— Твоя же армия...
— Озеро пробилось на нижние уровни!
— Я не могу уследить за всем! — разом позабыв о мелочах и посторонних на территории, Ильда заметалась у кафельной стены, схватила кувшин, потом поварешку, отбросила ее в сторону и рыбкой нырнула в мутные глубины.
Беда сгорбился и оперся на край чана, повернув ко мне осунувшееся лицо:
— А теперь, Лоза, молись, чтобы маги из Илькке успели. Мертвяки-то может и уцелеют, а вот мы...
За прошедшее время операционная не слишком изменилась: все так же манил прилечь стол с держателями для рук и ног, гостеприимно распахивал колюще-режущие объятья медицинский зонд, наводили на размышления о бренности бытия разные предметы вроде куска человеческой шкурки на вешалке в углу. В те края я старался больше не смотреть... После нашего с Эженом посещения остались разве что неровная дыра на месте входа в Ильдину кладовку, да чан, вытащенный на оперативный простор.
— Почему она здесь? — резко спросил Беда за спиной.
Не сказать, чтобы я уж слишком хорошо запомнил рыжую подружку в колдуна. Она так и осталась чем-то ярким и голосящим, но после нашей последней встречи добавился привкус горечи. Как-то совсем не весело жить, зная, что потом тебя просто перешагнут.
— Колючка и Смерть вернулись, чтобы спасти тебя.
Черный маг издал придушенный звук, напоминающий всхлип. Ну что же, вышло это вполне скептично:
— Ты ничего, совсем ничего не знаешь.
— И не хочу.
Не-е-ет, упаси меня Зверь, только не надо подробностей. Не надо калечить мою юную психику такими откровениями.
— Чего ты добиваешься? — заклинатель приблизился; по позвоночнику скользнул холодок, но я не обернулся. Ему нужны ответы — и он их получит. Всему свое время.
— Чтобы вы сейчас задавались вопросами...
А если придумаете отгадку и мне скажете — и вовсе замечательно. Мне не поверили, а зря.
— Никакой реакции, — я помахал рукой перед ничего не выражающим лицом и со вздохом опустил плечи. Умертвие была похожа на фарфоровую куклу, на марионетку, оставшуюся без мастера. — Какая разница? У меня ничего не вышло. Фигня эта ваша память.
Честно говоря, сейчас мне хотелось по примеру Града лечь на пол, сложить ручки и объявить: "Я устал. Отвяньте от меня все". Но я не был бессмертной нежитью, и потому приходилось продолжать барахтаться... хоть как-нибудь.
— Память — это сила, — тихо возразил мой собеседник. — Память — это нить, которая привязывает неживых к этому миру. И если у тебя в руках кончик этой нити, то это власть... Но Ильда сильнее.
— Да? Как интересно, — я отошел к шкафу и открыл дверцу. Шприцы, микстурки, таблеточки с истекшим сроком годности... Интересно. Вот что имела в виду Шадде, намекая на наше знакомство с Градом. По идее, этот тип должен с меня пылинки сдувать... ага, разбежался. Не знаю я его. Да и вообще, он погиб как раз перед тем, как магистр меня усыновил.
Кхм. А вот это не есть хорошо, совсем не есть хорошо такие совпадения.
— Никто их не просил...
Я зарылся в соседний стеллаж и вытащил из-за него пожелтевший плакат, призывающий к бдительности. Ну что же, внутренний враг, по представлениям ниморцев, выглядел вполне внушительно.
— Я не хотел его убивать.
План эвакуации треснул и разорвался на две половинки. Вслед за ним последовал держатель с пробирками, со звоном улетев на пол, а потом опасно покачнулся весь стеллаж.
— Если бы я хотел его убить — то не промахнулся бы.
В окружающей меня пустоте, казалось, нечему было болеть. Все это фигня, на самом деле. Нам всем суждено заплатить за свои ошибки.
— Я же предлагал помощь...
— Так это действительно была благодарность? Не знаю, откуда ты вычитал это слово, но лучше забудь обратно.
Эжен не мог согласиться. Это было против правил, а правила — единственное, что имело для него значение. Он понял, что обращается, уже тогда, когда не сработало ментальное внушение, сначала на туманных стражах, потом на Беде. Нарушение концентрации — первый признак. Причин множество, но одна всегда оказывается спусковым крючком... Ученик был обречен. Черно-белые сильны и очень опасны, но никто не знает, остается ли у них хоть капля разума, как и у любой чистой стихии. Наверняка, имелся другой выход. Без сомнений. Если бы я только смог его найти!
— Да пойми же ты, мне было совсем невыгодно от него избавляться! Эжен вытаскивал меня из таких неприятностей, что тебе и не снились. Он всегда был слишком добрым и доверчивым, чтобы представлять опасность...
— Эжен был принципиальным фанатиком, не прощающим предательств, — я сжал в кармане прохладную серебряную бирку и повернулся к Беде, чувствуя, как губы кривятся в приклеенной улыбке. — Он отказался тебе помогать, и не успокоился бы, пока вода не сомкнулась бы над твоей головой. Ты не мог его убить, и не мог позволить остаться в живых. Забавная дилемма, правда?
Очень глупо нападать на черного мага с голыми руками. Поэтому я сначала опрокинул на него тяжелый железный стеллаж.
...Где-то мерно капала вода, гулко отдаваясь в тишине. Грязная лужа покрывала уже весь пол, и в ней по неведомым маршрутам степенно дрейфовали всякие банки-склянки. Я лежал, болтая ногой в воздухе и закинув руку за голову, и меланхолично рассматривал железного паука. Валяться на операционном столе действительно оказалось не столь неудобно, сколько непривычно.
Скрываясь среди обломков, подобралась вплотную и потихоньку навалилась апатия.
— Однажды Эжен вывел меня из города, чтобы показать, как растет хлеб на воле.
— Вот это сейчас было хорошее воспоминание?
Что он понимал? Это был первый раз, когда я вышел за стены. Говоря объективно, больше туда и не тянуло...
— Все равно жаль. Он был хорошим человеком, — нарушил похоронное молчание приграничник.
Я взял протянутую фляжку и с первого глотка согнулся в три погибели, кашляя и отплевываясь. Пора бы запомнить, что технический спирт без вреда для здоровья могут хлебать только маги. А напиться хотелось до жути — мне было дико херово, но даже разбить голову о стену как-то не получилось. Тяжела ты, доля нулевика.
— Он вытащил меня от милосердечников, — Беда сидел на поваленном стеллаже и прижимал стакан к правой щеке, приглушенно шипя и ругаясь по-ниморски. Синяк обещал выйти роскошным, но было бы еще лучше, если бы маг не успел увернуться...
— Кто-то не участвовал в движении Справедливости, — вяло намекнул я.
— Справедливость — в Бе-з-д-ну.
— Это почему еще? А как же ваша прекрасная мечта и "мы железной пятой растопчем жалкие крохи сопротивления, и низшие твари будут валяться в ногах у истинных повелителей"?
— Очень весело. Не хочу жить в мире, которым правят колдуны.
— А Черная Смерть?
Заклинатель бросил взгляд на дальнюю стену и передернулся.
— Смерть — урод.
Понятно, мнения разошлись.
— Ай-яй-яй, видать, Милосердие тебе не поверило. Наверное, сложно оправдываться, когда тебя застают на месте темного ритуала...
Приграничник брезгливо скривился:
— Я не участвовал в этих безумных игрищах. Но какая-то птичка, — он зло стиснул зубы. — Напела, что одно время мы со Смертью были хорошими приятелями. Меня схватили вместо. Разумеется, это Смерть, куда им схватить его! Смерть штурмовал Илькке, Смерть жег Вальдсу, превращал в прах восточные города, не знаю их имен, а его простили!
Миром правит зависть.
Мы помолчали, думая каждый о своем. Беда пытался уменьшить отек, но регенерация прямо намекала, что сработает только тогда, когда черный маг не станет ей мешать, а я пытался выкарабкаться из бездны уныния. Мир прекрасен и удивителен. Вот как на схеме, на которой еще не налакавшийся уроженец ближнего приниморья пытался изобразить взаимодействие памяти и умертвий — там, где живописно и выразительно изгибается сороконожка, попавшая в клей.
— Колючка тоже не должна была погибнуть...
— Разумеется. Ее же не было в списке.
— Каком списке? — разом подобрался заклинатель.
— В котором есть некто по имени Ужасающий Мрак и... эм... Синие Зубы? — я вчитался в строчку, но смысл не изменился.
— Южане!..
— Минога, Костяная Пыль, Звезда Погибели, Оспа, Клыкастое Ожерелье...Серьезно есть такие люди? Да тут одни названия пугают...
— Уже нет, — успокоил благородный рыцарь Беда. — Не бойся, мы с Ильдой их уже... того.
Ровный столбик отпечатанных на машинке слов. Чернильные линии, перечеркивающие строки, даты и зашифрованные пометки. И два обведенных жирным овалом имени, венчающие список, и частокол добавленных в каком-то исступлении восклицательных знаков, иногда написанных с таким нажимом, что прорывали страницу.
— Номер раз — Черная Смерть, номер два — Беда, — с чувством закончил я. — Предусмотрительно.
Несколько секунд маг тупо врубался в услышанное, а потом выхватил изрядно помятый листок, вытаращившись на него как на лично оформленное откровение Зверя.
— Этот список мы с Эженом нашли в комнате Ильды, рядом с мешком именных жетонов и досье...
— Все было не так, — мгновенно отреагировал создатель запрещенных артефактов, и я сразу пожалел, что не порылся хорошенько в папках.
— ... на всю компанию. Так из-за кого она перенесла нападение на город?
На лице заклинателя застыло выражение человека, пораженного в самое сердце. Реальность вновь приобрела цвет, и вкус, и всевозможные ощущения; пустота никуда не делать, затаившись где-то на краю сознания, но теперь она не мешала действовать. Месть сладка.
— П-почему он всегда первый?!
Тьфу.
— Больше тебя ничего не беспокоит? Сочувствую, но, кажется, ты следующий.
— Я ей нужен, — с гораздо меньшей уверенностью, чем стоило, возразил он.
Как же приятно рушить чужие иллюзии.
— Ты был полезен... чтобы выполнить всю грязную работу. А во главе армии умертвий должен встать кто-то более подходящий. Никогда не задумывался, зачем здесь появился Град?
— Эта бледная немочь? Не смеши меня.
— Именно эта бледная немочь оживила Шадде и вернула ей память.О, ты не в курсе? ...забавно. Они были знакомы задолго до твоего появления на горизонте. Град и Капля. И знаешь, что самое забавное? — я доверительно придвинулся к магу: — Все спланировано с самого начала.
У меня не было доказательств. Совсем. Никаких, кроме этого самого списка, могущего обозначать все, что угодно. Но Беда слишком часто играл втемную, чтобы не подозревать в этом остальных.
Примерно полминуты он буравил стену полностью отсутствующим взором. А потом откинулся на спину и залился совершенно неестественным смехом.
— Значит... вот как? Ильди, это действительно... действительно весело!
А вот влияние разных токсических веществ на степень адекватности реакций среднестатистического черного мага я определенно недооценил...
По стенам скользнули множество искорок, оставляющих после себя темные дорожки, и шкафы обрушились вниз грудой обломков. Железный паук накренился, и я едва успел откатиться в сторону, прежде чем он проломил стол, вслед за этим рассыпавшийся ржавой пылью.
А Беда продолжал смеяться.
-Она нападет сейчас. Капля не станет ждать и рисковать, что ты в последний момент передумаешь и сдашь ее страже.
Маг резко умолк и совершенно нормальным скучным тоном произнес:
— И-и?
— Ей нужны ваши головы? Она их не получит.
Он покосился на дальнюю стену и сузил глаза:
— Это невозможно.
— Достаточно лишь пожелать, — я шагнул к тому месту, где, согласно плану, пролегал коридор. Бирка с выбитым кругом успокаивающей тяжестью лежала в ладони. Все получится, я не сомневался в этом. — Приказываю тебе открыть дорогу!
Преграда исчезла.
Сразу. Почти. Почти десять минут я проторчал перед глухой стеной, прежде чем соседний кусок кафеля не искривился и не потек к земле, только потом соизволив поменять цвет. И даже сейчас серебристые пятна продолжали кататься по гладкой поверхности, то сливаясь, то разбегаясь в разные стороны; счастье еще, что Беда сидел смирно и не комментировал, наблюдая необъяснимый для него ритуал с опасливым уважением.
— Теперь мы...
— Убьем Смерть раньше ее! — с чистейшим неразбавленным счастьем объявил лучший друг на свете.С негромким потрескиванием по стали скользнули искры, и бронированные двери с надписью "осторожно: излучение!" превратились в облако красно-коричневой взвеси.
— Наоборот, вылечим, — в перерывах между кашлем поправил я.
— Убьем и вылечим!
Беда не рассчитал сил и навернулся в воду вместе с трухой, оставшейся от стеллажа, но настроение ему это не испортило. Млин. Этот тип меня реально пугает.
— Елена, — я отпустил цепочку, позволив блестящему кругляшку закачаться перед равнодушным ликом умертвия.— Возьми, пожалуйста, эту жертву алкоголизма за ру...
И тут мне в голову пришла мысль. Пугающая такая мысль.
— Беда... только не говори мне, что вы оживили... всех этих синих миног и зубастых звезд?
— К-кнешн!
— Елена, будь добра, за шею.
От рентгеновского излучения ученых когда-то защищали толстые свинцовые пластины, заключающие комнату в непроницаемый мешок. И все были рады, все были довольны. Теперь же изоляция сползла на пол, открывая голый бетон, заставляя предположить, что одинарного саркофага для колдуна окажется мало. И со сроками консервации я прилично так промахнулся.
Обстановка поменялась и тут:горка обугленных приборов сиротливо устроилась в уголке, а Смерть прохлаждался в большой ванне. Только искусство Ильды не позволяло ему задохнуться; точнее, я надеялся на такой вариант, потому что иначе картина будила не самые лучшие ассоциации. И еще худшие предчувствия.
И все же, какой у него уровень? Это ведь ненормально, с таким уровнем доживать до такого возраста...
Сверху ванну закрывало стекло, которое я было потянулся сдвинуть рукой, но, живо припомнив правила безопасности, столкнул длинными железными щипцами. И не зря: то, что выглядело стеклом, перевалило через бортик, скаталось в мягкий круглый ком и укатилось по спирали. Вслед за ним потекли вовремя брошенные щипцы.
— Смерть к тебе хорошо относится, — стремительно протрезвевший маг смотрел на меня честными глазами шовалльца, убеждающего, электроды в мозг — это даже приятно.
Ага, и судьба щипцов мне в пример.
— Беда, я вообще-то его убить пытался.
И еще нес при этом какой-то бред.
— М-м-м, да, это проблема... Сколько раз?
Эй, что вообще за вопрос?
— Один.
— Нормально! — разом повеселел мой спутник. Карма, я не знаю, чем так провинился перед тобой.
Лампы искрили и гудели, тени кружились, мельтешили и мушками лезли в глаза, пахло паленой проводкой. Кафель трескался и сыпался со стен песочными ручейками, а по эмалированному боку ванны расползались пятна ржавчины. Беда стоял над водой с такой скорбью на лице, как будто только что собственными руками похоронил всю семью. Ключевая фраза — собственными руками.
У человека рушилась мечта, не хухры-мухры.
Колючка стояла у дальней стены блеклым и невыразительным пятном. Не знаю, на что я надеялся: на то, что к ней вернется память, или просто на чудо... Не сработало. Как там в сказке: "и прекрасная принцесса поцеловала заколдованного принца и победила проклятие". Мда. Какой принц, какая принцесса, такая и сказка. Пессимистичная.
