Увы, Беда и Град топали вместе и несли такой бред, что всякое желание влезать отшибалось на подходе. Беда приставал к воскрешенному с тупыми вопросами вроде того, пьют ли умертвия кровь и поедают ли на завтрак человеческих младенцев, а Град последовательно со всем соглашался. По-моему, заклинатель его забавлял. Короче, у них там царило полное взаимопонимание, которому впору позавидовать, а собрание заговорщиков все больше и больше напоминало дружеский междусобойчик. Вот Небо, что за люди строили границу вокруг лабораторий, что через нее туда-сюда преспокойно шатается кто угодно?
Я несправедлив, конечно. Объединение помогает усилить воздействие, но возникает проблема любых больших групп — координация. Десять магов должны искренне захотеть, чтобы через границу никто не прошел, а если хотя бы у одного появится хотя бы тень сомнения...
Одна из досок затрещала под ногами, и желание вцепиться в Града и вытрясти из него все ответы трансформировалось в желание вцепиться в любой устойчивый предмет. Мостки тряслись и раскачивались, живо напоминая о Городе-на-Болотах, и мешали думать о чем-то ином, кроме как о сохранении равновесия. Что-то терзают меня сомнения: а не притащили ли меня сюда, чтобы я их починил своим друидским умением?.. Эй, доски очень опасные существа! Они колючие, плюются отравленными занозами, и...
— Ты помнишь это место? — сентиментально вопросила Ильда, опираясь на мраморный бортик. Все как обычно: фонтан не работает, зато крыша протекает.
— Что тебе нужно? — сухо отрезал умертвие.
— Над нами озеро, — рядом образовался Беда и, как всегда, с хорошими вестями. Я подозрительно покосился на потолок, проверяя, долго ли он продержится, и с унынием определил, что нет. Зато разглядел толстые кабели и трубы, ведущие к большим цистернам. Вокруг проржавелых баков с ниморской маркировкой непрерывно клубился туман, постепенно опускаясь вниз, и смотрел я на эти цистерны и перебирал, чего же тут не хватает — давящей тьмы коридоров, ядовитого ореола темной магии. Нет, и все тут. Эй, вон не штуки — не рассеиватели случаем?
Черный маг покосился на Града и поделился результатами собеседования:
— Мутный тип.
А кто тут ясен и светел?
— Ты случайно не забыл с Ильдой, что умертвия питаются жизнями... и жизнь черных магов у них идут за деликатес?
А не кровью и младенцами, хотя кадры встречаются всякие.
По лицу приграничника скользнула мерзкая ухмылка, вызванная открывшимися возможностями, и я понял, что скоро Град и Беда станут лучшими друзьями. Нет, на месте Черной Смерти я бы удавил этого гада подколодного при первой же встрече, чисто из чувства самосохранения.
Шадде с тщательно дозированной скромной гордостью признанного (собой) гения опустила очи долу и хлопнула в ладоши, и поверхность озера начала светлеть, словно под водой включили мощный прожектор. Наливались цветом узорчатые плиты, широкие линии колдовских знаков, и на светлом фоне четко выделились неподвижные силуэты. Черные одежды, бледные и спокойные, преображенные смертью нечеловеческие лица. Спокойные... будто спящие. Те, кто погиб в Городе-на-Болотах были готовы проснуться и получить вторую жизнь.
Нет, я, конечно, говорил, что Ильда собирается поднять убитых, что трупы ей тоже куда-то нужно девать, но... Все это было где-то там, далеко, на уровне мифов о пришествии Зверя и конца света...
А оказалось здесь. Здесь, реально и рукой подать.
— Они с-скоро воскреснут?! — от избытка эмоций я ухватился за мага и хорошенько его встряхнул.
Человек, погибший насильственной смертью и не похороненный по обряду, может подняться, как нежить. Обычно это делают колдуны, потому что им по натуре спокойно не сидится, не лежится и не живется; но вот так, чтобы воскрешать их специально? Карма, припомнила бы ты хоть раз что дельное — Беда ведь прямо сказал, откуда появились первые умертвия и как! Неужели Ильда действительно надеется, что вот так возьмет магов, смешает их с проклятой водой и получит армию зомби?
Я б на месте Зверя-из-Бездны взял дело под контроль...
— Лоза, ты ж не думаешь, что я хоть раз сидел и ждал? — изумился Беда.
Мда, хороший ответ.
Ильда довольно обозревала своих будущих слуг и на подъеме чувства вещала:
— Ах, это прекрасно, не так ли? Я собрала их здесь, а ты оживишь...
— Зачем?
Она подавилась заготовленным монологом.
— К-как зачем? Ты их оживишь, и...
— И в мире будет на несколько десятков умертвий больше, — монотонно продолжил мертвяк. — И что дальше?
— Град, — голосок нежити сочился, будто патока. — Ты и я — мы заглянули за грань и вернулись. Мы мертвы, мы — только вдвоем против этого жестокого мира живых, который нас уничтожил. Который не желает нас отпускать. Мы должны быть вместе...
— Удивительно, — с еле заметной насмешкой отметил Град. — Мне понадобилось умереть, чтобы встретить черного мага, который желает делиться.
Шадде не позволила сбить себя с мысли:
— Разве ты не говорил мне, что мечтаешь, чтобы в мир наконец вернулись тишина и покой? Они убили нас, они вернули нас, они превратили нас... в чудовищ. Мы — мертвы, они — живы. Разве ты не хочешь отомстить?
— Зачем?
Колдунья подвисла. Таких вопросов в мире черного мага просто не существовало.
— Разве ты не ненавидишь живых?
— Мне все равно.
Голос Ильды впору было мазать на хлеб:
— Ах, Град, если тебе все равно, что делать, то почему бы не сделать то, что хочу я?
Пофигист с кризисом целеполагания смерил ее усталым взглядом и тускло повторил:
— Зачем?
Беда придушенно хохотнул. Шадде яростно сверкнула бирюзовыми глазами и туман прорезал серебристый росчерк бритвы:
— Все, я хотела по-хорошему! Оживляй, или я его убью!
— Эй, Ильди, что ты тут своим ножичком размахалась? — возмутился едва успевший отскочить Беда. Я скосил глаза на замершее перед лицом острие и поморщился. Опять двое психов обижают чужие жизненные установки, а крайний кто? Лоза.
— Вы без меня никак свои проблемы не решите?
Голос разума среди карнавала безумия услышан не был.
Белобрысый мертвяк пожал плечами:
— Жизнь — это страдание.
Судя по перекошенной физиономии синеглазой нежити, ей хотелось то ли порвать гостя на клочки, то ли пойти утопиться вторично. И что жизнь — страдание, она поверила на все сто процентов.
— Ты же пришел его спасти?
Град удивился. Правда.
— Да?
Ильда подняла очи к потолку и взвыла:
— О, мать моя Шовалла, за что, за что это мне?!
— Я не собираюсь никого спасать, — конкретизировал Град. — По крайней мере... пока не узнаю, нужно ли это.
Я нервно вздрогнул: он смотрел на меня, Беда смотрел на меня и даже начавшая что-то догонять утопленница смотрела на меня.
— Ты хочешь жить? — в лоб спросил Град.
— Т-ты и сюда шел... чтобы это спросить? — и тут я сел на доски на начал смеяться. Мда. Шовалла и Нимма, а мне-то за что?
Некоторым людям просто противопоказано иметь благие намерения. Они, эти люди, понятие блага как-то чересчур превратно понимают. Вот Град. Мог ли я предположить, что за тихим и мирным обличьем скрываются настолько гнусные помыслы? Мог ли я предположить, что существо, которое я спас, способно на такую низкую подлость? Ударить в спину, плюнуть в душу, попрать веру в человечество... да не простят его Небеса. Совершить такое... взять да и перевалить на меня ответственность.
Чудовище. Мне, между прочим, как-то и без нее неплохо жилось.
Итак, если я отвечу "да", то этот самый Град, умертвие с мутным даром заставлять окружающих плясать по своей указке, прикажет паре десятков мертвяков продрать глаза, и толпень нежити под командованием утопленницы по кличке Бритва устроит веселую жизнь городам от северных болот... до южных, хм, тоже болот. А мое имя, ясен пень, грустные человечки проклянут в веках. Если же я скажу "нет" — то веселая жизнь будет устроена здесь и сейчас, но только мне. Какая-то хилая альтернатива. Определенно, нет в жизни ничего светлого и доброго. Одно отсутствие. Вот только вид Зверя-из-Бездны как-то... э-э-э... не придает уверенности, что после ее окончания будет лучше.
Я прикрыл глаза, с обреченностью понимая, что не раз раскаюсь в принятом решении.
— Нет.
Карма. Уже раскаиваюсь.
— Ну и дурак, — прокомментировал Беда.
Ильда посмотрела на меня чуть ли не с материнским умилением:
— Ах, друид. Все так говорят. Поначалу.
— Можете мне угрожать... пытать... резать на части... морить голодом... — к концу списка твердая решимость стала напоминать лаборатории: от них обоих не осталось камня на камне, и последняя фраза прозвучала как-то не совсем убедительно: — Я не стану причиной второго нашествия!
Я сложил руки на груди и мрачно уставился на проклятую троицу, заранее ожидая какую-нибудь уловку, способную поколебать мою несокрушимую уверенность, непоколебимую твердость и самоубийственную самоотверженность... Нет, хватит. Я больше не пойду на поводу малодушия...
— Хорошо, — сказал Град.
Холод. Легкое прикосновение ко лбу. Тело становится легким... легче пуха... и я кулем оседаю на доски, погружаясь в водоворот красок, тускнеющих с каждым мигом.
От гулкого рева, казалось, задрожала каждая жилка, а водоворот живенько распался на ворох цветных мазков. Вот стена. Разнесенный в щепки настил. Доисторическая серебряная змеюка... что?!
Громадное и одновременно изящное создание покрывала блестящая стеклянная чешуя, переливающаяся всеми оттенками от небесной лазури до глубокой синевы. Полупрозрачное тело свивалось в мощные кольца, сдавливая тонкую человеческую фигурку, насаженную на острые шипы. По просвечивающим лезвиям, пачкая гладкую чешую, стекала совсем обычная красная кровь, капая в воду.
— Ты хотел его убить! — проклокотал голос, ревущий, как бурный горный поток. — Почему?!
Да, какого фига? Я тут собой жертвовать изволю, а этот монстр... Тут я наконец утвердился на ногах и понял, что упустил единственный шанс покинуть сей мир быстро и безболезненно. Карма! Это твои происки, кривой закон неправильной природы!
— Лоза, как тут стало весело с твоим появлением, — восхитился Беда. — Не то, что раньше — тишь да гладь.
Приграничник полностью придерживался принципа, что господа пускай себе хоть по потолку скачут, а умный человек постоит в сторонке и посмотрит бесплатное развлечение.
Град висел себе на шипах, проткнутый насквозь, с таким же безразличным лицом, с каким влачил это жалкое существование вообще. Немного портила вид кровь, сочащаяся из уголков рта, но голос умертвия звучал все так же ровно и ясно:
— Это мой долг... мое дело, — поправился он.
— Вот уж нет, милый мой, — промурлыкала Ильда. — Теперь наше.
"Мое", как известно, для черного мага категория весьма расплывчатая — существует до тех пор, пока не появится кто-то более сильный.
Град перевел на нее ледяной пронизывающий взгляд и произнес, словно не мог взять в толк, чего здесь неясного:
— Он желает умереть.
— И что с того? Думаешь, я позволю ему так просто сбежать? Мне будет грустно, ох, так печально! Друиды — такие упертые фанатики... с ними так сложно... Я хочу увидеть, достанет ли у него сил славить Лес, когда я натяну его кожу на раму...
Какая кожа, какая рама? Это же иносказание, верно?
Беда спрятал лицо в ладонях, выдавив "и с кем приходиться работать?".
— Идите в Нимму, — огрызнулся я вместо уже заготовленной речи на тему "Великий Лес всегда со мной".
— Тогда я уничтожу то, над чем ты трудилась все эти годы, — не менее доброжелательно сообщил Град. — Выпью жизнь из твоих творений.
Так. Не понял. Я тут решил геройски погибнуть, а эти двое здравомыслием обойденных спорят, как именно? Нет, не так это мне представлялось...
Змей шевельнулся, пустив по чешуе бирюзовую волну, и сдавил кольца так, что послышался хруст. Как показывает практика, даже у умертвий нет приема против пресса. Или большой соковыжималки...
— Не сумей-йеш-ш-шь.
Град через силу усмехнулся; от его неестественного спокойствия становилось жутко.
— Уверена? Вода придает тебе сил, но за всем сразу не уследить. Каково бояться сразу за две цели, а, хранительница?
Шадде нервно облизала губы; серебряная бритва в ее руке нервно подрагивала. Конфликт личных желаний и общественных нужд набирал обороты.
— Как тебе понравится, если я вырежу его глаза прямо сейчас?
Карма! Я вморозился в настил, невероятным усилием воли сохраняя на лице презрительное равнодушие. Оно, это равнодушие, тоже там застыло в столбняке.
— Эй, Ильди, ну куда ты гонишь? — Беда решил, что пора бы внести свой вклад, и помахал рукой перед нежитью. — Серьезные дела второпях не делаются.
А вот это надо было припомнить еще до нападения на Город-на-Болотах с устаревшим оружием.
— Беда, т-ты это о чем? — его вмешательство я принял почти с благодарностью: увлеченные обменом угроз умертвия могли зайти слишком далеко.
— Лоза, — черный маг проникновенно посмотрел на меня. — Великий Лес — это хорошо. Это просто замечательно! Но твоя жертва пропадет впустую. Мертвяки — оживут все равно, пусть не так, как хотелось бы... Ты здесь человек случайный. Зачем тебе все это? Подумай хорошенько.
— Не мешай мне, — прошипела Ильда. — У меня в коллекции еще не было таких ярких и чистых экземпляров!
Не знаю насчет чужих глаз, но очки бы ей не помешали точно.
— Пожалуйста, нежить. Вперед. Будет что вспомнить в шахтах, потому что больше трюк с нападением на колдунов повторить не получится. Неравный размен, но что уж...
Хотя... черные маги на ошибках не учатся...
— Дух Шоллы, что за удовольствие кого-то мучить? — возмутился черный маг. Для самого себя любимого Беда стоял вне добра и зла. — Время, Ильда, время! Дай друиду возможность еще раз все взвесить. М, тебе что важнее — месть или дело?
Это для колдуньи-то? Конечно, месть! И громкий хруст возвестил о том, что Шадде уже слегка переувлеклась. Стеклянная змея рассыпалась на куски; в тех местах, где чешуи коснулась кровь умертвия, ветвились глубокие трещины, буквально расколовшие брошенное на произвол судьбы творение. Вихрь блестящих осколков обрушился в воду, и Град, оказавшийся на самой вершине сияющей горы, смотрел на Ильду все тем же неживым и механическим взглядом.
— Меньше всего я хочу с тобой сражаться, Капля. Надоело.
Нежить крутанулась на месте, кусая губы и оглядываясь то ли на превратившуюся в крошево змею, то на Беду, то на меня, а потом высокомерно снизошла:
— Благодари Небеса, друид! Я даю тебе время на размышления.
— Ты его не тронешь, — уточнил Град.
Шадде закатила глаза:
— Пальчиком не прикоснусь! Клянусь пред ликом воды! Проверим, осталось ли в голове у зеленого хоть капля мозгов, или все место занял Лес. О, демоны хаоса и чертоги Бездны, куда катится этот несчастный мир?
Вот именно после таких ситуаций колдунам и хотелось восстановить Темные времена... озеро колыхнулось, плеснуло, волна накрыла Града с головой, крест-накрест сверкнула серебряная вспышка, и мертвяк рассыпался серой пылью.
