— Я прошу прощения. Я... наговорил лишнего, — Град наконец повернулся ко мне. Летняя рубашка смотрелась далеко не по погоде, по бледному до синевы лицу стекали струйки воды, превращающиеся в лед, светлые волосы смерзлись в сосульки, но умертвие, казалось, все это совсем не волновало. Он выглядел куда хуже, чем во время нашей последней встречи. Нет, не то что хуже — хотя я был уверен, что Град устроил себе жесткую голодовку — а гораздо менее человеком. Волосы и кожа словно выцвели, почти сравнявшись по цвету, и на бледном лице еще сильнее выделялись ярко-голубые глаза с расширенными зрачками. Сейчас нежить уже невозможно было спутать с живым. — Я извиняюсь. Я ошибся. Я не видел другого выхода.
— Кх... Ты пытался меня убить, и теперь уверяешь, что ошибся? Не быть тебе целителем, — резюмировал я, а потом сообразил, что брякнул.
Град печально усмехнулся.
— Действительно, не быть... Если бы ты попал в руки к Капле, она забрала бы твою кровь и глаза и вылепила себе нового слугу, — внезапно уже куда более деловым тоном сказал мертвяк с многолетним стажем. — В воде много силы, но кровь сильнее.
Ага. У вас, оживленцы, конкуренция.
— Да вы все из одной компании, — вполголоса буркнул я. Упоминание глаз почему-то добило окончательно.
Град провел ладонью по лицу, стирая корочку льда, и так же буднично произнес.
— Я предлагаю тебе уйти со мной.
— Чего?
— Капля будет преследовать тебя и колдуна, пока не схватит. Идем со мной, и она тебя не достанет.
Не послышалось. Ну-ну. На том свете — точно не дотянется.
Умертвие молчал и ждал, и от его немигающего взгляда мне становилось все больше и больше не по себе. Мне хотелось плюнуть и согласиться. Вот просто плюнуть на все и сказать "ага, пошли". Мне надоело бороться, мне надоело убегать, мне надоело бояться, мне надоело решать, мне так надоело ошибаться...
— Я... не настаиваю, — торопливо произнес Град, словно досадуя на что-то. — Это должен быть твой выбор. Подумай.
"Лоза, ты — размазня, — проникновенно объявил инстинкт самосохранения голосом Эжена. — Это нежить тянет с тебя жизнь и волю к жизни, и ей только и нужно, чтобы ты сдался добровольно. Живо взял себя в руки, тряпка!"
Бр-р-р-р... Эжен, заткнись, а?
— Но ответь сейчас.
Я в отчаянии уставился на умертвие, полностью запутавшись в том, что ему, собственно, надо.
Жить хотелось.
— Я, пожалуй, откажусь. У меня пока еще тут дела, и люди, которых нельзя бросать...
У меня есть родители, в конце концов. Братишки и сестренки. Друзья. Дэн Рола вон в неволе томится, ему бы с Градом пообщаться. Мой опекун, которому я не смотря ни на что благодарен, и даже Эжен...
— Кому ты обязан? Друидам? — мертвяк скривился, и с отвращением выплюнул: — Колдуну?
Обязан... кому? Он что, издевается?
— В определенной степени, — осторожно ответил я.
— Хорошо... — Града отчетливо перекорежило. — Колдун будет жить... Хотя... хотя вряд ли этого достоин...
О, Вечное проклятие моей кармы. Я что, только что спас жизнь черному магу? Вот за каким Лесом, а? И что за счеты у нежити к своему неудавшемуся обеду?
Лоза, не важно. С какой радости эта нежить отпускает свой обед по твоей... просьбе, что ли?
— Но Капля не будет так милосердна. Она не оставит вас в покое.
— Может быть, меня оставишь в покое ТЫ?
Или я окончательно свихнусь. Град вздохнул и отвернулся, уставившись в небо, будто видел там что-то, недоступное остальным. Вновь повисла пауза.
— Капля повелевает всем, связанным с водой. Если рядом вода, это место опасно, — внезапно нарушил тишину умертвие.
— А мы где шли все это время?
— Передай Капле, что я готов договориться, — безразлично отозвался нежить.
— Сам передай, — автоматически огрызнулся я и, так и не дождавшись продолжения, с недоверием спросил: — И это все? Не будет угроз, шантажа, уговоров?
— Нет, — кратко бросил Град. — Я же сказал.
Я едва не брякнул "почему?!".
— И я могу идти?
— Это твой выбор.
Я подозрительно посмотрел на умертвие, развернулся и с каким-то облегчением услышал полетевшее в спину "Подожди!". Так и знал...
— Почему магистр Александр Юстин прекратил исследования? — требовательно и очень холодно спросил Град. Я немо уставился в ответ, чувствуя, как из воцарившегося в голове хаоса постепенно поднимается вал вопросов...
Умертвие резко дернулся, бросив короткий взгляд куда-то вбок, в его глазах на долю секунды мелькнула досада... и исчез. Пропал. Растворился в воздухе.
Я остался со своими вопросами в гордом одиночестве.
— Мертвяки! Призраки, оживленцы, киборги и растительный разум! — я злобно пнул какую-то деревяшку, в отместку стукнувшую меня по ноге. — Что ему от меня было надо?
Стукнутая кулаком стенка отозвалась ноющей болью и кучей заноз. В ниморском доме все играло против меня.
Итак, этот неведомый Град знает меня, хотя бы по имени, и моего опекуна. Маги, работающие на нежить, ненормальная нежить, ведущая себя как живой человек с мокрицами в голове... Этому есть только одно объяснение, увы. Что сделалось с этим миром? Или это я раньше был слеп?
— Да, я хочу жить, — я уставился на кусочек неба в проломе и злобно проорал. — Хочу и буду! А вы, магистр... Небеса. Слов нет...
Вот так предать свою страну, и, бери выше, людскую расу. Надо еще уметь. Эй, а с какой радости исследования прекращены?
Карма моя, с какого Леса я вообще на этот гребаный свет родился, в самом деле!
На непредсказуемых крыльях истерии я едва не налетел на темную фигуру, внезапно выросшую на пути. Я ожидал окрика, злости, или даже удара, и не знаю, что бы сделал в ответ...
Но Черная Смерть даже не пошевелился.
Я остановился рядом, чувствуя, как эмоции постепенно затихают. Хотелось просто побыть рядом с обычным, живым человеком, который будет молчать, и просто символизировать, что с миром все в порядке. Остаться один на один сам с собой сейчас я был просто не в состоянии.
— Не понимаю. Ни-че-го не понимаю...
Колдун смотрел в стену отсутствующим взглядом, и меня, кажется, вовсе не замечал. Он блуждал в своем собственном богатом внутреннем мире, и на чужие психозы ему было плевать. Хватало своих.
Наверное, Град исчез, потому что почуял черную магию. Не стал искушать судьбу и себя, нападая на колдуна рядом с кучей друидов. Прибегут, зашумят, не дадут перечертить на пол учебник геометрии и хорошенько пообедать...
Колдун внезапно развернулся и все так же молча пошел к выходу. Впервые пришла в голову мысль, что у него тоже полно воспоминаний, от которых хочется лезть на стену. Так просто черными магами не становятся.
Смерть прошел метров десять и остановился на небольшом пригорке, развернувшись к баракам. Оскальзываясь на ледышках, я подобрался ближе и встал рядом. Мир веселее не стал. Даже отсюда.
Смог ли я действительно скормить колдуна Граду? Лес разберет. Эжен говорил, что я на серьезную подлость не способен — толку не хватит. Интересно, сейчас ученик думает так же?
Колдун сосредоточенно глядел вперед; вот он пошевелился и вытащил из кармана полую трубочку в ладонь длиной, обвитую шнурком с двумя серыми перьями на концах. Покатал артефакт в ладонях, разглядывая бараки и расчетливо щурясь, а потом медленно, словно выполняя какой-то ритуал, поднес трубку к губам.
Я не услышал ни звука, но воздух перед ближайшим зданием задрожал, и барак, медленно и абсолютно бесшумно, начал проваливаться внутрь себя. Это не было похоже на разрушение; он просто терял форму, оседал и расплывался, не постепенно, а рывками, как при медленной промотке диафильма, становясь все ниже и ниже...
Смерть опустил трубку. От бараков остались едва заметные холмики, в которых с трудом угадывались остатки строений. Дома выглядели так, словно обрушились давным-давно, и уже успели порасти мхом, травой, и мелкими березками.
Все это напоминало... прощание.
Смерть вздрогнул, словно выходя из транса, и уставился на меня, как впервые заметив. Темные глаза расширились, почернели, полыхнули бешеной яростью, и тишину мертвого лагеря разрезал раздраженный вопль:
— А ты что здесь делаешь?!
Нет, все-таки, лучше бы его Град сожрал. Глядишь, умертвие и повеселел бы.
Этот день решил меня довести.
Так думал я, дергая на себя ручку раз в десятый. Тяжелая ниморская дверь смотрела свысока на мои жалкие потуги.
Похоже, я увидел то, что видеть был не должен. Хорошо, у Смерти с этим местом связаны тяжелые воспоминания, вот он с ними разделался, и все это довольно личное, и свидетель ему ни к чему. Но, господа, храните свои секреты в банковском сейфе! Проблемы Смерти нужны были мне примерно так же, как и свои собственные, а вот теперь мучайся из-за них...
Да, точно решил.
Так думал я, когда, едва заползя в холл, увидел бросившуюся наперерез фигуру. Если бы Град появился сейчас, я бы, пожалуй, согласился с ним по всем пунктам.
— Тебя звала Крапива. Где ты был? — Кактус, жертва детской мечты стать контрразведчиком, весь пылал должностным рвением.
Я попытался пройти мимо, но друид загородил дорогу. Сил ругаться с ним уже не было.
— Куда ты уходил? — повторил почитатель шпионских романов, протягивая ко мне загребущие лапы.
— Отстань, — вяло попросил я, уворачиваясь. Кактус схватил меня за руку.
— Ты исчез, и начался град. Совпадение, говоришь?
Не упоминайте при мне это слово.
— Ты говоришь.
— Давно пора было тебя прикончить, нечисть, — угрожающе прорычал друид, сжимая пальцы так, словно пытался сломать мне руку.
— Кактус! — по лестнице быстро сбежал Клен. — Ты его нашел, хорошо. А теперь отпусти.
— Ты разве не видишь, кто он?
-Твой товарищ, — шокировал Кактуса светловолосый друид, и проникновенно попросил: — Не сходи с ума. Лоза, тебя...
— Искала Крапива, знаю, — я возвел глаза к потолку и тоскливо выдохнул. Ни шагу без надзора. Ощущение, что я — очень важная охраняемая персона. Они бы Смерти такие допросы устраивали, а то гуляет в одиночку, колдует, а рядом злой мертвец шляется... Грохнула входная дверь. — Я говорил с командиром. Вон идет.
— Я бы хотел с тобой поговорить...
— Откуда. Ты! Знаешь! — с порога начал колдун и резко умолк. Друиды растерянно переглянулись; Кактус смутился, выпустил мою куртку и отошел назад. Смерть разглядывал своих подчиненных ну очень недружелюбно. Кажется, он что-то хотел у меня спросить, но друиды мешали.
— Меня вызывала Крапива, и я пошел к Крапиве, — я оставил тройку путешественников стоять в холле и в молчании переглядываться. Достали, жертвы коммуникативной дисфункции.
* * *
Наутро ливень превратился мелкую морось, что Кактус немедленно записал на мой счет как подлое отвлечение внимания от по-настоящему темных дел. Я уже боялся предположить, в чем меня обвинят, когда дождь наконец закончится. Все это было бы смешно, если бы друид не был так серьезен.
Бывший лагерь военнопленных — место далеко не веселое, но за ночь под крышей друиды прикипели к нему настолько, что хотели остаться пожить еще. Вот только Черной Смерти, как бывшему гостю, лагерь не нравился даже в сравнении с погодой. Жестокосердечный командир выгнал всех под дождь, и экспедиция потащилась дальше. Я все гадал, кто кого доведет раньше: друиды черного мага, или черный маг друидов, но таки опять никто никого не убил. Мир, дружба, Великий Лес. Сказал бы грибы, но кто их разберет.
Настроение стойко держалось уровня "редкостно отвратное". С самого утра я уже успел последовательно нарваться на Кактуса, Клена и Черную Смерть, вся суть претензий которого заключалась в том, что я показался ему на глаза, и потому держался в хвосте колонны. Подальше от колдуна и непонятно с чего взъевшегося заместителя. Медленно, но неуклонно экспедиция продвигалась к цели, и нарастало ощущение, что светловолосый друид все-таки решил заранее вышвырнуть меня из команды.
Лоза, сдались тебе эти друиды, в самом деле.
За лагерем потянулись серые поля...
Сдались. Еще как сдались. Я скорее сам в братство запишусь, но не останусь здесь в одиночестве. Поэтому я изо всех сил притворялся невидимкой, не препирался с Кактусом, не останавливал Крапивин треп и не задавал вопросы. Поэтому, и еще потому, что мне страх как надоело делать бессмысленные вещи.
Сегодня мне приснился светлый сон, о котором друидам лучше не знать — я гулял по прекрасному лугу и собирал ромашки. Требовалось набрать ровно двести ромашек, чтобы вызвать демона по имени Отвечающий-на-искренние-просьбы. Что я собирался потребовать взамен на двести жизней, подсознание не показало — сон закончился на восьмидесятой ромашке. А я так хотел связаться с Дэном и перевалить груз проблем на кого-то другого.
Итак, за лагерем потянулись унылые серые поля... на которых... на которых... росло что-то. Ни колючка, ни зверюшка, а неведомое нечто. Может быть, и деревья, если у деревьев есть обыкновение свертываться в бублик. Искореженные хилые создания, корявые и заморенные, похожие на каракатиц, прямо-таки всем видом умоляли пустить их на дрова, чтобы не влачить дальше такое жалкое существование. Вот, я им сочувствую.
Гордость за свой моральный облик продержалась до того момента, когда я заметил, что тоненькие веточки шевелятся вовсе не от ветра, а Крапива давно уже бормочет что-то вроде "куда подевались тела" и "духи земли, разрослись-то как!". Коряги сползались к дороге. Сползались к нам, пока не облепили всю обочину, загородив все живописные виды. По сравнению с угрюмой шевелящейся массой пустынные серые просторы смотрелись очень... безопасно-пустынными.
— Спокойно, — прошептала целительница, хватая меня за рукав и подтягивая ближе. — Это местный эндемик.
Рад за него. Меня Красная Книга вообще неплохо успокаивает.
— Это местный эндемик, и он некормленный, — уточнила Крапива.— Идем вперед, внимания не обращаем.
Поддержим редкие и исчезающие виды? Местных эндемиков становилось все больше; они буквально кишмя кишели, но не приближались, пока задние ряды буквально не вытолкнули передних на асфальт. Я был спокоен и хладнокровен, я так жаждал принести себя в жертву природе, что даже не повернул головы в их сторону... Да, пожалуй, это звучит лучше, чем "я просто не успел запаниковать".
